Hold me in your arms

Второй раз Джиен просыпается сам. Принюхивается к запаху, доносящемуся из соседней комнаты. Он не знает, чем это пахнет, но желудок настойчиво привлекает к себе внимание, требуя хоть какой-то еды после всего, что произошло сегодня днем. Джиен садится на диване, все так же кутаясь в одеяло, оставляя открытыми только глаза и растрепанную макушку. Голова все еще кружится, но если не делать резких движений, то вполне терпимо. Джиен как раз удивленно ощупывает свои забинтованные ступни, когда в комнату заходит Сынхен. - О, я как раз хотел тебя разбудить, - Джиен просто смотрит на него и не двигается. - Ты будешь есть здесь или на кухне? Квон растеряно вскидывает брови. У него раньше никогда не спрашивали, чего он хочет. Сынхен трактует его растерянность по-своему. - Наверное, ты не особо хорошо себя чувствуешь, так что лучше здесь. Джиен провожает его взглядом. Все-таки он совсем не понимает этого человека. Сынхен возвращается через пару минут с подносом, на котором дымится тарелка с жидкой кашей и чашка чая. Джиен рассматривает еду, а потом поднимает взгляд на Сынхена. Он не уверен, действительно ли эта еда предназначается ему. - Прости, - Сынхен снова неверно толкует его взгляд. - Невесть что, но от более тяжелой пищи тебе станет плохо. Если ты сейчас это съешь, на завтрак я приготовлю что-нибудь получше. Джиен неуверенно берет в руки ложку и зачерпывает немного каши, отправляет ее в рот. И удивленно жмурится - это самая вкусная еда, которую он пробовал. Сынхен видит его реакцию и улыбается. - Есть можно? Вместо ответа Джиен тянет тарелку ближе к себе и ест, все еще неуверенно, хотя и с заметной жадностью. Сынхён улыбается и давит в себе, непонятно откуда взявшееся, желание погладить парня по волосам. Вместо этого он подвигает к нему чашку с чаем. - Запивай, а то подавишься, – Джиён принюхивается и осторожно делает первый глоток. В лаборатории ему давали пить только воду и то не лучшего качества. То, что дал ему Сынхён, определённо нравится ему больше. Сынхён - странный. Это единственная характеристика, которую Джиён мог ему дать. Он не пытается связать и ввести под кожу успокоительное, не опасается оставлять Джиёна одного и поворачиваться спиной. Не приказывает и не угрожает. А ещё Сынхён - это первый человек, от которого не веет угрозой. Это чувство - будто вечный холодок по коже - никогда не покидало Джиёна в лаборатории. А сейчас инстинкты молчат. Возможно, это только из-за переутомления. Джиён рассеянно теребит серёжку в губе и пытается понять, что ему делать дальше. Ещё пару часов назад он бы, не задумываясь ни на минуту, сбежал, как только Сынхён отвернулся бы. Но сейчас что-то изменилось. И ему никак не удается уловить, что именно. - Она тебе мешает? Не можешь снять? – вклинивается в его мысли голос Сынхёна. Джиён поднимает на него взгляд. Это кольцо на него надели в лаборатории, не спросив его мнения, конечно. За прошедшее время оно стало неотъемлемой частью самого Джиёна. Но, хотел ли он от него избавиться? Конечно. Как и от всего, что напоминало ему о том месте, из которого он смог вырваться только по чистой случайности. Джиён кивает и задерживает дыхание, когда Сынхён садится рядом с ним на диван. - Дай посмотрю, – парень осторожно прикасается к лицу Джиёна и поворачивает к свету, чтобы рассмотреть серёжку. – Какая дурацкая застёжка! – Сынхен пытается справиться с ней, но пальцы соскальзывают, и он несильно дёргает кольцо – Квон дёргается. – Прости, очень больно? – Джиён мотает головой и снова подставляется под руки Сынхёна. Тот опять начинает сражение с застёжкой - и на этот раз выигрывает. Кольцо выходит из губы неохотно, как будто оно давно вросло в кожу. Квон морщится от неприятных ощущений, но испытывает настоящее облегчение. Как будто порвалась ещё одна связывающая его нить. Сынхён еще несколько секунд держит его лицо в ладонях, с близкого расстояния рассматривая черты лица, а потом, словно опомнившись, поднимается с дивана. Забытая серёжка остается лежать на столике, когда Сынхён уносит посуду на кухню. Джиён снова погружается в свои размышления, которые и сам не до конца понимает. Погружается так глубоко, что даже не замечает, как Сынхён возвращается в комнату. Яркая вспышка белого света становится для него настоящей неожиданностью, и он очень пугается, чуть ли не подпрыгивая на месте. В паре метров от него стоит Сынхён и держит в руках какую-то непонятную штуку. Кажется, он и сам испугался реакции Джиёна. - Прости, что напугал. Но у тебя было такое выражение лица, что удержаться просто невозможно, – Джиён смотрит на него перепуганными, настороженными глазами. – Ты знаешь, что такое камера? – Квон медленно качает головой. – Это прибор, который делает снимки. Что-то вроде картин. – пытается объяснить Сынхён, видя его полнейшее непонимание. Джиён медленно поводит плечом, не отрываясь от предмета в его руках, напряженный, готовый в любой момент бежать. Хотя бы попытаться. - Вот, смотри! – Сынхён разворачивает предмет другой стороной, и на маленьком экранчике Джиён видит человека с белыми волосами, покрасневшей примороженной кожей и обветренными губами. Это он сам? Квон с жадностью вглядывается в изображение, в лаборатории никому не приходило в голову дать ему зеркало. - Ты не знаешь, как выглядишь? – Джиён кивает головой. Сынхён смеривает его долгим взглядом и выходит из комнаты, но почти сразу возвращается, принеся с собой небольшое зеркало. Джиён осторожно сжимает его тонкими пальцами и вглядывается в свое отражение. Теперь у него есть ещё кое-что, помимо полузабытого имени. Он гладит кончиками пальцев Джиёна, который смотрит на него из зазеркалья, и уголки его губ немного приподнимаются. Сынхён наблюдает с неожиданной жадностью. Ему хочется запечатлеть этот момент на десятках кадров, но его останавливает реакция Квона. Он не хочет снова его пугать. - Джиён, ты разрешишь мне себя фотографировать, если я позволю тебе остаться здесь? Завороженный своим же отражением, Джиён просто рассеяно кивает.