Сех-ле. В погоне за страхом.
В левой руке Дозорного засветился магический огонек. Обнажив клинок, воин направился прямиком к надгробию, за которым скрывался Сех-ле. Деваться было некуда. Редгард приготовился выскочить, когда Дозорный подойдет поближе, чтобы успеть нанести первый удар, но этого не потребовалось. Из смежной залы донесся резкий шум. Страж Стендарра моментально среагировал на него, и до Сех-ле донесся звук его удаляющихся шагов. А спустя несколько мгновений крипту огласил самый страшный рев, который вору доводилось слышать в жизни. Редгард выбежал из укрытия. В соседней зале рык неведомого чудовища смешался с боевым кличем Дозорного. В голосе человека Сех-ле явственно расслышал отчаяние. Видимо, воин понимал, что одолеть тварь ему не удастся. В голову вору пришла мысль о том, что надо делать ноги. Но как? Тайный тоннель не открывался со стороны крипты, а до лестницы, ведущей в молельный зал, можно было добраться лишь миновав сражающихся. Набравшись храбрости и отерев потные ладони о стену, редгард вцепился в рукояти своих клинков и выглянул в соседнее помещение. Зверь, с которым бился Дозорный, был на голову выше самого крупного из смертных. Темная шерсть в свете факелов отдавала рыжиной, а маленькие злые глаза на вытянутой по-медвежьи морде светились ярко-желтым огнем. Чудище держалось прямо на двух задних лапах, а передними пыталось достать человека. Дозорный, более ловкий и проворный, чем его враг, пытался держаться на почтительном расстоянии от страшных когтей, делая лишь редкие попытки атаковать. Противники вполне были поглощены схваткой, чтобы обратить внимание на редгарда. Сех-ле кинулся бежать. Вслед ему разнесся удивленно-злобный рык зверя, увидевшего вторую добычу. На ходу повернув голову, вор пожалел, что решился на свой безумный план. Чудовище опустилось на четыре лапы и кинулось за ним. Сех-ле наугад метнул кинжал, но он отскочил от прочной шкуры твари. Тогда вор резко свернул в сторону, изменив направление движения. Дезориентированное чудище, уже готовившееся сделать бросок, начало на скорости поворачивать, царапая когтями каменный пол, но его занесло, и тяжелая туша с ходу врезалось в одно из надгробий. Подоспевший следом Дозорный Стендарра всадил в зверя меч. Тварь заревела от боли и сграбастала воина, не успевшего даже вытащить свое оружие, в смертельные объятия. Сех-ле попятился, увидев, как тяжелые челюсти, раздробив стальной шлем словно скорлупу ореха, сдавили череп Дозорного. Предсмертный крик человека в мгновение оборвался. Резко дернув уродливой башкой, чудовище откусило несчастному половину головы. Верхняя часть черепа вместе со шлемом исчезла в пасти, а закованное в сталь тело грянулось о пол. Зверь поглядел на Сех-ле. Вор приготовился к неминуемой гибели, но тут по телу чудовища прошла судорога, и оно с воем боли бросилось прочь от редгарда – к лестнице. Недолго думая, Сех-ле побежал следом. Зверь своротил дверь и вырвался в Часовню. Немногочисленные служки, убиравшие святилище, прыснули в разные стороны, точно рыбешки-мальки, которым в пруд бросили камень. Раненое чудовище не обратило на них никакого внимания. Двумя мощными ударами оно разбило портал и исчезло в предрассветных сумерках Чейдинхола. Редгард, не желая терять его из виду, последовал в развороченную дверь. Темный силуэт удалялся прочь по одной из улиц, ведущих в беднейшие кварталы. Редгард со всех ног кинулся следом, забыв об опасности. Его захватила горячка погони. Чудовище свернуло в проулок. С соседней улицы донесся тревожный зов ночного стражника. Сех-ле нырнул в темный узкий проход между домами вслед за зверем. В проулке резко воняло дерьмом, мочой и мокрой шерстью. Между узкими окнами домов были натянуты веревки с мокрым бельем. Над незасыпанными выгребными ямами жужжали мухи. Раненая тварь скрылась где-то здесь. Редгард медленно пошел вперед, осматривая стены и землю в поисках скрытого лаза. - Вроде здесь, - донесся до него голос стражника. Судя по всему, патрульные обыскивали соседний проулок, но времени у Сех-ле все равно оставалось в обрез. Вор уже почти отчаялся найти убежище таинственного чудища, когда вдруг его взгляд привлек торчавший из отходной ямы странный предмет. Подойдя поближе, редгард присел на корточки