***
Погода стояла такая, что время от времени каждый маг задирал голову к небу и долго вглядывался в его свинцовую, мрачную серость, гадая, когда первые капли упадут на мраморные ступени поместья. Гарри тоже смотрел наверх — больше ему ничего не оставалось. Шли сонные сборы тех, кто не ушёл этой ночью — молодых Пожирателей, Крауча, Нотта. Милдим сказал, старшие ушли раньше. Оно и понятно: дел у них больше. Солнце, укрытое покрывалами туч, едва ли могло пробиться сегодня наружу. Оно забрало с собой цвет Малфой-мэнора — белизну его стен, яркость сада, зелень лужаек. Затем ушло пение птиц, и всё, что осталось этим пасмурным утром — рокочущее шуршание камней под ногами. Тихие фразы прощания, кивки, взгляды — и все они, подёрнутые рассветным туманом, казались полуреальными, былью, граничащей с явью. Гарри окликнули. Второй или третий раз — он часто впадал в задумчивость. На плечи легла тяжёлая тёплая мантия, Милдим обнял его за плечи. Он был молчалив. Смотрел своим пронзительным взглядом, даже сейчас затылком Гарри его ощущал. — Я заберу тебя через неделю, — пальцы на его плечах сжались сильнее. — Помни, ты пообещал. Гарри хотел ответить — из горла вырвался хрип. Вчера он сорвал себе голос. — Долго ты там? — Крауч говорил раздражённо, но тихо, словно оказался заложником утренней серости. Милдим коротко что-то ответил и, отпустив плечи Гарри, встал рядом с Барти. Поттер было подался вперёд, но сразу же отступил. Маги замерли, смотря на него. Кивнули спустя пару ударов сердца — и отвернулись. Пора уходить. Пожиратели смерти, Милдим — Гарри смотрел, как медленно их фигуры скрываются в рассветном тумане. Затем серость утра пронзила белая вспышка: маги исчезли. Нить, намотанная вокруг запястья, рванула куда-то вверх и повисла, оборванная телепортацией. Подцепив её пальцами, Гарри зафиксировал конец понадежнее и прислушался. Магия Милдима пока что ещё питала его. Он поправил очки, отвыкнув от их давления на переносице. Зрение снова портилось. Холодно. Тяжёлая мантия с шорохом устремилась к земле, Гарри схватил её в последний момент и закутался, точно в серый непроницаемый кокон. Жестковатое чуть колющее волокно кусало за оголённые локти. Он поёжился, обернулся. Пора уходить. В столовой Малфой копался с письмами. Гарри бы даже сказал — купался в письмах, потому как конвертов вокруг собралось целое бумажное озеро. Когда Поттер неаккуратно двинулся плечом о входную дверь, Драко вынырнул из чернильного наводнения, глянул хмуро и кивнул на соседнее место. Гарри не стал снимать чужую мантию и уселся прямо в своём самодельном коконе. Из двух альтернатив он выбрал самую позитивную и остался в тепле, заработав только недовольный критический взгляд от Малфоя. Тот был слишком занят личными проблемами, чтобы тратить моральные силы на возмущения. — Знобит? — спросил, когда уже подали завтрак. Сам Драко отодвинул тарелку овсянки и продолжал что-то упорно строчить, периодически замирая и нашёптывая про себя строчки письма. Перо летало в его руках, скрипело и царапало бумагу, мелкие брызги чернил летели на столешницу. — Да, — Гарри вцепился в чашку какао — такую роскошь с утра пораньше позволяли только в отсутствие старших Малфоев. Помешкав, он открыл было рот, но, что бы ни хотел сказать, передумал. Милдим сказал: Малфой караулил его под дверью. «Встретил, когда шёл к восточному крылу. Мальчик ждал, пока ты вернёшься», — Гарри тогда почувствовал себя таким виноватым, неблагодарным. Он не удосужился даже вспомнить о Драко после приёма. Милдим утешил, мол, он не мог, собственной кровью давился. И всё равно сейчас Гарри смотрел, как Малфой щурится на пергамент, и стыдливое чувство вины грызло его изнутри. В реальности же был холод. Накатывающий ледяной волной, щерящийся острыми льдинами, шипящий, шуршащий озноб, который не удавалось прогнать с рассвета. Милдим говорил, пройдёт. Ворчал, что сам напросился. — О чём ты