Бильбо Бэггинс и Шеролин Тук, или туда и обратно

      Ночь была тёплой и звёздной, воздух пьянил ароматами степных трав, а ветерок лишь изредка трепал мои выбившиеся из косы пряди. Даже Строптивый был почти послушным и мирно шагал возле пони моего дядюшки. - Подумать только, наверное час ночи, а мы в пути, - оправив свой сбившийся коричневый сюртук и отогнав ладонью назойливо жужжащее насекомое, качая головой, промолвил Бильбо. - Порядочные хоббиты сейчас спят и десятый сон видят. - Нешто вы не порядочный, сударь? - хохотнув, подмигнул ему ехавший чуть правее нас Гэндальф. - Дядюшка, зато посмотрите какая романтика, - улыбнулась я, поглаживая своего пони по лоснящейся шее. - Звездочки светят, мотыльки ночные кружат. - Романтика - это когда с милахой в кустах, и птицы орут, а это так, задолбавшая дорога, и жрать очень хочется... - недовольно хмыкнул едущий позади Глоин. - Извини, девочка.       Конечно, вряд ли бы гном извинился за свою грубость, если бы на него, шикая, разом не обернулись Бильбо, Гэндальф, Торин и Балин. - А что, - развёл он руками, не выпуская из них поводьев. - Очень давно бабы не бы... - и закашлялся под новое шиканье, но всё же, похоже, угомонился не до конца, - скажите, Гэндальф, а в доме этого Элронда, в который вы нас ведёте ба.. кгм.. в общем имеются? - Ну про тебя так точно нет, - кашлянув, усмехнулся волшебник. - Твою мать за ногу, - возмутился Глоин, раздражённо глядя на узкую тропу, что вела нас вперёд. - И что, так всю дорогу? - Ну, может, и подберёшь себе орка посимпатичнее как до гор доберёмся, - с ухмылкой ответствовал ему Двалин. - Не, ну с орками ты сам как-нибудь, а мне бы ба... - под грозным взглядом Торина уставший в пути от одиночества гном решил всё же не договаривать. - А пожра..., прости, Шеролин, поесть не помешало бы, - тут же поспешил сменить тему мистер Бэггинс. - Или у нас до завтрака перекусов не планируется? - Категорически поддерживаю: шмоток жареной баранины на лепёшке лично мне бы не навредил, - тут же оживился сонно моргавший до этого Бофур. - Вам бы только пузо набивать да ба... - возмутился Торин, но тут же осёкся, покосившись в мою сторону. - Вы в поход со мной отправились или по тавернам шараё... мда... куролесить? - Смею заметить, дядя, - вмешался в разговор поравнявшийся с нами Кили, - не так давно вы в одном трактире тоже неплохо о... - А ну, езжай вперёд глянь, кто за клёнами кукарекает, - багровея, прикрикнул на него родственник. - Так зачем же чужой романтике мешать? - возмутился Кили, но всё же направил своего пони вперёд по тропе.       Выпрямив плечи, я изо всех сил пыталась удержать серьёзное выражение лица и не рассмеяться. Да уж, трудно гномам в моём обществе поддерживать светские беседы. Сдавленное хихиканье всё же сорвалось с губ. Видя, как ко мне в недоумении обернулся Торин, наклонившись, я, пытаясь заглушить рвущийся наружу хохот, зарылась лицом в гриву Строптивого. В сапфировом взгляде вместо ожидаемого презрения, мелькнула улыбка, и, не удержавшись, я улыбнулась гному в ответ. Удивлённо приподняв тёмные брови, он поравнял своего пони с моим и, склонившись, тихо промолвил: - Ты здорово не вникай в суть наших слов, мало ли что на языке у одичавших в долгом пути гномов. - Ну разумеется, - кивнула я, расправляя плечи. - Одни бабы. - Маленькая ты ещё слушать такие разговоры, - недовольно покачал он головой. - Дракон того стоит, - я устремила взгляд в ту сторону, где через пару месяцев должна была появиться на горизонте Одинокая Гора. - Думаешь он принесёт тебе счастье? - спросил Торин, не отрывая проницательных глаз от моего лица. - Не знаю, - пожала я плечами, отвечая на его взгляд. - Путь очень опасен, он не для самонадеянных девиц, - оставляя меня, гном направил пони вперёд. - А я не сахарная, - огрызнулась я, да только, наверное, он не услышал. И не нужно. В первый раз за время нашего пути Торин разговаривал со мной без своей обычной грубости и намёков на отсутствие у меня мозгов, и мне не хотелось его сейчас злить.       