и, поборов брезгливость, вытащил из экскрементов меч Дозорного. Зверь вырвал его из тела именно здесь. Меч был серебряным. Так вот почему он причинял твари такие страдания, что она и думать забыла обо всем, кроме бегства! Сех-ле достал амулет кошачьего зрения. И темнота раскрыла ему свою тайну - следы крови на стене ближайшего дома. - А ты что тут делаешь? – на плечо вора легла тяжелая рука. Сех-ле обернулся и нос к носу столкнулся со стражником. Небритый имперец с налитыми кровью от ночных бдений глазами повторил вопрос, обдав редгарда запахом дешевого пива. Из-за его спины выглянул второй патрульный. - Я вот, меч потерял, - брякнул первое, что пришло в голову, вор. - А чего это он весь в говне? – сощурился стражник. – И почему ты такой грязный? - Так я его тут потерял, вот и искал в отходах по колено. - Ну, ты и везунчик, - рассмеялся имперец. – Ладно, иди, мы ж не звери какие! И не теряй больше оружие! Сех-ле устало кивнул и пошел прочь. Прежде чем идти к Айморе, не мешало бы хорошенько отмыться. И выкинуть всю одежду. И выспаться. Наверное, даже сначала выспаться. *** - Ты запомнил это место? – Айморе пригубил бренди и испытующе уставился на Сех-ле. - Разумеется. Могу показать. - Ценю твою готовность помочь, но я не могу позволить себе долгую пешую прогулку с последующим спуском в логово оборотня. Поскольку ты отлично справился с предыдущим заданием, я предлагаю эту честь тебе. - Вы хотите, чтобы я сам отправился в лапы этой твари? – вскричал редгард. – Да вы с ума сошли! - Пятьсот золотых, - предложил старик. - И ни септимом меньше. Плюс доплата в сто за ужасы, которые ты пережил в крипте. - Дайте-ка поразмыслить… - вор картинно почесал подбородок, сделав вид, будто глубоко задумался. – Нет! Ни за какие деньги! Нанимайте проклятых Дозорных, магов, Гильдию бойцов, кого хотите. Будь я трижды проклят, если еще раз встречусь с этим порождением зла! - Очень жаль, - оставаясь внешне спокойным, ответил Айморе. – А мог бы заработать, прежде чем покинуть Чейдинхол. - Покинуть? О чем вы? - Разве ты еще не понял, что придется бежать? В крипте рядом с растерзанным Часовым лежит твой кинжал. Патрульные обнаружили тебя с мечом убитого, да еще и перепачканного грязью и боги еще знают чем. Сопоставь это с перепуганными храмовыми мальчишками, которые расскажут, что из крипты выскочил медведь-оборотень, рассказом жреца, к которому ты недавно приставал насчет первого мертвеца, и угадай, кого городская стража будет разыскивать в ближайшие дни. Ах да, добавь сюда Дозорных Стендарра, которые явно не простят убийства своего товарища. Чейдинхол тесен, Сех-ле из Сентинеля, - старик загадочно улыбнулся и смочил горло еще одним глотком бренди. - Вы пугаете меня? - Что ты! Предупреждаю, раз уж у тебя не хватило ума дойти до всего сказанного мной самому. Куда подашься? - В логово оборотня, - ответил, помрачнев, редгард. – Семьсот септимов. - Другое дело, - Айморе протянул Сех-ле руку. – Мы сработаемся, я уверен.Ильмени. Человек без судьбы.
Утро застало Ильмени за чтением очередной книги. Старый томик третьего переиздания «Гоблина с золотой рукой» Куилл-Вив увлек девушку настолько, что она просидела за столом всю ночь. Нарождающийся день обещал быть сонным и дурным, но данмерка не жалела об этом. Привычка помногу читать осталась у Ильмени в напоминание о том счастливом времени, когда у нее была настоящая семья. На втором этаже послышались тяжелые шаги. Значит, Дорвар соизволил-таки очнуться от очередного скуумового загула. Данмерка вздохнула и отложила книгу, оставив развязку на завтра. Муж неуклюже спустился по лестнице, цепляясь за перила. Выглядел он и жалко, и отталкивающе одновременно. Дорвар исхудал и отрастил козлиную бородку, которая совсем не шла к его вытянутому усталому лицу со впалыми щеками. В нем не осталось и тени того мужественного и красивого данмера, в которого Ильмени некогда влюбилась настолько сильно, что рискнула сбежать из дома отца. Дорвар обещал ей богатую жизнь и возвращение в высший свет Империи. Он мог бы дать ей все это, но пал еще одной жертвой скуумовых дельцов. Иногда Ильмени задумывалась о возвращении к отцу и брату, но всякий раз стыд, запоздалое раскаяние и еще теплившиеся в душе искорки любви к мужу останавливали