Приготовим лимонад вместе?

       Глава 16. Мамору.        - Мамо-Тян, - ее тихий шепот-выдох, так полюбившаяся мне форма собственного имени, на этот раз — по ее собственной воле, а не потому что я попросил. Целуя ее, я чувствовал, что Усаги не хочет продолжения. Она простила меня за произошедшее днем разумом, но где-то в глубине ее существа продолжает оставаться часть обиды. И если я позволю ей укорениться, сегодняшняя наша ссора станет первым кирпичом в стене, которая рано или поздно может вырасти между нами.       Продолжая целовать, по щеке сдвинулся к ее ушку. Нечестный ход с моей стороны — стоит только коснуться губами места чуть ниже мочки и она просто перестает отвечать за себя, ясно мыслить. Но сегодня добраться до заветной точки мне мешал высокий воротник ее платья. Пока я пытался справиться с ним, сдвинуть в сторону, жена запустила пальцы обеих рук в мои волосы и тихонько потянула пряди, стараясь остановить меня.        - Мы опоздаем, - тихо, сбивчиво прошептала она, но я только головой помотал в ответ. Мне действительно нужно было восстановить хрупкое равновесие между нами. А другого способа я просто не знал. Да и ее сопротивление было вызвано уже только страхом опоздать на ужин с родителями. Через несколько минут, когда я снимал это красивое, но лишнее сейчас платье, Усако уже не препятствовала, а помогала мне.       Теперь, ее обида действительно уходила. Это было понятно по самим ее прикосновениям, по тому, как она тянулась ко мне, ласково призывая быть с ней. Ничего другого я и не хотел. Быть с ней. Сейчас и всегда...        - Нам обязательно куда-то идти? - я приподнялся над Усаги и, изогнувшись, несколько раз коснулся губами ее живота. Усаги кивнула, потягиваясь, потом положила одну ладонь на живот, а вторую — на мою щеку.        - Для папы это важно. Он много лет ждал этого повышения, не меньше пяти. И такие события в нашей семье принято отмечать. Так что, нам нужно поехать, Мамо-Тян, - она погладила мою щеку и попыталась высвободиться. Но я был настроен это блаженное ничегонеделание растянуть еще хотя бы на несколько минут. Должно быть, она была солидарна со мной в этом желании. Усако сдунула со лба несколько растрепанных прядок своих золотистых волос и переложила руки на мои плечи, потянула на себя, чтобы прижаться, обнять, - Хорошо… - протянула она через пару минут этих объятий, - Мне так с тобой хорошо, - произнеся эти слова, она вдруг смутилась, покраснела, отвела взгляд в сторону.        - Мне тоже очень хорошо с тобой, - я не успел сказать что-то еще. Откуда-то с пола раздался звонок моего телефона. Должно быть — выпал из кармана, когда я стащил джинсы и отбросил их куда по-дальше. Свесившись с кровати я обнаружил трубку рядом с ножкой прикроватного столика. Подняв его, посмотрел на дисплей. Меня разыскивала мать жены, - Твоя мама. Будешь разговаривать? - я протянул ей руку с телефоном и Усаги отреагировала неожиданно. Замахала ладонями перед собой, отказываясь прикасаться к мобильному. Потом — закрыла лицо руками и отвернулась на бок. Пришлось мне ответить на звонок, - Добрый вечер, миссис Цукино.        - Мамору, ну к чему такой официоз? - удивилась женщина, услышав мой голос.        - Простите, наверное, просто не привык еще, - разговаривая, я положил свободную руку на плечо Усаги, все так же лежащей спиной ко мне и закрывающей лицо. Почувствовав мое прикосновение, она отрицательно покачала головой. Но, когда я хотел убрать руку, она резко накрыла мою ладонь своей, удерживая на прежнем месте.        - Привыкнешь еще, - по голосу было понятно, что мать Усаги улыбается, - Мы вас ждем. Вы в пробку попали?        - Извините, нет. На самом деле, мы все еще дома. Я задержался на работе, а когда приехал домой, Усаги решила прилечь, - услышав меня, жена резко обернулась, бросая в меня гневные взгляды, а чтобы до меня лучше дошло, что я снова ее разозлил, Усаги укрепила свои аргументы, огрев меня по голове подушкой, которую с неожиданным проворством выдернула из-под собственной головы. Увернувшись от повторного нападения, я приложил палец к губам, - Но мы уже собираемся и приедем через, - я посмотрел на часы, прикидывая время, - через сорок минут, если, конечно, вы еще будете нас ждать.        - Конечно, будем. Даже не сомневайся! Просто мы немного заволновались. Когда я днем разговаривала с Усаги, мне показалось, что она чем-то очень расстроена. Но, раз у вас все в порядке — просто прекрасно. Собирайтесь спокойно и приезжайте. К тому времени, скорее всего, здесь останутся только самые близкие, - я уже не слушал тещу. Не выпуская телефона из руки, но уже не прижимая его к уху, поймал чуть сопротивляющуюся Усако и крепко обнял.        - Значит, это мне захотелось прилечь?! - она зажмурилась, не желая смотреть на меня. Будто я кобра, которая может ее загипнотизировать. Маленькие женские кулачки ожесточенно били меня по спине, не причиняя особенных неудобств. Не потому, что Усаги не хватало на это сил. Просто наше положение играло не в ее пользу.        - А что я должен был ей сказать? - продолжая удерживать ее одной рукой за плечи, второй — пригладил растрепанные волосы моей маленькой «фурии». От красивой прически, с которой она встретила меня, моими стараниями и следа не осталось, - Что повел себя, как идиот, что довел ее дочь до такого расстройства, а потом — настолько испугался, что могу потерять, что весь оставшийся день тупо пялился в пустой монитор? Что потом, явившись домой, не смог придумать лучшего способа извиниться и удостовериться, что ты — по-прежнему — моя, чем затащить в постель не удосужившись даже узнать — хочешь ли ты того же, что и я?        - Хотела, - она тихо призналась, давно уже перестав колотить меня по спине.        - Не сразу, - уточнил, скорее, чтобы напомнить самому себе — даже такое отличное взаимопонимание в постели, как у нас, не может быть ответом на все вопросы. Она тянется ко мне и все, что от меня требуется — так же потянуться в ответ.       От во всех отношениях правильных мыслей меня отвлекло вмешательство извне. Проведя пальцами по руке Усако от плеча вниз, я ощутил, что ее кожа покрылась мелкими «мурашками». Она очень восприимчива к холоду и гораздо больше, чем я, ощущает прохладу в квартире. Обычно, по вечерам мы включаем обогреватель, но сегодня было как-то не до него.        - Одевайся, - на этот раз я не стал отстраняться резко, как было почти каждый раз после нашей близости. Осторожно коснулся губами ее лба, - А то совсем замерзнешь. Я и так сегодня достаточно провинился, чтобы еще замораживать тебя.       Отпустил ее и отошел на шаг, собираясь собрать собственные вещи. Усако вдруг подалась ко мне навстречу, но не притронулась, даже не попыталась.        - Мамо-Тян, я… - она вдруг испуганно замолчала, не решаясь закончить свою фразу, ее невероятные глаза быстро забегали из стороны в сторону, явно — в поисках выхода из ситуации, в которую она сама себя загнала, - Я сейчас соберусь. Мне нужно минут десять.       Конечно, ее сборы заняли гораздо больше времени. Только над восстановлением своей прически Усако билась минут пятнадцать, а потом — осознав, что попытки бессмысленны и в одиночку она не справляется, жена просто оставила волосы распущенными. На наше счастье, мой тесть не был любителем отдыхать далеко от дома. Так что дорога от дома до ресторана заняла у нас от силы минут пять.       Было немного неудобно от того, что заставили людей ждать, но стоило вспомнить, как хорошо нам было вместе — и любое чувство стыда за свое опоздание уходило на задний план.        - Наконец-то, - тон миссис Цукино не выражал никакого недовольства от нашего позднего явления на праздничный ужин. Одна только радость от встречи. Спешно поднявшись со своего места, женщина крепко обняла дочь, потом повернулась ко мне, поманила одной рукой, словно приглашая присоединиться. Я сделал нерешительный шаг к ней и тут же угодил в крепкие объятия. Некстати возникла мысль: будь моя мама жива, она могла бы обнимать меня так же. Я прогнал ее. Давно приучил себя не жалеть о том, что потерял, о тех, кого даже не помнил. А теперь — моя жизнь лучше, чем была когда-либо. У меня есть Усаги — моя жена. А скоро появится ребенок. Я больше не чувствую свою жизнь пустой.        - Икуко, дай уже им сесть за стол, - улыбнулся мистер Цукино, - Оба, наверняка, голодны, - судя по его расслабленной улыбке, тесть уже успел продегустировать содержимое местного бара. Общаясь с семьей Цукино, еще до нашей с Усаги свадьбы, я понял — он прибегает к этому способу расслабления. Но четко знает свою меру, больше одного-двух стаканов за раз никогда не пьет.       Прежде чем сесть за стол рядом с родителями, Усаги обняла еще двух женщин. Одна из них — жена двоюродного брата отца Усако — была на нашей свадьбе. А вот вторую я видел впервые.        - Мамо-Тян, это моя тетя Юна, - жена представила меня чуть полноватой средних лет незнакомке. Процедура знакомства оказалась совсем недолгой. С минуту, женщина изучала меня взглядом, потом — кивнула, будто оказалась довольна увиденным.        - Брат и невестка много о тебе рассказывали, - тетя Юна оказалась такой же приветливой и улыбчивой, как ее племянница. Вот только у нее вкупе с этими качествами шли жизненный опыт и беспокойство за племянницу, поэтому я и после время от времени ловил на себе ее изучающий взгляд. Не скажу, что особенно приятно, но привычно и понятно. Так же в первые встречи смотрели на меня родители Усаги. Все эти люди очень любят мою жену, желают ей только хорошего. А наши отношения нельзя назвать эталонными, с какой стороны не посмотри. Я и сейчас думаю, что у меня где-то там (обычно в этом месте люди многозначительно указывают пальцем куда-то вверх, в небо) есть довольно мощный покровитель, который не допустил, чтобы мне набили морду на пороге дома Цукино, когда я пришел туда впервые.        - Мамо-Тян? - Усако недоуменно позвала, удивившись моей внезапной задумчивости. Я легко мотнул головой, отбрасывая все лишнее, отодвинул от стола стул, помогая ей сесть. Мистер Цукино представил меня своим коллегам, уже знакомым с Усаги по прошлым таким дружески-семейным посиделкам. За столом с нами были два молодых мужчины в районе тридцати и женщина за сорок.       Какое-то время за столом говорили о новой должности моего тестя, о его журнале и о журналистике в целом. Потом, как это часто бывает, стихийно возникло несколько отдельных бесед. Дядя Усаги отложил столовые приборы и обратился ко мне.        - Кенджи говорит, что ты занимаешься компьютерами? - до этого мы виделись только на нашей с Усаги свадьбе, а это не то мероприятие, на котором станешь обсуждать работу.        - Не совсем. Я работаю с программным обеспечением, - отвечая, я явно представил, как одновременно выдохнули бы: «Зануда!» Зой и Джед, если бы услышали это мое уточнение.       Усаги негромко переговаривалась с матерью, оправдываясь перед ней за свое сегодняшнее плохое настроение. О нашей размолвке она не упомянула ни словом, ни намеком, ни жестом и в очередной раз меня удивила. Раньше, мне представлялось, что она ничего не умеет держать в себе, стремится сразу вывалить все свои проблемы независимо от их размаха и серьезности на головы всех, кто готов ее выслушать и посочувствовать. Она в очередной раз удивила меня. Хотя — может я тороплюсь с выводами и все дело в том, что днем она успела поделиться переживаниями с подругами?       Сейчас во всяком случае, Усаги старательно отводила тему разговора как можно дальше. Рассказала о делах в университете, о том, что по каталогам в интернете примерно выбрала кроватку для малыша, но конечно может еще изменить мнение. А я точно уверен — изменит. И ни раз. Да что там, только вчера, до того, как остановиться на этой модели, она раз двадцать подозвала меня к монитору с одними и теми же словами: «Вот, нашла!». И искать перестала совсем не потому, что решила — именно эта кроватка будет стоять в нашей спальне в ожидании рождения своего маленького хозяина или хозяйки. Просто решила выпить чашку какао с парой долек полюбившегося горького шоколада, который больше не называет «жуткой гадостью». А потом уже не вернулась за компьютер.       