Через час был устроен привал, а утром мы вновь тронулись в путь. Небо было чистым, а солнечные лучи теплыми, они осушили влагу с листвы и травы, и вскоре от пролившихся дождей не осталось и следа. Так же ушёл и мой испуг от стычки с троллями, то есть я, конечно, помнила грозившую нам опасность, но сейчас меня почему-то больше занимали слова Торина; то и дело я ловила себя на том, что украдкой бросаю на него взгляды. Было в этом гноме что-то такое, что будило во мне интерес. Его проницательный взгляд тревожил; суровость, порой граничащая с грубостью, но в тоже время какая-то мудрость, сквозящая в коротких брошенных фразах, заставляли желать узнать о нём больше. В его прошлом было много потерь, он был закалён битвами и выживанием, борьбой за свое место в этом мире. Наверное, я и впрямь кажусь ему слишком молодой, неопытной и неприспособленной к жизни; вполне вероятно, что он прав, но только я не хочу, чтобы он считал меня дурочкой, глупой девчонкой, навязавшейся в их нелёгкий путь. Пока я не знаю, как изменить его мнение, но в будущем обязательно постараюсь это сделать.        Ночёвки под открытым небом с некоторых пор стали для меня привычным делом, мы с дядюшкой находили утешение в том, что часами обсуждали, какие пироги напечём, когда нам будет суждено вернуться домой, какие травы насобираем для чая, и что обязательно наварим крыжовенного варенья. Кому-то такие мечты покажутся глупыми и наивными, но нас, непривычных к жизни в дорогах хоббитов, они поддерживали, давая силы двигаться вслед за гномами давно нехожеными тропами.       А тропы и впрямь были нехожены. Уже несколько дней мы ехали унылыми пустошами, сменяющимися иногда скудными пролесками, в которых вряд ли можно было поохотиться на кого-то кроме ворон. Запасы провизии, взятой из кладовой троллей, в тюках быстро таяли, и вскоре наши пони уже питались лучше нас, ведь сочной травы вокруг росло в изобилии, а вот я всё чаще ломала голову, что приготовить из оскудевших запасов, чтобы накормить всё больше ворчащих гномов.       Одним таким свежим, наполненным криком птиц утром, когда я, утомлённая приготовлением завтрака и ворчанием Бильбо и Бомбура по поводу его скудности, была рада, что наконец сижу в седле и следующий привал не скоро, наших ушей достиг шум воды. Через некоторое время мы выехали к быстро текущей по каменистому дну, бурлящей и пенящейся реке. Выбрав для переправы мелководье, мы верхом перебрались на заросший ивами противоположный берег и, пробравшись сквозь эти заросли, увидели на горизонте горы. Они были так высоки, что закрывали собой часть неба, и столь близки, что казалось, к завтрашнему дню мы доберёмся до их подножия. На бурых склонах лежали солнечные лучи, а заснеженные пики их казались неприступными. - Это и есть ваша Гора? - с удивлением глядя на возвышающиеся впереди скалистые гребни, воскликнул Бильбо, прикладывая ладонь козырьком ко лбу, чтобы лучше рассмотреть их. - Нет, почтеннейший, - возразил ему Балин, - Не так быстро. Это начинаются Туманные Горы. Нам нужно перейти через них или пройти подземными пещерами, другого пути в Дикий Край нет, но и оттуда ещё далеко до Одинокой Горы, где Смог стережёт наши сокровища. - Вот жешь! - только и смог воскликнуть мистер Бэггинс, а на лице его вмиг отразилась вся вселенская усталость. - А я-то уж размечтался... - Рано, друг мой, рано, - похлопал его по плечу Гэндальф, - Но скоро мы доберёмся до Разлога, там мы все сможем, наконец, передохнуть и пополнить запасы нашей провизии.        