Бильбо Бэггинс и Шеролин Тук, или туда и обратно

      Леголас ушёл, а я так и осталась сидеть на кровати, обняв руками колени. Дурочка! Какая же я дурочка! Оказавшись в ужаснейшем положении, вместо того, чтобы молить о милости и свободе, я надерзила высокомерному Королю и, кажется, оттолкнула того единственного, кто питал ко мне расположение - принца. И что мне теперь делать? Так и сидеть запертой в четырёх стенах? А вдруг меня и впрямь теперь переведут в темницу, что тогда? И кто я вообще для эльфов? Зачем нужна им? Когда мы гостили в Ривенделле, Гэндальф рассказывал, что эльфы могут жить вечно, если их не постигнет гибель в бою или от ран, так зачем я им далась?        Но более этого меня волновал другой вопрос - где сейчас дядюшка и гномы? Сумели ли они выйти обратно на тропу, не были ли, как и я, схвачены эльфами? Станут ли они искать меня, если сами на свободе? Вспомнился наш побег от орков в Туманных Горах и нежелание гномов возвращаться за потерявшимся в подземных туннелях мистером Бэггинсом. В том, что дядюшка постарается прийти ко мне на выручку, я даже не сомневалась, да только хотела ли я, чтобы он подвергал себя опасности? Нет! А остальные гномы, ищут ли они меня? Да и что можно найти в этом проклятом лесу, если сбиться с тропы? Свою смерть - как и сказал волшебник? Они мои друзья, и я страшусь за их участь больше, чем за свою. Я ведь нахожусь во вполне благоустроенной комнате, пусть под замком, но с пищей, а они в липком, скользком сумраке, без хлеба и воды, да ещё и потеряв тропу. Верно, Бифур сейчас матерится во всю, Бомбур причитает о пустоте в животе, Глоин продолжает самозабвенно высматривать ушастых баб, а Ори и Дори монотонно бубнят свои страшные байки, которыми так любят пугать, и уверяют, что теперь всё наяву. Если, конечно, не сидят в темнице, о которой упоминал владыка. Ох, ну что за несносный язык? Что помешало мне быть вежливой с Королём? Но он спрашивал о цели нашего похода, а о ней без разрешения Торина я говорить не могла. Вряд ли бы резкому на суждения подгорному наследнику это понравилось, уж с какой ненавистью он вчера смотрел на Короля, и даже передумал просить у того пищу, вместо этого жестом велев нам уходить. Вот что за неуклюжесть мною вчера завладела? Если бы не она, я была бы сейчас с гномами, а не являлась пленницей Трандуила, которая имела дерзость предложить ему испить отвара мелиссы, чтобы ничего не мерещилось. Представляю, что он теперь обо мне думает!        А Торин, сильно ли он злится на меня? Не проклинает ли за то, что попала в плен к тому, кого он так ненавидит? Или быть может, он думает, что я потерялась в темноте? При мысли о синеглазом гноме сердце болезненно засаднило, а в голове вновь прозвучали слова: "Может ещё сказки про любовь расскажешь? За что можно полюбить гнома?!" Неужели чувство, которое заполнило меня всю без остатка, которое я не могу облечь в слова и которое заставляет пылать от смущения и отводить взор от пытливых проницательных глаз гнома - это и есть любовь? Я полюбила Торина? И, если полюбила, то за что? Или же любят вопреки всему? Ведь сколько раз он упрекал меня в никчёмности и глупости - разве за это можно любить? Разве не должна я сторониться его после всех проявлений его неприязни? Почему я разрешила ему себя целовать, почему не оттолкнула? Почему я сейчас так скучаю по гному? По сильным рукам и страстным поцелуям, которые он мне дарил, когда мы оставались наедине? Желать быть рядом, прикасаться, просто смотреть и слушать хрипловатый баритон - это и есть любовь? Так люблю ли я Торина? И ,что гораздо важнее, любит ли он меня? Кто я для него? Просто игрушка, забавная девчонка или всё же что-то хоть на толику больше? Умеют ли гномы вообще любить? Рождается ли любовь так быстро? Имею ли я право претендовать на его любовь? В голове опять всплыло шушуканье кузины и её подруг и то, как она рассказывала им об ухаживаниях её жениха, который водил её на летние праздники и танцы, обрывал для неё цветы в соседских цветниках, пёк пироги с ягодной начинкой и год касался губами только её запястий прежде чем решиться подарить настоящий поцелуй. Почему-то мне никак не удавалось представить Торина обрывающим цветы или танцующим, а уж пекущим пироги и подавно. Слишком уж он суров и мрачен для этого. Наверное, это было бы здорово - кружиться с ним в танце у деревенского костра, да только вряд ли бы он опустился до подобных глупостей. Да и мне нужно не предаваться нелепым фантазиям, а думать, как отсюда выбраться.        