Минут через двадцать мужчины-сотрудники мистера Цукино поднялись из-за стола, чтобы покурить в специально отведенной комнате ресторана. Мне же пришлось выйти, чтобы переговорить с начальником, которому в такое неподходящее время приспичило выяснить, как продвигается написание программы, заказанной постоянными партнерами нашей компании. Разговор был не слишком долгим. Я отошел вглубь холла ресторана, чтобы не мешали звуки, доносящиеся из основного зала — разговоры посетителей, негромакая музыка, звон столовых приборов и бокалов.       Когда я вернулся за стол, Усаги была гораздо более хмурой чем до моей отлучки. Сидела с отстраненным видом и ни капли не морщась жевала дольку лимона, поданную к ее рыбе. В последнее время, ее пристрастие к лимонам и их соку окончательно вышло из под контроля. Буквально вчера после ужина, она не поморщившись съела довольно крупный лимон. Только кожура и косточки остались. Их наш ребенок, к счастью, не затребовал.        - Что случилось? - заняв свое место, я наклонился к жене, чтобы шепотом узнать причину ее изменившегося настроения. Но Усако только покачала головой из стороны в сторону, пытаясь сделать вид, что все в порядке.        - Должно быть, настроение Усаги испортилось из-за меня, - вмешалась ее двоюродная тетка, - Я спросила, когда вы поедете в свадебное путешествие и Усаги расстроилась.        - Я не расстроилась, просто задумалась, - спешно возразила на это моя вторая половина. Хотя, думаю — всем, кто знает ее дольше пяти минут было ясно, как обстоят дела на самом деле, - Пока, мы никуда не можем поехать из-за работы Мамо-Тяна, но позже, думаю, сможем поехать в небольшой отпуск.       Должно быть, она расчитывала, что ее ответ удовлетворит родственников и тема будет закрыта. Но такое решение было преждевременным.        - И куда вы собрались ехать с маленьким ребенком? - вмешалась в разговор миссис Цукино. При этом она так выразительно посмотрела на нас, словно наша экспедиция на Северный полюс уже была делом решенным, а наш младенец уже был уложен в коляску, запряженную восемью щенками Хаски.        - Мама, - Усаги, немного устало, вздохнула, - Мы же не собираемся ехать куда-то на следующий день после родов. Правильно? - она обернулась ко мне и я кивнул, соглашаясь, хотя уже размышлял о своем. Удовлетворившись такой моей поддержкой, она снова обернулась к своим родственницам, - В этом году мы никуда не планируем ехать. Но когда малышу будет год уже вполне можно будет устроить небольшой семейный отдых. На пляже всегда полно малышей…       Я не пытался вникнуть в то, что они говорили дальше, глубоко погрузившись в свои размышления. Когда мы готовились к свадьбе, я как-то сразу отверг саму идею свадебного путешествия. Куда важнее мне казалось оказаться рядом и помочь, когда ребенок родится и для нас придет время учиться заботиться о нем. И сейчас так думаю. Я хочу уметь это — купать малыша, переодевать, пеленать, обрабатывать маслом все эти младенческие складочки и делать все остальное. А для этого мне нужно быть рядом в его или ее первые дни дома, когда и сама Усаги будет постигать это искусство — быть родителем.       Но почему я, настолько заботясь о том, чтобы она получила такую свадьбу о которой мечтала всю свою жизнь, даже не подумал о том, что эта после свадебная поездка тоже очень важна. Да, я не мог на тот момент взять полноценный отпуск и увезти ее куда-нибудь хотя бы на неделю, как принято у других молодоженов. Но ведь не я первый в такой ситуации. Даже Кунсайт и Минако, наши ближайшие друзья, обошлись короткими выходными только вдвоем вместо пресловутого медового месяца. Но у них был этот отдых. Я же не позаботился о том, чтобы дать своей семье хотя бы это. Просто «с берега в карьер» швырнул молодую жену в быт, в заботы обо мне, о моей кошке и квартире, к которой она, кажется, все еще не привыкла. Хотя эту проблему мы решаем, заполняя пространство ее вещами. Купили новые шторы, новый каждодневный сервиз. Но эти мелочи не компенсируют того, что я совершенно неправильно начал нашу совместную жизнь. Вижу это даже несмотря на то, что Усако оказалась слишком благородной, чтобы просто указать мне на все мои многочисленные минусы.       