Бильбо Бэггинс и Шеролин Тук, или туда и обратно

      Кутаясь в тёплый, подбитый мехом плащ, я наклонилась и оправила подол синего бархатного платья - по распоряжению Бургомистра нам не только собрали провизию и всё необходимое для предстоящей экспедиции к Одинокой Горе, но и пошили для всех новую зимнюю одежду, так как наша была безнадёжно испорченна во время вынужденного заплыва в бочках по Лесной Реке. Мы стояли у причала на краю площади, главным украшением которой, несомненно, была сложенная из светлого камня двухэтажная ратуша, чьи массивные колонны у высоких дубовых дверей удивляли своей золочёной лепниной и неожиданным для этого обедневшего города архитектурным изыском. Осень хоть и запоздало, но всё же входила в свои права: обдавая пронизывающим холодом, дул ветер, он нёс с собой крики чаек и сухие листья вязов и осин с поросших густым пролеском едва различимых отсюда берегов Долгого Озера.       Смущаясь радостных, восторженных взглядов и возгласов жителей Эсгарота, которые, придя проводить гномов как героев, заполнили собой всю площадь, я, стараясь быть менее заметной, пряталась за спиной Фили, который вместе с младшим братцем лишь усмехался такому поведению - сами-то они все были очень даже довольны и ценили ту заботу и обожание, которыми окружали нас горожане последние десять дней. Стоило кому-то из моих спутников выйти на узкие дощатые тротуары улиц, как их тут же замечали, и начинали звучать старинные и новые напевы о подвигах, которые им предстояло совершить, смерти дракона и реках золота, которые неизменно побегут в Эсгарот. Звучало это всё весьма радужно, а лица мужчин, которые приглашали их в ближайший трактир пропустить пинту-другую эля за будущую победу, полнились искренней уверенностью в том, что всё так и будет, и это не могло не вскружить головы моим друзьям, делая их излишне самоуверенными и горделивыми. Я же, напротив, с каждым днём боялась всё больше, а приходившие ночами сны были всё мрачнее - в них были лишь опаляющее пламя дракона и узкие душные каменные туннели, из которых, кажется, не было выхода, они тянулись и тянулись, сколько не беги вперёд. - Вот и настал, наконец, час, который предсказывали старики, с глубокой верой в твою силу и мудрость, в твоё право на трон под Горой, Торин сын Трайна, внук Трора, мы провожаем тебя сегодня в великий путь твоих свершений! - разнёсся по площади сильный, зычный голос Бургомистра, высокого плотного златовласого мужчины, разодетого в меха и унизавшего свои пальцы крупными, сверкающими самоцветами, перстнями. - Ты обязан и, конечно, сможешь отобрать свои сокровища у дракона. Каждый житель Эсгарота всей душой поддерживает тебя в твоём стремлении и признаёт твои законные права. Всем, чем можем помочь, мы, несомненно, поможем, но уж и вы отблагодарите нас, когда отвоюете своё королевство.        Слова Бургомистра были тут же встречены одобрительными возгласами вышедших вместе с ним на ступени ратуши советников и толпой собравшихся горожан. Стоило нам сесть в три гружённые запасами провизии лодки, а гребцам взяться за вёсла, как над волнующимися тёмными озёрными водами под звуки арфы разлилось пение сотен голосов, слившееся в единые слова старинного пророчества: Король всех гор окрестных, Пещер, ручьёв и скал, Вернулся наконец-то И править нами стал. Опять в его короне Сапфиры заблестят, Куплеты старых песен Повсюду зазвучат. Зашелестят деревья, И травы запоют, И золотые реки В долины побегут. Сверкнут в траве озёра, И зацветёт земля, И кончатся раздоры С приходом короля.        