Тонкая дрожь внутри

      В просторной кухне дома Вудов сегодня разразилась настоящая буря. Маленькая милая, но весьма громкая и требовательная буря по имени Тимотео Харрисон. Омега с самого утра чувствовал себя не в своей тарелке. Бесцельно меря пространство короткими шагами, он кружил по комнате, то и дело останавливаясь перед закрытым настежь окном и в энный раз рассматривая заснеженные улицы.       Через каких-то полчаса он покинет уютный защищающий от этого безжалостного холода дом и отправится в место, что и стало причиной для столь меланхоличного настроения. Поликлиника, внеплановый медицинский осмотр. Тим совсем забыл, что срок действия его предыдущего обследования подошёл к концу, впрочем как и обследования Алана. Но университет распорядился немедленно продлить документ.        Омеголог. Одно слово и десяток страхов, одно слово и сотня причин для тревоги. В прошлую медкомиссию школьный доктор-омеголог, увидев побелевшего от волнения Тима, сжалился и поставил подпись в карточке запуганного, несчастного ребёнка без осмотра. Но теперь на не в меру доброго и чуткого школьного бету-врача можно даже не надеяться. А Тим уже выдумывал себе новые диагнозы, из-за которых у него до сих пор нет течки.       Отсутствие этого явления и радовало, и печалило одновременно. С одной стороны, это обеспечивало защиту от неудобств и стада навязчивых поклонников, но с другой стороны, запоздалая течка была уже не нормой, и в той же степени обеспечивало будни Тима постоянными разговорами на эту тему. Папа, дядя Джесси, даже отец, даже Алан! Со всеми омега успел с переменным успехом поговорить о течке. И вот сегодня он опять будет беседовать о ней, но уже долго, подробно и с врачом.       «Всё в этот дурацкий день наперекосяк» — спросонья ворчал про себя омежка. И поводов для столь категоричного суждения было действительно достаточно: разлитый за завтраком чай, подгоревший омлет, надетый наизнанку свитер. Утренние происшествия будто шептали: «не выходи из дома, Тим, тебя ждут неприятности, Тим. Посмотри лучше, какой дивный у Алана в комнате мягкий диван».       После долгих проведённых в беспокойстве минут мандраж Тимми потихоньку спал и сменился чем-то больше похожим на нездоровое спокойствие вперемешку с унынием, и омега, слоняясь по кухне, случайно заприметил вафли, которые не так давно Алан пообещал ему скормить. Цветастая обёртка так и манила, обещая успокоение от переживаний по поводу обследования. Омежка подошёл к полке и, прикинув примерно свои шансы достать сладость без посторонней помощи, пришёл к неутешительному выводу: навряд ли. Потянувшись и так и эдак, старательно попрыгав, попытав счастье с помощью ложки, маленький русый юноша, тяжело вздохнув, отложил прибор и прибегнул к самой простому и стопроцентно верному методу:       — Алан! Мне не достать, помоги, пожалуйста! — омега в последний раз подпрыгнул и окончательно бросил все попытки дотянуться до обещанных ему лучшим другом вафель. Вкуснятина примостилась на самой верхней полке, а настолько низенькому омежке, как Тим ни прыжки, ни ложки совсем-совсем не могут помочь достать желаемое. Тишина, никаких следов движения, альфа не отозвался.       — Алан! — ещё громче крикнул омега и привычным жестом заправил непослушную чёлку за ухо. Этажом выше хлопнула дверь, а через мгновение лестница чуть ли не затряслась от тяжёлых шагов.       — Тимми…ты такой маленький, но как же громко орёшь! — высокий улыбающийся альфа в два шага преодолел расстояние до полки и, стянув упаковку сладостей, передал их в руки своему стоящему рядом миниатюрному другу.       В этом огромном парне с трудом можно узнать прежнего Алана — угловатого подростка. Теперь это высокий возмужавший девятнадцатилетний альфа с низким голосом и насыщенным, волнительным запахом мятного грейпфрута. И сейчас, рядом с Тимми, Алан казался настоящим великаном, а омега — совсем крошкой. Так сильна была разница в их телосложении, так ярок был контраст между сильным телом альфы и этой трогательной омежьей хрупкостью. Чтобы чмокнуть Алана в щёку, Тимми раньше мог просто встать на носочки, а теперь ему, пожалуй, понадобится скамейка или стул.       