Путь иллюмината: во имя жизни

Д'Арни не давали покоя мысли о том, что же всё-таки происходит с его женой. Её вызывающее поведение на балу, похожее на бунт, весьма огорчило его. Но то, что происходило теперь, было во сто крат хуже открытого протеста. Ксения вдруг сделалась молчаливой и покорной. С того самого памятного вечера она не сказала мужу ни единого слова поперёк, но он понимал, что всю свою боль она носит в сердце. Маркиз не мог не заметить, что Ксения сделалась чересчур строга к себе, и это проявлялось во всём. Вчерашняя законодательница мод стала отдавать предпочтение весьма простым фасонам платьев и совершенно отказалась от украшений. Теперь из драгоценностей она не надевала ничего, кроме маленького нательного крестика, а роскошные серьги, браслеты и ожерелья надолго отправились в шкатулку. Исчезли яркие оттенки из её гардероба, уступив место сдержанным тонам. Да что там наряды! Всегда такая страстная, любящая жизнь, теперь Ксения будто потухла, взгляд её сделался смиренным, а голос тихим и печальным. Перемены случились и в распорядке дня возлюбленной маркиза. Не было больше шумных балов, светских приёмов и денежных трат. Дом погрузился в непривычную мёртвую тишину. Ксения напрочь отказывала себе в обычных удовольствиях вроде покупки приятных мелочей или же вкусного десерта, и в этом д'Арни видел какую-то обречённость. Вставала госпожа Черкасова с ранней зарёй. Сразу же после завтрака она отправлялась в церковь, где усердно молилась, клала земные поклоны, стараясь вымолить прощение за прошлые грехи. Вот и теперь Ксения, облачившись в тёмное скромное платье и повязав голову платком, совсем как Евдокия Дмитриевна, вместе со своей служанкой отправилась в церковь. Стоял солнечный апрельский денёк. Всё вокруг будто радовалось долгожданному теплу. Даже воробьи щебетали особенно весело, устроив шумный переполох прямо на мостовой. - Маланья, подожди меня у ворот, - велела Ксения пышнотелой прислуге, а сама скрылась за тяжёлыми дверьми. Ксения долго стояла со свечою в руках у иконы, испрашивая у Господа осуществления её заветной мечты. Но в сердце на этот раз не было успокоения. Она не смогла в полной мере сосредоточиться на молитве, так как в голове всё время звучал один вопрос: будет ли у них с д'Арни ребёнок. Молодой даме казалось, что святые с икон смотрят на неё с холодным безразличием и вовсе не слышат жарких молитв стражущей. Да, бывшая шпионка много грешила и вполне заслужила кару за свою прошлую жизнь. Но ведь каждый может встать на путь раскаяния! Так неужели Бог отвернулся от неё? - Пойдём, Малаша, - сказала она служанке, выйдя на улицу. У ворот стояли нищие с протянутыми руками. Грязные и оборванные, они жалобно глядели на молодую барыню, надеясь на милость. Ксения велела Маланье дать каждому просителю на хлеб. Принимая милостыню, нищие обещали горячо молиться за здоровье доброй барыни. Иные широко улыбались беззубыми ртами, со словами благодарности пряча монетки за пазуху. Одна же просительница резко выделялась среди остальных. Было видно, что она здесь впервые. Бедно, но всё же с достоинством одетая молодая женщина с грудным ребёнком на руках была явно смущена таким положением дел. Встречаясь взглядом с людьми, она краснела и опускала взор долу. Её примечательное лицо с крупным носом было спошь усыпано рыжими веснушками. Но вовсе не персона этой непохожей на других нищенки заинтересовала Ксению. Супруга д'Арни не замечала никого вокруг, кроме того маленького свёртка, что целиком завладел её вниманием. Грудной ребёнок, завёрнутый в старенькое одеяло, смотрел своими несмышлёными голубыми глазами в чистое небо и улыбался. - Боже мой, какая прелесть! Прямо ангелочек! - запела Ксения, не скрывая своих чувств к малышу. На глазах у неё заблестели слёзы. - Ах, если бы Бог сжалился надо мной и подарил нам с