Слова старинной песни лишь добавили страха в растревоженную душу. Устроившись на лавочке рядом с дядюшкой и прижавшись к его плечу, я, украдкой, взглянула на беседовавшего с Балином и Бофуром Торина. Словно почувствовав этот взгляд, подгорный наследник, улыбнувшись, кивнул мне, и было в нём столько уверенности и спокойствия, что на сердце стало легче, и оно снова стремительно и радостно заколотилось, как несколько дней назад, когда гном сказал о том, что я его избранница. Многого из его слов я тогда не поняла, да и невестой себя совсем не ощущала, но, несмотря на это, была счастлива, неимоверно счастлива. Счастливой меня делали его поцелуи и сильные руки, тёплый, ласковый взгляд синих глаз и ... - Помни, о чём я тебе говорил, - врываясь в мои мысли, недовольно шепнул на ухо мистер Бэггинс. - Старайся держаться от Торина подальше. Ума не приложу, с чего это он тебе улыбается. - Ну не волк же он, чтобы зубы скалить, - рассмеялась я на его ворчание. - Утро чудесное, мы плывём к Одинокой Горе, так почему бы ему нам не улыбнуться? - Утро холодное и мрачное, да и у Горы этой нас с пирогами никто не ждёт. Не вижу, чему радоваться. - Мистер Бэггинс, и откуда в вас этот пессимизм? - усмехнулся сидевший рядом Двалин, услышав последнюю фразу Бильбо. - Помнится, вчера вечером вы произносили в трактире совсем иные тосты. - Я был пьян, - хмуро ответствовал на это дядюшка. - Ну так кто мешает вам похмелиться, если малеха перебрали? Хотите, я вас хорошей настойкой угощу? - и гном, задорно подмигнув ему, потянулся к свой закреплённой у широкого кожаного ремня фляжке. - Нет-нет, - упреждая его движение, затряс головой дядя. - Я обойдусь, спасибо!       За два холодных пасмурных дня мы пересекли Долгое Озеро и вошли в стремительные воды Быстротечной. Плыть так долго на лодке для меня было в новинку; если не считать недавнего побега от Лесного Владыки, я лишь несколько раз рыбачила с отцом и братьями, но то были лишь прогулки по узкой спокойной речушке, ничего общего с нынешним путешествием по реке они не имели. Тем первым утром Торин сумел успокоить меня одним взглядом, но после случайно подслушанного ночью тихого разговора Глоина и Двалина, которые, очевидно, считали, что я, как и дядюшка, сплю глубоким сном, страхи вернулись с новой силой. Оказывается, в Эсгароте среди стражи ходили слухи о том, что на границах Черного Леса были замечены орки на уродливых волках, вожак их был очень высок и обладал бледной изуродованной множеством шрамов кожей. Это означало только одно - нас преследовал Азог. Гномы переговаривались о том, что нам нужно поскорее добраться до Горы, найти тайную дверь и попасть внутрь, чтобы укрыться там. Я же не знала, что лучше: встретиться лицом к лицу с орками или оказаться в компании дракона, который вполне вероятно живее всех живых? Обе перспективы были ужасны, от обеих кровь стыла в венах. Впрочем, похоже, выбирать мы не могли, даже если бы и захотели - всё зависело теперь только от того, как быстро передвигаемся мы и наши преследователи, кто из нас первый попадёт к Одинокой Горе.       К вечеру третьего дня, преодолев несколько миль вверх по реке, мы причалили к левому, западному берегу и высадились на сушу. Здесь нас ожидали посланные ранее люди с провизией и пони. Сколько мы не уговаривали их остаться с нами до утра, они наотрез отказались ночевать так близко от Одинокой Горы и заявили, что пусть сначала сбудутся старинные предсказания, а пока в этой дикой местности легче поверить в дракона, чем в Торина. Сев в лодки, они отправились вместе с гребцами в обратный путь, мы же, разбив лагерь меж высоких голых утёсов, стали устраиваться на ночлег. Едва я успела приготовить похлёбку на ужин, как костёр был потушен - наступали сумерки, и огонь мог выдать наше местоположение.        