Бильбо Бэггинс и Шеролин Тук, или туда и обратно

- Ну вот, объясни мне, Шеролин, чего ты добилась своим упрямством? - хмурясь, вопрошал едущий рядом со мной мистер Бэггинс, направляя своего в меру послушного пони вслед за ехавшим впереди нас Глоином. - Невыспавшаяся, словно бродяжка, направляешься невесть куда с грубыми гномами. - Ну, что вы, дядюшка! Всё просто замечательно! - изображая самую воодушевленную улыбку, попыталась убедить его я, хотя он и был бесконечно прав в своих словах. Конечно, я не выспалась. Разве выспишься, когда за окном ещё не рассвело, а в двери к тебе уже ломится Балин и сообщает, что через пол часа мы выезжаем, посему пора вставать. Любезно послав его в сад слушать трели соловьёв, я повернулась на другой бок, очень желая досмотреть сон про смешных кроликов соседа в Бебневом проулке - мистера Гужни. Но не тут то было. Через пять минут в мою дверь снова затарабанили, и теперь уже Бомбур сообщил мне через неё, что если я сию минуту не выйду, то он съест мою порцию завтрака. Пожелав упитанному гному приятного аппетита, всё ещё видя длинные рыжие ушки и смешно подёргивающиеся усики, я лишь поглубже зарылась головой в подушку. Но кому какое дело до снов какой-то хоббитянки? Через пару минут раму моего окна толкнули снаружи, и в него был запущен пёстрый, зеленохвостый петух, который, неуклюже приземлившись у самой кровати, истошно закукарекал. Не менее чем он возмущённая происходящим, я села в кровати, отчаянно потирая кулаками не желающие размыкаться веки, и, наконец, сонно уставилась в окно, где увидела довольную физиономию Фили, балансирующего на ветке росшего возле трактира ореха. Гном не замедлил мне сообщить, что готов влезть внутрь и оказать мне услуги - умыть и одеть. Разумеется, не бесплатно. Даже не став уточнять его расценок, я подскочила с кровати, споткнувшись о возмущённо квохчущего петуха, едва не упав при этом, и, подбежав к окну, захлопнула его перед носом наглеца, не забыв защёлкнуть задвижку и задёрнуть занавеску. Петух продолжал кипеть негодованием. После нескольких неудачных попыток я поймала его и, прижав к груди, распахнула дверь, чтобы выпустить пройтись по коридору и уже там продолжать высказывать свои претензии к беспардонным гномам. Не знаю, на беду или на радость в этот момент мимо как раз спешил Торин. Ох, как же округлились его глаза при виде того, как я нежно прижимаю к груди петуха! Впрочем, дар речи он потерял лишь на миг, а затем весьма неделикатно поинтересовался, кто же мой таинственный поклонник, который лазает ко мне в номер по ночам, даря вместо цветов курицу, дабы я потом могла сварить себе из неё суп. Краснея, как маков цвет, я отпустила горланящую птичку и поспешила прикрыть дверь, но гном всё же успел сообщить мне, что я должна спуститься в холл ровно через две минуты, иначе он самолично поможет мне одеться. Мысли у них с племянником подозрительно схожи, сразу видно, что родственники! Интересно, а он за свои услуги тоже плату захочет? Не собираясь доставлять гному удовольствие, а тем более обогащать его, я поспешила умыться в холодной воде, которая была в кувшине на тумбочке, и натянула платье. Едва я только начала расчёсывать волосы, как многострадальная дверь сотряслась от новых ударов, в этот раз похоже били ногами. Двалин из-за неё назидательно сообщил, что его уполномочили поставить меня в известность, что если я сию минуту не выйду, мне помогут это сделать, и плевать, если при этом будут перебужены все прочие постояльцы. Удручённо вздохнув, я, подхватив гребень и маленькую котомку с нехитрыми вещами, которую привёз Гэндальф, так и не заплетя косы, вышла к продолжающему тарабанить гному. При виде меня он расплылся в удовлетворённой улыбке, и вместе