д'Арни такое же чудо, не было бы во всём свете никого счастливее меня! Ксения была заворожена младенцем. Нищенка же вдруг как-то особенно пристально взглянула на неё. - Что мне до того богатства, которым я владею? - продолжала Ксения. - Вот вы стоите на паперти, но много богаче меня! Я чувствую себя обделённой судьбой, потому что нет у меня малыша. - Так забирайте моего ребёнка себе! - вдруг проговорила странная женщина. Глаза её блистали как у горячечной. Госпожа Черкасова просияла. Ей показалось, что то, что в сердцах вырвалось из уст несчастной матери, волею судьбы оказавшейся в бедственном положении, вполне можно осуществить! Она воспитает этого красивого мальчика как своего родного! - Вы сможете дать ему гораздо больше, чем я, - глухим голосом продолжала молодая мать. - Я вижу, что вы богаты, и мой Николенька по крайней мере будет сыт. Да и вы наверняка будете его любить. - Да, да! - закричала Ксения. - Я хочу этого больше всего на свете! Тучная Маланья, наблюдавшая эту сцену, обычно не позволяла себе вмешиваться в дела господ, но на этот раз не могла смолчать. - Но как же это, барыня? Вы возьмёте себе чужого ребёнка? Батюшки светы, да можно ль так? Но достучаться до разума Ксении было уже невозможно. Она с какой-то отрешённой улыбкой взяла малыша на руки и, сияя от счастья, прижала к груди. - Николенька, - прошептали её губы. - Теперь я твоя мама! - Ты что, девка, творишь? - с праведным гневом напустилась Маланья на нерадивую мать. - Своё дитя родное надумала отдать! Не видишь, барыня не в себе! Ребёнок для неё - самое больное, а ты, негодная, только сердце ей, горемычной, напрасно бередишь! Но Ксения с укором глянула на служанку. - Отправляйся домой, Маланья, - приказала она ей. - Но это неправильно! Остановитесь! - Ты что же, вздумала мне перечить? Маланья, понимая, что рискует вызвать гнев своей госпожи, вздохнув, послушно побрела прочь. Ксения не знала, чем отблагодарить нищенку за самый желанный подарок на земле. Денег у неё больше не было, потому, подумав, она сняла золотой крестик и вложила в ладонь незнакомки. - Вот, возьмите. - Благодарствую. Крепко держа на руках дитя, Ксения, без ума от счастья, поспешила домой. - Мальчик мой, - повторяла она как в бреду, - теперь мы с тобой никогда не расстанемся... * * * Весь день в доме стояла неслыханная суета. По распоряжению молодой хозяйки одна из комнат была выделена для малыша. Барыня велела, чтобы там поставили кроватку. Слуги заполонили всю детскую множеством коробок с вещами для малыша: игрушками, чепчиками, пелёнками. Коробки прибывали и прибывали. Но Ксении всё казалось, что для младенца чего-то не хватает, и она продолжала отдавать десятки поручений измученным слугам, чтобы те купили то и сё. До обеда ребёнок мирно спал, но, проснувшись, начал плакать, не замолкая. Он кричал всё громче и громче. Ксения забеспокоилась. Д'Арни же начал злиться, потому как детский плач его нервировал. К тому же он понимал всю абсурдность сложившейся ситуации. То, что Ксения взяла себе ребёнка у живой матери, было странно и нелепо. Но, видя, что супруга рядом с малышом начала оживать, маркиз продолжал молча сносить все неудобства. Плач грудничка не прикращался уже битый час. Вконец потерявшая терпение Ксения уже не знала, что предпринять. - Маланья, что же он всё плачет? - обратилась она к своей служанке. - Что с Николенькой? Ты сама недавно стала мамой. Объясни, что к чему. Добрая Маланья не заставила ждать ответа. - Да что тут думать, барыня? Кушать он хочет. - Так я чего только не предлагала ему: и пирожные, и сахарные булочки, и ветчину. Ничего не ест, отказывается! - Так ребёночку молоко грудное нужно. - Ты права. Но что же делать? Сложилось так, что Ксения не умела обращаться с младенцами, ведь сразу после рождения её сына Петеньки вероломный Спартак отнял его ради