Поев, гномы долго разговаривали и слушали рассказы Балина о днях отчаяния и вынужденного скитания впроголодь. Я же, устав от долгого подъема по реке, завернувшись в одеяло и плащ, очень быстро погрузилась в тревожный сон и едва не подняла крик, когда среди ночи чьи-то руки оторвали меня от земли, где я устроилась спать рядом с дядюшкой. - Тише, это я, - раздался возле самого уха шёпот Торина, с облегчением выдохнув, я с удовольствием прижалась к его груди. - Что ты делаешь? Нас Ори и Нори заметят, - даже сонная я помнила о том, что пока поход не будет закончен, наши отношения должны оставаться тайной для всех. Сейчас не должно быть никаких волнений, пусть даже и радостных, да и мистера Бэггинса не стоило тревожить раньше времени подобными новостями: что-то подсказывало мне, что он вовсе не одобрит мой выбор. - Я их сменил час назад, - ответил он, отходя чуть в сторону от храпящих на все лады гномов, присаживаясь на небольшой валун, и, словно ребёнка, устраивая меня на руках. - Ты очень беспокойно спишь, мечешься и откидываешь одеяло. Возможно, так тебе будет лучше. Закрывай глаза.       Послушно сомкнув веки, я положила голову на плечо гнома, с наслаждением окунаясь в его близость и теплоту. Торин ласково гладил мои волосы, зарываясь пальцами в рассыпавшиеся непослушные пряди; когда же он стал, словно играя, касаться лица, обводя брови, губы и скулы, я не удержалась и поцеловала его ладонь. - Делаешь из меня мальчишку какого-то, - усмехнулся гном и в следующую секунду прижался к моему рту в сладком, волнительном поцелуе. Одной рукой он продолжал крепко обнимать меня, другой скользнул под плащ, гладя шею и плечи.        Отвечая на поцелуй, я чувствовала, как сильно колотится сердце от переполняющего его горячего, обжигающего чувства. Пусть Торин не верит в любовь, но в эту минуту я как никогда знала - она есть, есть потому что я люблю его. Люблю за всё: и за властность, и за колкие фразы, и за тепло, порой вспыхивающее в сапфировых глазах, и за те упоительные поцелуи, которые он мне дарит. Пусть называет меня как хочет, хоть глупой, хоть желанной; я люблю его, и этого достаточно. Горячие губы гнома скользили по моей шее, язык оставлял влажную дорожку на коже, когда же он вобрал в рот мочку уха и ласково прикусил её, я, не выдержав, тихо застонала. - Баба! Кто-то привёл бабу! - раздалось среди громкого храпа бормотание заворочавшегося Глоина. - Меня подождите! - Пони заржал, а тебе уже бабы видятся, - тут же зажав мой рот ладонью, шикнул на него Торин. - Но я же слышал! - Говорю же, тебе померещилось. Спи!        Похоже, последний приказ относился и ко мне тоже. Устроившись поудобнее в сильных руках, я закрыла глаза. Спалось в объятиях гнома очень сладко, и я даже не могла бы сказать, действительно ли он иногда касается губами моих лба и волос, или это только снится.       На следующий день мы продолжили свой путь уже верхом. Ехавшие вперед Торин, Бифур, Фили и Кили прокладывали тропу, прорубаясь сквозь заросли вереска, мы же с Балином и мистером Бэггинсом пристроились в самом конце каравана, ведя на поводу двух гружёных тяжелой поклажей пони. Взяв на северо-запад от Быстротечной, мы постепенно приближались к большому, выступавшему нам навстречу отрогу Одинокой Горы. Настроение у всех было подавленное, разговор не вязался, звенящую тишину изредка нарушали лишь стук топора да негромкая цветистая брань. Уверенности в себе и тщеславия, как и надежд, разбуженных старинными песнями, в гномах поубавилось, их заслонили страх и безысходность. Путешествие подходило к концу, и каждый из нас понимал, что финал его может оказаться