Елена сидела напротив отца и внимательно слушала, не перебивая и стараясь переварить то, что он жив. Шок и ярость она уже пережила, ударила Финна, разбила вазу об дверь и чуть не застрелила Джошуа, благо вовремя остановилась.
Она одного не понимала: почему? Почему он инсценировал свою смерть? Почему он бросил троих детей? Почему он не дал о себе знать? И к тому же Елену удивило то, что теперь у её отца появилась очень большая власть в криминальном мире. Джошуа в глазах Елены был самым честным и порядочным человеком, а сейчас она даже не знает, что думать по этому поводу. Ей остаётся просто принять выбор отца, его новую жизнь.
– Я долгое время скорбил по твоей матери и до сих пор скорблю, до сих пор люблю. Я скрывался, надеясь, что с тобой и твоими братьями, моими детьми, всё в порядке. А год назад поползли слухи о некой Татьяне.
Елена улыбнулась, услышав об этом. Чтобы её имя проскользнуло в криминальные круги, она начала убивать с особой жестокостью и не жалела об этом. Ей надо было, чтобы её боялись, и она этого добилась.
– Ты ведь хотела этого, да? – расстроенно спросил Джошуа.
– Угадал.
– Почему?
– Нужно же было, что Зак обо мне услышал.
Зак одержим убийством Гилбертов многие годы: он убил Изабель, Мейсона, пытался избавиться от Джошуа и сделал их детей сиротами. Он превратился в одержимого психа, но заметил это.
Елена не заметила. Она такая же одержимая, такая же безумная, даже хуже. Она называет Зака убийцей, психом, а сама не лучше. Даже не признаёт то, что она стала большим монстром, чем Сальваторе.
– Кем ты стала, милая?
– Той, кто умеет бороться за свою семью и защищать её, – моментально произнесла Елена, не сомневаясь в своих словах ни на секунду.
Каждый раз, когда Елена совершала что-то плохое, она оправдывала себя этим, но сама не понимала, что это не отговорка.
–Ты сильная женщина, Елена, и я горжусь тобой, но ты должна остановиться.
Сейчас она вновь увидела в Джошуа своего отца. Доброго, самого лучшего, отца, который всегда поможет и направит, если его дети сделают что-то плохое. Елена поняла, что её отец не изменился. Изменился лишь его статус, положение, но не он сам. Не её любимый папа.
Джошуа же, зная о всех грехах дочери, не переставал видеть в ней свою маленькую девочку с косичками и добрым сердцем.
Вспомнив, какой Елена была в детсве и какой взрослой стала, Джошуа улыбнулся и потянулся к дочери, чтобы обнять.
Елена не видела, но знала, что на его глазах сейчас слёзы точно так же, как и Джошуа знал о её слезах.
– Ты ведь так и не услышала настоящую историю нашего знакомства с твоей матерью, – прошептал мужчина, гладя Елену по голове.
– Так расскажи.
– Мы познакомились, когда твоя мать была с тобой в отделе детской психиатрии, тебе тогда было год. На ней лица не было, но она не сдавалась. Ты почти всё время плакала, ночами не спала, а Изабель, видя твои мучения, угасала, но не теряла надежды. Я взял твоё дело на себя и так мы начали проводить много времени вместе, втроём, а потом мы с твоей матерью влюбились друг в друга.
– А я? Я ведь тебе не родная, – прошептала Елена, обнимая отца за шею.
– В ты стала дочерью, от которой я всегда мечтал. Моя первая жена погибла при родах так и не родившейся дочери. А ты… Ты стала частичкой света в моей жизни, как и Изабель. Я люблю тебя, дочка, и мне плевать, что мы не родные по крови, главное, что я тебя воспитал, вырастил и то, что мы родные душевно, – поцеловал Елену в макушку, произнёс он.
– Я тоже тебя люблю, папочка. Расскажи, что было дальше.
– А дальше я познакомил вас с Каем и Энзо. Они приняли Изабель с распростёртыми объятиями, а для тебя сразу стали защитниками, – сказав это, оба сразу засмеялись.
– Это точно. Помнишь, как они отгоняли от меня всех мальчишек в школе, – с улыбкой произнесла шатенка.
– Как такое забыть? Особенно Кай, – засмеялся Джошуа.