Впрочем, как выбраться - тоже вопрос без ответа. Дверь Леголас запер, окно очень высоко, даже если бы получилось сдвинуть тяжёлый сундук, с моим ростом в него даже выглянуть не получится, не говоря уж о попытке открыть и вылезти наружу. Побродив по комнате и посетив умывальню, в которой тоже не обнаружила ничего для себя нового и интересного, я вновь вернулась к кровати и, завернувшись в мех, прилегла. Холодно не было, но за то время, пока мы плутали по Чёрному Лесу, я так устала, что было просто приятно лежать в чём-то столь мягком и нежном. Заняться было абсолютно нечем, и мысли мои вернулись к тем же баранам - Торину и любовному вопросу. А поскольку познания мои в нём равнялись нулю и исчерпывались рассказами, услышанными от старшей кузины, то к тому времени, как солнце начало садиться, и комната погрузилась в темноту, я пришла к выводу о том, что, если я и влюбилась, то уж Торин точно вряд ли. А зачем целует? Так кто же их, гномов, нравы знает? Не я, наверняка.        Желудок урчанием напомнил о том, что мясо было вкусное, но пора бы и ужинать. Поднявшись и в темноте споткнувшись о сундук, я переложила подаренный Киланором мешочек с травами из кармана в дорожную сумку, при этом едва не разбив стыренный и так бережно припрятанный Кили кувшинчик с барсучьим жиром. Ругаясь, что мне не оставили свечу - боятся что ли, что пожар наделаю - я забралась обратно в кровать. Одна из всё ещё лежавших на тарелке лепёшек утолила голод, и, свернувшись клубочком под меховым одеялом, я сомкнула веки. Было страшно от того, что может произойти или не произойти завтра - вдруг про меня просто забудут? Но глупое сердечко колотилось в груди не только от ужаса перед неопределённостью и пленом: я была напугана, и мне хотелось спрятаться в объятиях синеглазого гнома, ощутить, как его руки сжимают плечи, как тогда у ручья, и услышать властный голос: "Ты моя!" Его сила и эти слова отчего-то стали жизненно необходимы, ну почему я не могу думать ни о чём другом? Наверное, всему виной нахождение взаперти в этой комнате, когда мысли свободны и кружатся вокруг того, кто своими поступками не на шутку взбаламутил сознание.        Сон, родившийся в воспаленном мозгу, не многим отличался от глупых мыслей. Жаркая летняя ночь, в которую лишь добавлял духоты пылающий, потрескивающий костёр, полнилась смехом, громкими разговорами и музыкой подвыпившего, раздобревшего волынщика. Бебнев наулок, праздник в дядюшкином саду. Взрослые хоббиты пили эль, жевали пироги и громко шутили, мы же с младшим братом Талмом во всю плясали задорный скок-поскок. Было весело и здорово, я и сама была ещё маленькой, а рядом звонко смеялась такая молодая мама, которую кружил в танце наш неисправимый весельчак отец. Что-то неуловимо менялось вокруг, маленьких братьев и сестёр становилось больше, их лица были такими милыми и родными, а я сама, кажется, стала теперь выше ростом, как и брат, уже не было в душе по-детски шального огонька, но задор был прежним, да и мама, став немного чопорней, как, наверное, и полагается имея восьмерых детей, смеялась так же звонко над шутками отца, мистера Бэггинса и Старбеня Гужни. Ночь всё так же освещали костёр, луна и звёзды, и в их мерцающем свете я стала замечать, как в ряды веселящихся хоббитов вливаются гномы: вот улыбаются Фили и Кили, а рядом с ними о каких-то очередных похождениях задушевно рассказывает Балин; Дори и Ори, о чём-то переговариваясь, пробуют местный эль и, кажется, очень довольны им, а Глоин уговаривает станцевать румяную хоббитянку. - Шеролин, позволишь? - чьи-то сильные руки ложатся на плечи, улыбкой извиняясь