думал? — наконец не выдержал Драко. Перо хлопнуло о столешницу, придавленное его ладонью. С кончика на бумагу сбежала жирная капля, очернив всю псевдоважность письма. Он смотрел исподлобья, нетерпеливо постукивая пальцами по бумаге. — Ты сам взялся меня учить, — знал, что танго опасно, пытался помочь. — Я взялся тебя учить, Поттер, — Драко облизал губы. Он медленно и кропотливо искал слова, будто выуживал их из вороха несказанных фраз. — Потому что ты попросил. Но кто знал, что ты заявишься на милонгу Тёмного Лорда? Ты вообще понимаешь, что могло с тобой быть? Танго… Как паразит. Гарри и сам это знал. Оно требует чувств и переживаний, всего и сразу, а получив — жаждет ещё. Питается и питается силой мага, берёт всё, что ему дают, а если колдующий слаб — отбирает. Как его зрение — танго украло чары, наложенные на глаза. Это не колдовство, ведь в итоге ничего не случается. Не рушатся горы, реки не выходят из берегов. Танго как паразит. Берёт без отдачи, взамен — только опустошение. — Ты знаешь, зачем они танцевали? — Малфой вздохнул, не добившись ответа. — Их наполняет злость. Гнев, желание, страсть, сила. Всё это настолько сильно, что девать некуда. Танго берёт излишек, то, что выплёскивается из их сосуда сил. А приходишь ты — и оно залезает в сосуд, крадёт то, что нужно тебе. Ты идиот, Поттер, — Малфой прикрыл глаза. Пятно чернил растеклось по бумаге, добралось до его руки и смочило кончики пальцев. Тогда Драко отдернул кисть и яростно растёр жидкую синеву по ладони. Ругнулся. — Милдим сказал, оно не всё забрало. — Плевать мне, что он сказал. У тебя своя голова, своя жизнь, свои силы, Поттер. А ты бегаешь за ним, как собачка. «Он мне помог в этом, он мне помог в том». А если не сможет помочь? Когда ты включишь свой мозг? Или, может, станешь думать немного, прежде чем сделать? В груди что-то погасло. Гарри вздохнул и схватился за края мантии, откинулся на спинку стула. Перед глазами плыли силуэты свечей на стенах, макушка Малфоя, которую никак не удавалось стереть с периферии, яростно металась из стороны в сторону. Драко вздохнул и собрался с мыслями. Ему ещё было, что сказать.***
Снова вечер, снова приём. Сейчас всё немного иначе: люди смеются, прикрыв рот рукой, и только над общепринятой шуткой; платья тянутся бесконечным воздушным шлейфом, от разнообразия одинаковых фраков мутит. Официанты снуют с подносами, безмерно учтивые, каждый с вылепленной улыбкой. В воздухе — аромат духов и нежная скрипка, виолончель. Реальность дрожит в белом свете волшебных свечей; под потолком и в небе, видном с балкона — серебряный свет облаков, наколдованных потрясающим вступительным танцем. Снова вечер, снова приём. В центре кружатся пары, и вальс сменяется вальсом, поклоны почти синхронны, улыбки — все как одна. Торжественно, выверенно. Первый вечер в сезоне балов — самый яркий и предсказуемый в доме семейства Малфоев. — Что улыбаешься? — вскинул бровь Драко. — Тебе улыбаться ещё часа два не положено. Сделай хотя бы вид, что моя речь на тебя повлияла. — Ещё как повлияла, — Гарри взял бокал с пуншем, кивнул поклонившемуся официанту. — Поэтому и улыбаюсь. — Надо же, — Малфой покачал головой и медленно отвёл взгляд. Всё он сказал за завтраком, сейчас же, погружённый в личностные переживания, оглядывался по сторонам. — В тебе сейчас манерности больше, чем в Локонсе, — Гарри усмехнулся, ожидая, что Малфой припомнит вчерашний вечер и фыркнет в ответ, но тот только слабо махнул рукой и вытянул шею. Он ждал. Оглядевшись, Гарри заметил пару знакомых — все танцевали, смакуя роскошь и церемониальную весёлость вечера. Первый приём в летнем сезоне как эталон, присутствовать и не блеснуть танцем сродни оскорблению. Он выделил Теодора Нотта, Асторию Гринграсс — молодые, красивые и безмерно счастливые, они жили в изящном вальсе. Стоит сказать, Гарри отвлёкся всего на мгновение. А обернулся — и застал только пустоту на месте