Что делать, если ты дочь первородного вампира и эгоистичной вампирши?

После этого я находилась как будто в трансе. Слишком страшно. Слишком непонятно. Слишком странно. Я выбежала из дома и села на ступени приводить дыхание в норму. Кол застал меня в таком положении первым. Я сказала ему, что все в порядке и мне нужно немного времени, чтобы все переосмыслить. Это было почти чистой правдой. Мне действительно нужно время, но про свое состояние я соврала. Мои эмоции бушевали, а кровь в венах и артериях как будто застыла из-за накатившего страха. После этого я ушла из этого проклятого дома. Сейчас я сижу в баре Мистик Гриль. Кроме меня здесь было человек пять-шесть. У меня скоро седина появится из-за того, сколько вещей я пережила за две недели. Сначала появление семьи Майклсон; потом та ужасная вечеринка, где Себастьян признался мне в любви; затем узнала от своей мамаши правду, после чего она свернула мне шею (кстати, я до сих пор не понимаю, как я жива). Дальше идет все лучше и лучше, но перечислять не хочется. Делаю глоток виски и достаю телефон. При упоминании Себастьяна мне резко захотелось ему позвонить. Набираю давно знакомый номер и нажимаю на вызов. Идут гудки, но никто не поднимает, от чего я расстроилась. Только хотела положить трубку, как слышу знакомый голос. — Алло, — я слышала шум на заднем плане. Скорее всего, сейчас у них физкультура и они в раздевалке. Его голос был спокойным и повседневным. Таким тоном обычно разговаривают друзья. — Ты скучал? — я улыбаюсь и жду его ответа. Все голоса сзади него стихли, словно по команде. Повисла тишина между нами, но ненадолго. — Мэдисон это ты? Господи. Как ты? Что с тобой? Где ты? — на меня посыпалась куча вопросов, на которые я была просто не в состоянии ответить. Теперь его голос дрожал от напряжения и, скорее всего, волнения. Как же я скучаю по нему. Как говорится -пока не потеряешь, не начнешь ценить. Все внутри меня разрывалось и болело. — Я в порядке, а ты как? Что нового происходит в Майами? Как там Тори и Вайлет? — я выхожу из бара в туалет, чтобы никто нас не слышал. Незачем мне чужие уши. Захожу внутрь и закрываю дверь. Еле сдерживаю слезы. — С ними все в порядке. Лучше ответь, где ты? — по моей щеке скатывается одинокая слеза, которую я не смогла сдержать. Нужно заканчивать разговор, потому что мне слишком больно говорить с ним. — Это не важно, — облизываю пересохшие губы, на которых недавно был дорогой прозрачный блеск для губ. — Самое важное — это то, что я скоро вернусь. Береги себя и знай, — делаю паузу и набираю воздуха в легкие, чтобы сказать то, что не сказала тогда на вечеринке. — Я люблю тебя. Бросаю трубку и вытираю слезы. Он хотел еще что-то сказать, но я не могу слышать его голос. Это была плохая идея, а может и нет. Звонок помог мне отвлечься от этой истории с домом. Заправляю, волосы за ухо и открываю дверь. За ней стоял Сальваторе. Дыхание остановилась. Вот мразь. — Что ты слышал? — он облокачивается о стену и осматривает меня ленивым взглядом. Я еле сдерживаюсь, чтобы не врезать ему. На его лице расцветает улыбка чеширского кота. — И кто же этот счастливчик, которому ты сказала то, что боишься сказать другим? — на скулах проявляется румянец не от смущения, а от злости. Я не сдерживаюсь и бью его по лицу со всей силы. Удар был настолько сильным, что руку жгло от боли. Сальваторе мог легко увернутся, от удара, но сыграл эффект неожиданности. Он наклонился ко мне поближе, и на его лице отчетливо виднелась злость, как и на моем. Сейчас мы похожи на двух волков, которые только и ждут момента, чтобы впиться друг другу в глотки. При помощи сверхскорости