Бильбо Бэггинс и Шеролин Тук, или туда и обратно

      После напутствий Беорна и его слов о том, что есть в Чёрном Лесу совершенно нечего кроме орехов, которые ещё не созрели, вода в ручье, который так же именовался Чёрным, заколдована и напускает сон, а на дичь, хоть гостеприимный хозяин и дал гномам луки со стрелами, лучше не охотиться, так как она вряд ли окажется пригодна в пищу, настроение моё сильно испортилось, и первые несколько часов я молча ехала на невысокой белой лошадке в самом конце каравана. Спутники мои поначалу тоже разговорчивостью не отличались, лишь Глоин и Двалин спорили о том, есть ли жизнь в Чернолесье. - Говорю же, там живут эльфы, да и чего им не жить в этом лесу, коли они в любом другом обитают? - покусывая сочный стебелёк травинки, уверял Глоин. - Слыхал я, будто они светловолосы, а глаза у них сияют, словно звёзды небесные. - Ага, ещё скажи, что среди них полно молодух, которые ждут тебя не дождутся, - хохотнув, закивал Двалин, - как завидят твои нечесаные лохмы, так и бросятся с распростёртыми объятиями целовать да лобызать. - Вот же язык без костей! Я расчёсывался с утра! - Коли ты расчёсывался, так хоть примазывай свои кудлы барсучьим жиром, всё ж вид поприличнее будет! А то собрался девок эльфийских охмурять, а у самого словно ворона на голове гнездо свила! - Ты, я погляжу, уже допримазывался, - не удержавшись, съязвил Глоин, - вообще лысый остался. - Правильно, - встрял в спор Кили, в то время, как разразившись смехом, я попыталась зажать рот ладонью, - это он завидует твоим шиньонам, как бы не начал проверять не накладные ли они. - Ты бы на себя посмотрел, голощёкий, - надменно подмигнул племяннику Торина Двалин, - борода-то твоя где? - Ну так барсучий жир помог, - тут же ответствовал вместо младшего брата Фили. - Так вот кто спёр намедни мой бальзам для роста волос! - разразился громкой бранью гном, - я ж его, ёбаный, полночи шукал! - Не понял, а кто из вас ёбаный? - озадаченно обернулся Ори, который, похоже, основной сути разговора не уловил: очевидно, как всегда, в облаках летал. - Сейчас ты будешь, если тебя очень эта тема интересует! - набычившись, с ходу предупредил его Двалин. - Ты потише, а то гляди, запетушился! - Оглянулся вслед за скромником братом Дори. - Там в Лесу, поди, не только эльфийки водятся, обоих вас выебут, не переживай. - А ну, заткнулись оба! - рявкнул на гномов Торин, ехавший впереди рядом с мирно беседовавшими, но сейчас тоже с интересом заглядывавшимися Гэндальфом и мистером Бэггинсом. - Нашли какие перспективы с утра обсуждать! Ничего оригинальнее на ум не пришло?!       Покраснев под взглядом гномьего подгорного наследника, будто он подразумевал, что и я в эту брань слово вставила, я подъехала к Кили и тихо шепнула: - А ведь помогает-то бальзам! - Ну, а то, - и гном гордо провёл пальцами по щекам и подбородку, на которых пробивалась тёмная щетина. - Интересно, он в любом месте, где намажешь, так целебно действует? - сходу влился в наш тихий разговор Фили, которому с утра ничем невозможно было испортить настроение, разве что отсутствием завтрака. - Тебе размер или волосатость повысить требуется? - тут же заинтересовался его темноволосый братец.       Возможно, я не уловила сути какой-то шутки, но оба они задиристо подбоченились на своих лошадках и обменивались теперь полными хитрых искр взглядами. - Мне повышать ничего не нужно, просто интересуюсь, - расправляя тщательно заплетённую с утра в косы бороду, промолвил блондин. - Ну, если вдруг надумаешь, - за неимением бороды Кили важно оправил свой плащ, - то стыришь себе сам. - И откуда такая жадность, брат? - Оттуда, что я лицо из своей склянки мажу, а вот ты, похоже, другие места облагородить собрался. - Брезгуешь? - ухмыльнулся Фили, - красть-то всё равно больше не у кого, если у Двалина, конечно, второй экземпляр в запасе не имеется. Шеролин, где он прячет стыренное? - Двалин? А я почём знаю? - изумилась я подобному вопросу. - Думаешь, и он его стырил? - прищурился Фили, с подозрением глядя на лысого гнома, деловито о чём-то беседующего с Бофуром. - Но я сейчас о брате, где, говоришь, он его прячет? - Ничего я не говорила! - вот только этого не хватало! Ну давайте, втяните меня в свои разборки! - В самом надёжном месте, - подлил в это время масла в огонь Кили, - в сумке с голубой лентой.       