Драко. Этим вечером он часто срывался то в одну группу людей, то в другую, исполняя роль достойного наследника семьи. Официально ему не следовало танцевать и отвлекаться, но укороченный белый фрак, периодически неожиданно одёргиваемый, выдавал намерения Драко. Когда спереди зашевелилась группа людей, Гарри сперва не придал этому факту значения. Лишь когда маги, словно влекомые общей волной инициативы, образовали аккуратный полукруг, стало ясно: готовятся танцевать что-то официальное. Пробормотав скорые шепчущие извинения, Гарри ловко вышел к первому ряду людей. В центре новой площадки собирались маги. Молодые и взрослые, они обменивались вежливыми поклонами и посматривали на оркестр, позволивший себе перерыв. Гарри пробежался по парам взглядом: три, пять, восемь, Нотты, снова Гринграссы, Лестрейндж. Одной не хватало. «Давай же», — про себя шепнул Гарри, быстро оглядывая толпу, но ничего, кроме общего сдержанного любопытства, не обнаружил. «Не туда смотришь», — подсказал насмешливый ломаный голос, насильно вернувший внимание к собравшимся танцевать. Драко стоял спиной, Гарри сразу узнал его белый короткий фрак. Сомкнутые лопатки, извилистый изгиб позвоночника, рука за спиной, сомкнутая в кулак. Он мимолётно шаркнул ногой, сместился, открыв своего партнёра. В толпе прошелестел общий вопрос: «кто?». Вполне дружелюбный, осторожный вопрос, полный неосведомленного любопытства. Гарри не сдержал настоящей улыбки. Джей. Одетый в медно-коричневый фрак, с потемневшими от геля волосами, стоящий в идеальной классической позиции — весь он казался неимоверно тёплым в искрящемся серебре света. Дали команду, что-то звонко щёлкнуло пару раз — и торжественное вступление огласили духовые. Мурлыкнули клавишные, протяжно и нежно запела скрипка, а следом всё ожило. Сдвинулись с места пары, взметнулась невидимая, звенящая магия. Она затерялась среди свечей, играя с их белоснежным пламенем, ветерком пролетела по залу. Гарри смотрел только на Драко и Джея, на то, как медленно они прогибаются, поворачивают головы и снимаются с места. Первые два поворота немного поспешны, но следом, когда ухвачена общая нить волшебства, тянется изящная, чарующая цепочка движений. Потрясающий, кружащий голову вальс — они танцевали его, словно один из сотни других, особенный лишь тем, что предназначен для чужих глаз. Бесконечно правильный, осторожный, торжественный, этот вальс был как по нотам расписан, ни толики импровизации. Не удивительно — Гарри улыбнулся — явно ведь Джей настоял. Не любит он ошибаться. Давно он узнал о приёме? Гарри не был уверен. Вечером, когда Драко просил о помощи, удалось узнать лишь верхушку истории — про диспут с отцом, про разрешение на один танец. Не только Гарри оказался заложником данного шанса, разве что Драко свой не пустил по ветру — маги вокруг, зачарованные светом их с Джейми танца, тянулись вперёд, одобрительно улыбались, шептали. «Отец наблюдает?» Гарри заозирался. В такой ситуации волноваться о чужом мнении — как же сильно Малфою не терпелось узнать результат. «Выглядит спокойным», — в ответ не пришло ничего. Гарри снова оглянулся. Люциус Малфой, опершийся на трость, шепчущий что-то своей жене, выглядел как обычно. Тоже неплохо — особенно в ситуации, когда его традиционно воспитанный сын на первом балу танцует с магглорожденным. Постепенно стихала музыка. Вальс, завлекающий кружащей чередой поворотов, всегда пролетал быстро. Зрители, окутанные эфиром магии, зашевелились, кто-то собрался сменить танцующих. Последние ноты — и музыка стихла, плавно накрыв зал пеленой первых секунд тишины. Раздались сдержанные аплодисменты, прошлась волна поклонов и благодарностей. Драко и Джей почти сразу вышли из группы танцующих, благодаря гостей за комплименты их танцу. Малфой кивнул Гарри и, явно приободрённый ответной улыбкой, повлёк Джея к дальней стене. Гарри мог издалека наблюдать, как Люциус и Нарцисса, вышедшие