Путь иллюмината: во имя жизни

Как же прекрасна княгиня Тамара! Как оттеняют её кожу прелестного оливкового оттенка шикарные густые волосы! А эти необычного цвета светло-карие глаза с зеленоватым оттенком так чудесно оживают, когда в них играют золотистые искорки. Её мелодичный смех звучит словно дивная музыка. Слушать бы и слушать этот смех! Иногда князю Роману казалось, что перед ним совершенно юное создание, особенно когда нежная улыбка оживляла несколько строгие черты лица Тамары. Но когда он дотрагивался до её маленькой, хрупкой ладони или же вдыхал аромат её волос, то ощущение тепла расходилось по всему его телу, обещая перерасти в лавину страсти. В это мгновение Роман Евгеньевич понимал, что перед ним женщина, способная сделать его счастливым. Он чувствовал себя моложе рядом с Тамарой. - Поверить не могу, что вы рядом. Я так боялась, что вы никогда не приедете. А когда узнала, что вы вновь в Тифлисе, то робость моя возросла во сто крат. - Отчего же? - Я опасалась, что за годы разлуки вы охладели ко мне. Я даже не могу представить, что было бы со мной, если бы это оказалось правдой. Письма, которые я получала от вас... Да, они были полны тепла, но... иногда слова не могут передать настоящих чувств. Монго в который раз испытал прилив нежности к своей возлюбленной. - Поверьте, я никак не мог приехать к вам раньше, ведь как государственный муж не в полной мере принадлежу себе. Лишь теперь, когда мои стремления и планы императора Александра совпали, я смог оказаться подле вас. - Роман Евгеньевич, я так хотела поделиться с вами своим секретом, - сказала грузинская княгиня русскому посланнику, светло улыбаясь. - Вы уже знаете все мои сердечные тайны, и про то, что мой любимый куст снова ожил. Но вы не видели этих маленьких птенчиков, что вывелись под крышей беседки. Полуулыбка тронула тонкие губы Романа Евгеньевича. Удивительно, что княгиня Тамара сохранила в своей душе непосредственность ребёнка. Когда-то давно Ольга была такой же... - Ах, моя милая княгиня, я раньше не понимал того, как прекрасна может быть жизнь. Мой прежний брак нельзя было назвать счастливым. Я любил Ольгу Николаевну, но эта любовь приносила нам обоим столько боли, что мы оба перегорели. А вы... вы заставляете меня думать о том, что всё лучшее в моей жизни ещё впереди. Дитя моё, скорее, ведите меня к этой беседке. Я хочу разделить вашу маленькую радость. ...Старая беседка подарила влюблённым желанную тень и уединение. Цветы и птицы вскоре были забыты. Хотелось говорить только о любви и слышать стук сердец, что бились в унисон. Они и сами не заметили, как слова стали всё более страстными, а дыхание порывистым. Вскоре их губы слились в поцелуе. - Так вот какой монетой вы платите Баадуру за его гостеприимство, господин русский посланник! - вдруг прозвучал громкий, резкий голос словно удар грома среди ясного неба. - Соблазнить чужую жену! Вы за этим явились сюда из России? Княгиня Тамара ахнула и стыдливо опустила глаза. Но Монго-Столыпин, казалось, был совершенно спокоен. Тариэл, которому принадлежала эта полная ненависти речь, смотрел на влюблённых с презрением. Губы его кривились. - Я и не скрываю своего отношения к вашей сестре, - с достоинством произнёс Роман Евгеньевич. - Грешен, что давно не поговорил с князем Баадуром о нас с княгиней. Видимо, пора исправить эту мою оплошность. Тариэл был в бешенстве. Непоколебимое спокойствие русского ещё больше выводило несдержанного грузина из себя. Он окатил Монго ледяным взглядом. Тамару же он удостоил лишь парой слов. - Прочь в дом! - бросил он ей. Тамаре ничего не оставалось, как послушаться приказа брата. Глотая слёзы и сгорая от стыда, она убежала