Упс! А сумка-то моя причём? Он что же в ней ворованное начит, пока я сплю?!       Увернувшись от Фили, попытавшегося схватить упомянутую притороченную к седлу торбу, я, что есть силы погнала кобылку и через несколько минут уже оказалась вперёди изумлённо воззрившихся на нас Торина, Балина, Гэндальфа и дядюшки. - Что, так хочется попасть в лапы орков, которые за нами гонятся? - поинтересовался первым пришедший в себя маг, с осуждением глядя на нашу троицу. - К чему вы затеяли эту гонку? - Меня оклеветали! - тяжело дыша, попыталась я оправдаться, стараясь удержать лошадку, которой не терпелось продолжить скачки, и тут же, закусив губу, заметила голубую ленту, которую нашила на сумку мистера Бэггинса, как и на свою. - Это... - Шеролин, я тебе самое ценное доверил, - воскликнул Кили, не дав мне продолжить объяснений, - прошу тебя!        А ну, ежели склянка с барсучьим жиром, якобы улучшающим рост волос и чего-то там ещё, это и есть самое ценное, тогда конечно! Разве ж кто против?        Стараясь придать лицу беспечное выражение, я под недоуменные взгляды спутников направила лошадку обратно в конец отряда, краем глаза заметив, как Фили алчно присматривается к торбе дядюшки. Вот же будет конфуз, если Бильбо застукает, как он её потрошит!       На самом деле трудно было помнить о гоблинах, орках и варгах, когда солнце золотило луга и темнеющие слева горы, а впереди шумела весёлая речка, на берегу которой росли ивы и клёны. Кое-где в мягкой траве цвел розовый клевер, вокруг которого неустанно сновали пчёлы и шмели, а прекрасные яркие бабочки порхали возле синих и лиловых соцветий наперстянки.        Вечером, когда жёлтый диск дневного светила скрылся за пиками гор, мы остановились на ночлег. Приготовив наскоро ужин, я уселась с лепёшкой и мёдом у куста дикой розы, предупредив гномов о том, что кто не ополоснёт сам за собой посуду в ближайшей речке, будет завтракать из немытой. Угроза возымела своё действие, спутники мои так усердно взялись за этот "нелёгкий" труд, что даже спугнули несколько вышедших к водопою оленей. Вскоре совсем стемнело, и, выставив караульных, мы легли спать. Устроившись возле дядюшки, я положила под голову дорожную сумку, в которой и впрямь оказался странный маленький свёрток, и, понадеявшись на то, что Фили не устроит ночью поисков, сомкнула веки. Сон был тяжёлым и тревожным, сквозь него словно прорывались вой волков и страшные гортанные крики, поэтому наступление утра меня лишь обрадовало.       Два последующих дня были такими же размеренными и тягучими, как мёд в сотах беорновых пчёл. Торин и Гэндальф торопили нас как могли, и я честно старалась не отставать от остальных, но всё же не уставала любоваться морем зелёной травы, степными птицами, дикими цветами и одинокими деревьями, которые порой сменялись небольшими рощами, где бродили молодые олени и скакали шустрые зайцы. Иногда мне казалось, что я вижу тень огромного медведя, но когда я обратилась с расспросами к волшебнику, он лишь велел молчать и не оглядываться, а вечером, когда я заварила дядюшке чай из чабреца, он потихоньку поведал мне о том, что это сам Беорн охраняет нас и своих лошадей, которых любит, словно родных детей. Оглядываться я после этих слов стала значительно реже, поскольку от одной мысли об оборотнях по коже бежали мурашки. Иногда я ловила на себе внимательный, задумчивый взгляд Торина, но в смущении быстро отводила глаза, радуясь тому, что Фили и Кили, а иногда и Ори, стараются не оставлять меня одну. От мыслей о поцелуях подгорного наследника внутри словно растекалось тепло, а щёки покрывались густым румянцем. Я не понимала себя, не понимала этих чувств, и тем более не понимала синеглазого сурового гнома, поэтому старалась отгородиться от всего, что смущало и не давало покоя, шутками, песнями и смехом, за которые на нас с Кили постоянно шикал Гэндальф.       