осуществления своих целей. - Кормилица ему нужна. - Чтобы найти кормилицу, понадобится время, а Николенька уже голодный. - Не печальтесь так, барыня. Я кормлю своего, покормлю и этого несчастного кроху, если вы позволите. Ксения оживилась. - Это будет очень кстати. Ах, Маланья, что бы я без тебя делала! Служанка взяла младенца на руки. Было видно, что она прекрасно умеет обращаться с детьми. - Ой, да ты ещё и весь мокрый! Переодеть тебя надобно. Женщина занялась ребёнком, а госпожа Черкасова распорядилась начать поиски кормилицы. * * * Прошло три дня. Николенька чувствовал себя прекрасно и теперь плакал редко. Ксения не отходила от его кроватки ни на минуту и словно на крыльях летала от счастья. Она вновь сделалась весела, много смеялась и даже пела. Д'Арни же не чувствовал к ребёнку ничего, кроме безразличия, мальчик оставался ему чужим. Маркиз запретил себе горевать по поводу того, что Ксения не смогла выносить его ребёнка. Конечно же, д'Арни переживал, но он считал, что не имеет права выказывать свою печаль при супруге. Он должен оставаться сильным, иначе без его поддержки Ксении точно не удастся выйти из состояния меланхолии. Дабы немного отвлечься от тяжёлых мыслей, маркиз решил изучить библиотеку своего опального тестя. У графа Палена оказалась на редкость богатая библиотека. Это обстоятельство воодушевило д'Арни, ведь он всегда использовал всякую возможность для того, чтобы заняться самообразованием. В недрах библиотеки отыскался преинтереснейший альманах, посвящённый истории холодного оружия. Предвкушая удовольствие, д'Арни удобно устроился на диване. Но ему не удалось насладиться изучением книги, так как в гостиную вошёл пожилой слуга. - Иван Иванович, к вам визитёр,- сообщил Филимон, вытянувшись по струнке. Старик побаивался нового барина за острый взгляд, которым тот, сам того не осознавая, время от времени да одаривал кого-нибудь из челяди. Обитатели этого дома звали хозяина не иначе как Иваном Ивановичем Черкасовым. Для прислуги, равно как и для других обывателей, шпион и иллюминат был обычным русским дворянином, постепенно сам привыкая к этому. Лишь в ордене он по-прежнему оставался маркизом д'Арни, да ещё Ксения по привычке звала его так. - Но мы никого не ждём, - произнёс д'Арни, неохотно отрываясь от чтения. - Посетительница представилась Марфой Гавриловой. Маркиз пожал плечами. Он впервые слышал это имя. - Что ж, проси. Филимон исчез. Через мгновение, низко кланяясь, в гостиную вошла молодая женщина с веснушчатым лицом. Её довольно простая одежда указывала на то, что эта самая Марфа принадлежит к бедным горожанам и не понаслышке знает, что такое нужда. "Видимо, это кормилица", - решил д'Арни. - Ксения, - позвал он супругу, - к тебе пришли. Мадам Черкасова с ребёнком на руках вышла из детской. Она выглядела безмятежно счастливой и будто светилась изнутри. Но как только супруга маркиза увидела гостью, улыбка на её красивом лице тут же погасла, а в глазах появился неподдельный ужас. - Это она! Нет! - закричала Ксения. - Д'Арни, вели ей убираться прочь! - Николенька! Вот ты где, сыночек мой родной! - заверещала Марфа, кинувшись к ребёнку, навстречу Ксении. - Не подходи, - закричала Ксения незнакомке. - Не отдам тебе его! Марфа упала перед ней на колени, заливаясь горькими слезами. - Добрая барыня, пощадите! Отдайте моего ребёночка! - завыла Гаврилова. - Там, у церковных ворот, на меня нашло затмение, вот я и вверила вам свою кровиночку. Батька мой очень строгий. Если бы я принесла дитя в подоле, он выгнал бы меня на улицу! Так мне казалось. Но я во всём покаялась, и отец простил меня. Добрые люди сказали, что в этот дом требуется кормилица и я догадалась, что здесь может находиться мой мальчик. Одному Богу известно, что я пережила, когда искала его по всему городу! Сколько слёз пролила! Верните мне