Зеркала

      — Он сменил не один десяток лет своей пиратской жизни, — заметил когда-то один из комдивов после появления Эйса на Моби Дике в качестве постоянного члена команды.       Если честно, тогда Портгас не воспринял вскользь обронённые слова, думая совсем о других вещах. Этот опыт приходил со временем — уметь слышать любую информацию.       Для полыхающего сердца и молодого тела Эйса нужны были битвы. Битвы, в которых ты можешь чувствовать азарт, эйфорию и, главное, полное доверие своим накама, которые без раздумий прикроют твою спину, если враг решил напасть исподтишка. Но бывают моменты, когда приходится открыть глаза и начать думать о более серьёзных вещах. Не просто инстинкты, не просто жажда, что-то совсем неприятное, кажется, даже чуждое.       У Марко был взгляд обманчиво ленивый, скрывающий сотни игл, в которых заключена многолетняя мудрость, выцеженная из бесчисленных битв, когда приходилось быть рука об руку с костлявой, из многочисленных слов и жестов Отца и, конечно, из самой жизни, что расцветает синим огнём и погасает на ослабевших руках. Иногда Эйсу очень некомфортно под этим взглядом, но даже тогда он чувствует некое благоговение, будто командир первой дивизии делится с ним чем-то сокровенным, тайным даже для всего мира.       Марко очень нравится жизнь, что струится из этого шебутного мальчишки. Ему нравится наблюдать за ним, пока тот веселится с другими командирами. С приходом Эйса что-то надорвалось, что-то просочилось на корабль, наполняя каждый уголок, заставляя даже самых хмурых улыбаться широко и открыто. Марко нравилось в нём то, что он умел принимать людей такими, какие они есть.       Но, наверное, так же, как и многим другим, им было трудно принять самих себя.       Портгас был слишком опрометчив и вспыльчив.       Это Феникс понял ещё с самого начала, но увидев в битве, даже не знал, что чувствует: досаду или уважение к тому, кто научился со столь разрушительной силой защищать своих названных братьев? У Марко не всегда получалось это делать. Особенно в первые годы пиратствования, ещё до встречи с Белоусом, когда он был готов бросить всё, когда очередная смерть переломала что-то внутри.       Мужчине так же иногда приходила в голову мысль, что неплохо бы было, если бы они поменялись фруктами. Эта мысль была до коликов в животе ужасна, но всё равно появлялась вновь и вновь, как солнце на горизонте, как льды у зимних островов.       Потому что каждый раз Портгас нёсся в самый ураган, окрылённый своими убеждениями, сметал все преграды на пути, пылал ярко, до боли в глазах, и смеялся звонко. И каждый раз, в ожесточённой битве, Эйс подставлял своё тело под удар. Поэтому, если он был бы птицей, то только фениксом, чтобы погибая каждый раз, возрождаться вновь.