поприветствовать сына, медлят с секунду, а следом кивают его партнёру. «Теперь что-то изменится, да?» — улыбнулся он счастью, полыхнувшему в глазах Джея, когда тот, отбыв свою церемониальную каторгу, обернулся в поисках Поттера. Заметил, оглянулся на Драко, прикрыл глаза от шёпота на ухо — и в ту же секунду оказался рядом, будто телепортировался. Сияющий, искренний, он готов был вцепиться в Гарри прямо у всех на глазах, но дождался, пока они выдут на балкон. Там уже он, словно маленький ураган, ударил куда-то под дых, выбив часть воздуха, и обхватил крепко-крепко, уткнувшись макушкой в плечо. Поверх неё Гарри увидел довольного, гордого Малфоя, прикрывшего двери. — Спасибо, — раздалось тихое и счастливое бормотание. — За что? — рассмеялся Гарри, поправляя перекосившиеся очки, но Джей только сильнее обнял его, не зная, как ещё выразить всё, что творилось в его душе. Драко коснулся его плеча — и тут же он оказался рядом с партнёром. — Отец предложил остаться на пару дней… вам, — плохо Малфою удавалось казаться спокойным. Искры гордости и довольства мелькала в прищуренном взгляде. — Прости, завтра я обещал вернуться домой, — Гарри с балкона оглядел скованные темнотой территории, в безлунной ониксовой ночи угадывая силуэты привычных мест. Драко кивнул, отражением его чувств послужил Джейми, озвучивший пожелание скоро увидеться. — Ты не танцуешь сегодня? — его взгляд зацепился за очки, которых на Гарри никто не видел курса с четвёртого. Тот быстро прошёлся рукой по невидимым складкам на чёрном официальном фраке. — Вчера много сил потратил, — дотанцевался. Он улыбнулся, успокаивая поднявшуюся во взгляде Джея тревогу, коснулся переносицы. — Всё хорошо, просто чары сошли на нет. Я уйду сегодня пораньше. Радуйтесь вечеру. Малфой медленно пожал протянутую руку, глянул в глаза, Джей фыркнул, пригладив растрёпанные шутливым жестом волосы — и оба они, синхронно кивнув, проводили вышедшего в зал Гарри.***
«И всё-таки, зачем ты просил остаться?» «Даже мне иногда бывает нужна поддержка. Не смотри так испуганно, Поттер». «Мне казалось, я ничего не сделал». «Ты был за моей спиной, когда мне потребовалось оглянуться. А я в ответ вправил тебе мозги. Надеюсь, надолго. И чего ты опять улыбаешься?» Гарри поправил наплечную сумку и позвонил в дверь. В сонном Малфое, вставшем проводить его этим утром, поровну смешались недовольство и благодарная прямолинейность — рассказал всё как было про тренировки с Джейми, про споры с отцом. Правда, так и не раскрыл свои личные мысли, но Гарри никогда и не требовал — знал Драко достаточно хорошо, чтобы хватало поступков для понимания. Под конец, когда Малфой, ежась от холода, уже самолично выталкивал его за ворота и совал в руки портал, раздалась его тихая благодарность. Дверь щёлкнула, отворилась. На порог, окрашенный пасмурным утром, пролилось золото тёплого света, оно же свежим ветерком приласкало шею, согрело щёки. Мелькнула тень — и Гарри обнял сияющего Ремуса, неизменно пахнущего готовкой и шоколадом. А ещё домом — таким, к которому до сих пор сложно было привыкнуть. — Проходи, Гарри, мы как раз почти закончили, — за спиной Ремуса неоднозначно проскрипел домовик и, дождавшись, пока закроется входная дверь, предложил забрать вещи. — Ну что? Есть что-нибудь, чего тебе хочется прямо сейчас? Гарри поглубже вдохнул пряный запах кухни. — Горячего шоколада? — Ремус в ответ усмехнулся и утащил его дальше по коридору, не торопя с рассказами о прошедшей неделе. Гарри даже притворно обиделся. — Совсем не интересуешься, чем я занимался у Малфоев? — Скорее ждёт, когда публика вся соберётся, — хрипловатый смех прокатился по небольшой кухне, скрипнул тяжёлый стул. Гарри рванул было навстречу, но виновато попятился, оттянутый удавкой прошедшей ссоры. Сириус фыркнул и развёл руки в стороны, тут же принимая весь вес радостной молнии, метнувшейся ему на грудь. Некоторое время он притворно