Сидя рядом с женой и совершенно бесцельно перекладывая палочками кусочки тунца в своей тарелке, я мысленно прикидывал все возможные варианты. Сегодня четверг. Если мне повезет, я успею забронировать номер в каком-нибудь приятном отеле за городом уже на эти выходные. Вселенского аврала на работе не предвидится. Мы работаем в хорошем темпе, успеваем к дате сдачи заказа, да еще и с запасом времени. Так что я вполне могу себе позволить уйти с работы вовремя и не появляться в офисе на выходных. В конце-концов, я не хирург и не пожарный, от которого зависят человеческие жизни. Без меня эти стены за два дня не рухнут.       Почти всю дорогу домой мы молчали. Усаги клевала носом и, чтобы не уснуть, старалась сосредоточиться на почти ночном городе за окном машины. Я же все еще размышлял, пытаясь придумать — что интересного я могу показать ей сейчас? Горячие источники для нас недоступны в силу нашего интересного положения. Малышу вредны и переохлаждения, и чрезмерный нагрев. Зимние фестивали снежных фигур еще не начались. Так что остается?       Для ответа на этот вопрос, я привлек на помощь волшебную силу интернета. Приехав домой, пока Усако умывалась, забрал ноутбук из спальни, переоделся в домашнюю одежду и сделал себе кофе, готовясь к долгому сидению за компьютером.       Я не хотел рассказывать о своих планах раньше времени. Просто не хотел, чтобы она расстроилась если наши планы сорвутся. Лучше, я завтра приду домой и огорошу ее неожиданным заявлением о нашем «отпуске». Для конспирации открыл один из рабочих файлов и неожиданно для себя увлекся работой настолько, что даже не услышал, как она вышла из ванной, подошла ко мне со спины и положила свои ладони на мои плечи, начав мягко их массировать.        - Ты будешь работать? - уточнила она, перебираясь пальчиками по шее к голове, начиная массировать виски. Очень захотелось просто откинуться на спинку кресла в котором сидел и позволить этим мягким и нежным рукам делать со мной все, что придет в голову их хозяйке. Но я взял себя в руки.        - Да, нужно сегодня кое-что сделать, чтобы на выходных мы с тобой могли побездельничать с чистой совестью, - я все же откинулся в кресле. Для того, чтобы иметь возможность упереться затылком в мягкую обивку и посмотреть на Усако снизу-вверх. Лучше бы я этого не делал. Вид жены в бледно-розовой короткой ночной рубашке с распущенными волосами и мягкой улыбкой, притаившейся в уголках губ, никак не подкреплял решимость провести полночи, упершись взглядом в монитор. Подняв руки, погладил ее от плеча до локтя. Усаги открыто улыбнулась этой незатейливой ласке, наклонившись, коротко поцеловала меня куда-то под нижнюю губу.        - Посидеть с тобой? - предложила она. Я припомнил все случаи, когда и правда собирался поработать, а она вот так же предлагала составить мне компанию. Она просто садилась на диван, вытянув ноги и облокотившись на подлокотник, и я терял всякую связь с реальностью. Необходимость работать приходила в голову в последнюю очередь. А ведь я всегда считал себя отъявленным трудоголиком. Как оказалось, трудоголизм мой был очень легко излечим.        - Иди спать, Усако. Ты сегодня устала и перенервничала. Вам нужно отдыхать, - немного развернувшись в кресле, я изловчился и дотянулся, чтобы поцеловать тугой животик, спрятавшийся под мягкими складками шелковистой ткани. Усаги улыбнулась, кивнула. Обойдя кресло, взяла лежащие на журнальном столике рядом с ноутбуком очки и водрузила их мне на нос. С тех пор, как узнала, что у меня есть проблемы со зрением, тщательно следит за тем, чтобы не работал без очков.       Когда Усако прошла в спальню, Луна преданно просеменила за ней. Привязанность кошки к моей жене порой заставляет меня задуматься о собственной значимости в этом доме. Я эту пушистость неблагодарную спас от уличной жизни, столько лет кормил-поил-ласкал. А стоило в доме появиться собственной маленькой богине домашнего очага и любовь к хозяину просто сдуло. Спасибо хоть не шипит на меня при встрече.       