моего малыша, заклинаю! Ксения не могла вынести страдания запутавшейся женщины. Сердце её растаяло, по лицу заструились слёзы, а ноги сделались ватными. Она почувствовала, что слабеет. Воспользовавшись ситуацией, Марфа осторожно взяла из её рук мальчика и попятилась к двери. Д'Арни поспешил к любимой и бережно усадил её в кресло. - Но я так привязалась к Николеньке, - зарыдала Ксения. - Что же мне теперь делать? Д'Арни налил ей воды из графина. Перед тем, как уйти, Марфа положила на стол маленький крестик, который Ксения дала ей накануне. - Заберите, пусть он останется у вас. И простите. *** Ксения ещё долго не могла успокоиться. - Я знала, знала, что это случится! - сокрушалась она. Нервы д'Арни были на пределе. Он уже был готов кинуться вслед за Марфой и вернуть ребёнка обратно Ксении, лишь бы только обеспечить любимой душевный покой. И самому себе заодно. - Ну хочешь, я тотчас же поеду в Черкасово и привезу Петеньку? Он твой родной сын, ты имеешь право его воспитывать, - предложил маркиз. Ксения подняла на него полные боли глаза. - Сын давно называет матерью Ольгу. У меня нет сил бороться с нею и Евдокией Дмитриевной. Петенька потерян для меня навсегда. Нет, пусть всё остаётся, как есть. Повисла тяжёлая пауза. В тишине комнат мерно тикали часы. Отчаяние завладело обоими. Внезапно д'Арни будто пробудился от оцепенения. - Одевайся, - сказал он. - Мы уходим. - Куда, куда ты меня ведёшь? - Пожалуйста, не задавай лишних вопросов и просто доверься мне. Я буду ждать тебя внизу, у лестницы. Ксения прошла в свою спальню, где машинально переоделась, не прибегая к помощью прислуги, и затем спустилась вниз. Там её уже ждал маркиз д'Арни. * * * Пара, обращавшая на себя внимание какой-то необычной трагической красотой, неспешно шла по темнеющему бульвару. Высокий светлоглазый брюнет в длинном сером плаще и элегантном цилиндре вёл под руку рыжеволосую даму в платье из тёмно-вишнёвого атласа. Её изящная шляпка с огромными чёрными перьями была завязана под подбородком шёлковыми лентами того же траурного цвета. Печаль, наполняющая сердце Ксении, так совпадала с ненастной погодой неуютного вечера. В воздухе пахло сыростью, под ногами чернели огромные лужи. Нынче у кондитерской не было обычной воскресной суматохи. Дождь давно разогнал всех посетителей. - Зачем ты привёл меня сюда? - скептически спросила маркиза его супруга. - Всерьёз полагаешь, что мою боль способны заглушить пирожные и булочки? Я не маленькая девочка! - Я же просил тебя не задавать вопросов. Скоро ты всё поймёшь. Д'Арни купил большую коробку сладостей, и супружеская чета отправилась дальше. Они свернули на узкую улочку. Это была уже не одна из нарядных и чистых центральных улиц города с надменной красотой величественных зданий белого мрамора. Перед маркизом и Ксенией открылась унылая картина: приземистые покосившиеся домишки нестройным рядом протянулись вдоль улицы. Среди них отчётливо выделялось уродливое двухэтажное здание казённого серого цвета. "Приют Святой Анны" - гласила изрядно выцветшая вывеска. - Прошу, сударыня, - сказал д'Арни, открыв дверь перед своей спутницей и пропуская её вперёд. Они оказались в тёмном узком коридоре. - Дорогая, подожди меня здесь, - сказал маркиз. С этими словами д'Арни исчез за дверью кабинета начальницы приюта для девочек. Серафима Дмитриевна восседала за большим столом. Она что-то писала в огромной тетради, но, увидев маркиза, тут же оторвалась от своей работы. - По какому вы делу? - официальным тоном осведомилась она, внутренним чутьём предвидя, что этот господин не из тех людей, которые с видом просителей появляются на пороге её кабинета. - Начну сразу с дела. Меня зовут Иван Иванович Черкасов. Мы с супругой хотели бы взять в семью одну из ваших воспитанниц, - сказал маркиз, без спроса усаживаясь в кресло. - Жена сейчас