Выезжали мы в путь затемно, и на четвёртый день, едва рассвело, перед нами встала чёрная, мрачная стена Леса. Он показался мне тюрьмой, карцером, который ждал своих пленников. Хотелось, развернув лошадь, умчаться прочь, чтобы больше никогда не видеть этих скрюченных ветвей и землисто-зелёной почти жухлой листвы. Возможно, гномы в этот миг и хотели слукавить, но маг напомнил им о том, что негоже наживать себе такого врага, как Беорн, и лошадей нужно отпустить немедленно. Нехотя спешиваясь и снимая с лошадок поклажу, мы все просили Гэндальфа остаться, но он и слушать ничего не желал, говоря о том, что на Юге его ждут неотложные дела. - Ничего не бойся, девочка, - промолвил он, заметив слёзы, которые я так старательно пыталась скрыть, - будет трудно, но ты справишься. Я бы взял тебя с собой, но там, куда лежит мой путь, ещё опаснее, чем здесь, да и Бильбо без тебя начнёт сквернословить хуже любого сапожника, - эти слова вызвали мою невольную улыбку, а волшебник тем временем обернулся к спутникам, - наполните бурдюки водой из реки и берегите её пуще золота, не вздумайте пить из ручья в Лесу. Не сходите с тропы, каких бы диковинных существ не увидели. Запомните - потеряете тропу, живыми вам из Чернолесья не выйти. Я надеюсь встретиться с вами вновь ещё до конца этого приключения, но всё будет зависеть от вашей отваги и сообразительности. С вами отправляется мистер Бэггинс, я не раз говорил о том, что он не так прост, как кажется вам на первый взгляд, скоро вы сможете в этом убедиться. Не хмурьтесь и не мрачнейте. Эту экспедицию затеяли вы сами, так что думайте о ждущих вас сокровищах. И ещё раз прошу: не сходите с тропы.       Поклажу гномы меж собой и моим дядюшкой поделили поровну, мне же не доверили ничего кроме мешочка с приправами, справедливо решив, что остальная ноша мне не по плечу. Лошади были отпущены и радостным галопом по дороге вдоль реки ускакали прочь; уверена, что мне вовсе не показалось - там вдали их ждал медведь, с которым они помчали дальше. - А что, обязательно идти через этот подозрительный Лес? - спросил в это время у мага мой дядюшка. - Разумеется, - отрезал тот, - или вы, голубчик, уже передумали идти за сокровищами? Ну уж нет, на попятный идти поздно! Вы теперь отвечаете передо мной за гномов. И будьте уверены, я за каждого из них с вас спрошу! - Нет, что вы! - немного смутившись, покачал головой Бильбо. - Вы меня совершенно не так поняли! Я имел в виду, нельзя ли обойти эти зловещие пущи? - Ну это только, если вы хотите топать лишние двести миль к Северу, а потом вдвое больше к Югу, - ответствовал смягчившийся Гэндальф. - Придерживайтесь лесной тропы и, если удача вам не изменит, в один прекрасный день вы увидите впереди Длинное Болото, а за ним возвышающуюся на Востоке Одинокую Гору, и, будем надеяться, что старина Смог не будет ждать вас к обеду. - Хорошее утешение, нечего сказать, - помрачнев, грубо произнёс Торин. - Не хотите ехать с нами, так давайте прощаться, хватит уже разговоров! - Тогда до свидания, и пусть это свидание обязательно состоится! - развернув лошадь, волшебник поехал на Запад, но прежде чем скрыться из виду, обернулся и громко прокричал: Будь-те о-сто-рож-ны! Не схо-ди-те с тро-пы!!!       Затем он пустил лошадь галопом, и лишь колыхание высокой травы напоминало о нём ещё пару минут.       Обернувшись обратно к Лесу, узловатые толстые стволы которого были обильно увиты плющом, плетьми спускающимся с ветвей до самой земли, я замерла, не решаясь сделать и шага на ту тропу, которой уже бодро шли Торин, Бофур, Балин и мистер Бэггинс, и медленно следовали остальные гномы. - Отстать и остаться здесь не получится, - с усмешкой приобняв меня за плечи, произнёс Кили и потянул за собой к зловещей опушке, - кто же будет мои рубашки штопать? - Я и не думала, там же сзади Азог, - с его поддержкой шаги давались легче, а удары сердца не звучали набатом в ушах. - Да и сумку я твою ещё не проверил, - промолвил шагающий рядом с нами Фили. - У Бильбо ничего нет, я смотрел.        