Тайна за семью печатями

      – Неужто соскучилась, сладкая? – с ухмылкой произносит Сальваторе, смотря на только что вошедшую девушку.       Деймон после ухода брата много думал о Елене, как о девушке, которая могла бы стать для него кем-то большим, чем простая знакомая. Он представлял её, но тут же в голове всплывал образ Кэтрин. Для Деймона эти две девушки были совершенно разными. Кэтрин — ангел, у которой есть грехи, не омрачняющую её душу, а Елена… Он совершенно не знал эту загадочную девушку, тем она и привлекала его. Взгляд демона, холодная улыбка, абсолютно безразличные глаза: всё это привлекало его, очень, но, увы, Елена была будто под бронёй.       – Хватит, – сев на кресло у койки парня и закинув ногу на ногу, произнесла шатенка. – И нет, не соскучилась.       – Что, хватит?       – Рассчитывать на что-то большее, чем простое знакомство. Мы не будем друзьями, не будем парой, я всего лишь хорошая знакомая твоей ненаглядной и немного сумасшедшей мамаши.       – Кстати об этом, откуда ты знаешь мою мать? – не обращая внимания на её слова, продолжил Деймон. Ему ещё с того вечера было очень интересно при каких обстоятельствах они познакомились.       – Примерно год назад она учила меня убивать людей, так как твоя мать — киллер. Ты это хотел услышать?       – Ха-ха-ха. Смешная шутка, – театрально посмеявшись, Деймон серьёзно посмотрел на Елену. – А теперь правду.       – А правду тебе знать необязательно, – фыркнула Гилберт, рассматривая свой маникюр. – Разговор о ней сейчас пойдёт, Деймон.       – О ней?       – Да, мне нужно, чтобы ты кое-что сделал для меня.       Елена любила заключать сделки, этакий Румпельштильцхен, только похуже. Сколько собак она на них съела, сколько жизней разрушила и столько же спасла. Елена знает, что Деймон согласится на её предложение, но со своим условием. Она не очень-то и хочет быть на побегушках у Сальваторе: кто знает, что он удумает. Но другого выхода у девушки не было. Елена уже давно усвоила, что ради достижения своей цели, надо идти до самого конца, не смотря на все препятствия.       – Но я знаю, что ты не согласишься просто так, поэтому предлагаю заключить сделку, – с той же ухмылкой продолжила Гилберт.       – А что именно я должен сделать? – с подозрением спросил брюнет.       – Поговорить с ней, попросить обдумать моё предложение. Передай ей, что я знаю, что она и так выполнила мою просьбу, но… Но я очень её прошу — пусть позвонит мне, – умоляющим тоном произнесла Елена.       – А что за просьба?       – А это уже не твоего ума дело, – огрызнулась девушка. – На так что?       – Согласен.       – А взамен?       – Свидание.       На глазах Деймона, будто разрушился мир Елены. Такое ощущение, что он разочаровал девушку. Она ведь просила его не думать о ней в такой русле.       – Просила же, не надо, – прошептала девушка, закрывая глаза.       – Почему?       – Понятно, я сама справлюсь, – поднявшись с места, Елена хотела выйти из пататы, но голос Деймона её остановил.       – Одно свидание, неужели так сложно?       – Только одно, Деймон, и поговори с матерью.

***

      – Клаус! Кл… Ты что, оглох?!       Если сравнивать отношения друзей с их вторыми половинками, то у Кэролайн и Ника они, скорее всего, оказались бы самыми крепкими. Они гармонировали друг с другой, как никто другой, понимали, а от слова "измена" обоих тошнило. Никто из них не понимал, как можно изменить человеку, которого любишь, пусть даже по пьяни. Для обоих это было слишком грязно, слишком аморально, слишком… Слишком.       – Я тут, дорогуша, и, поверь мне, я не оглох, но если хочешь, могу сходить к лору.       Они ссорились, даже скандалили, но быстро мирились. Ник не выдерживал молчания со стороны любимой и первый приходил мириться, а это происходило, примерно, через час после ссоры.       Ни у кого не было таких крепких чувств, как у этой пары. К примеру, Коул и Кэтрин: Коул изменил, Кэтрин кинулась в объятия Деймона; Стефан и Ребекка смотрели на весь мир через розовые очки, что очень скоро закончится; Джереми и Бонни уже давно потеряли ту теплоту в отношении друг друга, а точнее, её вообще не было, они просто принимали свои отношения, как что-то правильное.       – Очень смешно. Мне нужна помощь в организации вечеринки в честь Хелоуина. Ещё тебе надо выбрать костюм. А ещё…       – Понял, понял, любовь моя, – прервал он щебетание неугомонной блондинки.       Форбс тяжело вздохнула и закатила глаза. Они не были абсолютно похожими: Кэролайн — активистка, Клаус — пофигист, которого ещё надо поискать. Его в жизни интересовали только две вещи: рисование и Кэролайн, которая являлась его музой.       – Хорошо, тогда пойдём, – он закрывает глаза, но не смеет возражать. Она не отстанет.       – Иду, Кэри, – она улыбается, слыша из его уст своё имя в ласкательной форме.       – Люблю тебя, Ник.       – А я тебя, Кэри.       Он ласково улыбается ей, она в ответ. Раньше его, кроме рисования, ничего не волновало, а после того, как Кэролайн появилась в его жизни, появился ещё один лучик в его мрачной жизни.       Они небо и земля, совсем не похожи. Она солнце, он луна. Она освещает его жизнь своим светом, своей улыбкой, а он дарил ей всю свою любовь, что только была в его сердце.

