Остаток вечности

Осень может быть жарче, чем лето. Осенью может быть более одиноко, чем зимой. Листья яркие - отражают кусочки мозаики будней. Золотистые, как Тимканпи. Рыжие, словно волосы Лави. И багряные - спёкшаяся кровь. Аллен подолгу смотрит в окно, следит за осенним танцем природы. Вот только Канда реалист, а не романтик. Он грубо впивается жёсткими пальцами в оголённое плечо, и одеяло соскальзывает окончательно. Аллен вздрагивает, скользит взглядом по иссушенным кронам ещё с мгновение, а затем подставляет губы под хищный укус-поцелуй. Рай нынче по карточкам - исключительно на двоих, любовь, если не углубляться в семантику - выдана под двенадцать годовых. Какая уж тогда к черту нежность? Канда всю эту кухню не знает, и ему по сути плевать. Ухмыляется в послушно приоткрытый рот, кусается, отстраняется, обдаёт горячим дыханием ненавистный алеющий шрам. У Аллена же осенью обострение. На душе от таких встреч в чужой комнате становится ещё гаже, поцелуи немилосердно горчат на языке, и хочется сбросить чёртово одеяло, в котором он скрывается, будто в коконе, разбить окно и махнуть вниз. Вниз, в осень, в листья... в небытие? Аллену и не больно, и удовольствия тоже в помине нет. Ему... никак. Просто на душе жутко тоскливо, прямо выть хочется, а тепла от Канды не дождёшься, пусть тело его горячее, словно печка. Прыгай, Уолкер. Прыгай. Подальше отсюда, вниз, с двадцать шестого-седьмого-где-мы-там, в Хевласку - если еще есть желание жить, в осень - если ещё есть желание сражаться, в темноту - если уже не осталось ничего. Прыгай. Разбей окно, распахни дверь, оставь пощёчиной след на бледном надменном лице. Вытяни удивление из омутов тёмных глаз, смажь этот невозмутимый нечитаемый взгляд, накинь на увенчанную иссиня-чёрным хвостом голову злополучное одеяло - как на клетку с птицей... Надоело. Всё. Зуд Чистой Силы в руке, долг, мрачные картины на стенах своей комнаты, часы с лотосом на прикроватном столике чужой, руки на бёдрах и пояснице, укусы в плечи, шею, ключицы, чёрный голем под дверью, холод пола под босыми ногами... Только осень осталась. Осень ни в чём не повинна. И ты ничего ей не должен. Вечная маска рассыпается перед величественной красотой... это приносит спокойствие в израненные душу и сердце. Немного облегчения. Чтобы снова сжать кулаки. Чтобы снова и снова возвращаться в аскетичную обитель, того, кто расцвечивает будни всполохами острой желанной боли.