прочь. Роман Евгеньевич не стал удерживать её. Мужчины должны были поговорить сами. - Я люблю вашу сестру, - веско сказал Монго. Тариэл хмыкнул. - Ха! Да вы просто привыкли получать всё, чего только захотите. Как вы смеете добиваться жены человека, в чьём доме находитесь? Всё-таки все русские – наглецы! - Вы не правы, сударь. Я действительно хотел бы жениться на Тамаре. Хотя, по правде говоря, не представляю, как это сделать. - Вы желаете просто-напросто посмеяться над ней. Но я вам этого не позволю. - Послушайте, я понимаю ваши чувства и потому стану говорить с вами начистоту. Княгиня несчастна в браке. Её супруг давно не обращает на неё никакого внимания. Ваша сестра достойна быть любимой, и я мог бы дать ей эту любовь. - Я вам не верю. Я бы вызвал вас на дуэль и с удовольствием пустил вам пулю в лоб, но, к сожалению, не могу поднять руку на посланника из Петербурга. Что и говорить, у вас очень удобная позиция, чтобы безнаказанно творить бесчинства в этом доме! С этими словами Тариэл Бодбеди демонстративно развернулся и зашагал прочь, даже не удостоившись выслушать Романа Евгеньевича. Монго же, оставшись один, отчётливо осознал, что бездействовать больше нельзя. Нужно как можно скорее поговорить с мужем Тамары. Но что он ему скажет? Также Монго понимал, что отныне благодаря этой безрассудной любви русского дипломата и жены одного из самых влиятельных людей Грузии позиции Петербурга в этой стране будут только слабеть. Как известно, любовь и политика всегда тесно связаны. Придётся князю Роману проявить всё своё красноречие и дар дипломата. * * * В ту ночь маркизу почти не удалось поспать. Он уснул лишь под утро и вскоре был разбужен тихим стуком в окно. То почтовый голубь принёс для него послание. Д'Арни открыл окно, взял голубя в руки и снял с лапки птицы привязанное ленточкой письмо. Вскрыв конверт, иллюминат увидел абсолютно чистый лист. Д'Арни сразу же догадался, что письмо написано симпатическими чернилами. Он поднёс послание к пламени свечи, и в тот же миг на бумаге как по волшебству появились строки. "Правила изменились. Теперь курс деятельности ордена совпадает с интересами Российской империи. Вы отправляетесь в Тифлис в качестве гостя князя Тариэла. Ваше задание - ратовать за улучшение отношений между Россией и Грузией. Некоторые силы, например, известный нам персиянин, будут вам в этом активно мешать. На этот раз князь Монго-Столыпин, посланный в Тифлис императором Александром, ваш союзник". Только д'Арни успел прочесть текст, как буквы так же стремительно исчезли. "Хм... Перемена курса. Вот как. Ранее орден всеми способами пытался ослабить Россию. Интересно, отчего же теперь всё изменилось?" Видимо, Скотту угодно укрепить позиции Российской империи, чтобы та могла противостоять такому гиганту, как Франция. По мнению Великого Магистра, Наполеон слишком зарвался. Настали не лучшие времена для Англии, которая привыкла иметь за собой решающее слово в политике. Д'Арни понимал, что новый Магистр всеми силами способствует достижению величия своей родной страны. По слухам королева благоволит новоиспечённому лорду Реджинальду и неплохо платит за его услуги. - Что там? - спросила Ксения, приподнявшись на подушках. В её голосе слышалась тревога. - Я получил новое задание, которое снова требует моего отъезда. Но на этот раз я намерен отказаться от участия в этой миссии. Не хочу оставлять тебя одну в столь сложное для нас время. - А это возможно? - Не знаю. Но я поговорю с Великим Магистром. * * * Сегодня Реджинальд Скотт чувствовал себя разбитым. Неудивительно, ведь простуду в этом холодном мрачном городе поймать весьма нетрудно. Он сидел за столом своего кабинета