перед братом, я оборачиваюсь и оказываюсь заключена в объятия Торина. Он уверенно ведёт в быстром танце; подстраиваясь под ритм его движений, я любуюсь волевым лицом, которое кажется сейчас совсем другим: лучистая улыбка меняет почти до неузнаваемости обычно такой мрачный, упрямый сапфировый взгляд - он сейчас не холодно-отстранённый, а, напротив, тёплый и мягкий. Как же хорошо купаться в лучах исходящей от него нежности. - Шеролин! - склоняясь, гном касается губами моих губ, и нет на свете ничего более сладкого и желанного, чем его поцелуй. - Торин?! - шепчу я, изумлённая тем, что прервав поцелуй, он начинает с силой трясти меня за плечи. - И всё же слова отца не лишены истины, - раздаётся над головой прекрасный холодный голос.        Разомкнув веки, с трудом осознавая, где нахожусь, я удивлённо уставилась на мрачного, недовольно взирающего на меня Леголаса.        Эльф возвышался над кроватью, уперев руки в бока, и с презрением смотрел на меня. - Что случилось? - сев в кровати, я с недоумением взглянула на его испачканные в чём-то белом и липком доспехи и растрёпанные волосы. - Стая пауков-людоедов напала на твоих дружков, и нам пришлось их отбивать, - поняв, что меня так насторожило, Леголас попытался оторвать какое-то клейкое подобие белой нити от кольчуги. - Пауков? - недоуменно выдохнула я. - Гномов, - раздражённо пояснил принц и, развернувшись к распахнутой двери, приказал: - пошли.        Как же долго я спала, если в комнате так светло? - В темницу? - вспомнив вчерашнюю угрозу Короля, со страхом спросила я, соскальзывая с постели и направляясь вслед за ним в освещённый факелами коридор. - К Владыке. - Опять будет у меня спрашивать, как убить дракона? - В этот раз будет поинтереснее. Только ради всего святого прошу тебя, - Леголас лишь на миг обернулся в мою сторону, - храни молчание, пока я не разрешу тебе говорить. - Ой, да я только рада буду, мне с вашим папенькой толковать определённо совершенно не о чем, - тут же уверила я, за что и получила тяжелый вздох и ещё один недовольный взгляд. - Если бы я только знал, что у тебя такой вздорный характер, так бы и оставил на поляне, - уведомил эльф. - И правильно бы сделали. Ума не приложу, зачем я вам далась? Чтобы комната не пустовала? - Если она тебя чем-то не устраивает, могу, как и советовал отец, отправить в темницу, - даже не обернувшись на этот раз, пригрозил он. - Не-не-не! - дальше я шла молча, оставив попытки шутить с принцем, который явно был не в духе. Когда мы дошли до дверей тронного зала, я была удивлена тем, сколько перед ними стоит стражей, никак не меньше семи, очевидно и впрямь что-то случилось. - Помни, о чём я тебя попросил, - произнёс Леголас прежде чем, распахнув изукрашенные резным узором створки, бесшумно войти внутрь.        Войдя вслед за ним, я замерла у самых дверей, в неверии взирая на ещё большее количество стражников, окружавших столпившихся перед троном владыки связанных гномов. Леголас потянул меня за одну из широких, вырезанных в виде буковых стволов колонн. Я не сопротивлялась его действиям, пытаясь взглядом сосчитать количество моих спутников. Тринадцать! Их тринадцать! Но где же мистер Бэггинс? Закусив губу, я смотрела на переругивающихся со стражниками Кили, Фили, Глоина и Бифура, который, как всегда, поражал неимоверной цветистостью речи, на подбоченившихся Оина и Двалина, спорящих о чём-то Бофура и Бомбура и молчаливых Нори, Ори и Дори, но больше всего привлекали внимания стоявшие впереди Торин и Балин. Оба они были преисполнены не меньшей гордости и надменности, чем восседавший на троне Король. Радость перекрывало разъедающее отчаяние, мысль о том, что они стали такими же пленниками, как и я, была невыносима. - Можете развязать их, - снисходительно произнёс Трандуил, - кто сюда попал, вовек не сможет выбраться без моего позволения. - Что мы сделали тебе, Лесной Король? - спросил Балин, когда эльфийский воин развязывал его руки. Кажется, он пытался быть почтительным, в то время как Торин холодно-насмешливо хмыкнул. - Разве же это преступление заблудиться в лесу, умирать с голоду и попасть в паутину к паукам? Или пауки - твои домашние животные, коли ты так разгневался из-за того, что мы убили парочку?        