ужасным. Словно под стать нашим душевным тревогам местность вокруг была пустынной и унылой: жухлая трава лишь кое-где островками проступала среди серых камней, кроме вереска кустов почти не было, впрочем, как и деревьев, лишь почерневшие корявые пни да опалённые ветви. Сколько бы не минуло лет, земля хранила шрамы от пламени дракона, а ведь Торин и Балин рассказывали нам, что когда-то всё здесь было иным, да и в моём давнем сне всё было по-другому; не было теперь ни высокой изумрудной травы, ни пушистых елей, которые, если и замечал сейчас глаз, то только на самых высоких склонах, ни прекрасных в своей простоте колокольчиков и ромашек, лишь покрытые гарью утёсы да следы минувших оползней и селей.        Достигнуть Драконова Запустенья мы смогли лишь к исходу года, у самого подножия Горы нас не ждало ничего угрожающего. Я боялась орков, но их не было, возможно, они не меньше нашего опасались, что дракон жив, и лишь издали наблюдали, как будут дальше развиваться события. Одинокая Гора высилась теперь перед нами тёмная, жуткая и безмолвная. Лагерь мы разбили на западном склоне большого отрога, кончавшегося бугром, именуемым Вороньей Высотой. Там в прежние времена находился сторожевой пост, но подняться туда пока никто из гномов не решился - уж слишком это было оголённое место. В тот день, сразу после того, как мы с Ори и Нори приготовили нехитрый обед, Торин решил, что прежде чем искать на западной стороне Горы потайную дверь, нужно отправиться на разведку исследовать южный склон. Разумеется, на роль разведчика была тут же безоговорочно выдвинута кандидатура моего дядюшки, для справедливости, правда, стоит сказать, что с ним снарядили Кили, Фили и Балина, который в отличии от остальных троих хорошо знал местность. Ну собственно и я тоже решила отправиться с ними, за что заработала очень недобрый взгляд подгорного наследника, но неожиданно получила поддержку не только братьев, которые были всегда за все мои решения, но и Бильбо, который хоть и помрачнел, но всё же объявил, что я иду с ними.        Пробравшись вдоль серых утёсов, мы вышли к подножию Вороньей Высоты. Здесь река Быстротечная, опоясывая широкой петлёй долину, на которой высились потемневшие от времени разрушенные городские стены и виднелись обугленные дома, бурная и шумливая, как все горные реки, уходила в сторону озера, бурля меж валунов и скалистых уступов. - Вот и всё, что осталось от Дейла, - указывая нам на темнеющие руины старинных зданий и башен, печально промолвил помрачневший Балин. - Эти склоны когда-то зеленели лесами, долина была изобильна и отрадна, а из города разносился звон колоколов.       Идти дальше было страшно; обогнув отрог и выглядывая из-за большого валуна, мы увидели высоко в стене чёрный провал - Главные Врата. Оттуда и выбегала Быстротечная, а так же вырывались клочья пара и чёрного дыма. Всё вокруг было неподвижно, словно вымерло, единственное, что жило - это пар, вода, и изредка пролетавшие взлохмаченные зловещие вороны. Тишину нарушали лишь шум потока да хриплое карканье, которое очень не понравилось Балину. - Нужно возвращаться, - решительно произнёс он. - Здесь нам делать больше нечего. И птицы эти мне не нравятся, уж больно похожи на вражьих соглядатаев. - А дракон поди жив, вон сколько пару напустил, - заметил мистер Бэггинс, не торопясь идти назад и продолжая внимательно рассматривать Врата. - Это он со сна так? - Это он на голодный желудок, - вздохнула я, кутаясь в плащ: солнце быстро садилось и становилось всё холоднее. - К ужину нас ждёт. - Подавится, - усмехнулся Фили, вертя в руках кинжал. - Я ему поперёк горла стану. - Много он таких смельчаков