Я лишь устало хмыкнула на эти слова, когда мы проходили под аркой из двух склонённых друг к другу старых деревьев. Очень скоро дневной свет остался позади и, блеснув яркой вспышкой, попрощавшись, исчез совсем. Под пологом буков и вязов был сумрак, затхлый воздух полнился гнилью и зловонием, ноги утопали в прошлогодней листве, под которой порой была едва различима узкая тропа, змейкой вьющаяся меж толстых замшелых стволов деревьев. Пения птиц больше не было слышно, и тишина стояла настолько глубокая, что звуки шагов отдавались в ней, словно топот невидимой армии.       Через пару часов, когда глаза привыкли к полумраку, я стала замечать редкие тонкие солнечные лучи, прорывающиеся сквозь листву и спутанные ветви в царство зелёного сумрака. По этим ветвям прыгали шустрые чёрные белки, которые, завидев нас, удирали и прятались в дуплах. В густом подлеске слышалось поскуливание, шныряние и ворчание, но кто издавал эти звуки, разглядеть не получалось. Но самой мерзкой казалась паутина: густая, необыкновенно толстая, она протягивалась от дерева к дереву, оплетая нижние ветви по бокам тропы и каким-то чудом не перегораживая её саму.       К вечеру, приближение которого ощутила скорее интуитивно, я возненавидела этот Лес всей душой, мне казалось что это всё - нам уже никогда не выбраться из него. Сюда не проникало ни одного дуновения чистого воздуха, здесь навсегда застыли духота, темнота и тишина. Даже гномы, которые привыкли работать в шахтах и неделями не выходить на поверхность земли, устало бранились, мне же, любившей проводить время в саду, пролеске или у реки, казалось, что дышать здесь совсем нечем, и от сырости можно задохнуться.        Теперь я старалась идти только возле дядюшки, который часто сетовал на то, что не заставил меня остаться дома, а вместо этого позволил окунуться с головой в подобное безумие. Я на эти слова лишь молчала и сильнее держалась за его руку. Отчего-то в душу закрадывалось подозрение, что остановить меня в тот момент Бильбо мог, лишь заперев в кладовке. Глупая, самонадеянная девчонка, начитавшаяся книг и решившая, что приключения - это песни у костра, запах дыма и горячие кукурузные лепёшки. Как же я сейчас хочу домой - собирать с кустов красную и чёрную смородину, варить сладкое варенье и нянчить малышню: всё что угодно, лишь бы не находиться в этом мёртвом Лесу.        Но хуже всего стало, когда наступила ночь, и прямо у тропы мы разбили лагерь для ночлега. Было душно, и всё же Ори и Дори пытались поддерживать огонь в разведённом костре, но через час пришлось отказаться от этой идеи - свет привлекал множество чёрных мотыльков: маленькие и размером с ладонь, они вились у огня, трепыхались у самого лица, садились на руки и волосы. Это ужасно раздражало гномов, мне же нравилось рассматривать узоры на их крыльях, но, когда вслед за мотыльками слетелись летучие мыши, я с перепугу подняла визг, и костёр потушили. Теперь из темноты на нас таращились сотни глаз - красные, жёлтые и зелёные, они вспыхивали и исчезали, чтобы появиться в новом месте, но отвратительнее всего были бледные и выпуклые, словно у богомолов. Поёжившись, я натянула капюшон на голову и свернулась клубочком возле Бильбо, который, не в силах уснуть, вёл нескончаемый разговор с Балином.       Дни тянулись за днями, еды, которой снабдил нас Беорн, и воды, набранной в речке, становилось всё меньше. Мистер Бэггинс проделал уже новую дырку на ремне, чтобы затянуть его потуже, гномы были мрачны, лишь изредка раздавалась отборная брань и поминание матерей всех известных волшебников, а знали они, разумеется, только Гэндальфа. Даже Фили и Кили предпочитали теперь идти молча, я же, теряя силы, плелась в самом хвосте, уже не помышляя о смородинном варенье. Мне бы глоток свежего воздуха и на цветущую лужайку, хоть на один миг! Но это всё лишь мечты, а вокруг - нескончаемый лабиринт Сумеречья, в котором нет просветов, из которого нет выхода, и остаётся, превозмогая голод и усталость, брести по узкой тропе, хотя и в неё веры уже не осталось.       