Закончив убиваться по поводу непостоянства своей кошки, я углубился в изучение вопроса. Как выяснилось, большинство зимних забав были моей жене недоступны. Правильнее всего было бы просто найти хорошо благоустроенный отель в окружении красивой природы, где можно было бы вполне безопасно и с неоспоримой пользой выгуливать Усаги и будущего ребенка.       Проведя в интернете около двух часов, я наконец решил, что мы поедем смотреть ледяную деревню. Хороший лыжный костюм у Усаги есть еще с до замужних времен. Спокойно висит в шкафу в коридоре рядом с моим собственным. Думаю, не замерзнет. А жить будем в отеле неподалеку от места. Мне удалось найти именно такой, как хотелось.       Устройство нашего отдыха заняло у меня еще какое-то время. В постель я отправился уже глубокой ночью. Усаги лежала на правом боку. Даже в кромешной ночной темноте я увидел, что она не спит. Услышав мои шаги, приподнялась, протянув руку, откинула в сторону угол одеяла, приглашая лечь рядом с ней. Несколько секунд промедления, чтобы раздеться и я улегся в нашу постель. Усако тут же прижалась, крепко обнимая, прижалась щекой к моей груди и закинула ногу на мое бедро. Непривычно. Она постоянно обнимает меня по ночам и мне это нравится. Но вот так — полностью обвить собой — впервые.        - Почему не спишь? - не удержавшись, я пригладил ее волосы, крепче прижал девушку к себе.        - Не смогла без тебя уснуть, - чуть слышно, будто нехотя, призналась она, - Сколько времени?       Мне пришлось протянуть руку, взять телефон и включить подсветку.        - Полтретьего.        - Знаешь, ты слишком много работаешь, - она пальцем начертила на моей груди какой-то невидимый знак, а потом — быстро и часто «зачеркнула», пока я не смог разобраться, что это было.        - Знаю, - я не видел никаких причин спорить с ней, отрицать то, что прекрасно было известно и мне самому, и окружающим меня людям, - Спи, Усако. Завтра рано вставать.        - Спокойной ночи, - последнее, что я запомнил из этой ночи — быстрое прикосновение горячих губ к моей груди.       Утреннее пробуждение было тяжелым. Усаги очень долго лежала в постели и потягивалась, терла глаза, собираясь с силами, чтобы подняться с постели. Да и мне было ненамного проще. Давали о себе знать и недостаток сна и вчерашнее напряжение, преследующее нас обоих весь день.       Оторвавшись в конечном итоге от уютной, теплой постели, Усаги, захватив по дороге любимую теплую кофту, босиком прошла в ванную. В который раз пообещал себе приклеить к ее ногам домашние тапочки. Простудится ведь с такими-то привычками.       Утро прошло хоть и суетливо, но ровно так, как обычно. Усаги приготовила завтрак, оделась, накрасилась. Мы уже стояли в дверях, когда она протянула мне бенто. На этот раз двухъярусную коробочку темно-синего цвета, с текстурой имитирующей древесную.        - Мы с девочками вчера купили в магазине напротив. Если тебе и эта не понравится, там были просто гладкие, черные, куплю после занятий. Только скажи сразу, - она сняла крышку и продемонстрировала мне пару «скучных» кусочков рыбы, яичный рулет с овощной начинкой и несколько пресных галетов, - Во второй части просто рис, - поставив коробку на собственное колено она закрыла мой обед и довольно ловко перевязала его полотенцем, - Знаешь, я часто делаю что-то не так, как надо. Но если ты не будешь говорить со мной об этом, как я узнаю? У меня нет дара ясновидящей или экстрасенса, я не гадалка какая-нибудь.       Я кивнул, признавая ее правоту, забрав обед, убрал его в свою сумку.        - Ты можешь кое-что для меня сделать?       Она удивленно посмотрела на меня, повела плечами, без слов уточняя, что именно.        - Обними меня, Усако. И скажи, что больше не сердишься на меня за всю эту историю, - мне было непросто попросить об этом, но я справился со своей нерешительностью.       Она зачем-то скинула на пол свою сумку, которую успела повесить на плечо. Та упала с каким-то глухим, жалобным ударом. Сделала шаг навстречу, с готовностью раскрывая объятия.       