Бильбо Бэггинс и Шеролин Тук, или туда и обратно

      Не успели мы проехать и часа, как нас на белом жеребце нагнал Гэндальф: он привёз нам с дядюшкой носовые платки, немного личных вещей, трубку и мешочек табака, которому мистер Бэггинс, всё ещё хмуро поглядывающий на меня, очень обрадовался. Я с волнением ожидала того, что волшебник тоже нелестно пройдётся по моему участию в походе, но, на удивление, он не обронил на эту щекотливую тему и слова, лишь окинув меня лукавым, всё понимающим взглядом. Ну конечно, если уж у него в его почтенном возрасте сидит шило в заду, то кому, как ни ему, понимать сумасбродную девчонку, которая сама с трудом осознаёт, что творит и куда ввязалась?       Меня и правда сейчас больше очаровывали открывающиеся взору пейзажи, чем волновало то, что ждало впереди. Только что вспаханные поля, чернеющие влажной после ночного дождя землёй, хвойные и буковые пролески и рощи, милые сердцу поселения хоббитов, что усердно трудились в своих огородах.       И всё же, зад от езды в седле невыносимо ныл. Не подумайте, что я совсем не умею ездить верхом, но знаете, получасовая прогулка на мирном пони по единственной улице посёлка, где я жила, разительно отличается от нескольких часов езды по деревенской дороге на строптивом животном, которое то и дело оглядывается, чтобы глубоко укоризненным взглядом окинуть ту нахальную особу, которая добавилась в довесок к его поклаже да ещё и дёргает поводья, указывая нужное направление. А мохнатому рыжему коньку, может, хочется отстать от этого гномьего каравана и пощипать сочной травки вон на той славной лужайке или вот на этой.       В общем, взгляды у нас с пони на предмет того, куда направляться, были полярно противоположные, я пыталась направить его вслед за гномами, он же норовил свернуть туда, где примечал много молодой и сочной травы. Начиная склоняться к мысли, что в прошлой жизни он был очень прожорливым хоббитом, я в какой-то миг, размечтавшись, не уследила, и конёк-таки бодрой рысцой припустил к столь манящей траве.       Поняв, что мы конкретно отделяемся от вереницы гномов, я посильнее натянула поводья и, сжав бока упрямого животного, попыталась развернуть его обратно. Всхрапнув, словно напоминая мне о том, что он сам будет решать, куда ему идти и что делать, пони продолжил путь к сочному подножному корму.       Выругавшись не самыми подходящими для молодой девушки словами, я вновь натянула поводья - ведь должен же он понимать, кто из нас хозяин положения, и в этот миг поймала на себе взгляд обернувшегося Торина. О, сколько нелестных мыслей о себе я прочитала в этих сапфировых глазах. Похоже, король гномов считал меня полной кретинкой и не собирался этого скрывать. Нахмурившись, я ответила ему не менее любезным взглядом, попутно пытаясь справиться с не в меру нахальным животным. Торин презрительно приподнял бровь и отвернулся, видимо это означало, что я ни в коей мере не достойна его внимания. Вот так! Ни разу не обратившись ко мне по имени и не сказав и слова, он уже, похоже, посылает меня за бабочками! - Ты упрямее любого мула, - склонившись вперёд, шепнула я в ухо пони.       Тот на это лишь издал похожий на фырканье звук, но назад не сделал и шагу. - Знаешь лошадиный язык, девочка? - раздался сзади меня чуть хрипловатый голос.        Оглянувшись, я увидела Бифура, который, свернув с дороги, подъехал ко мне. - Изучаю, - кивнула я, в то время, как пони сделал ещё пару шагов к столь вожделенной траве. - Не подскажете, как объяснить этому упрямцу, что он двигается не туда? - Я, конечно, не силён во всех их "иго-го" и всё же думаю, нужно сделать так, - гном заехал вперёд меня и, заглянув в глаза моему коньку, весьма строго произнёс. - Ступай за остальными, бесстыжая морда.       Похоже оскорбившись, мой пони, вновь фыркнув, развернулся к нему задом и неспешно направился вслед удаляющейся по дороге цепочке наших спутников. Очевидно, Бифур решил придать ему ускорения и, вновь подъехав, шлёпнул по крупу. Не стерпев обиды, животное со всех копыт ломанулось вперёд, и вскоре под дружный хохот с интересом наблюдавших за этой сценой гномов я ехала во главе каравана, обскакав даже Торина. - Куда-то торопишься? - крикнул мне вслед веселящийся громче всех Кили. - Конечно, - не оборачиваясь, поскольку не желала опять наткнуться на полный неодобрения взгляд синеглазого гнома, громко ответила ему я. - Хочу первая увидеть вашу Гору.       