Кажется, подобные вопросы не понравились Владыке и пробудили в нём злость, которую он пока пытался подавить. - Без спроса шастать по моим владениям уже преступление. Вы же вдобавок имели наглость трижды напасть на моих подданных во время пира. - Мы всего лишь хотели попросить немного еды, - промолвил, выступив вперёд, Бофур и отвесил Королю гораздо более низкий поклон, чем того требовали обстоятельства, что до некоторой степени граничило с насмешкой. - Своими криками и буйством вы всполошили и взбудоражили пауков в их гнёздах, - приподняв тёмные брови, ответил тот. - Которые, судя по всему, заменяют цепных псов, - тихо, но вполне достаточно для того, чтобы услышал Трандуил, проворчал подгорный наследник. - В моём лесу не было званых гостей, только наглые воры, - ответствовал на это белокурый эльф прежде чем продолжить. - После того переполоха, что вы учинили в моих землях, я имею право знать, что привело вас сюда. - Мы искали пищу и питьё, - просветил Владыку Бомбур, - так есть охота, что ноги не держат. - Зачем вы нападали на моих эльфов? - С голоду подыхали, думали они хоть коркой хлеба поделятся, - раздражённо покачал головой Двалин, - да где уж там, о гостеприимстве у вас, похоже, слыхом не слыхивали. - Что вы делали в моём лесу? - игнорируя его замечание, вновь спросил Трандуил. - Что вам понадобилось? - Вода и хлеб, - вместо поклона лишь кивнул Глоин. Торин хранил молчание, не собираясь говорить ничего о цели похода, и, похоже, остальные гномы выражали свою с ним полную солидарность. - Увести всех. Кроме него, - приказал Трандуил стражникам, небрежно махнув рукой в сторону Торина. - Пусть сидят в тюрьме пока не научатся благоразумию и вежливости.       Желая последовать следом за Кили и Фили, я подалась вперёд, но Леголас быстрым движением пихнул меня обратно за колонну и загородил спиной. Да что же это такое, мне что и парой слов с гномами перемолвиться нельзя? Моя попытка обойти принца была встречена предупреждающим взмахом руки, пришлось, скрипнув зубами, смириться и лишь с тоской смотреть из-за его спины на уводимых стражниками друзей. - Так что же, Торин, наследный принц Подгорных Владык, - услышав вкрадчивый, чуть лукавый голос Короля, я обернулась от выхода обратно к трону, - ты решил всё же попытаться выманить дракона и вернуть Гору и утраченные богатства? - Ты так считаешь? - гном стоял спиной ко мне, но даже в его голосе и развороте плеч чувствовались плохо скрываемое кипение и недовольство. - Разумеется, это так, - вкрадчиво улыбнулся Трандуил, вставая с трона и спускаясь вниз по дубовым, отполированным до блеска ступеням. - Иначе, что заставило тебя идти через Чёрный Лес? - Хотел нанести тебе визит вежливости, величество, - кажется ухмыльнувшись, ответствовал тот. - Брось, мы никогда не были с тобой столь дружны, - на минуту улыбка владыки наполнилась ядом, но он быстро сдержался и вернул ей наигранную любезность, - но ведь ты не просто хочешь вернуть родной дом, ты стремишься взойти на трон. Тебе нужно то, что даст право на это: Аркенстон - камень государя. Ценность его безмерна для тебя, и мне ли не понять тебя в этом?       Трандуил теперь подошёл к Торину почти вплотную, и высокий гном был вынужден поднять голову, отвечая на холодный взгляд Короля. - Да, я отлично понимаю тебя, - усмехнувшись, продолжил эльф, - внутри горы есть камни, о моих правах на которые тебе бесспорно известно. Самоцветы, чьё сияние ярче звёздного. Я хочу вернуть их и поэтому готов помочь тебе. - И как же? - спросил, даже не стараясь скрыть издёвки в голосе, Торин. - Я отпущу вас, - возвращаясь к трону, промолвил владыка, - но в обмен, в случае успеха в битве со Смогом, вы привезёте мне мои камни. - Что ж, вполне справедливое и, похоже, честное предложение, - отвернувшись от трона, гном сделал несколько шагов в нашу с принцем сторону, и из своего укрытия я смогла увидеть, как