ее. Девушка не могла даже представить, как она заглянет в добрые и мудрые глаза человека, который взял ее вместе с братом из разоренной Лейсской шахты и подарил ей всю заботу и нежность, на которую был способен. Что она скажет отцу? Как оправдается перед ним? И как искупит всю ту боль, что нанесла ему? - Мама Леста, - прошептала Ильмени. – Подскажи, что мне делать? - Что ты там бормочешь? – Дорвар плюхнулся за стол и дрожащей рукой плеснул в глиняный стакан вина. - Ничего. Беседую сама с собой, - девушка с укором посмотрела на мужа, который залпом осушил стакан и налил себе следующий. - Деньги, - прохрипел темный эльф. – Ты достала? - Только на самые нужные вещи, - строго сказала Ильмени. – А со скуумой переломаешься. - Сучка, - Дорвар запрокинул голову, сглатывая вино. – Где твоя жалость? - Оставлена на Арене, дорогой, - горько усмехнулась девушка. – Цена твоей эйфории – пролитая кровь. - Громкие слова! - данмер бросил стакан об пол. – Мы не говорим о крови тех неудачников с Арены? Кто они такие? Кто их оплачет? Мусор! - А я мусор? – спокойно спросила Ильмени. – У всех гладиаторов есть причина. Почему твои страдания без наркотика должны перевешивать их цели? Может быть, их родственники тоже испытывают страдания? - Мне плевать, - Дорвар поднялся со стула и зашагал туда-сюда по комнате. Скуумовая ломка вступила в свои права. - И после этого ты предлагаешь мне продолжать жить с тобой? – девушка встала, бережно убрала книгу в ящик стола и вышла на улицу. Вслед ей понеслись грязные ругательства на данмерском. Ильмени не успела сделать и пяти шагов. Какой-то нищий, замотанный в скрывавший его с ног до головы плащ с капюшоном ловко перехватил ее за полу платья. - Добрая госпожа! Помогите! - Мне и самой потребовалась бы помощь, - данмерка нагнулась, чтобы разжать пальцы попрошайки, но тот вдруг ловким движением откинул капюшон. - Здравствуй, Ильм, - сказал Коннельм Яростное Сердце. - Ты? Во имя Девятерых, что тебе нужно от меня? - Это разговор не для улицы, - норд вновь скрыл лицо и опасливо осмотрелся по сторонам. К счастью редкие утренние прохожие не узнали его. - И что? Мне вести тебя домой? Или пригласить в таверну? - Как пожелаешь. Ты можешь оставить меня здесь, и я просто тихо умру, - бесстрастно ответил Коннельм. По тону его голоса Ильмени поняла, что это не пустые слова и не попытка давить на жалость. - Хорошо, - она протянула недавнему сопернику руку. – Пошли. Коннельм мог передвигаться лишь хватаясь рукой за стену и почти не наступая на левую ногу. Подставив ему плечо, Ильмени едва не согнулась под тяжестью. Гладиатор, казалось, весь состоял из упругих жестких мышц. Отворив дверь, девушка с большим трудом смогла довести раненого до единственного кресла, которое Дорвар еще не разменял на скууму, усадила его, подставила стул, чтобы он мог горизонтально вытянуть изувеченную ногу, и только потом взглянула на мужа. Данмер уже не ходил взад-вперед, а стоял, скрестив на груди руки. - Как это понимать? - Я спасла ему жизнь во вчерашнем бою. - И что? – Дорвар подошел поближе. – Теперь он в благодарность за это будет тебя трахать? - Заткнись! – разозлилась Ильмени. – И проваливай наверх, если ты не сможешь помочь. Не видишь что ли, он ранен. - Ах, бедняжка! – сорвался на визг темный эльф. – Ну, давай, заплати целителю! Отдай за скудоумного пса Арены последние деньги! И оставь законного мужа страдать! - И отдам! Лишь бы не видеть тебя снова под скуумой или в таком состоянии, как сейчас! - Вот оно что, - голос Дорвара в один момент с высокого визгливого опустился до зловещего шепота. Ломка нарастала, и данмер прекратил отдавать себе отчет в словах и поступках. - Иди наверх. Просто уйди, - Ильмени положила руки на плечи мужу. Тот вывернулся. - Никуда я не уйду! Ты останешься здесь с этим красавчиком, да? Хрен-то у него, поди, не ранен, да? - Ты бредишь, Дор. Ляг, успокойся. - Успокоиться? Когда ты спала со мной в последний раз? Месяц назад? Думаешь, я не знаю, что нужно молодой девке в первую очередь? Это с ним ты развлекаешься втайне от меня? – Дорвар вновь завелся и в возбуждении запрыгал по комнате, заламывая руки. - Я его вчера в первый раз в жизни увидела! – закричала Ильмени, теряя терпение. – Но знаешь, я бы с удовольствием