***

      – Кто ты такая?       – Не твоё дело, Коул.       – А я думаю, что моё.       Он холоден, как никогда. Впервые в жизни девушка обманывала его, а не он её, впервые в жизни он разочаровался в них, а не они в нём. Давина перевернула его жизнь, разрушила все его принципы. Она другая, не такая, как все его девушки, не такая, как Кэтрин, как Аврора из третьего курса, с которой их связывал только секс. И хоть между ним и Давиной ничего пока нет, но он хочет. Хочет быть с ней, хочет знать её, но она, видимо, не хочет.       – Просто пойми: все мои действия касательно тебя — это самая настоящая правда, никакой лжи среди них нет. Я могу врать сколько угодно, но то, что я тебе чувствую… Кол, это всё правда. Я не знаю, чувствуешь ли ты ко мне то же самое…       Всё останавливается. Майклсон подаётся вперёд и впивается ей в губы страстным, но в то же время нежным поцелуем, полным чувств. Он чувствует к ней, всё чувствует.

***

      Её глаза холодные, руки сжаты в кулак, губы в тонкую линию. У любого от этого вида пошла бы дрожь по телу, но не у Елены.       Гилберт такая же, как и Лили. Обе умеют держать себя в руках, не показывать эмоций, но в отличие от Сальваторе, которая размякла, Елена не имеет слабостей. Она любит свою семью, но если придётся выбирать между ней и местью Заку, она выберет месть и все это знаю. Она защищает братьев, Хейли, племянницу, но это всего лишь защита.       – Оставь моего сына в покое, – её голос звенит, как метал.       – Не волнуйся, Деймон под моей защитой, а точнее, под защитой Татьи.       – С чего бы это?       – У нас с Джузеппе уговор.       Она говорит об этом, будто это что-то обычное. Лили не знала о её связи с Еленой и Татьяной. Она хотела спросить, но с Еленой спорить себе дороже. Если Джузеппе связался с ней, то это только их дело, не её.       – Твоё счастье, что у моего сына получилось уговорить меня. Что нужно делать?       – Даже не спросишь о Джузеппе?       – Что нужно делать, Елена?       – Мне нужны люди для круглосуточной слежки за Кэтрин, Каем, Энзо с Хейли и Хоуп и, не поверишь, за Давиной Клэр.       – Она сама следит за тобой и всей дружной компашкой, – закинув ногу на ногу, произнесла Лили.       – Я знаю, но пусть следит за остальными, а то, что делаю я, её волновать не должно, – твёрдо сказала Гилберт.       Неделю назад она заметила, что за ней идёт слежка, но не подала виду. Подумала, что пусть эта девчонка ещё поиграет в следопыта, не хотелось её расстраивать, ведь заметила она Давину моментально.       – Хорошо, я найду таких людей, – поднявшись с места, Лили направилась к выходу.       – Лили, спасибо. Правда спасибо, я очень ценю то, что ты делаешь.       За эти два года она ни разу не говорила "спасибо", но, видимо, время пришло, ведь Елена не может вечно закрываться ото всех, как бы ей этого не хотелось, но человек, которым она была раньше брал над ней верх.

***

      – Бон?       – Ммм?       – Выходи за меня.       – Нет.       Они не любили друг друга, им всего лишь было удобно. Они похожи, не ссорятся, даже не спорят, поэтому и удобно быть вместе.       – Почему нет?       – Потому, что не люблю.       – А разве для свадьбы любовь нужна?       – Мне нужна, тебе — нет.       Бонни хотела удобства, но и любовь ей тоже была нужна, но не с Джереми. Почему не с ним? Бонни считала, что люди не должны быть похожи друг на друга.       – Шоколадка моя, мы же договорились.       – Договорились, но только на время колледжа. Мне жаль.       – Врёшь.       – Вру.       Она не врёт. Ей действительно не жаль. Колледж закончится и их пути разойдутся: Бонни уедет в Лос-Анджелес, Джереми переедет в Атланту, работать программистом. У них будет новая жизнь, но они сами не изменятся. Джереми всё равно не будут нужны чувства, а Бонни найдёт себе принца и проживёт с ним в любви.       – Знаешь, самое удивительное — это то, что я не начну тебя любить, даже через несколько лет отношений. Я не изменюсь.       – Как и я, Джереми.       Оба принципиальны, оба знают, что не изменятся. Такова жизнь. Жизнь, в которой не всё гладко; жизнь, в которой даже люди прочитаты гнилью. И это не изменится, только ухудшится.       Никто ничего не может с этим сделать. Люди — просто обычные зрители, которые не в силах помешать разложению этого мира. Они всего лишь зрители дешёвого театра.       – Мне удобной с тобой, Бонни, тебе тоже. Что тебе ещё нужно?       – Встретишь нужного человека, Джереми, и тогда поймёшь. Правда, если ты всю жизнь не будешь отрываться от монитора, то и любовь не встретишь.       Бонни не задерживается надолго в виртуальном мире, ей по душе реальная жизнь. А реальная жизнь Джереми не нужна точно так же, как и она ему.       Да, она его не любит, но девичьи обиды дают о себе знать. Он её тоже не любит, но ему нравится удобство. Увы, Бонни такие отношения не устраивают.