Очень хотелось пить, но, идя сейчас рядом с дядюшкой, я не смела попросить ни у кого и глотка воды: ведь её почти совсем не осталось, но вдруг впереди послышался такой живой, звонкий звук бегущего потока, что я невольно подалась вперёд. - Вода, мистер Бэггинс!       Бильбо поспешил следом за мной, и вскоре мы оказались у пересекающего нашу тропу ручья. Опустившись на колени у самой кромки воды, я коснулась руками живительной влаги и от удовольствия закрыла глаза. - Это Чёрный Ручей, именно о нём нас предупреждал Беорн, - раздался над головой предостерегающий голос подоспевшего вслед за нами Торина, и по щеке мой невольно скатилась слеза: как же я устала, как сухо во рту, от голода кружится голова, а мои ноги...пожалуй, я больше не смогу ступить и шагу. - Ну и как нам перебраться на другой берег? - где-то рядом проворчал Бифур. - Потёмки-то такие, что его и не видно совсем. Сколько до него? Метров двадцать? - Кажется не более десяти, - ответил дядюшка, - на том берегу вроде бы есть лодка. Шеролин, у тебя глаза зорче моих, посмотри, девочка.        Разомкнув веки и отерев влажные ладони о плащ, я вгляделась в указанном направлении. - Там и впрямь лодка, - неужели этот тихий хрип - мой голос? - Только она, кажется, привязана. - Я привязи не вижу, - возразил Бильбо, - может получится её притянуть? - Дори у нас самый сильный, но Фили самый меткий, - задумчиво произнёс Торин, - возможно, стоит и впрямь попытаться. Фили, иди сюда.        Фили долго всматривался, определяя на глаз расстояние, прежде чем запустил верёвку с привязанным к ней крюком. Но первый бросок прошёл мимо, и понадобилось ещё три, чтобы он попал в цель, а потом вместе с Дори притянул к нашему берегу маленькое ветхое судёнышко, которое и впрямь было привязано, да только перегнившая удерживающая его ветошь оборвалась.       Было решено, что Дори будет переправлять нас на тот берег по двое - больше в лодчонку просто не поместилось бы, а потом возвращаться за остальными, пока последним не заберёт Бомбура. - И почему вечно я последний? - возмутился толстяк. - Надоело! - Жрал бы меньше, перегруза не боишься? - отозвался на его брюзжание Торин и, потянув меня за руку, заставил подняться с покрытой сухой листвой земли и сесть в лодку, в которую вслед за Дори забрался и сам.        Оба они налегли на вёсла, и через несколько минут мы оказались на противоположном берегу, а назначенный гребцом гном поспешил за ждущими переправы Балином и Бофуром. - Держи, - промолвил Торин, когда, присев возле куста орешника, я обхватила руками колени и спрятала в них лицо, с блаженством предвкушая как минимум полчаса отдыха.       Пришлось поневоле открыть глаза: гном протягивал мне флягу, но разжать сомкнутые пальцы не было сил, да и желания тоже, я лишь отрицательно покачала головой.       Пробормотав на незнакомом языке явное ругательство, он присел возле меня и, обхватив за плечи, заставил сделать несколько глотков. - Ну почему ты такая упрямая? - устало спросил он, закручивая крышку фляжки, и одной рукой продолжая обнимать меня за плечо. - Вечно словно боишься взять кусок еды или попросить о чём-либо, думаешь я этого не замечаю? - Не моё, - тихо ответила я, радуясь тому, что смочившая горло влага вернула голос, - я даже денег не успела взять с собой, а претендовать на чужое не привыкла. - О, Махал! - едва ли не взвыл гном, до боли стиснув меня в руках. - Ты что же, платить кому-то из нас собиралась? Большей глупости в жизни не слыхивал! - Сейчас нет, - испугавшись вспышки его гнева, замотала я головой, - но ведь мы вернёмся, у меня есть деньги в доме дядюшки, я смогу расплатиться! - Ещё раз услышу подобную чушь, сверну твою тощую шею, - угрожающе сверкнув синими глазами, Торин встряхнул меня, словно куль с мукой, - мы идём вместе, и всё что у нас есть и твоё тоже, ясно?       