осматривается в коридоре. Надеюсь, мы не заставим её долго ждать. Маркиз одарил чиновницу самой радужной из своих улыбок. Держался он уверенно, что было непривычно для этой властной дамы. Она своим нравом умела подавлять волю всякого, но только не д'Арни. Глаза его смотрели с вызовом, а движения были преисполнены благородства и достоинства. - Это прекрасно, что вы с вашей супругой намерены удочерить одну из наших крошек, - сказала Серафима Дмитриевна. - Я хотел бы, чтобы процедура усыновления прошла как можно быстрее. - Но сударь, процесс передачи ребёнка в семью довольно сложный. Вам понадобится много времени. - Кажется, мы не поняли друг друга, - проговорил д'Арни всё так же улыбаясь, но в этой его улыбке улавливалась скрытая угроза. - Нам не нужна вся эта бумажная волокита. Моя супруга нездорова, она страдает. Ребёнок нужен ей уже сегодня. - Начинание ваше доброе, благое. Я постараюсь сделать всё возможное, чтобы вы как можно быстрее решили все вопросы. Уверяю, вы не пожалеете, что ваш выбор пал именно на наш приют. Это дом для большого числа девочек. Здесь растут как сиротки, так и дочери родителей, которые ведут далеко не самый праведный образ жизни. Это отпрыски тех, кто пал на самое дно. Но дети ведь ни в чём не виноваты. Они все нуждаются в сочувствии и помощи! Государство практически не выделяет денежных средств на содержание деток, приют существует в основном за счёт благотворителей. "А вот и намёк. Старая ведьма быстро свела суть дела к финансовой стороне вопроса. Ну что ж, пусть так и будет". - Вижу, что вам это не помешает. Д'Арни протянул начальнице приюта увестистый мешочек. Та с лёгкостью приняла подношение. Маркиз помнил, что у этого приюта не самая лучшая слава. Он знал, что именно сюда пару лет назад часто наведывался князь Роман Монго-Столыпин и жертвовал детям. В особенности одному ребёнку, Неточке, дочери секретаря английского посольства, являющегося Великим Магистром ордена иллюминатов. В памяти маркиза явственно всплыла безобразная сцена убийства падшей девицы Маруси, матери Неточки, негодяем Реджинальдом Скоттом. Но думать об этой старой истории не хотелось. Приют располагался неподалёку от особняка семейной пары Черкасовых и в общем-то был не хуже и не лучше других. - Начнём с того, что вы должны познакомиться с нашими воспитанницами. У нас содержатся сиротки разного возраста. Вы хотите взять совсем малютку или девочку постарше? Д'Арни задумался. Его решение заявиться сюда носило скорее спонтанный характер. Он и сам не знал ответов на те вопросы, которые сейчас задавала эта строгая женщина. - Пусть это решает моя супруга. Она сама выберет девочку, которая ей понравится. Слова маркиза звучали странно, но возражать ему не представлялось возможным. Та сумма, которую он любезно преподнёс приюту, была столь ощутима, что все возражения застряли у Серафимы Дмитриевны в горле и так и не были произнесены. К тому же взгляд собеседника напротив заставлял её робеть. - Ну что ж, милейший Иван Иванович. С вами невозможно спорить! Сегодня же вашей супруге будет устроена встреча с девочками, - проговорила Серафима Дмитриевна. * * * Погружённая в свои мысли Ксения сидела на скамейке в коридоре приюта и меланхолично перебирала пальцами чёрные перья своей шляпки, которая покоилась у неё на коленях. Будто в трансе она слышала, как за дверью кабинета маркиз что-то говорил, а женский голос отвечал на его вопросы. Уставший мозг улавливал лишь отдельные слова из разговора, в смысл которого госпоже Черкасовой не хотелось вникать. Прошло минут десять, и Ксения уже начала мёрзнуть. Это и не удивительно, ведь всё здесь указывало на то, что приют переживает не самые лучшие времена. Облупленные стены давно не помнили ремонта, прогнившие половицы жалобно скрипели. Было холодно и пахло плесенью. Однако неприятное впечатление