на своём веку прожевал, - отмахнулся от него Балин. - Может и там он, да только дым ещё ничего не доказывает. Мне кажется, даже если бы Смог улетел, ну или кутил по окрестностям, пар всё равно продолжал бы выходить наружу. Гора изнутри заполнена его ядовитыми испарениями. Идёмте, нам пора. Мы увидели всё, что требовалось. - Вот интересно, - задумчиво промолвил Кили, следуя за седым гномом по остаткам узкой каменистой тропы, - а он сортиром пользуется? - Кто? Фили? - опешив от такого вопроса, уточнила я. - Да нет, Смог, - хмыкнул он, поддав ногой мелкий камушек, который с глухим стуком полетел с утёса. - Сортиров для драконов мы в своё время не строили и, очевидно, смрада там ещё больше, чем мы ожидаем, - недовольно покосившись на нас обоих, ответил Балин. - А почему такой интерес к отхожим местам? - Ну, так если дракон проснётся, они ему сортир организуют, уповая, что за сей дар он их не съест, - подмигнув мне и пихнув братца в плечо, хитро улыбнувшись, пояснил Фили. - Вот такие вот проныры. - Не боись, и тебе дело найдём, - не оставшись в долгу, Кили хлопнул его по спине, - будешь листочки для подтирания собирать. - Зря вы так. Может Смог по нужде наружу вылезает, - предположил замыкавший наш отряд дядюшка. - Ну не сидит же он там в своём де.... прости, Шеролин, испражнениях. - Так и есть, - кивнула я. - Именно поэтому земля здесь и оскудела - отравил он её, подлая душа. Надеюсь, хоть в речку не мочи...       Не дав мне договорить, Фили и Кили разразились дружным хохотом. Мы как раз вышли к лагерю и были встречены настороженными взглядами и возгласами наших недоумевающих спутников, которые были крайне удивлены подобным весельем. - Что случилось? - выступив нам навстречу, хмурясь, поинтересовался Торин. - Молодежь, - устало махнул в нашу сторону рукой Балин. - Решили втроём Смога задобрить - сортир ему организовать. - Вы видели дракона? - побледнев, подгорный наследник заглянул за наши спины, словно мы могли привести Смога с собой. - Самого нет, - уверил его мистер Бэггинс, - но дым из Врат валит столбом. - Шеролин, - подойдя ко мне, на удивление мило улыбнулся Бомбур, - может ты нам лучше ужин организуешь?        На следующее утро мы перенесли лагерь в узкую, укрытую низкими отрогами долину и начали поиски потайного входа на западных склонах Горы. Пока Торин, мистер Бэггинс, Балин и Двалин, а с ними и остальные спутники пытались почерпнуть хоть что-то из карты и разбредались точно следуя её ориентирам, мы с Фили и Кили занимались поисками совершенно наобум, впрочем это мало кого волновало, на нас давно махнули рукой, считая, что коли ветер в голове, то мозгами и не пахнет. В общем и целом судившие нас так поверхностно оказались в корне не правы. Однажды, пройдя в конец долины и завернув за торчащие обломки скалы, которые обследовали за последние дни уже не раз, мы увидели незамеченные ранее грубые ступени. Ни на что особо не рассчитывая, мы стали подниматься по ним пока не вышли на тропу, местами совсем пропадавшую, местами заметную, и так по ней пришли на гребень южного отрога, а оттуда на узкий уступ, огибавший Гору. Взглянув вниз, мы обнаружили, что там лежит лагерь, из которого за нами с интересом наблюдают оставленные охранять припасы и пони Бомбур и Дори. Дальше был узкий выступ, с осторожностью преодолев который, мы свернули за угол и очутились на небольшой заросшей травой площадке. Скала, к которой примыкала площадка, была совершенно гладкая и ровная, словно сложенная искусным каменщиком. Ни трещин, ни стыков, ничего, похожего на косяки, притолоку или порог, как и скважины или засова не было. И всё же, несомненно, это была та самая дверь!