Нервно сглотнув, я смогла лишь кивнуть на его строгий выговор. - А ты, - продолжал он, и его рука стремительно легла на мой подбородок, гладя мозолистыми пальцами и спускаясь к шее, - ты моя! И я не желаю видеть, как ты таешь из-за своей глупости!       Изумлённая этими словами, я вгляделась в сапфировые глаза и даже не сопротивлялась, когда, притянув ближе, Торин прижался губами к моим губам в быстром обжигающем поцелуе. Через секунду он, отпустив меня, уже вставал: к берегу подплывала лодка, из которой доносился хрипловатый голос Балина.       Я вглядывалась в спину гнома, не понимая, а чего ещё он от меня ожидал? Ведь они вечно подсчитывают свои расходы и причитают о потраченных монетах - невольно почувствуешь себя нахлебницей. Ведь я сама навязалась в этот поход, меня не просили в нём участвовать, как Бильбо. Что он имел в виду, назвав меня своей? Что хотел этим сказать? Появление спутников мешало задать этот вопрос, да и вряд ли бы я решилась.       Переправу через Чёрный Ручей можно было бы считать успешной, но всё изменилось в тот момент, когда приплывшие последними Дори и Бомбур начали высаживаться на берег. Едва Дори ступил на землю, как выскочивший из кустов чёрный олень бросился прямо в воду, толкнув при этом копытами лодку и выбирающегося из неё Бомбура. Выхвативший лук Торин успел пустить стрелу в животное, но олень прежде чем упасть достиг противоположного берега, а задетая им лодка унеслась прочь в шумных быстрых водах. Пока гномы сквернословили о неуклюжести Бомбура и упущенной возможности поесть мяса, мы с дядюшкой с большим трудом выволокли на берег бедолагу толстяка, который успел нахлебаться воды и спал беспробудным сном. Вот так и получилось, что хоть желудки и торбы гномов опустели, им приходилось теперь по очереди тащить на себе Бомбура.       Через несколько дней были доедены последние чёрствые лепёшки, и сумки совсем опустели, а вот Бомбур легче не стал да и не проснулся тоже, нёсшие его спутники теперь ругались непрестанно. Я же с интересом рассматривала буки, кроме которых теперь вокруг не росло ничего, даже подлесок пропал. Темнота теперь сделалась зеленоватой, и в ней светились бесконечные ряды серых стволов, возвышающихся, словно колонны в громадном сумеречном зале. Голод больше не ощущался, лишь движения теперь казались невероятно лёгкими, словно во сне, а появившийся ветерок печально шептал в облетающей листве, словно стремящейся напомнить о скором приближении осени. В сентябре я должна была, простившись с мистером Бэггинсом, ехать домой, да только вряд ли у меня теперь появится возможность это сделать. Мама будет переживать, а я даже не могу послать ей письмо.       Через два дня тропа пошла под уклон, и мы оказались в заросшей вековыми дубами ложбине. - Не могу больше, хоть режьте, - опуская ноги Бомбура на землю, пропыхтел Оин, который вместе с Бифуром тащил гнома последний час. - Руки отваливаются, а желудок, кажись, к позвоночнику прилип, - поддержал его Бифур, опуская голову спящего на прошлогоднюю листву. - Когда уже этот Лес проклятущий кончится?        Удивительно, как это он без брани обошелся? А я-то уже приготовилась пополнить словарный запас новыми эпитетами. - Нужно забраться на самое высокое дерево и оглядеться с него вокруг, - произнёс Торин. - Желающие имеются?       Ну конечно, нашёл дураков, все гномы дружно разбрелись по тропе, рассматривая свои подбитые железом сапоги и обсуждая, что не плохо бы попытаться подстрелить на ужин пару мельтешащих своими мохнатыми хвостами белок. - Мистер Бэггинс, прошу вас, - с мрачноватым поклоном Торин указал дядюшке на один из дубов, - сделайте одолжение.       Я панически боялась высоты, поэтому, приняв из рук мистера Бэггинса снятый им кафтан, с замиранием сердца смотрела, как он, подсаженный Двалином, взбирается на нижние ветви дуба и скрывается в его густой листве.       