о приюте Святой Анны тут же развеялось, когда послышались голоса его маленьких воспитанниц. Шестилетние девочки под присмотром высокой худощавой пепиньерки возвращались с прогулки. В одинаковых платьицах, бледненькие и измождённые, они показались Ксении похожими на ангелочков. В сопровождении маркиза д'Арни из своего кабинета вышла начальница приюта. Она что-то шепнула высокой девушке, после чего удалилась. - Девочки, эта сударыня приехала со своим супругом к нам в гости, чтобы познакомиться с вами. Будьте вежливы и приветливы с ней, - сказала воспитательница и отошла в сторонку, не прекращая при этом бдительно наблюдать за происходящим. Д'Арни тоже дал возможность жене вдоволь пообщаться с детьми. Он приник к маленькому грязному окошку, чтобы довольствоваться скучным уличным пейзажем. - Посмотрите, душечки, какая красивая дама! - восторженно воскликнула одна из сироток с шустрыми карими глазами. Обычно сдержанные, подчинённые строгим правилам приюта, сейчас девочки от восторга не смогли справиться со своими эмоциями. Они тут же плотным кольцом обступили Ксению. Воспитанницы смотрели на неё так, будто видели перед собой идеал земной красоты. Раскрыв от изумления рты, они с жадностью рассматривали ленточки и оборки на платье нарядной дамы, её сияющие упругие завитки волос, расшитую бисером прелестную сумочку. Некоторые даже схватили Ксению за подол платья и не желали отпускать. - Вы такая чудесная, - говорили они.- Настоящая принцесса! - Ты будешь моей мамой? - вдруг спросила самая маленькая шестилетка, огромными голубыми глазами глядя на Ксению. Сердце бывшей иллюминатки, а ныне благочестивой жены, мечтающей о материнстве, сжалось от нежности. - Ах ты моя крошка! - сказала она, погладив малышку по льняной головке и протягивая ей небольшой подарок - дамское зеркальце. Та вцепилась в свой трофей и с проворностью зверька спрятала его за пазуху. - Нет, моей! Мадам станет моей мамой! - закричала другая девочка. - Моей! Моей! Моей! Что тут началось! Ксения уже не успевала уделять внимание всем. Она подарила кому-то имеющиеся у неё ленточки, кому-то пудреницу, но на всех подарков не хватало. Вот тут-то мадам Черкасова и вспомнила про сладости, которые д'Арни так предусмотрительно купил в кондитерской по дороге в приют. Она стала раздавать девочкам ватрушки, пирожные, сахарные петушки. Бурной радости сироток не было предела. Ксения сама улыбалась и плакала одновременно. Она не заметила, как в весёлой компании быстро пролетело время. Всего за какой-то час она так подружилась с малышками, что не хотела с ними расставаться. Они поделилилсь с нею своими маленькими детскими секретами. Прощаясь, Ксения пообещала и впредь навещать своих новых подружек и при новой встрече привести им дюжину подарков. Решив, что времени на общение с детьми у Ксении было предостаточно, д'Арни подошёл к своей супруге. - Ну что, выбирай,- шепнул он ей на ушко. - Я ... я не знаю. Они все, все желают обрести семью. Но кого выбрать? Как осчастливить одну девочку и огорчить всех остальных? Они смотрят на меня с такой надеждой! Ксения совсем растерялась. - Пойдём домой ,там ты подумаешь и объявишь мне своё решение. Если хочешь, мы могли бы посмотреть малышек помладше. Или, если ты желаешь усыновить мальчика, мы отправимся в другой приют. Я обо всём договорюсь. Одно твоё слово, и я сделаю всё, что ты пожелаешь! - Прошу, дай мне немного времени. Маркиз и Ксения решили пройтись пешком, несмотря на дождливый вечер. Всю дорогу оба молчали. Супруги шли под одним зонтом, держась за руки. Сверкали лужи, в которых отражались холодные пульсирующие звёзды. * * * - Ну что? Ты выбрала ту девочку, которую хотела бы принять в нашу семью? - спросил д'Арни, когда они вернулись домой. Он сидел в спальне на широкой супружеской кровати. Чашка горячего чая неплохо согревала