Но несмотря на все произошедшие перемены и промчавшееся время, для Тима друг остался прежним: всё те же задорные искорки в серых глазах, всё те же растрёпанные чёрные волосы по утрам, а большущие грубые ладони дарят всё ту же ласку, треплют пушистую светлую шевелюру Тимми.       Сам омега не очень-то изменился: он по-прежнему был хрупким, а фигура довольной худой, за исключением разве что только немного округлившейся и весьма аппетитной попки. За прошедшие годы он вырос совсем немного. Со спины его часто путали с подростком, без паспорта посещение позднего показа в кинотеатре для омежки было просто невозможно, а верхние стеллажи способны сделать независимого и почти что взрослого омегу абсолютно беспомощным. А два дня назад, когда они с друзьями ездили в аквапарк, Тима не пустили ни на одну высокую горку, и он целый день барахтался в каком-то лягушатнике, наблюдая за весельем Риза, Алана, Стэна и Луи! Стоимость развлечения была куда ниже, чем цена уязвлённой гордости!       — Ты сегодня сам не свой; капризнее обычного, да и как будто не выспался, — Алан предусмотрительно начал разговор издалека. Альфа прекрасно знал причину уныния друга и искренне хотел помочь ему, но понимал — на контакт омега может так сразу и не пойти. Они были дома одни, поэтому среди тишины слышалось лишь завывание резких порывов ветра за окном и хруст, издаваемый одним сердитым хомячком, усевшимся на барный стул. Одна шоколадная вафля сменялась другой и уничтожалась в считанные секунды. Это было похоже на карандаш в автоматической точилке с огромной скоростью. «Всегда так делает из-за своей тревожности, когда волнуется» — подумал альфа, глядя на уставившегося в одну точку жующего друга, а затем опустился рядом на соседний стул.       — Сам же всё знаешь, зачем спрашиваешь… — серьёзно сказал омега и впихнул в рот альфе вафельку. Он всегда делает так: никогда не спрашивает, хочет ли Алан ту или иную вкусняшку или не хочет. Просто берёт и суёт её альфе прямо в рот, потому что знает — если будет спрашивать, то услышит отрицательный ответ. Ведь альфа всегда отказывается, чтобы Тиму досталось больше сладостей. Омега это знает наперёд, поэтому кормит любимого друга насильно!       — Послушай, Тимми, — сказал Алан после того, как проглотил угощение, — я знаю, что тебе эта тема неприятна, но…это необходимо, понимаешь? — Омега только кивнул и облизал свой сладкий пальчик, испачканный в шоколадной глазури. — Тем более, это может быть серьёзно, вся эта ситуация…то, что в восемнадцать лет ты не имеешь собственного запаха и не…течёшь…это ненормально, — Алан не видел ничего постыдного в такой интимной для омеги стороне жизни, но всё равно говорил осторожно, чтобы окончательно не смутить и без того разрумяневшегося Тимми, — И если проблема действительно есть, то её устранят специалисты. Неужели ты готов рисковать собственным здоровьем из-за каких-то страхов? Кто внушил тебе, что течка — это что-то плохое, стыдное и мешающее? — Алан взялся пальцами за плечо друга и заглянул в растерянные зелёные глаза, настоятельно требуя ответа.       — Никто, сам, — тихонько пробурчал Тим.       — Все омеги текут. Все здоровые омеги. Это не стыдно, Тимми, течка — это не стыдно, быть омегой — не стыдно! В конце-то концов! — Алан был серьёзным и говорил уверенно, но при этом старался не терять мягкости.       — Угу, конечно, так здорово, когда ты готов лечь под любого альфу и ничего не соображаешь, — омежка совсем насупился, а брови Алан поползли вверх.       — Боже, какая чушь! — Вуд, конечно, догадывался о каких-то тараканах и странностях, поселившихся в голове неопытного и ещё невинного Тимми, но не знал масштаба всей картины — омежка по уши напичкан нелепейшими стереотипами и заблуждениями.       — Ты где понабрался такой информации? Из тупорылых фильмов? Или от нашего любимого одногруппника Эмери? Ты не потеряешь способности мыслить от течки, это возможно только при близости с истинным альфой. В течку омега просто очень сильно возбужден, готов к зачатию и желает физической близости сильнее обычного, он может и вовсе обойтись без партнера: переждать или помочь себе сам. «Лечь под альфу» или нет — это выбор каждого, кто как хочет. То, о чем говоришь ты — чистый вздор. Поэтому давай ты больше не будешь так загоняться, ладно?       