За спиной моей раздался такой громкий взрыв гомерического хохота, что удивляюсь, как их пони не разбежались, скидывая седоков, по вспаханному полю, мимо которого мы сейчас проезжали. Мой, так точно, ещё быстрее припустил вперёд.        Расправив плечи, словно их смех не имеет лично ко мне никакого отношения, гордо вздёрнув подбородок, я заставила себя любоваться деревенским пейзажем и синим безоблачным небом, по которому, лаская все вокруг тёплыми лучами, медленно двигалось солнце. - Прекрасная барышня, - заставив вздрогнуть от неожиданности, промолвил подъехавший ко мне Кили, в карих глазах которого до сих пор искрились смешинки. - Позвольте заметить вам, что до нашей Горы добираться не менее четырёх месяцев, и то, это при удачном стечении обстоятельств; поэтому ни сегодня, ни завтра, ни даже через неделю на горизонте вы её не увидите. - Правда что ли? - округлив от изумления и ужаса глаза, уставилась я на него. - Истинная, что ни на есть, - кивнул он, продолжая ехать рядом со мной. - И что же делать? - мне захотелось вновь обернуться на оставляемый позади край, захотелось развернуть моего пони и заставить его скакать во весь опор до самого Бебнего проулка, захотелось взвыть от отчаяния. Но ничего этого не позволяла сделать проклятая гордость. - Обдумывать, чем будешь кормить нас на ужин, - добродушно посоветовал мне Кили. - А сами вы что, с готовкой не справитесь? - с подозрением взглянула я на темноволосого гнома. Вроде бы руки у него из плеч растут, а не из того места, на котором он сидит. - А зачем? - искренне изумился Кили. - Если ты отправилась с нами, то это твои обязанности.       Ах, конечно! Раз я девушка, то готовка, а вместе с ней стирка и штопанье одежды, это моё прямое назначение? - А ты что будешь в это время делать? - стараясь сохранять спокойствие, спросила у него я. - Охранять тебя, конечно, - как само собой разумеющееся произнёс гном. - И что, я одна должна буду готовить, - не выдержав, я всё же оглянулась через плечо на непринужденно беседующих гномов, Гэндальфа и Бильбо, - а вы все вместе будете меня охранять? - Ага, - довольный моей сообразительностью, кивнул Кили.       Ну, мил друг, я вас разочарую, кальсоны свои стирать будете сами.       Впрочем, в этот вечер заботиться об ужине мне не пришлось, поскольку мы остановились на ночь в одном из деревенских трактиров, в котором, нужно отметить, готовили великолепные пироги с мясом, грибной суп и булочки с вишнёвым вареньем. Хоть я и старалась улыбаться на шутки гномов, когда мы ужинали в общем зале, на деле же, очень устала и была неимоверно рада, когда Торин вскоре велел всем идти спать, мотивируя это тем, что завтра рано утром нам предстояло отправляться в дорогу.       Несмотря на то, что от долгой езды болели каждая мышца и каждая косточка, перед тем, как отправиться в кровать, я, захватив со стола пару яблок, направилась к конюшням. Найдя там моего пони, которому, так и не сумев выяснить у гномов его имя, дала прозвище Строптивый, я принялась кормить его принесённым угощением. Гладя жующего конька по широкому лбу, вдыхая прохладный, пропитанный запахом лошадиного пота и навоза воздух, я прокручивала в голове минувший день, пытаясь понять, каким образом, проснувшись утром в своей постели, должна ночевать теперь в трактире? Да, я всё знаю, я сама напросилась в поход с гномами к Одинокой Горе, но вряд ли я осознавала, что делаю, так как понимала это теперь. Неосознанная глупость, сиюминутный порыв, и вот я здесь в окруженной стеной непроглядной ночи конюшне. Нет, я почти не жалею, но четыре месяца пути, о которых говорил Кили... боюсь, я даже не могу представить, как это далеко. - Нужно же было так вляпаться! А ещё обвиняю тебя в упрямстве, - шепнула я напоследок Строптивому, и, покинув конюшню, пройдя через постоялый двор, вошла в двухэтажное здание трактира.        