после холода и пронизывающего ветра. Ксения же полулежала в кресле и чувствовала себя разбитой. - Ах, как же мне понравилась Дуняша! И Катенька! И Лизонька - прелесть! - Так что же? Привыкший решать все проблемы как можно скорее, д'Арни и в этом весьма сложном, требующем глубокого осмысления своих возможностей вопросе не желал медлить. Он в должной мере не осознавал всей серьёзности дела, за которое они с Ксенией взялись. Хватит ли у них душевного благородства и иных добродетелей, чтобы воспитать неродного ребёнка? - Я подумала и решила, что идея взять дитя из приюта была ошибочной. Д'Арни удивился. - Но почему? Я же видел, как блестели твои глаза там, среди девочек. - А вдруг будет так же как и с Николенькой? Только представь, что пройдёт много лет, и в один прекрасный день на нашем пороге появится настоящая мать приёмыша и заберёт его у нас! Я не смогу пережить этого во второй раз. Нет, я всё решила. Либо у нас будет свой, родной ребёнок, либо не будет никого. Д'Арни вздохнул. Что ж, он не станет её уговаривать. Быть может, Ксения приняла верное решение. Они помолчали, и каждый думал о своём. Ксения снова сокрушалась о том, что невозможность отдать свою любовь маленькому существу - это кара за её прежние злые поступки, маркиз же переживал о душевном состоянии любимой. Вдруг Ксения оживилась. Её внимание привлёк шкаф с куклами. - Ненавижу их! - глухо сказала она. Д'Арни сначала не понял, о чём она говорит. Эти слова прозвучали пугающе странно. - Кого? - Этих кукол! Они напоминают мне о нашем умершем ребенке. Они будто обвиняют меня в его смерти, в том, что я не смогла его выносить. Ксения в отчаянном порыве принялась снимать кукол со шкафа и с ожесточением бросать на пол. Некоторые падали и разбивались. Д'Арни сначала молча наблюдал за истерикой жены, но потом не выдержал. - Прекрати это! - Разве ты не видишь, что они смеются надо мной, корчат отвратительные гримасы! Прошу, сделай так, чтобы они разом исчезли! - Маланья, - крикнул д'Арни. В комнате появилась тучная служанка. - Звали, Иван Иванович? - Собери-ка всех кукол и отнеси в приют Святой Анны, - приказал маркиз. - И ещё. Вели отвести в приют всё, что покупалось для мальчика. Маланья, видя, что Ксения снова не в себе, да и д'Арни не в настроении, молча повиновалась воле барина. Она достала большую коробку и стала безмолвно собирать в неё кукол. *** Наконец-то в доме воцарился долгожданный покой. Ксения спала, утомлённая впечатлениями длинного дня. Её красивое лицо освещал синеватый свет луны, яркие золотистые кудри разметались по холодному атласу подушек. Д'Арни задул свечи, но ложиться ему не хотелось. Он облачился в восточный халат с поясом, украшенным длинными золотистыми кистями, тот самый, что принадлежал когда-то его покойному отцу, русскому офицеру Ивану Егоровичу Черкасову, и расположился в любимом уютном кресле. Он смотрел на спящую жену и думал. Что же творится в этой прекрасной головке? Какие мысли посещают ту, что с некоторых пор стала загадкой для него? Д'Арни закурил сигару. Пряный аромат наполнил комнату. Ах, Ксения, как же она изменилась! Лучшая из иллюминатов, она была такой сильной! А что теперь? Слабая и потерянная, Ксения отдалялась от д'Арни, будто блуждая в каком-то собственном воображаемом мире, двери которого открыты лишь ей одной. Внезапно д'Арни вспомнился один случай, произошедший несколько дней тому назад. Стояла глубокая ночь, пожалуй, слишком тёплая для апреля. Они лежали рядом на супружеской постели, утомлённые после жарких ласк. Маркиз всегда умел доставить Ксении изумительное удовольствие, как и она ему. Но, к сожалению, эта любовь так и не давала своих плодов. - Мне достался в мужья лучший любовник на свете, - лениво проговорила Ксения. Её головка покоилась на его плече, и, казалось, нет в мире ничего прекрасней этих