хрипел, отцепляя стальную хватку от своей шеи, но затем не менее сильно обнял Гарри в ответ, окутав запахом кожи и свежести. — Я не успел написать… — пробормотал Гарри. Они разошлись и пристально оглядели друг друга на предмет новых повреждений. — Письмо под подушку можешь подбросить, — Блэк ухмыльнулся во все тридцать два и изо всех сил взъерошил волосы крестника. Царапины на щеках, искры во взгляде, через всю бровь — шрам, оборвавший внутреннюю нить спокойствия. — Садись давай, Ремусу вон неймётся. — Кто бы говорил, — тяжёлый скрип огласил кухню, — надо бы стулья сменить. — Флаг тебе в руки, Лунатик. — Ты бы хоть изредка волновался о доме… Прошло двадцать минут — а из Гарри в лёгком полушутливом разговоре выбили всё, что он мог и не мог рассказать. Про предложение Милдима, про оба приёма, даже персональные мысли по поводу каждого происшествия. Слишком непринуждённо для случайности — Гарри пока не понимал этого — но вот Сириус с Ремусом, видевшие, как он отводит взгляд, как задумывается о чём-то периодически, провернули всё мастерски. Гарри даже и не заметил, что рассказ о ночи в полубреду и магическом истощении дался ему без особых усилий, он запнулся, только когда Блэк и Люпин молча и выразительно на него посмотрели. — Что? — стало не по себе, Гарри поправил очки и вцепился в чашку с шоколадом, медленно понимая, что на одном дыхании выложил взрослым каждую свою мысль. — Что? — Сириус повертел в руках чайную ложку и, откинувшись на стуле, метко запустил её в раковину. Со звоном ложка отскочила от бортика, ударилась о стакан и булькнула в кастрюле с водой. — Ты так просто лезешь к Волдеморту, а потом спрашиваешь, «что»? — Сириус- — Я уже говорил тебе, что это идиотизм. Соваться к чертовому маньяку, загубившему сотни жизней, прикрывшемуся отмазкой, что якобы он исправился? Ладно один раз, Гарри, — Блэк не выдержал, дёрнулся, взмахнул руками, хватая в кулак что-то незримое, — один раз — по глупости, да! Но когда этот ублюдок дал тебе только магическое истощение и синяки под глазами, — Гарри опустил взгляд, — ты снова идёшь за ним? Он лживый, отвратительный и жестокий змей, и верить ему — глупо, наивно и- Подло. Сириус запнулся. Вмешался Ремус: — Гарри поедет не к нему, а к его лекарю. Даже тот факт, что это целитель Тома Реддла, показывает, насколько он компетентен. Гарри мечтал об этом с детства, даже мы не переубедили его. Гарри смотрел на исцарапанную столешницу, в матовую глубину горячего шоколада в чашке. Ремус искал все «за» и мелкие «против» его идеи, поглядывал на замолкших магов и качал головой. Такое уже случалось. В конце концов, ссорились они с Сириусом не в первый раз. Просто сперва тот был гораздо менее тактичен. По блэковским меркам. Ворвался в жизнь Гарри, пробравшись на территорию Хогвартса, там же и отключился от многочисленных ран. Придя в себя, сразу и заявил: он-де крёстный, почему бы не съехаться. А после? В первые же совместные каникулы, узнав, что Гарри не боевой маг, он так возмущался бессмысленности медленных танцев, что не сдержал своих мыслей. «Что бы сказали родители?» — Гарри даже сейчас помнил ту интонацию. Болезненную, потом уже — виноватую, когда Сириус понял, что нельзя было так говорить. Он потерял на войне друзей, но его крестник — отца и мать. Отчасти поэтому в их доме и появился Ремус, гораздо более приспособленный к повседневной рутине, к общению с подростками. Сириус же так и остался тем самым крёстным, который «снова где-то воюет», пусть и не менее дорогим. Он вечно рвался куда-то, куда-то бежал, сражался с Пожирателями и собственным прошлым, но замирал на секунду для разговора — и либо спасал, либо всё рушил. Как и сейчас: он рубил сгоряча, а шлифовать осколки слов оставалось Ремусу. — На чьей ты стороне, Лунатик, — буркнул Блэк, обиженно посматривая на друга. Ремус пожал плечами и улыбнулся, янтарная искорка мелькнула в его глазах. — Хочешь позволить