Да, поесть по-человечески не мешало бы, меня преследовало бесконечное чувство голода, а платье на плечах уже просто болталось. В последние дни я почти ничего не успевала поесть: гномы требовали добавки, и в итоге, когда доходило до того момента, чтобы и я могла наполнить свою тарелку, фактически ничего уже не оставалось. Но мне и в голову не приходило жаловаться, лишь туже затянув поясок, я убеждала себя в том, что быть стройной это красиво (хотя, конечно, никто из моих знакомых хоббитов так не считал) и, забравшись в седло, продолжала путь.       То и дело склоняющийся к земле Гэндальф, ориентируясь по небольшим белым камням, уверенно вёл нас по унылому в своём однообразии поросшему вереском, крошащемуся скальному подъёму.        Утро прошло, и день перевалил за середину, но в безмолвной пустоши по-прежнему не появлялось никаких признаков жилья. Гномов охватывало нетерпение, и они часто начинали спорить. Впереди открывались лощины с обрывистыми склонами, на дне которых бежали реки, и тянули к солнцу свои ветви невысокие деревья. Попадались узкие, невероятно глубокие расщелины, в которых клокотали водопады, широкие овраги и трясины, которые с виду казались пышными цветущими лугами, но, если в них ступить ногой, они затягивали навсегда.       День давно сменился вечерними сумерками, а пони наши начинали от усталости спотыкаться о коряги, когда неожиданно мы выехали к краю крутого обрыва. - Ну вот мы, наконец, и добрались, - воскликнул довольный волшебник, и, остановившись возле него, мы устремили свои взгляды вниз.       Там внизу была долина, слышалось журчание воды, а по ту сторону реки ярко светились приветливые огоньки. Споры сменились облегчением и шутками; торопясь, гномы едва не скатывались по крутой извилистой тропе, что вела в сокрытую долину Ривенделла. Тёплый воздух был напоён ароматом хвои. Чем дальше мы углублялись, тем больше вокруг становилось сосен и буков, а когда мы выехали на прогалину совсем близко к потоку, солнце опустилось за горы и все краски померкли. И тут среди деревьев вдруг раздался звенящий, как сотни звонких колокольчиков, смех, и полилась песня: Ах, куда вы? Ах, что вы? Ах, зачем вам идти? Ах, у пони подковы Истёрлись в пути! О! Тра-ли-ли-лину! Спускайтесь в долину! Ах, куда же вы идёте? Ах, зачем вам туда? А у нас вы найдёте Ночлег без труда. О! Тра-ли-ли- лине! - Ныне в долине. Хо!Хо! Ах, что вас торопит, Как пташек - весна? Ведь вам, сударь хоббит, Ваша цель не ясна! А гномам в долине Понравится ныне, В июне! Хо! Хо! Вы к нам, бедолаги, Иль мимо и прочь? Устали коняги, И скоро уж ночь! Кто прочь, тот - глупец! А кто к нам - молодец: Ему мы за это Будем петь до рассвета Песни! Хо-хо! - Не иначе как это эльфы! - радостно улыбнулся мистер Бэггинс, а вот гномы, напротив, заворчали. - И не лень же кому-то рифмовать всякие глупости, - недовольно буркнул Глоин, старательно расправляя свою бороду. Ну а как же? Вдруг всё-таки какая баба промелькнёт на горизонте? - Верно, лучше бы делами какими полезными занимались, - поддакнул ему насупившийся Ори. - Ну так а что может быть важнее, чем дразнить уставших путников? - подытожил их возмущения Бофур. - И мы вам рады, любезные гномы, - ответствовал им вышедший из-за деревьев высокий светловолосый молодой эльф. - Вы немного сбились с пути, позвольте мне вас проводить.       