минут, которые они дарили друг другу. - Мне тоже на редкость повезло с супругой. Вдруг от дуновения ветра распахнулось большое окно. Лёгкая, словно пёрышко, Ксения выпорхнула из кровати и в мгновение очутилась на подоконнике. Смеясь и забавно изображая балансирующего на канате акробата, расставив руки в стороны, она прошлась взад-вперёд по узкому подоконноку. Ветер играл в складках её лёгкой ночной рубашки, которая не скрывала изгибов прекрасного тела. Купаясь в лунном свете, Ксения была похожа на видение, сотканное из грёз, призрак, пришедший из другого мира. - Довольно, дорогая, слезай. В глазах любимой д'Арни прочёл какую-то странную отрешённость. Только что озорная и весёлая, она сделалась серьёзной. - И всё же как любопытно устроена жизнь, - вдруг проговорила Ксения, посмотрев вниз. - Один шаг, одно неловкое движение, и... всё закончится. Она сделала вид, будто шагает в пустоту, но тут д'Арни не выдержал этой игры и, с быстротой молнии оказавшись у окна, снял Ксению с подоконника. ...Той ночью он полагал, что это была просто неудачная забава. Но сейчас д'Арни казалось, что в столь легко брошенных словах и вызывающем поведении Ксении есть ужасный роковой смысл. Он внимательнее всмотрелся в лицо спящей супруги. Как же крепко она спит! Хотелось бы и ему научиться отключаться с такой же лёгкостью. Д'Арни вдруг вспомнил, что при последнем визите к Спартаку тот дал ему хорошие успокоительные капли. Учитель сказал тогда своему ученику, что капли эти помогают восстановить душевную гармонию. Но д'Арни отнёсся к этому совету скептически. Однако же сейчас, вспомнив про капли, он подумал, что настал как раз тот час, когда необходимо проверить их действие на практике. - Где же он? - проговорил д'Арни, вспоминая, куда поставил пузырёк. Тут он заметил, что в правой руке спящая Ксения сжимает тот самый флакон. Он был наполовину пуст. - Принимай за один раз не больше двух капель, иначе рискуешь не проснуться, - прозвучал в голове д'Арни наказ Спартака. Маркиз похолодел. Ксения! Она напилась этих капель, чтобы покончить с собой! Д'Арни принялся с силой трясти её, пытаясь разбудить. Сердце его бешено колотилось, на лбу выступил пот. И отчаянная, безумная мысль словно молния мелькнула в сознании. Если Ксения не проснётся, он разом выпьет всё содержимое злосчастного пузырька, и... лети всё к чёрту! - Ну же, проснись! Ничего не подозревающая Ксения распахнула глаза. Д'Арни так грубо прервал её сон. - Что на тебя нашло? - изумилась она. Ксения видела, что д'Арни встревожен, и со сна не могла понять, в чём причина. Д'Арни игнорировал её вопрос. - Ты принимала эти капли? - взволнованно спросил он. Ксения нахмурилась. - Да, я приняла всего каплю, так как хотела спокойно уснуть. Кажется, я пролила немного на ковёр. Да в чём дело? Она смотрела на д'Арни широко распахнутыми глазами. Её удивляло поведение мужа. - Я думал, что ты... Дальше он не договорил. - Ты полагал, что я могла лишить себя жизни? Ты с ума сошёл! Я никогда так не поступлю, ведь я знаю, как ты любишь меня. Видя, что Ксения говорит правду, Д'Арни выдохнул с облегчением. И как он мог подумать такое? В последнее время он просто слишком устал. - Ты мне это обещаешь? - Конечно. Ксения говорила так спокойно, что все страхи маркиза тотчас развеялись. - Пожалуйста, отдай мне пузырёк, - всё же попросил он для своего успокоения. - Как скажешь, - она пожала плечами. - Если тебе так легче, то пусть он будет у тебя. Он обнял её крепко-крепко. Только сейчас Ксения осознала, насколько же эгоистично себя вела. Пребывая в состоянии меланхолии, она совсем не думала о д'Арни, о его чувствах, настроении. И вот до чего она его довела! Ксении стало стыдно. - Прости меня, - тихо сказала она. - Не стоило мне так уходить в своё горе. - Хорошо. Я... я тебя люблю. - Я тоже тебя люблю. Мы всё преодолеем.