он прижал меня к стене, и поставил руки с двух сторон от меня, создавая впечатление, что я загнанная в клетку птица. Он пододвинулся поближе и прошептал мне на ухо. — Еще раз так сделаешь, то можешь не надеется, что твой папочка тебя спасет. — Пошел нахер, Сальваторе. — толкаю его в грудь и ухожу прочь из этого коридора назад к бару. Если он думает, что сможет меня этим напугать, то пусть выкусит. Я — Мэдисон Харт. Я сука, которая ведет свою игру и не дает никому вставить свои правила. Сажусь на стул и показываю мальчишке за стойкой, чтобы налил мне еще. Он послушно наполняет половину бокала, а я в это время закуриваю. Выдыхаю дым в потолок и восстанавливаю дыхание в норму. Из-за Сальваторе мое дыхание участилось до предела, а ладони вспотели. Похоже, этот сукин сын так легко от меня не отстанет, потому что он подсаживается ко мне и заказывает себе виски. Бармен поставил стакан и налил в нее янтарную жидкость. Я беру свой стакан и пью до дна. Почему с Сальваторе так сложно? Замечаю, что в баре кроме нас никого нет, ведь на часах давно пробило десять вечера. Пытаюсь игнорировать его присутствие, но это крайне не легко, когда он забирает мою сигарету и закуривает. Я спрыгиваю со стула и собираюсь уходить, но он останавливает меня, хватая за руку. Поднимаю на него взгляд и смотрю ему в глаза. — Ты обещала выпить со мной, — я прямо чуть не упала от его заявления. Он смотрит на меня невинным взглядом, а я приблизилась к нему. — Я выпила рядом с тобой. Да и плюс: ты не выполнил часть своей сделки, так что лучше отпусти мою руку, если не хочешь кучу проблем. - Он улыбается, но я знаю, что он что-то задумал. Его рука все еще держит меня, не давая уйти из этого проклятого места. Мне все надоело, и я решила воспользоваться магией. Из-за боли он отпустил меня, а я, воспользовавшись шансом, взяла свое пальто и вышла из кафе. На улице пошел снег. Теперь можно официально считать, что зима наступила. Я столько времени не видела снег. И так соскучилась по нему. Зимы в Майами как таковой нет. Когда я была маленькой, то она была самым любимым временем года. Это время, когда всё вокруг укрыто холодной ватой. Когда на улице «мороз и солнце». Тогда действительно каждый день кажется чудесным. А зимний восход! Это так красиво. Всё вокруг на несколько минут становится розово-оранжевым, и снежная ткань начинает переливаться тёплыми тонами, не смотря на то, что на улице минус двадцать. А чего стоит звёздная зимняя ночь! Она действительно бесценна и незабываема. Не из-за того, что мороз ясной ночью при звёздном небе крепчает, а из-за впечатляющего великолепия этого зрелища. В такую ночь небо и звёзды кажутся хрустальными. Сейчас снег плавно и медленно падает с неба, образуя сугробы. За этой красотой скрывается холод. Я сажусь в машину и еду домой. Мне нужен сон. *** Поднимаюсь по лестнице, открываю входную дверь, вхожу внутрь и останавливаюсь. Скидываю пальто, чтобы было легче идти. На полу валялись осколки битого стекла, стена, ведущая в гостиную, была проломлена. Что здесь произошло? Я внимательно прислушалась, но ничего не услышала. Такое чувство, что дом пуст. Неожиданно на кухне раздался шум. Что-то упало и разбилось. Знаете, нормальный человек бы развернулся и убежал, но кто сказал, что я нормальная? Тихо крадусь туда, чтобы не привлекать внимание. Захожу на кухню и чуть не теряю сознание от увиденного. Мертвые серые тела Элайджи и Ребекки лежат на полу. Из их грудей торчат клинки, а над телами стоит какая-то женщина. Ей примерно 40-42 не больше. Золотистые волосы аккуратно уложены в прическу, зеленые глаза мерцают нездоровым огнем. Это же