Минуты тянулись бесконечно долго, казалось их уже прошло сорок, а может и целый час отмерен, но дядюшка всё не спускался вниз. - Эй, мистер Бэггинс, вам там помощь не требуется? - сложив руки рупором, раздражённо крикнул вверх Нори, но в ответ ни последовало ни звука. - Чует моё сердце, нашёл он там эльфийскую бабу, - ворчливо заметил Глоин, - и наша помощь ему нахрен не сдалась. - Думаешь? - скептически изогнул бровь Фили, за спину которого я, краснея, отступила. - Нет, а за каким ещё лядом можно так долго там торчать? - подбоченясь и глядя вверх в густую крону, продолжал гнуть своё гном. - Говорю вам, сношается во весь опор, а мы тут торчи, жди его! - А может ты хочешь там компанию составить? - хмуро покосился на него Торин. - Так я сейчас это быстро организую. - Не-не, я лучше здесь в очереди постою, - тут же отступив на пару шагов, промолвил гном, - не будем мальца торопить, пускай разомнётся.        В этот миг вверху раздался треск веток, и оттуда почти кубарем скатился мой дядюшка, вовремя подхваченный подоспевшим Двалином. - Похоже не задалась романтика, - ухмыляясь, пробормотал стоявший недалеко от меня Кили, - подсрачника огрёб наш ловелас.        Хохот Бофура, Глоина и Нори заглушил мои возмущения, а Торин уже расспрашивал Бильбо о том, удалось ли ему что-либо увидеть или нет. - Лишь деревья вокруг, - отдышавшись, наконец, произнёс Бильбо, - ни просвета, ни опушки, ни того болота, о котором говорил Гэндальф. - Пиздец! Нахуй мы его посылали? Он, блядь, и впрямь хер знает чем вместо разведки занимался! - смачно зашёлся праведными возмущением Бифур. - Что прям уж совсем нема просвету?       Гномы разразились громкой бранью, общий смысл которой заключался в том, за каким лядом им дался хоббит, если лес нигде не кончается. Вспыхнув от этих слов, я взглянула на Торина - и он ещё спрашивал меня о чём-то? Ведь вот он и ответ. Но тот лишь махнул рукой, рявкнул, что хватит расслабляться, и первый направился дальше по тропе. Остальные, ворча, последовали за ним, а Глоин, всё же продолжая тешить себя надеждами, пристал к дядюшке: - Так, а баб-то эльфийских ты там в ветвях видел? - Ну а как же? - закивал Бильбо, - целая стайка красавиц, и все, как одна, тебя спрашивали. - И что ты им сказал? - приосанившись и поглаживая бороду, сверкнул глазами гном. - Что знать такого не знаю и в глаза не видел, - надевая обратно кафтан, ответствовал ему дядюшка и, взяв меня под руку, чинно проследовал в начало отряда, туда, где шагали Торин и Балин, а в спину нам ещё минут десять неслись отборные оскорбления, пока подгорный наследник, обернувшись, не пообещал любвеобильному гному, что сейчас лично забросит его на ближайший дуб к ушастым прелестницам.        Вскоре начался дождь, который кое-где просачивался тёплыми каплями сквозь листву и падал за шиворот, а ещё через час неожиданно пробудился Бомбур, и это было бы радостью, если бы он не начал требовать поесть и не рассказывал поминутно, какие пиры ему снились, и какие вкусные блюда он на них вкушал. - Там горели факелы, а с ветвей свисали фонарики, - восторженно восклицал он, - пылал огромный костёр, а вокруг него шёл пир! Лесной Король сидел в короне из золотых листьев, и все вокруг распевали дивные песни! А уж какие там блюда, да напитки! Мне не хватит слов, чтобы их описать! - Вот и помолчи, - ответил на это Торин. - Думаешь легко нам было пять дней, ничего не евши, тащить тебя? Скажи спасибо, что не бросили у того ручья. И на пустой желудок рассказы о твоих дурацких снах ни к чему.        Мы продолжали идти, хотя надежды выбраться живыми из этой чащи уже кажется ни у кого не осталось. Бифур, как всегда, матерился, Бомбур стонал, что от усталости и голода его ноги не несут, а Ори и Дори попытались подстрелить юркую белку, но лишь зря потратили несколько стрел, когда неожиданно Балин воскликнул, что видит слева меж стволов деревьев свет костра. Всмотревшись, я и впрямь заметила красноватый огонёк, а за ним ещё один. Подавшись вперёд, мы смогли разобрать, что это свет множества факелов и костров. - Сны! Мои сны сбываются! - воскликнул рванувший в сторону манивших огней Бомбур, но был тут же нами остановлен: предостережений Беорна и Гэндальфа не сходить с тропы ещё никто не забыл.       