И тут передо мной встала неожиданная проблема: в зале никого не осталось, а в каких комнатах нас поселили, я не знала. Заметив у одного из столов собирающего грязную посуду молодого хоббита, который часом раньше усаживал нас ужинать, я, поспешив к нему, выяснила, где мы с гномами остановились. Поднявшись по лестнице, я поспешила направо в самый конец неосвещённого коридора, где упёрлась в невысокую дубовую дверь. Отворив её, я замерла в полнейшем недоумении и смущении. А в самом деле, чего ещё можно было ожидать? Номером я не ошиблась, там и впрямь были гномы. Бильбо и Гэндальф о чём-то тихо беседовали у очага и имели вполне пристойный вид, а вот остальные, обнажившись до штанов, болтая, взбивали свои тюфяки и подушки, готовясь отойти ко сну. Впрочем, разговаривали они только до того момента, пока, открыв дверь, не вошла я. Тут уж они в таком же, если не большем, недоумении уставились на меня. Я в жизни не видела столько обнаженных мускулистых торсов за раз, да что лукавить, я их никогда вообще не видела. Особенно впечатлил почему-то толстяк Бомбур, чьё рыхлое тело было сплошь покрыто рыжими волосами. Мучительно краснея, я пыталась понять, каким образом лягу спать в одной комнате с этой компанией. - Ты что-то хотела, девочка? - с мягкой улыбкой обратился ко мне волшебник, поднимаясь из своего кресла. - Извините, - едва слышно пробормотала я и, прикрыв дверь, развернувшись, по тёмному коридору, направилась обратно к лестнице.       На душе стало совсем тяжело, а уставшие ноги уже едва слушались. Ну разумеется, о ночлеге для меня никто не позаботился, а денег, чтобы заплатить за комнату, у меня с собой не было. Те деньги, что дала мне на поездку к дяде мама, были благополучно забыты дома, и сейчас мне, похоже, не оставалось ничего другого, как вернуться в конюшню к Строптивому. Надеюсь, он будет мне рад и поделится своим закутком в стойле. Конечно, можно было вернуться и потребовать объяснений, где, по мнению гномов, я должна ночевать, но слушать их шуточки вовсе не хотелось, а спать в компании пони всяко приятнее, чем в их переполненном номере.       Я уже почти добрела до лестницы, которая вела на первый этаж, когда за спиной хлопнула дверь, и послышались торопливые шаги. Решив не оглядываться на разгуливающих постояльцев трактира, взявшись за перила, я собралась спускаться вниз, когда на плечо легла чья-то тяжелая рука. Вздрогнув, я обернулась, передо мной стоял Торин, чей усталый взгляд был не менее выразителен, чем днём. Молча взяв за локоть, он потянул меня обратно к дверям их комнаты. - Пожалуйста, отпустите, - едва поспевая за его широким шагом, пытаясь вырвать руку, попросила я. - Не могу же я ночевать вместе со всеми вами. - А тебе этого никто и не предлагал, - раздражённо произнёс гном, остановившись, не дойдя до конца коридора и распахнув передо мной дверь маленькой комнаты, единственным источником света в которой была свеча, зажженная на столике, стоящем возле кровати. - Простите, - прошептала я, с облегчением осознавая, что гномы и дядя всё же позаботились обо мне. - Я, наверное, кажусь вам ужасно глупой? - Да, - не стал отрицать очевидного факта Торин, - и если бы ты не отправилась шляться ночью на улицу, то тебя бы сюда проводили. - Я не шлялась, - возразила я, входя в комнату. Мне бы обидеться на него за откровенную грубость, но я была слишком рада тому, что не придётся ночевать в конюшне, чтобы думать сейчас об этом. - Просто пошла проведать пони. - А что, они без твоей сказки на ночь уже и уснуть не могут? - поинтересовался гном и, не дожидаясь моего ответа, ушёл, прикрыв за собой дверь.       Недолго думая, я, сняв платье и задув свечу, скользнула в кровать и с наслаждением закуталась в одеяло. Завтра я подумаю обо всём случившемся, а сейчас у меня на это просто нет сил. Не знаю, то ли и впрямь подушки с матрасом были столь мягкими, то ли я так сильно устала, но сон заставил забыться мгновенно: в нём не было сновидений, и он, словно зыбкий песок, засасывал в свою глубь.