мы поспешили вниз. Когда же вышли во двор, то оказалось, что вся компания уже собрана, сидит в сёдлах сонно похрапывающих пони и ждёт лишь меня. Взглянув на чёрное, звёздное, едва прорезаемое первыми лучами рассвета небо, я, вздохнув, направилась к запрядавшему ушами при виде меня Строптивому и неуклюже забралась в седло, закреплённое кем-то из моих спутников на его спине. Вот так и получилась, что, вдыхая прохладный степной воздух, я ехала вслед за гномами, пытаясь поправить струящиеся по спине в хаотичном беспорядке волосы и разглядывая, сонно моргая, первые бутоны полевых цветов. - Куда уж замечательнее, - недовольно фыркнул Бильбо. - поспать как следует не дали, завтрак скудный, и опять в дорогу.       Дядюшка, миленький! Вас хоть за стол позвали, а меня сразу во двор вытолкали, я того завтрака и не видела, теперь жалею, что не прихватила петуха, вдруг гномы решили меня голодом уморить? - А могла бы сейчас быть в Шире, - не унимаясь, ворчал Бильбо. - Уютненько сидеть в кресле и пить чай. - Дядя, кто же тогда будет готовить вам в этом походе ужин и штопать рубашки? Они что ли? - жёстко давя едва зародившиеся в душе и животе мечты о чае и черничных кексах, кивнула я в сторону Кили, который впереди нас громко хохотал над какой-то шуткой веселящегося братца. - И то верно, - вздохнув, согласился со мной хоббит. По здравому рассуждению он понимал, что моё место дома, но всё же без моей стряпни ему придётся туговато: вряд ли кто-либо из гномов умеет хорошо готовить.       Через несколько часов, выбрав весёлую лужайку среди кленовых пролесков, мы остановились на привал. Сидя на сочной, зелёной траве, жуя лепёшку с маслом и запивая её заваренным Балином чаем, я почувствовала, что противный голод отступает, а жизнь потихоньку налаживается. В самом деле, это ведь чудесно: ехать на пони, который, правда, продолжает пытаться найти свою тропу, отбившись от каравана, любоваться весенними лугами, подставлять лицо нежным солнечным лучам и слушать громкие, заливистые крики птиц.       Дни наши тянулись в долгих беседах и длинных дорогах. Поначалу мы ехали владениями хоббитов, где обедали и ночевали в трактирах. Затем пошла местность, где жители говорили и пели песни на языке, который мы с мистером Бэггинсом отродясь не слышали, но там всё ещё были придорожные трактиры, в которых наша компания за пару монет могла сытно поесть и переночевать. Разумеется, многие жители провожали нас удивлёнными и порой подозрительными взглядами: куда это направляется дюжина гномов, странный старец и пара хоббитов? Но вслух своего любопытства не проявлял никто.        Привыкая к походному быту, я постепенно сдружилась с гномами и уже знала, что Балин - прекрасный рассказчик, его нужно только слушать, а он поведает множество необыкновенных историй, Бифур и Двалин были теми ещё ворчунами, как говорится - только повод дай, Дори - откровенный зануда, Ори и Нори были чаще молчаливы, но любили посмеяться над шутками, которыми беспрестанно сыпали Фили, Кили, Бофур и мрачноватый на первый взгляд Глоин, а Оин любил хорошо откушать не меньше добряка Бомбура, но на его худощавой фигуре это никак не отражалось, как не сглаживало и резкого характера. С Торином, который всегда ехал в компании Гэндальфа во главе каравана, я фактически не общалась, стараясь держаться от него подальше, памятуя недовольные взгляды и почти оскорбительное замечание насчёт петуха, которым пытался разбудить меня Фили. К тому же, этот надменный гном не скрывал того, что считает меня глупой, а какой же девушке такое понравится?       