скептически, недоверчиво сверкнули его сапфировые глаза. - Даю тебе слово, Торин, сын Траина, истинный наследник Трора, - величественно склонил голову Трандуил. - И, клянусь, я выполню обещание. - Клятва от Трандуила, великого Лесного Короля? - голос гнома, вначале похожий на шелест, внезапно перешёл в эхом раскатившийся по залу крик, когда он обернулся к Владыке. - Я не поверю, что ты сдержишь своё слово даже, если на кон будет поставлено твоё бессмертие! Тебе не ведомо, что такое честь! Ты - лжец и предатель, поворачивающийся спиной к чужой беде! Мы приходили к тебе нищие, голодные и оборванные, когда дом наш объяло пламя, просили о помощи! Ты отвернулся от нас! И ты хочешь, чтобы я поверил твоей клятве? Этого не будет никогда!        Бледное, прекрасное лицо короля исказилось от гнева, когда со ступеней он склонился к подгорному наследнику, на бескровной коже левой скулы внезапно выступили уродливые шрамы, обнажающие сплетение тонких мышц и разорванной, кровоточащёй плоти. Дёрнувшись, от ужаса я зажмурилась, а когда открыла глаза, лицо эльфа снова было светло, как лик луны. - Я сражался с величайшими ящерами Севера, и не тебе рассказывать мне о гибельной силе драконьего огня! Я не раз предупреждал твоего деда о том, к чему может привести его алчность! Но он не пожелал прислушаться к моим словам и поплатился за это сполна! - прошипел Король, на миг отворачиваясь от своего пленника и с неподражаемой грацией хищника усаживаясь на трон. - Если тебя не устраивает такой обмен, то у меня есть, что ещё предложить. - И что же? - гневно вскинулся на него Торин, отступая на несколько шагов от трона. - Тебе нечего мне предложить. Нет на свете ничего такого, ради чего я бы пошёл с тобой на сделку. - Сейчас и узнаем, - криво улыбнулся ему король. - Леголас!       Прежде чем я, поняв что происходит, успела отбежать, принц, схватив за руку, вывел меня из-за колонны. - Я предлагаю жизнь этой златовласой девы в обмен на мои камни, - промолвил Владыка, с любопытством взирая на то, каким тяжёлым взглядом подгорный наследник впивается в моё лицо.        От страха и отчаяния хотелось исчезнуть, убежать, раствориться в раскалённом от ярости этих двоих воздухе, но Леголас крепко держал за плечо. Не выдержав осуждающего взгляда Торина, я уставилась себе под ноги, рассматривая мраморные плиты пола. - Сделки не будет, - наконец промолвил гном, отворачиваясь от нас с принцем. - Я дам тебе время на раздумье, - склонив голову набок, ответил ему Трандуил. - На рассвете третьего дня я велю казнить её, если ты не примешь мои условия. - Коли на это будет твоя воля, то поступай, как знаешь, - холодно произнёс гном, - но ты ошибаешься, если думаешь, что жизнь этой девки для меня дороже наследия предков. Мой ответ - никогда. - Решай, Торин, - приподнял тёмную бровь Трандуил, давая стражам знак увести пленника, - в темнице тебе будет удобнее это делать.        Ком в горле почти мешал дышать, опустив голову, стараясь унять оглушительное сердцебиение, я стояла, так и не решившись взглянуть в глаза тому, кто так легко отказался от меня. Лишь когда воины вывели Торина, я подняла взгляд на Короля, который мог поступать столь жестоко. Его пронзительно-ледяной взгляд, казалось, проник в этот момент в самую душу, исследуя её, рассматривая самые потаённые уголки. - Зря ты любишь его, - наконец произнёс эльф, на лице которого промелькнула неимоверная усталость. - Легче растопить сердце каменного истукана, чем гнома. - Я знаю, как помочь вам, - казалось, против моей воли слова сами слетали с губ. - Имея в запасе лишь три дня, и я бы задумался, - кивнул Владыка, загораясь неподдельным интересом, - и как же? - У меня есть при себе один бальзам, он усиливает рост волос на голове и лице. Могу вам его одолжить, будите наносить на щёки и вскоре перестанете бояться, что кто-то ненароком заметит ваши припудренные шрамы.        На челе Короля отразилось недоумение, затем, судя по всплеску гневного пламени во взгляде, он понял мой намёк. - Леголас, уведи свою подопечную, иначе ей не прожить и трёх дней!!!