Было решено выслать туда двух разведчиков, но желающих потеряться навсегда не было, и все опять ссылались на то, что это обязанность взломщика, а поскольку идти с мистером Бэггинсом вызвалась только я, Торин тут же отказался от этой идеи. Однако голод всё же победил благоразумие, наслушавшись описаний Бомбуром явств на лесном пиру, мы все вместе покинули тропу и углубились в Лес. Пробравшись меж широких серых стволов буков, мы оказались перед ярко освещённой поляной. Там было полно народу - облачённых в коричневые и зелёные одежды эльфов, подобных тем, что мы видели в Ривенделле. Они сидели на пнях вокруг костра - ели, пили и веселились, но едва мы, желая приветствовать их, вступили в круг света, как огни факелов погасли, кто-то из эльфов поддал ногой поленья, взвился столб искр, и костёр тоже потух. В беспросветной тьме мы уже никого не могли разглядеть и едва смогли отыскать друг-друга, затеяв для этого громкую перекличку и наверняка перебудив всех обитателей Леса на много миль вокруг.       Понимая, что до утра тропы нам не найти, мы решили укладываться спать, не сходя с места, но в это время Дори увидел новые огни. Мы вновь поднялись и поспешили в ту сторону, где ясно слышались голоса и смех. Но едва мы приблизились, всё опять повторилось, как и в предыдущий раз. Пришлось опять устраиваться на ночлег. Глубоко за полночь нас разбудил Кили. - Вон там целый пожар костров, - указывал он на огни, пляшущие меж стволов деревьев, - слышите: поют, смеются и играют на арфах!       Некоторое время мы только прислушивались, но не выдержав аппетитного аромата жаренного на огне мяса, собрав свои вещи, вновь отправились на свет костров. Когда мы приблизились к кромке очередной поляны, то увидели что этот пир ещё пышнее предыдущих, а во главе него сидит светловолосый Король в венце из золотых листьев, точь-в-точь как описывал Бомбур. Эльфы пили из передаваемых по кругу чаш, одни из них играли на арфах, а другие пели. В волосы их были вплетены цветы, на одеждах сверкали драгоценные камни, прекрасные лица сияли улыбками, а песни наполнены весельем и звонким смехом. Обернувшись, я была потрясена тем, с какой ненавистью и отвращением смотрит Торин на красавца Короля, через секунду он жестом велел нам уходить и сам повернул прочь от поляны. Я хотела было последовать за ним, чтобы спросить в чём дело, но не заметивший знака дяди Кили потянул меня к костру. Едва мы оказались в кругу света, как всё снова повторилось - смех и музыка стихли, огни погасли, и нас окружил мрак. - Кили! - громко окликнул Фили, и его брат, повернувшись на голос, дёрнул меня за собой.       Не устояв на ногах, я выпустила ладонь гнома и упала наземь, чьи-то руки подхватили меня, прижимая к широкой груди. В темноте я не могла разобрать кто это, но была уверена что Кили, пока пальцы случайно не коснулись абсолютно гладкой, безволосой щеки. Страх пронзил сердце, вырываясь из рук уносящего меня куда-то незнакомца, я попыталась закричать, но он бесцеремонно зажал мой рот ладонью. - Двалин! - Бифур! - Ори! - Я здесь, Дори, где ты? - Глоин, падла, шевелись быстрее! - Шеролин, детка? - Балин, ты оглох? - Кили, куда ты девал девчонку? - Да здесь она! Шеролин, не молчи! - Бомбур, блядь, тебя ни с кем не спутаешь! - Меньше завидуй!       Голоса гномов, словно звон сыплющихся осколков стекла, били по ушам, эхом отдавались в измученном мозгу, острее всего врезались в сознание крики Торина и мистера Бэггинса. Но вырваться из сильных рук похитителя, чтобы ответить им, сил не было. Он быстро уносил меня куда-то. Измученная голодом и страхом я провалилась в темноту более плотную и страшную, чем лесная.