Через месяц мы углубились в Пустынную Страну, где уже не попадалось ни жителей, ни трактиров, а дороги становились всё хуже и хуже. Теперь мне нужно было напрягать всю свою фантазию, чтобы приготовить вкусные обеды и ужины из тех нехитрых припасов, что у нас имелись, а ещё приходилось идти на всякие уловки и расточать самые любезные улыбки, чтобы заставить хотя бы пару гномов помочь мне в готовке. Чаще моими помощниками, помимо дядюшки, оказывались более сговорчивые Ори и Нори: рядом с этими тремя я предпочитала и ночевать, опасаясь шуточек Фили и Кили, которые почти каждый день умудрялись подсунуть мне на штопку свои рубашки. И как только они могут их так часто рвать? Или им нравится сидеть рядом со мной, пока в ярком свете костра я орудую иголкой? - Хорошая из тебя жена получится, - заметил Кили в один из таких вечеров, когда на быстро темнеющем небе загорались первые звёзды, а большинство гномов, уже досыта наевшись приготовленного мной и Двалином рагу (кроликов для которого в ближайшем пролеске подстрелил Оин), расстилая свои походные скатки, ложилось спать вокруг весело потрескивающего костра, Бильбо о чём-то оживлённо беседовал с Гэндальфом, а я, сидя возле снятых с отдыхающих пони седельных сумок, штопала очередную дыру на рукаве его рубахи. - И шить умеешь и готовишь отменно. - Спасибо, - кивнула я, искоса взглянув на темноволосого гнома. Если завтра опять порвёт что-нибудь из одежды, скажу, что потеряла иголку, и пусть ищет её сколько душе угодно. - Пойдёшь за меня? - в глазах его сверкали такие задорные искорки, что нельзя было не улыбнуться в ответ. - Ты ещё маленький, - вновь возвращаясь к аккуратным стежкам, пожала я плечами. - Зато совершеннолетний, в отличии от тебя, - раздался голос Торина, который в нескольких метрах от нас увлечённо остругивал кинжалом какую-то деревяшку.       Удивительно! Его Подгорное Высочество соизволил вступить в разговор с нами? Обычно он беседует только с магом и Балином, а меня вообще игнорирует не меньше, чем я его. - Вот и вспоминайте об этом, когда в следующий раз будете пялиться на меня сзади, - насупилась я, от раздражения уколов указательный палец иголкой. - Да кому нужен твой тощий зад? - не остался в долгу Торин, окинув меня таким ледяным взглядом, что впору было прыгать в костёр, чтобы согреться, ну и сгореть к его радости. - Однако вы сумели его рассмотреть, - промолвила я, с удивлением глядя на каплю алой крови, выступившую на подушечке пальца. - Только потому, что дивился твой худобе, - приподняв бровь, бесцеремонно ответил гном. - Я видал хоббитянок с фигурой гораздо более пышной, чем у тебя. И вид у них был более цветущий.        Ахнув, я собралась было уже запустить в него заштопанной рубахой, но от души хохочущий Кили успел вовремя выхватить её из моих рук. Нет, ну как с ним вообще можно разговаривать? Как можно быть таким ... таким .... Я даже не могла подобрать слов, чтобы высказать своё возмущение его грубостью. - Не переживай, - хриплым от смеха голосом попытался утешить меня Кили, рассматривая почти незаметный шов на месте бывшей дыры. - Ты - красавица, просто изящная. - Ну да, - притворно вздохнула я, всё ещё кипя от нанесённой Торином обиды, втыкая иголку в катушку с нитками и пряча в маленькой кожаной сумочке, где так же были ножницы и напёрсток. И почему гномы столь беспардонны? - Ты каждой девице из таверн, где мы ночевали, говорил то же самое? И всех звал в жёны? - Просто в их постелях спать мягче, чем в общей комнате, - абсолютно не краснея, пояснил он.        Вспыхнув, я строго взглянула в глаза веселящегося гнома. Теперь понятно, зачем они с Фили строили глазки дочерям трактирщиков и служанкам. Интересно, неужели этим ловеласам никто отпора не даёт?       Разумеется, в последующие дни я стала относиться к Торину ещё более насторожено, чем прежде, старательно избегая на ночных стоянках его соседства.