Мы вновь тронулись по тропе, а он, смеясь, заговорил с Гэндальфом. Правя усталым пони, я с интересом разглядывала представителя чудесного народа, о существовании которого слышала лишь в легендах и сказках. Ростом он был побольше любого большуна, которого мне когда-либо доводилось видеть, статен, как молодое дерево, и красив, как распускающиеся в марте тюльпаны. Думала ли я, что буду вслушиваться в певучий голос того, кого когда-то считала лишь выдумкой?        Эльф вывел нас на хорошую тропу, и вскоре мы подошли к бурной реке, через которую был перекинут узкий каменный мост без перил. Спешившись, ведя пони под уздцы, первыми через него переправились Фили и Кили, за ними последовал Бомбур, а затем потянулись и остальные.       Замыкая процессию, придерживая поводья Строптивого, я опасливо ступала по узкому мосту. Голова немного кружилась от усталости, и потому я старалась не смотреть вниз на стремительные воды Бруинен. - Ну что же вы, милая дева, - тихо промолвил ждущий меня на берегу эльф, когда мы с пони наконец спустились на землю. - Или от голода силы совсем оставили вас? - Я вовсе не голодна, - смутившись, так же тихо ответила ему я. - Можно узнать ваше имя? - Глорфиндел, - ответил он, в светлой улыбке плескались удивительно безграничные мудрость и доброта. - Поверь мне, дитя, гномы выносливее камня, да и родственник твой не лыком шит, не стоит в заботах о них забывать взять кусок хлеба, им ничего не будет, а вот ты скоро с ног свалишься. Или боишься, что пострадает сногсшибательная фигура Бомбура? - Вовсе нет, - покраснев от его замечания, я всё же рассмеялась. - У вашей племянницы чересчур доброе сердце, - пояснил эльф обернувшемуся на мой смех Бильбо. - Не позволяйте никому этим пользоваться. - Разумеется, - кивнул мистер Бэггинс, хотя, судя по недоумевающему взгляду, совершенно не понял о чём идёт речь.       Вскоре мы подошли к прекрасному каменному дому, двери которого были гостеприимно открыты, а в высоких окнах горел яркий свет.       Последний Домашний Приют стал для нас домом и местом отдохновения на целых две недели. Здесь я, наконец, смогла нормально поесть, выспаться и вдоволь нагуляться в цветущих садах. Дни в нём были светлы и наполнены покоем, они ускользали, как вода сквозь пальцы, а мне так хотелось их остановить, задержать.        Попросив у местных эльфиек, с которыми так легко было общаться, немного мягкого сукна, я смогла, наконец, сшить себе пару брюк и рубашек, поскольку путешествовать в платье было крайне неудобно. Выстирав, я спрятала его на дно котомки, возможно принаряжусь когда-нибудь для дракона, надеюсь не к ужину.       Хозяином Ривенделла был Элронд - полуэльф - друг эльфов, людей и дунадан. Он был благороден лицом как повелитель, могуч как воин, мудр как колдун и добр, как нежаркое лето. Дом его был само совершенство; там было светло и уютно каждому - тому, кто любил поесть и поспать, тому, кто почитал ремёсла, и тому, кто любил слушать или рассказывать легенды, петь баллады. Злу и недобрым помыслам не было места в долине.       Оставались мы в чудесной обители до Иванова дня, в который Торин собирался повести наш отряд далее в путь. Накануне нашего отправления Элронд устроил прощальный ужин, на котором осмотрев мечи, найденные в пещере троллей, поведал нам о том, что в давние времена они были выкованы в Гондолине великими эльфами для войны с гоблинами. Так же он попросил показать ему карту, долго рассматривал её, печалясь о прекрасном некогда городе Дейле, от которого ныне остались лишь руины, сокрушаясь об алчности дракона и пытаясь предупредить гномов, что возможно