Зеркала

      Монки видит огонь, полыхающий в лесу, и лёд, сковывающий лепестками дома деревни. Под его ногами стелется лазурное небо, а над головой нависла тучей земля.       Он чувствует, как в его венах течёт море, а по руслам рек капает кровь. Его руки замёрзли, а волосы впитали в себя запах клевера и ромашки. Ярко-зелёная трава щекочет шею сзади, пока ноги путаются в белых облаках, теряя направление.       Всё это скручивается в воронку, расширяясь и распускаясь ядовитым цветком смятения где-то в грудине.       Луффи делает первый несмелый шаг, выпутываясь из ватных оков. В его лёгких расцветают фиалки и васильки, не давая дышать полной грудью этим приторным воздухом.       В тёмных прядях бездны путается корица: отдаваясь и засыхая, она опадает на мальчишеские плечи. В его глазах вспыхивает летнее ночное небо, замыкая на себя ночные цветы и зимние холода.       Ладонь то и дело во власти чужих-чуждых-родных пальцев. Её бьёт крапива и в неё впиваются шипы.       Где-то в сердце раскрывает-распускает свои лучи солнце-подсолнух.       Последующие шаги даются легче, хоть и тело сдерживают путы неба и земли. Фиалки выкосило морской водой, а васильки срубили катанами, расстреляли пистолетами и вырезали ножами.       Теперь солнце отпечатывается улыбкой на лице и зайчиками на теле, пробираясь в уголки глаз, пытаясь скрыться в бескрайней тьме ночного неба.       С рек падают капли крови, забираясь рубинами в складки одежды, оседая на шляпе и волосах, смешиваясь с бриллиантами чистейших слёз горечи и счастья.       Луффи делает один огромный прыжок длинною в пропасть.       Он окутан лилиями, а на его голове лавр.       Луффи делает шаг в пропасть. За ним — толпа потерявшихся слепцов.       Его солнце-подсолнуха хватит на всех. Сполна.