Я никогда не любил обниматься. Просто не понимал — к чему это лишнее телодвижение? Да и вообще лишние соприкосновения меня не воодушевляли. Даже в сексе всегда предпочитал позиции с минимальным контактом, насколько это возможно при настолько сближающем занятии. Но с ней так не хочется. Хочется провести всю жизнь вот так, как сейчас - рядом с ней, тесно прижавшись. Просто знать, что нужен ей. И знать, что она готова быть рядом и прощать. А я прекрасно отдаю себе отчет в том, что эта ссора была первой, но, скорее всего, далеко не последней.        - Скажи, - сам не знаю, просил я или требовал этого прощения, крепче прижимая жену к себе, чувствуя, как Усаги и сама стремится вжаться в меня сильнее, глубже, будто слиться хотим и уже больше никогда не расставаться.        - Я не сержусь на тебя, Мамо-Тян, - ответила она и подняла руку, чтобы погладить меня по волосам, потом вдруг опомнилась, - Мы с тобой сейчас малыша раздавим.       Услышав это предупреждение, я отпустил ее. Усаги воспользовалась обретенной свободой, чтобы провести ладонями по лицу, чуть размазав при этом тушь на глазах. Ойкнув, она присела на корточки, чтобы найти в сумке влажные салфетки и привести себя в относительный порядок, хотя бы внешне.        - А ты? - она остановилась, уже почти поднеся салфетку к лицу, обеспокоенно посмотрела на меня снизу-вверх, - Ты на меня не сердишься?        - Нет. Совсем нет, Усако, - забрав у нее салфетку, я сам избавил жену от черных разводов под глазами, повесил ее сумку на плечо хозяйки, - Нам действительно пора.       Мы стояли у лифта, медленно ползущего между этажами в нашу сторону, когда я решил начать с женой подготовительную работу к нашему отдыху.        - Усако, не планируй ничего на вечер, пожалуйста. Ни девочек, ни родителей, ничего. Договорились?        - Хорошо, - на милом, хоть и осунувшемся из-за затянувшихся «радостей» беременности личике расцвел неподдельный интерес, - А… у тебя есть какие-то планы?        - Есть план провести вечер вдвоем. Ты ведь не против?        - Нет, совсем нет, - мне показалось, что ее довольная улыбка вот-вот покинет пределы щечек и устремится куда-то в космические просторы, озарять самые отдаленные уголки Богом забытых галактик, - А мы будем дома или куда-то пойдем? - Усако не могла хотя бы не попытаться разведать обстановку, но я был намерен сохранить интригу. Поэтому с лицом, с которым в покере в пору с парой двоек против флэш-рояля идти, я пожал плечами и небрежно бросил: «Вечером решим».       Завез жену в университет, добрался до собственной работы и с огромным трудом дождался девяти утра, когда удобно будет позвонить теще. Наконец, часы показали заветную для меня комбинацию стрелок, я с нетерпением набрал номер дома Цукино и в ожидании ответа нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице. Ждать пришлось недолго.        - Да?        - Миссис Цукино, доброе утро, - на том конце телефонной линии раздался вздох, смысл которого я неожиданно для себя смог расшифровать сразу. Мать жены набирается терпения, чтобы дождаться того славного и радостного момента, когда я отброшу официальное обращение и заменю его чем-то более душевным. Но я не уверен в том, что этот светлый час когда-то наступит.        - Доброе утро, Мамору. У вас все хорошо, Усаги в порядке, малыш? - она засыпала меня вопросами. Наверное переживает из-за вчерашнего настроения Усако.        - Все в порядке. Сейчас уже старательно учатся в университете, - отчитался я о состоянии самых дорогих людей и для меня, и для этой женщины, - На самом деле, я вынужден обратиться к Вам с просьбой. Я хочу увезти Усаги на выходные из города, чтобы подышала воздухом и погуляла среди красивых видов. Для нее и малыша это полезно. Но отель, в котором я забронировал номер, запрещает проживание с животными. Я бы попросил кого-то из друзей, но в домах Нефа, Джеда и Зоя нельзя держать живность, кроме рыбок. А у Кунсайта и Минако кот. Не хотелось бы потом решать возможный вопрос с животными. Да и вообще — не хотелось бы обращаться к подругам Усаги. Иначе, она уже через десять минут будет в курсе моих планов. А я пытаюсь сделать ей сюрприз, - ну вот, открылся словесный поток.        - Конечно, привози, - перебила меня теща, пока я не начал перечислять менее близких мне людей, которые тоже могли бы приютить нашу пушистомордую заразу на несколько дней и причины, которые им мешают это сделать. Учитывая плотность населения нашего района и все вольные и невольные контакты в жизни человека — к вечеру воскресенья как раз закончил бы, - И можешь не волноваться — Усаги об этом твоем сюрпризе я ничего не скажу.       Разразившись еще одной долгой речью, на этот раз — исключительно благодарственного содержания, я распрощался с тещей. И поборол огромное желание приложиться головой о стол. Почему-то был уверен, что уж где-где, а в отношениях с семьей своей жены я все делаю не так.       Отвлекло меня от невеселых мыслей о новоприобретенных семейных узах насмешливое замечание Зоя.        - А что мне будет за то, что Усаги ничего не узнает о готовящемся сюрпризе? - это невозможное существо каким-то образом умудрилось рассесться в компьютерном кресле весьма скромных размеров по-турецки и теперь праздновало победу человека над мебелью, отталкиваясь рукой от угла своего стола и вращаясь вокруг своей оси. Судя по зеленоватому цвету лиц Сапфира и Джедайта, наблюдали они это безобразие уже довольно давно и обоих уже подташнивало. Не побывать им в космосе. И на центрифуге не покататься.        - Ничего тебе не будет. А вот если проболтаешься — спущу в этом же кресле с Токийской телебашни, - пригрозил я, стараясь поймать это чудо хоть за развевающийся рыжий хвост.        - И получишь от руководства выговор за порчу ценного имущества компании, - усмехнулся Сапфир.        - Начальство так меня ценит? - заинтересовавшись, Зой даже притормозил свое вращение.        - Это он о кресле, - вернула его на грешную землю Петсайт, - За тебя, Мамору еще и премию получит. В размере годового жалования.       Почти до самого обеда обстановка в нашем кабинете была совершенно нерабочей. Бывает такое, что лень-матушка умудряется разом присесть на все имеющиеся в наличии плечи. Нет, мы работали, и даже без косяков, исключая какие-то мелкие опечатки, которые легко обнаруживались в режиме отладки. Но уж слишком часто процесс создания программного кода прерывался дружным хохотом или просто посторонними разговорами.       В законом отведенное для заслуженного обеда время, я достал собранный Усаги обед, снял с него верхнюю крышку, потом впервые открыл второй ярус, куда заботливая жена положила рис. Надо отдать должное Усаги — она приготовила рис по самому любимому мной рецепту, с крупными огненно-жгучими хлопьями красного чили. Но она придала ему форму. Аккуратную форму двух холмиков в которых явственно угадывались очертания женской груди. Рядом лежала аккуратно свернутая записка. Я взял ее в руки, развернул.       «Это чтобы ты почувствовал себя половозрелым парнем, а не девочкой-младшеклассницей. Но это точно в последний раз», - закончила Усаги этот шедевр эпистолярного жанра собственным вольным изображением. Художником она оказалась от слова «худо», но узнать эту девочку вполне можно было хотя бы по характерным хвостикам.       На этот раз, я только расхохотался. Мне даже понравилось, что жена не дала себя в обиду даже мне самому. Нашла способ, пусть и такой неординарный, поставить меня на место.       Не сдержавшись, я достал телефон и позвонил жене. Усаги ответила сразу, будто ждала звонка, сидела, зажав телефон в руке. Впрочем — может так оно и было? Она знает, когда у нас обед и могла предполагать, что я захочу разобраться.        - Женщина, ты меня своими шутками доведешь когда-нибудь! - вместо приветствия, поведал я.        - Сердишься? - робко произнесла Усаги.        - На самом деле, нет. Думаю, ты молодец. Не спустила мне всего этого. Только, я надеюсь, на этом твоя тяга к скульптуре закончится и в следующий раз я не обнаружу в бенто что-то еще интереснее?        - Это в последний раз. Правда, - смущенно заверила меня жена.        - Хорошо. Ловлю тебя на слове, - заканчивать разговор почему-то не хотелось, но я напомнил себе, что она сейчас на занятиях, а впереди у нас все выходные только вдвоем.