само золото это и есть главная опасность, которая ждёт их под Одинокой Горой, ведь жажда великих сокровищ ещё никого не доводила до добра. Затем полуэльф, поднявшись, подошёл к распахнутому окну и осмотрел карту сквозь льющийся из него лунный свет. - Под простыми рунами на вашей карте проступают лунные, - после некоторого молчания произнёс он, - Когда-то их изобрели гномы и писали серебряными перьями. Видны они только лунными ночами, порой лишь в фазе той луны, в которой были начертаны. - И что они означают? - в один голос спросили Гэндальф и Торин, вслед за Элрондом подходя к окну. - Стань в Дьюринов день у серого камня когда прострекочет дрозд, - прочёл хозяин Разлога, - и заходящее солнце бросит последний луч на дверную скважину. - Дьюрин, ну конечно, - кивнул Торин. - Он был старейшим из рода гномов Длиннобородых, я его прямой потомок. - А когда отмечается Дьюринов день? - тихо, чтобы не мешать их разговору, спросила я у сидящего рядом со мной Балина. - Дьюриновым днём, - тут же откликнулся тот, поворачиваясь ко мне, - мы называем тот день, когда последняя осенняя луна и солнце стоят в небе одновременно.       Вздохнув, я кивнула. Последняя осенняя луна. Значит наше путешествие продлится ещё как минимум полгода.        Мысли об этом не отпускали меня и, когда позже в звенящей тишине летней ночи, я не в силах уснуть, гуляла по саду. Более всего меня влекли прекрасные фонтаны. Остановившись возле одного из них, я залюбовалась сиянием лунных лучей в плещущихся струях воды. Чистый, чуть прохладный воздух полнился ароматом цветущих роз и жасмина, унося назад в Шир, где сытость, покой, и никто не ищет приключений на свою задницу. Ну вот, я уже начинаю бранно мыслить, точно как гномы. В кого же превратят меня ближайшие полгода? - Отчего ты не спишь?       Едва не подпрыгнув от испуга, обернувшись, я увидела возле себя Торина. Это же как нужно задуматься, чтобы не заметить, как он подошёл? Ведь гномы, в отличие от нас, хоббитов, не отличаются бесшумной походкой. - Хочется напоследок надышаться сладким воздухом садов, ведь завтра мы уезжаем, - не выдавая своих страхов о будущих днях, тут же нашлась с ответом я. - А вы? - Любуюсь, - внимательно посмотрев на меня, ответил он. - Цветами? - отчего-то робко спросила я. - Они здесь столь прекрасны, словно пропитаны волшебством. - Не только, - качнул гном головой, не отрывая от меня взгляда и этим смущая ещё больше. - Возможно звёздами? Кажется, они здесь светят ярче, чем в любом другом месте. - Как же ты наивна, - немного грубо произнёс Торин, заключая моё лицо в ладони, гладя большими пальцами щёки и внимательно рассматривая проступивший на них румянец, - невыносимо наивна.       Мне бы сорваться с места, оттолкнуть его руки и убежать, но отчего-то я замерла, словно птичка, и едва дышала; нежные касания будоражили, задевали какие-то струны в стремительном забившемся сердце. Мне было страшно разрушить очарование этого, возможно неправильного, мгновения.       Синие глаза долго вглядывались в мои, и затем, чуть склонившись, гном коснулся губами моего прохладного лба. - Беги девочка, беги в свою спальню, завтра рано вставать, - медленно убирая руки, наконец произнёс он.       Словно очнувшись от наваждения, не понимая того, что только что произошло, я со всех ног бросилась по садовым дорожкам к дому, и вскоре, раздевшись, юркнула под одеяло. Каждая клеточка моей кожи дрожала от прикосновений Торина; не знаю, какие чувства владели им, но в моём сердце отчего-то зародился волнительный трепет. Трепет, который, возможно, нужно было немедленно гасить, но я не могла, не хотела.