Гарри остаться в доме этого ублюдка, разрешить их… союз, — как же Сириуса перекосило. Он поджал губы, удерживая внутри нечто большее, чем ругательства. Гарри пересёкся с ним взглядом. Задетый словами о Реддле, он упрямо мотнул головой. Уже шестой год он жил с биографией Тёмного Лорда под боком — собирал вырезки, находил фотографии, спрашивал, узнавал. Не потому что хотел стать похожим — но оказавшись заложником неподдельного, неясного любопытства. И сейчас, когда его интерес вдруг обрёл шанс на зримую подоплёку, на причину большую, чем "потому что", Сириус говорил: "Это идиотизм". Идиотизм — смотреть каждый раз в спину Тёмному Лорду и чувствовать, как рушится картина привычного мира. Разбивается на осколки, которые никто не отшлифует, и простилается следом за Реддлом. Идиотизм — идти по этим осколкам, спотыкаясь, стремясь, наконец, увидеть что-то помимо спины. Идиотизм — может быть. Но идиотизм обнадёженный, такой, который хватает под горло и тащит вперёд, потому что за его гранью лежит что-то гораздо большее, чем надежда. Шанс. Вероятность того, что впредь он не будет один, что больше не будет пустых писем с именем партнёра, и он сможет спокойно смотреть вперёд, в лицо Тома Реддла. А обернётся — и за плечом окажутся те, кто поддержит. Ради этого Гарри готов был побыть идиотом. — Ты не отступишься, да? — пробормотал Сириус. Он слишком расслабленно растянулся на тёмной дубовой столешнице, зацепившись пальцами за противоположный край. По этим самым пальцам вскоре и получил от сидящего напротив Ремуса. Тень улыбки мелькнула в его глазах. — Отец бы гордился этой решительностью. — И Лили тоже, — тихо добавил Ремус и тут же хлопнул в ладоши. — Ладно! Своим напряжением вы сейчас мне чай второй раз вскипятите. Гарри — в душ, Сириус — обрабатывать раны, а после мы все — в мир магглов в кино. И только попробуйте мне перепутать последовательность! Гарри засмеялся, ему вторил хриплый смешок от крёстного. Заскрипели синхронно три стула, и маги с улыбками поморщились. — Ты прав-ты прав, Лунатик, с этим кошмаром нужно что-то решать. Завтра же в мебельный магазин, — Сириус хлопнул оборотня по плечу и вышел, потягиваясь, из кухни. Ремус победно фыркнул и, приобняв Гарри, тоже направился к выходу. — Вот видишь, — он призрачно улыбнулся. Гарри глянул на него снизу вверх. — Как бы ни было тяжело, он никогда не позволит себе отвернуться.***
— Как прошла эта неделя? Неплохо. Они с Сириусом и Ремусом буквально пропали в маггловском мире. Кино, театр, музеи, а когда погода расщедрилась на тёплые выходные, удалось выбраться в парк развлечений. Сахарную вату точно придумали маги — Гарри был в этом уверен — потому что ничего волшебнее он точно не пробовал. Разве что тыквенный пирог, но на этом моменте Сириус возмущённо кинул в него этой самой сахарной ватой, а потом под нотации Ремуса вручную всё вычищал. Гарри давно не смеялся так долго и много — и в круговерти праздничных будней, едва успев оглянулся, внезапно оказался нос к носу с Генри Милдимом, приехавшим его забрать. Тот улыбнулся и поприветствовал напряжённого Сириуса, молчаливого Ремуса, замерших на пороге дома. — Пиши каждый день, — буркнул крёстный, игнорируя доставочные способности сов, и обнял Гарри, не отрывая взгляда от чужака. Может, ему казалось, что под пристальным наблюдением тот не сдвинется с места? Милдим, впрочем, предположение опроверг и сместился, позволяя Гарри спуститься по лестнице вниз. Сириус сделался еще более недовольным. — Почему вечером? "Жертвы вечером же приносят", — пробормотал кто-то в голове Гарри, но из Ремуса и Милдима, замерших с одинаково спокойными лицами, автора выявить не удалось. — Чтобы начать новую жизнь с утра, а не с обеда, — улыбнулся целитель, заработав в ответ хмыкание. — С вашего позволения, мы отправимся. Гарри быстро вновь обнял своих родных и поспешил к мужчине, тут же уместившему руку у него на плече. — А