Омега сидел рядом, покрасневший до самых ушек, и сжимал в руках пустую пачку от вафелек.       — Ладно… Алан, спасибо тебе…просто я правда не знаю, почему меня эти страхи мысли одолевают, но ты же знаешь, какой я тревожник. Всегда был. Но мне стало легче благодаря твоим словам, — Тим мило улыбнулся сквозь смущение и слез со стула. Теперь он чувствовал себя намного увереннее.       «Глупый невинный малыш» — улыбнулся про себя альфа.       — Всегда пожалуйста. Теперь мы поедем в клинику, покажемся врачу, и он подскажет, что делать. Пойдем уже, надо выехать заранее, на улице настоящая вьюга.       — Угу, — приободрившийся Тим направился за своей теплой курточкой с мягким капюшоном, а Алан взял ключи от своей машины и накинул на плечи пальто. Перед выходом омежка с ворчанием замотал альфу в тёплый шарф, застегнул пальто наглухо, сунул в карманы перчатки и удовлетворённо хмыкнул, глядя на результат своих утеплительных экзекуций — укутанного Алана. «Так-то лучше!».       Двое друзей вышли из дома на заснеженную улицу, пронизываемую жестоким ветром и липкими хлопьями снега. Середина декабря в этом году выдалась на редкость морозной, а по прогнозу на ближайшее время лишь сплошные метели.       В белоснежных коридорах клиники столпилось множество студентов, у которых истёк срок действия медицинской справки. Они проходили обследование под распоряжением университета, в котором учились Тим и Алан.       Подготовка к поступлению была долгой и сложной, но у них всё получилось. Алан изначально нацелился на направление бизнеса и финансов, которое когда-то закончил его отец, и учился с неподдельным энтузиазмом. Гленн Вуд принципиально выдвинул условие, что передаст в будущем своё дело в руки сына только в том случае, если тот получит должное образование и подойдёт ко всему серьёзно, а не для галочки. «Мне нужно, чтобы бы ты доказал, что у тебя есть способности. Пока что можешь только помогать в компании по мелочам» — говорил он. Позволяя себе частенько валять дурака, Алан, тем не менее, всё равно демонстрировал хорошие успехи в учёбе, так как имел под рукой уже практический опыт, помогая отцу.       Тим же учился с куда меньшим интересом. Честно говоря, омега вовсе не хотел учиться в подобном месте, он мечтал поступить на ветеринара. Но властный Вилсон Харрисон, ловко выискивающий рычаги давления, категорически запретил сыну выбрать факультет ветеринарной медицины и даже сумел переманить на свою сторону мужа. «Мой сын! Мой сын собирается всю жизнь принимать роды у коров на фермах и кастрировать котов! Никогда! Никогда!» — орал Вилсон так, что вполне мог бы перейти на ультразвук и научиться общаться с дельфинами. Вал же, дождавшись конца гневных речей мужа, с сожалением изрёк: «Тимми, пожалуй, папа прав, тебе нужно что-то более…ммм…перспективное». Омежка не ожидал от отца отказа и в тайне затаил обиду. Но Вал Харрисон — мудрый человек, он хорошо разбирался в своём ребёнке и знал, что возрасту Тима свойственно всё идеализировать. Омежка так любил животных и так рвался спасать им жизни…но ведь в реальности вовсе не это его будет ждать в работе ветеринара. Болезни, смерти, страшные раны, усыпления — вот действительность, вот то, что существует наряду со спасением.       В общем, запрет родителей прозвучал, как приговор. И Тим повиновался. Решил подать документы туда же, куда и Алан: и родителей выбор устроит, и у самого будет поблизости родной человек в группе. Тим выбрал зону комфорта. Благодаря присутствию лучшего друга, омежка довольно быстро и прочно освоился, периодически забывая о тяготах нелюбимой специальности.       Из ребят, пожалуй, Полли пришлось лучше всех; с его успехами в различных исследовательских мероприятиях и конкурсах геологический факультет принял альфу с распростёртыми объятиями, а в верности выбранного пути парень не сомневался и подавно.       Риз со своей так никуда и не исчезнувшей резкой манерой общения поступил на международные отношения, что стало отдельным сюжетом для шуток, а уж в кругах близких друзей про «блестящие дипломатические способности» этого фрукта слагались целые легенды.       Стэн и Луи не предали свою традицию: эти попугаи-неразлучники нашли своё поприще на одном факультете и по ночам на пару помогали клеить друг другу макеты.       