Так они провели почти всю ночь, вспоминая истории из детства, того, что было и скорбя по женщине, которую они потеряли.
***
– Откуда ты знаешь? – процедила Кэтрин, наступая на Давину.
– Меня просили только передать вам информацию о безопасности Елены, – отчеканила Клэр, прекрасно зная, что это секретная информация.
– Где моя сестра, чёрт побери?! – закричал Кай, волнующийся за свою сестру.
– Кай, я могу сказать толькл одно: человек, у которого находится Елена, очень любить её, не меньше твоего, честно, и сделает всё, чтобы защитить. Не волнуйся.
– Тебе легко говорить.
Давина — киллер, не утративший возможность чувствовать. Наёмник должен выполнять свою работу без раскаяния, без жалости. Он не должен сомневаться в своём следующем шаге, а должен делать свою работу. А она не может так, поэтому она и страдает.
– У кого она? Прошу ответь, – попросил он, смотря ей прямо в глаза, а в его глазах было волнение и отчаяние.
– У твоего отца.
Кай замер от услышанного, а потом резко засмеялся от глупости этой фразу. В его смехе было всё: отчаяние, гнев, грусть, скорбь.
– Мой. Отец. Мёртв, – процедил Гилберт, в голосе у которого была ярость.
– Мне нельзя было тебе об этом говорить, Кай, слишком рано, но сказала. Твой отец выжил и сейчас Елена у него, она в безопасности и, к тому же, стала бы я врать, ведь Джошуа Гилберт — мой работодатель.
Давина не стала ему врать, потому что видела его глаза. Он любит свою сестру, хоть она ему не родная, но любит и, судя по нему, Елена, пожалуй, самый дорогой человек в его жизни.
Минуты шли, а осознание того, что его отец жив, приходило. В его глазах были злость от того, что отец инсценировал свою смерть, и радость от того, что с его сестрой всё в порядке.
***
Проснувшись, хоть Джошуа и спал всего несколько часов, он первым делом направился в спальню к дочери, чтобы проверить, как она себя чувствует.
– Елена, дочка, можно войти? – стуча, произнёс он, но, не услышав ответа, вошёл без разрешения.
В спальне он никого не обнаружил, а, зная нынешний нрав дочери, мужчина ни на шутку заволновался. Подойдя ближе к постели, Джошуа увидел вдвое сложенный листок, на котором было написано:
Для папы. Быстро взяв листок в руки, мужчина начал читать.
"Дорогой папочка, я рискнула поикать информацию о местонахождении Зака в твоём кабинете и не пожалела, потому что нашла. И теперь буду мстить. Знаю, ты просил меня остановиться, но я не могу. Это стало частью моей жизни и я не могу и не хочу успокаиваться, пока не убью Зака. И убьёт его не Татьяна, а я, Елена Гилберт. Я выпила таблетки, чтобы не потерять контроль и насладиться моментом, когда он будет захлёбываться собственной кровью.
Жестоко? Да, но мне это нужно. Он лишил меня нормальной жизни, убил маму, Мейсона. А он ведь был моей первой любовью. Я любила его и до сих пор люблю. Мейсон всегда будет частью меня, потому что первая любовь не забывается.
Прости меня, папа, но я сойду с ума, если не сделаю этого. И пусть я умру, но умру, только зная, что мой враг мёртв, потому что он должен быть мёртв. Мне не нужна твоя поддержка, только твоё понимание.
Я знаю, ты не хочешь, чтобы я становилась такой, но я уже стала и мне это нравится. Даже если у меня всё получился, я не перестану делать это. Не могу, да и не хочу, потому что это болезнь и она неизлечима."
Прости меня, папа. Всегда твоя, дочь Елена.
Сжав в руках листок, Джошуа прикрыл глаза ладонью и присел на кровати. Елена хотела понимания от него и она получит его, потому что она его дочь. А Елене он привык ни в чём не отказывать.
Мужчина тяжёло вздохнул и взял в руку телефон, набирая уже наизусть заученный номер.
– Давина.
– Здравствуйте, мистер Гилберт, вы что-то хотели? – послышался голос Клэр с той стороны трубки.
– Привези Кая и остальных ко мне.
– Но вы же…
– Елена сбежала, – быстро произнёс он и отключился, понимая, что Давина умна и сделает всё, как он просил.