если позволения не получите-е?... — вопрос Сириуса, смешавшийся шумом в ушах, оказался последним, что Гарри услышал на площади Гриммо 12. Следом — бешеный птичий щебет и рыжие листья деревьев, окунувшиеся в закатные краски. Под ногами хрустнули мелкие ветки, на периферии появилось жужжание насекомых. Гарри пошатнулся, едва устояв на ногах после перемещения, и, когда картина перед глазами перестала раскачиваться, огляделся. Лес. Самый обычный лес, пусть и неимоверно красивый в антураже заходящего солнца, проникшего сквозь пушистые ветки. — Соображения безопасности, — добродушно предупредил вопросы Милдим. — Если перехватят портал, шпионам придётся изрядно поплутать. Тут же он круто развернулся и совершенно неясными для Гарри зигзагами пошёл сквозь лесную чащу. Тропинок, к слову, в лесу ветвилась целая уйма, настоящая паутина дорог, но от каждой целитель старался держаться подальше, уходя в самые неприглядные и... болезненные места. Очень болезненные — Гарри зашипел, недовольно выдёргивая репей из волос, и, споткнувшись на пятой по счёту кочке, кое-как нагнал Милдима. Одетый в серый плащ мужчина казался поразительно (подозрительно) чистым для человека, продирающегося сквозь заросли. На вопрос он пообещал, что научит нужному заклинанию, но предложил не плясать прямо в чаще. Добавил: медведи не любят музыку. — Медведи в Англии, сэр? — Гарри запнулся и схватился за ближайшую ветку, та надломилась. — А кто сказал, что мы в Англии? — помогая ему подняться, Милдим хитро заулыбался. — Пойдём, мы уже почти на месте. "Почти" в его понимании растянулось на пять минут и заставило Гарри пристально вглядываться в заросли всё это время. Зато, когда он, наконец, с чертыханиями вывалился из очередных кустов, эффект оказался потрясающим. Река. — Вплавь? — беспомощно протянул Гарри, нашаривая в кармане уменьшенный багаж. Всё-таки следовало выучить побольше хозяйственных танцев, теперь вещи сушить замучается. — Можно и так сказать, — Милдим подошёл в обрывистому краю берега. Буквально в двух футах внизу начинала свой путь спокойная река, в которой Гарри увидел собственное искажённое лицо. Кристальной чистоты вода отражала белое каменистое дно, богато украшенное камнями. Дальше, на другой стороне — пустота природной красоты, совсем не та, которую он ждал. Должно быть, маскирующие чары. — Готов? — целитель улыбнулся, оглядывая его с ног до головы. Гарри с сомнением кивнул. — Тогда вперёд. И он упал. Потонул спиной в водной глади, и Гарри, машинально рванувший, чтобы его схватить, замер с пустотой в руке. Волна окатила его с ног до головы, река, расшумевшись, поглотила хаос в бездушно бегущем потоке. "Вперёд", — помедлив, он сделал шаг назад, затем и вовсе разбежался. Нырнул, взметнув облако брызг, а в следующий момент уже падал. — Просто аккуратно ныряй спиной, тогда на ноги ставит, — посмеиваясь, Милдим вновь подал руку и протянул очки. — Надо бы подправить тебе зрение... Теперь точно пришли. Гарри обернулся. Поместье в три этажа, отчасти похожее на те немногие дома аристократов, где ему довелось побывать. Больно ударив по скудному знанию архитектуры, оно привлекло внимание разве что тяжёлыми колоннами, подпиравшими главный вход. Балконы и окна, серая кладка, облитая рыжим светом — Гарри оглядел за один миг всё, что оказалось ему доступно из-за тяжёлых чёрных ворот. Милдим прошептал что-то, и те разъехались, тихо цепляя гальку. — Пойдём, — маг улыбнулся, довольный произведённым эффектом. Шутливо щёлкнул у Гарри под носом и поманил за собой, на дорожку сквозь сад. Встрепенувшись, Гарри нагнал его через пару шагов. Оглядываясь по сторонам, он едва ли видел дорожку или фонтан, скорее оказался заложником собственного неверия. Прямо сейчас он шёл к поместью Тёмного Лорда, ведомый своим новым учителем, а вокруг, пробуждённые, распускались ночные цветы. Что ж, — он усмехнулся, — самое то для начала какой-нибудь сказки.