Полгода назад произошло ещё одно событие, ставшее значимым для каждого из парней: Роджер в начале двенадцатого класса познакомился в интернете с весёлым и общительным омегой из другого города. Чувства вспыхнули почти мгновенно. После рокового «привет» в социальной сети альфу больше нельзя было увидеть без телефона в руках. Но чёртово расстояние убивало. Когда любимый голос и желанные губы где-то там, за сотню километров, когда вместо трепетных объятий лишь тихое «спокойной ночи» по ту сторону монитора. Поэтому сразу же после выпускного Роджер, наплевав на все свои прежние планы, первым утренним поездом рванул в город, где находится его любовь. Там он теперь и живёт с таким долгожданным и дорогим сердцу омегой, учится, играет в своей группе.       Никто этого не ожидал. Все были немного расстроены расставанием с другом, но каждый понимал — отговаривать Роджера подобно преступлению. Преступлению против его счастья. Разве переезд — это самое большое из того, что может сделать альфа для того, кого любит?       Нет. Лишь ничтожная малость.       Среди снующих туда-сюда пациентов и персонала, у кабинета врача, сидели Тим и Алан. Первый — ждал своей очереди, второй — просто за компанию: он уже закончил ообследование и располагал временем для моральной поддержки друга.       -…а ещё ни в коем случае не стесняйся доктора, он — профессионал, не разглядывать тебя будет, а осматривать, — Тим сосредоточенно ловил каждое слово альфы и утвердительно кивал. Ему бы ещё ручку с блокнотом — и прямо профессор и студент.       Мимо вывернула небольшая компания омег-одногруппников, и Тим, обрадовавшийся встрече, приветливо помахал улыбающимся юношам. Они помахали в ответ и, обменявшись новостями с Тимми и бросив мечтательный взгляд в сторону Алана, отправились дальше по своим делам.       «Эх…счастливые, наверное, уже скоро идут домой», — глядя им в след, подумал Тим, пока Алан быстро строчил сообщение для своего омеги Джека, договариваясь о вечерней встрече. Благоверный требовал забрать его с учёбы и съездить на свидание, что в планы Алана никак не входило — альфа собирался заехать домой хоть на час, а затем навестить Дэйва и посоветоваться с ним насчёт кое-каких железок для своей машины, а потом, может, выпить вместе где-нибудь.       «Прости, Джек, не могу, хоть убей, у меня днём планы, но вечером встретиться не против. Позвоню, как освобожусь». Отправив смс, Алан задумчиво потёр большим пальцем под нижней губой. «Наверняка обидится»  — подумал альфа.       А с другого конца коридора в этот момент послышался ну до боли знакомый громкий бас. Его просто невозможно было перепутать ни с чьим другим, и возвещал он о приближении одной рыжей надоедливой башни. Сама башня, тем временем, завидев на кожаном диванчике родные макушки, довольно сунула руки в карманы и стремительно пересекла длинный коридор, что неудивительно, если принять во внимание длину этих ног: если бы Алан и эта рыжая бестия встали рядом, то Тимми бы мог практиковаться в скалолазании, не выходя из помещений. Тех секунд, что понадобились Ризу для прочтения надписи на табличке кабинета напротив друзей, хватило на то, чтобы в голове Тима мысленно раздался киношный душераздирающий вопль: «Н-е-е-е-е-т, только не это. Кто угодно, но только не он».       Три…два…один… Алан уже заранее закатил глаза.       — А-а-а-а-а, — Риз гаденько ухмыльнулся, склоняясь над сидящими, — Алан-и-и, киска, позовёшь меня к себе на течку, когда она начнётся? — и, схватившись руками за живот, гулко засмеялся.       Никто не знает — то ли времени было плевать на Риза, то ли Ризу было плевать на время, но факт остаётся фактом: Риз Лакер по-прежнему идиот. Риз Лакер по-прежнему достаёт окружающих и, да, — Риз Лакер по-прежнему не умеет шутить. Но есть ещё парочка новых фактов: теперь он чертовски горяч и сексуален, почти любой омежка не может устоять перед запахом и обаянием этого альфы, несмотря на его порой непростой характер.       Тим с кирпичным выражением лица сверлил Риза взглядом. «Да…это, наверное, приговор на всю жизнь» — Алан, тяжело вздохнув, сочувственно покачал головой. Но на этом театр одного актёра не закончился — ведь оприходован лишь один кандидат на осмеивание из двух.       — Эй, Тим, скоро твоя очередь в кабинет подойдёт, — Риз громадиной навис над тесно прижавшимся к Алану Тимми и больно потрепал его за щёку. Омежка, зло сверкнув глазами, принялся лупить кулаками запястье альфы в отместку, но тот и не собирался отставать, пока всё действо не прервал рык Алана:       — Риз! — он грубо отбросил кисть альфы в сторону.       — Чего? Он же ещё не кричит, — и, как ни в чём не бывало, сунул руки обратно в карманы. Вообщем-то Риз действительно не имел никаких злостных умыслов: таким образом он просто проявлял свою дружескую любовь и привязанность — по-другому не умел.       — Иди, куда шёл, и не позорь Алана! — Тим принял запредельно угрожающую позу. Он мог стерпеть издевательства в свой адрес, но вот посягательства на честь его святая святых — его дорогого лучшего друга Алана — он никогда не простит! В глазах — адское горящее море, в каждом жесте — сталь. И вот он уже заносит руку, ещё каких-то два сантиметра и… …Тимми бы достал макушкой до плеча Риза, если бы был слегка повыше. Но нет. Омежка жалко пихнул в грудь надоедливого дружка, выслушал вторую волну дребезжащего злорадного хохота и уселся обратно на своё скромное место. Алан же с умилением наблюдал за своим доблестным миниатюрным рыцарем.       «Вот что в тринадцать лет, что в восемнадцать — разницы нет, ничего не меняется. Всё так же меня бесит! Интересно, когда мы выйдем на пенсию, я всё так же буду хотеть задушить его? Может, отравить попробовать?» — пронеслось в мыслях у омеги. Тем временем Риз даже перестал смеяться, слов вроде «малявка», «мелюзга», «гном» и тому подобное не произносил. А это значит, что альфа точно успокоился. И теперь на его лице виднелась тень какого-то разочарования:       -…я вообще-то ещё минут двадцать назад освободился и всё это время искал вас, но, эх, раз вы хотите, чтобы я ушёл, раз прогоняете меня, как прокажённого, так уж и быть, — произнёс альфа жалобно.       Алан глянул на часы, сопоставляя между собой временные промежутки.       — Как ты мог закончить так рано, если пришёл почти двумя часами позже нашего? — решил прервать Алан несвоевременное отбытие альфы вполне логичным вопросом. Риз, сверкнув убийственно-идеальной улыбкой, принялся осведомлять друзей в том, в чём он особенно преуспевал — надувать людей и быть хамом.       — Пролез без очереди там, пролез без очереди тут, обманул одного, навешал на уши лапши второму, поскандалил, и вот я с полностью пройденным обследованием свободен, как птица. Чего непонятного? — искренне удивился Риз.       — Но так нечестно! — воскликнул Тим с мыслью, что идея с отравлением была не так уж и плоха.       — Ну вот и сиди тут в этой вонючей поликлинике до вечерних новостей, честный ты мой, — альфа демонстративно помахал перед носом омеги готовой справкой и потыкал указательным пальцем в яркую печать, — так что не учи меня жить, мелюзга, — и, небрежно свернув, убрал в маленький карман рюкзака туда, где помимо ключей от дома и машины лежала всякая мелочёвка и маленький клочок тетрадного листа, на котором был записан номер молоденького сексуального омеги-практиканта, что делал Ризу кардиограмму.       «Какой удачный вышел денёк» — подумал альфа, нашарив пальцами заветную бумажку с координатами воплощения его эротической фантазии в идеально белом халате. Эти омежьи мускулистые ноги в обтягивающих брюках, этот крепкий точёный торс. Да, Риз отхватил настоящую конфетку. Ну и, конечно, злобная физиономия Тима добавила ещё пару очков к хорошему настроению.       — Чего же ты убрал свою справку, давай, покажи мне её. Наконец-то узнаем степень твоей умственной отсталости!       — Ах ты…маленький омега! Да я…       И пока Тимми и Риз в очередной раз занимались бичеванием друг друга, а Алан наблюдал за вербальным поединком, периодически вставляя свои комментарии в общий разговор. Пока со стороны белого диванчика, на котором расположилась развесёлая троица, разносился низкий голос Алана, громкий смех Риза и увлечённое щебетание Тимми вперемешку с периодическими возмущенными возгласами, в тайне от всех, робко притаившись у кофейного аппарата, за этой дружеской шебутной маленькой компанией пристально наблюдала пара тёмных карих глаз.