попробовала бы и с ним, только бы не с тобой! - Шлюха! Убью! – данмер кинулся на жену. Она не успела среагировать, и лицо обожгла постыдной болью пощечина. Дорвар оттолкнул Ильмени, и та, потеряв равновесие, села на пол. - Не смей! – рык Коннельма остановил ногу данмера, занесенную для удара. - Что? Это ты мне, мразь? – Дорвар повернулся к раненому. - Тебе, - норд сжал могучие кулаки. – Если ты еще раз хоть пальцем тронешь Ильм, я тебя убью. - Попробуй! – разъярился данмер. Коннельм прыгнул на него. Дорвар, не ожидавший от раненого такой прыти, оказался в секунду смят и прижат к полу. - Нет, не надо, - сказала Ильмени. – Отпусти его. - Как скажешь, - гладиатор убрал руки и перекатился на спину. Данмер встал и, спотыкаясь, побежал на второй этаж. А Коннельм пополз к креслу, оставляя за собой кровавый след. - Ты растревожил раны, - Ильмени помогла норду положить ногу на стул. – Я посмотрю? - Конечно, - Коннельм распахнул плащ и остался в кожаных бойцовских доспехах. - Придется снять, - покачала головой девушка. – Ты зря обмотал рану поверх доспеха. - У меня не было лекарской практики, - гладиатор улыбнулся. – Меня редко кто ранил. - Охотно верю, - Ильмени взяла кухонный нож и срезала кожаные полосы, скреплявшие нагрудник с оплечьями, затем распорола пропитавшуюся кровью тряпку и отстегнула клепаную юбку. – Приготовься. Если нагрудник прилип к ране, сейчас будет очень больно. - Ага, - кивнул норд. Ильмени одним движением сорвала нагрудник. Коннельм сдавленно завыл и запрокинул голову. Видимо, он действительно, не привык к боли. - Теперь обработаем, - продолжила девушка. Она встала и пошла рыться в заветном шкафчике, который закрывала от мужа на четыре замка. В нем хранились зелья, немногочисленные свитки, которые она могла себе позволить, а также маленький запас скуумы для облегчения боли или ломки. - Можно задать тебе вопрос? – окликнул ее норд. - Валяй. - Почему ты живешь с этим слизняком? - Ты о Доре? Он мой муж, разве не заметно? - Он ничтожество. Бить женщину, да еще и ту, что поклялся защищать до конца своих дней… - Коннельм запнулся, как будто не смог подобрать для Дорвара подходящее ругательство. - Он никогда этого раньше не делал. А к ссорам и обвинениям я уже привыкла, - Ильмени в раздражении выкинула из шкафчика моток бинтов, на которые пролилось зелье антимагии. - Зря. Ты рискуешь жизнью ради неблагодарности. Вместе с тем, - Коннельм сделал паузу и произнес то, что девушка никак не хотела признавать, обманывая себя, - его жизнь окончена. Я видел множество бедолаг, пристрастившихся к скууме. Путь назад к нормальной жизни есть только до определенного порога. Твой муж его уже переступил. - Я… знаю, - вздохнула девушка. - И продолжаешь мучить себя? - Я любила его, - Ильмени вернулась к Коннельму, расставила на полу снадобья и принялась колдовать над раной. - В Скайриме говорят так: оставь прошлое прошлому, а устремления – настоящему. - Кстати о настоящем, - перевела разговор девушка. - Что планируешь делать ты? - Это как раз то, о чем я хотел с тобой поговорить. - Ну так? - Ты спасла мне жизнь, - начал Коннельм. - Я заметила. Кстати, уже дважды, - данмерка отложила тряпицу, которой протирала рану, и смочила бинт в целительном растворе. – Еще полдня – и тебе была бы крышка. В рану попала какая-то грязь, и твое счастье, что мне удалось ее убрать и нейтрализовать заражение. - Спасибо. Я никогда не смогу отплатить тебе. Равно как и вернуться на Арену, где толпа сразу же узнает меня и подумает, что убийства на играх ненастоящие. Коннельм Яростное Сердце, хоть и остался жив, потерял свою судьбу. Поэтому я и пришел к тебе. Если ты меня примешь, я готов служить тебе до конца моих дней. Дам клятву именем Шора. - Ты серьезно? – Ильмени подняла голову. Норд смотрел на нее. - О таком не шутят. - Знаешь, что, - девушка отвернулась. – Мне кажется, что потрясений для одного утра достаточно. Клятва Шором и личный слуга в придачу меня доконает. Давай-ка сначала поставим тебя на ноги, а потом решим, что будем делать. Идет? - Конечно. Спасибо тебе, Ильм, - лицо Коннельма осветилось широкой мальчишеской улыбкой. Данмерка улыбнулась ему в ответ и принялась вдевать в иглу баранью жилу: - Не расслабляйся раньше времени! Сейчас я буду тебя штопать.