The flames burn deep down in our souls To be known for efficiency and passion
After Forever, Between Love and Fire
Приехав в гостиницу к Флор, я сразу же увалился на обещанный мне диван. – Вещей у тебя, конечно же, нет, – полуутвердительно-полувопросительно заметила Янсен, косо поглядывая на лежащего меня. Я, виновато улыбаясь, кивнул, мол, так получилось… – Могу дать тебе свою ночную рубашку и трико, они должны быть тебе в самую пору, – кинув на меня пижаму, она закрыла большой черный с металлическим отблеском шкаф и пошла в ванную комнату, предварительно сказав мне примерить элементы одежды. Когда она удалилась, я нехотя встал с дивана и, натянув на себя рубашку, обнаружил, что она мне немного мала. Взглянув на себя в зеркало на дверце шкафа, я отметил, что выгляжу, как её соотечественник нетрадиционной ориентации. Это мне совсем не понравилось, и я решил попросить Флор отыскать мне другую одежду, побольше. Я подошёл к деревянной двери, ведущей в ванную, и тихо постучал, на что дверь с лёгким скрипом приоткрылась. Я осторожно вошёл в туалетную комнату, стараясь как можно бесшумнее проникнуть в образовавшийся проём между стеной и дверью. Закрыв поплотнее вход в ванную комнату, я обернулся, и вот тут-то и заметил её – моющуюся в запотевшей кабинке Флор. Из моей груди неожиданно вырвался сдавленный хрип. Я неуклюже развернулся, сшибив с полок баночки с разными кремами и гелями для душа. Пытаясь сделать свое присутствие менее шумным, я быстро поднял все эти вкусно пахнущие склянки непонятного мне назначения и поставил их обратно на полку в углу ванной комнаты. Мой бегающий взгляд снова привлекло извивающееся под прозрачными струями воды пластичное тело нидерландки. Сердце забилось в бешеном ритме, вот-вот собираясь вырваться из грудной клетки, и каждый его удар монотонно раздавался в каждом уголке моего бедного организма. Разум настойчиво советовал мне бежать отсюда вон, но любопытство вкупе с разгоревшимся внутри желанием намертво пригвоздили меня к полу ванной комнаты. Я снова поднял взгляд на двигающееся в такт утекающей воде тело Флор, дав воображению вволю разыграться, представляя, как вдыхаю её одурманивающе мягкий запах и нежно дотрагиваюсь до всех запретных мест её роскошного тела. Каждое её движение заставляло меня трепетать и ласкало взгляд, пуская по телу множество мурашек. Сердце сладко защемило от приятных фантазий, внизу живота сладостно заныло, а в брюках постепенно становилось всё теснее. В следующее мгновение вода вдруг перестала течь, и дверца душевой кабинки с шумом открылась. Ловко схватив полотенце, женщина выпрыгнула из душа и встала на лежащий рядом малиновый коврик. Протянув руку к висящему на крючке халату, она ненароком заметила наблюдающего за этой картиной меня. – Туомас? – от неожиданности нидерландка вздрогнула и с удивлением посмотрела на меня. – Ты что здесь делаешь? – Ты не подумай ничего плохого, – попятившись к стене, боязливо пробормотал я. – Просто мне рубашка не подошла… И я пришёл попросить другую. – А трико подошло? – как ни в чём не бывало спросила Флор, высушивая полотенцем длинные спутанные пряди. Я давно заметил, что стеснение этой даме было не свойственно. Зато на меня при виде её влажного тела, слегка обёрнутого в мягкое полотенце, подчёркивающее все её формы, напал полнейший ступор. – Я… ещё не мерил, – мой взгляд остановился на плохо скрываемой толстой махровой тканью полной груди вокалистки, тяжело вздымающейся от её дыхания. – Ты… очень красивая, – промямлил я, и мои щёки покрылись предательским красным румянцем. – Подай мне масло для волос, – будто не обратив внимания на сделанный комплимент, попросила Флор. – Оно в коричнево-бежевой баночке. На раковине стоит, слева. После долгих попыток найти средство для увлажнения волос, я всё-таки разыскал маленькую склянку в коричневой упаковке и, подойдя поближе, подал её Флор. Она поблагодарила меня и принялась размазывать масло по своим тёмным шелковистым волосам. Окончив недолгую процедуру, нидерландка собралась выходить из ванной, но я остановил её, осторожно взяв за талию. – Флор, мне нужно тебе кое-что сказать… – я взял её за руку и притянул ближе к себе. Дрожащей рукой я убрал влажную прядь с её лица, стеснительно всматриваясь в красивые серые глаза. Её тело оказалось так близко ко мне, что я почувствовал неровное дыхание своей вокалистки и, ненавязчиво дотронувшись до её руки, медленно приблизился к её лицу. Глаза сами закрылись, и я несмело прикоснулся губами к тёплым губам Флор. Запретный поцелуй дурманил и кружил мою бедную голову, а её мягкие губы нежно ласкали мои, заставляя меня постанывать от удовольствия. Аккуратно оторвавшись от неё, я медленно разомкнул глаза и поймал её отведённый в сторону взгляд. В нём промелькнула тень смущения, но быстро пропала, сменившись уверенностью. Ожидая как минимум неслабой пощёчины, я был приятно ошарашен, увидев в её глазах робкий, но решительный призыв к действию. – Хочу тебя, – с хрипом вырвалось у меня из груди. Она, запустив руку в мои непослушные кудри, ласково облизнула мои губы, проникнув внутрь кончиком своего языка. Крепко сжав меня в своих объятиях, чертовка ловко игралась с моим языком. Одним движением я стянул с неё полотенце, покорно упавшее на пол, и нежно притянул к себе, глубоко вдыхая специфический аромат её кожи. Оторвавшись от страстного поцелуя, я легко провёл дорожку от её пересохших от волнения губ до шеи, спускаясь всё ниже вдоль тела. В голове дико пульсировало, и я не сразу почувствовал на своих запястьях пальцы Флор, отрывающие мои руки от внутренней стороны её бедра. Сквозь гул проходящих мыслей я услышал: – Туомас, не в этот раз…