Эстер Майклсон! Мать древних вампиров. Говорят, дети похожи на родителей. Ну, так вот, если Надя похожа на Кэтрин, то Ребекка на Эстер. Она поворачивается ко мне, и мы смотрим друг другу в глаза. — Здравствуй, Мэдисон, — она делает паузу, а я, при помощи магии, кидаю ее в стену. Она поднимается и отряхивает свое черное платье. Мне хватило одного взмаха рукой, чтобы вокруг нее появился огненный круг. — Что с моим отцом и Ребеккой? Где Клаус и Кол? — я сжала руки в кулаки. Злость настолько велика, что я просто не чувствую как ногти впиваются в ладонь, а костяшки пальцев побелели. Каждая клеточка моего организма напряжена до предела. В страхе есть изюминка, которую не все понимают. Он помогает быть сосредоточенным. — Как много вопросов. — ее губы накрашенные кроваво-алой помадой изогнулись. Эстер посмотрела на стол, а я вместе с ней. Там лежали маленькие серебряные кинжалы, точно такие же находились в грудях у Майкалсонов. Я уже хочу забрать их, но теперь меня резко кидают в стену. Кто-то схватил меня за ворот пиджака и со всей силы кинул. Мое соприкосновение со стеной было совершенно не было мягким. В ушах звенело, а во рту появился металлический вкус. Кровь. На меня посыпались осколки из бывшего зеркала, а один из них попал мне в ногу. Струйка крови из ноги медленно потекла на дорогой кафель, а в волосах поблескивает стекло. Эстер медленно подходит ко мне, а рядом с ней Финн. Приподнимаюсь, облокачиваясь о стену, и терплю жуткую боль в ноге. Сплевываю кровь, которая натекла из разбитой губы и улыбаюсь. Эстер подошла ко мне, а рядом с ней был Финн. Легко догадаться, что это он. Изумрудные глаза выдают его, а еще поведение личной сучки Эстер. Старшая Майклсон подходит ко мне, а я не шевелюсь. Когда она подошла на достаточное расстояние, то я со всей силы бью ее по лицу. Никто из этих двоих даже среагировать не успел. Вся кисть болела. — Получи, сука, — облизываю губу и держусь за стену, чтобы не упасть. Слава моей выдержанности и высокому болевому пороку, который я игнорирую. Эстер не понравилось такое поведение и она отправила меня в полет. Безболезненность была невозможна, когда я ударилась об стену и закашлялась кровью. Я уткнулась лицом в своё предплечье, вкус и запах собственной крови был повсюду: тошнотворный и металлический. Через секунду рука Финна сграбастала меня за жакет, и поставила на ноги. Я не боролась с ним. Смысл? Зачем бороться с кем-то, кто намерен убить тебя, и знает, что ты не сможешь убить его или даже серьёзно как-нибудь ранить? Стоять было не возможно. На глаза накатывали слезы. Из-за удара осколок вошел еще глубже. — Ты знаешь, что делать главное не перестарайся, она нужна мне живой. Это было адресовано Финну. Эстер проходит на кухню к телам Элайджи и Ребекки. На лице Майклсона под глазами появляются венки, глаза приобретают красный цвет. Резко он прокусывает мою шею, а я кричу, что есть силы. Слишком больно. Даже моя сдержанность не помогла стерпеть. Жизнь медленно уходит из меня, а боль расходится по всему телу. Такое чувство, что меня пронизывают тысячи иголок. Неожиданно боль прекратилась и я просто чувствую, что падаю, но соприкосновения с холодным камнем не чувствую. Еле открываю глаза, чтобы узнать, что происходит. Дышать тяжело, так как мышцы шеи ужасно болят, когда я хочу вдохнуть. Замечаю, что Финн валяется в сторонке со свернутой шеей, Кол медленно теряет сознание от боли, а я на руках у Клауса. — Не закрывай глаза Мэдисон! Ты меня слышишь? Мэдисон… Клаус кричал эти слова, но они как будто не доходили до моего сознания. Это самое последнее, что я слышу, перед тем как провалится в темноту.