и держал ноги в тазу с горячей водой. Великий Магистр надеялся, что ему удастся не разболеться, провалявшись несколько дней в постели, ведь глава ордена "Просветлённых" не мог себе позволить подобную роскошь. Но не только неважное самочувствие беспокоило Реджинальда. Такого с ним ещё не бывало! Этим утром он, кажется, повстречался с призраком! В тот ранний час, когда улицы города пустынны, секретарь при английском посольстве, словно тень, крадучись, вышел из гостиничного номера и направился в свой кабинет. Он обычно не обращал внимания на редких прохожих. Голова была забита счетами, бумагами, важными делами. Но тут Скотт вздрогнул: прямо навстречу ему в простом платье и корзинкой в руках шла она. Реджинальд потёр глаза, но видение не хотело пропадать. - Маруся! - сорвалось с его губ. Но женщина прошла мимо, не обернувшись. Скотт мог бы поклясться, что видел именно её, Марию! Но ведь она мертва! Призрак! Что за глупость! Он давно уже не ребёнок, и знает, что привидений не существует. В этом суровом мире, где всем правят сила и деньги, нет места всякой небывальщине. Реджинальд привык, что вокруг всё ясно и предсказуемо. Но... всё же он видел её! Видел собственными глазами! Может, просто обознался? Не зря же говорят, что у каждого из нас на этом свете есть двойник... В последнее время Скотт всё чаще вспоминал Марию. Маруся... Та, которую циничный иллюминат никогда не ставил во грош при жизни, а затем без сожалений отправил на тот свет. А ведь она была единственным человеком, который любил его, несмотря ни на что. Она прощала и его долгое отсутствие, и унижения, и даже собственное падение. Именно Скотт виноват в том, что некогда благовоспитанная девица опустилась на самое дно жизни и стала товаром для мужчин. Он повинен и в том, что, родив дочь, Мария вынуждена была отдать её в приют, так как не имела постоянных средств к существованию, зарабатывая постыдным ремеслом. Скотт отказался и от Маруси, и от их дочери, потому что обе они были для него обузой, ненужным и неудобным багажом, который чёрствый иллюминат постарался выкинуть как можно скорее. И когда загнанная в угол бедностью Прокофьева вдруг осознала необходимость поднять на ноги своего ребёнка и вздумала шантажировать любовника оглаской их отношений, он не придумал ничего лучше, как лишить её жизни. Он сделал это хладнокровно, подло и трусливо ударив несчастную ножом в спину. Но зачем же сейчас воспоминания услужливо рисуют перед глазами её лицо? Почему почти каждую ночь мысли вновь и вновь возвращаются к Марусе, отчего в голове непроизвольно всплывают воспоминания этих встреч? Угрызения совести? Внезапный настойчивый стук в дверь вывел Великого Магистра из оцепенения. - Войдите! В кабинете очутился маркиз д'Арни. Как всегда собранный, одетый по последней моде и как обычно во всё чёрное. Он бросил беглый взгляд на тазик с водой под столом, и саркастическая улыбка тронула тонкие губы иллюмината. - Эти пронзительные ветры, что дуют с Невы вот уже много дней подряд, заставляет даже в конце апреля кутаться во всё тёплое, - пожаловался англичанин. Д'Арни, не удосужившись посочувствовать приболевшему Скотту, предпочёл сразу же перейти к сути дела. - Нынче утром я получил ваше послание и смею просить отсрочить мой отъезд в Тифлис, или, если это возможно, заменить меня кем-то другим. "Человек в манжетах" вопросительно поднял брови. Д'Арни никогда не отказывался от заданий, какими бы сложными они ни были. "Лучший из лучших" не позволял себе обсуждать приказы тех, кто был выше рангом. От внимательного взгляда Великого Магистра не укрылось и то, что маркиз выглядел удручённым. - Вы что же отказываетесь от вашей миссии? Реджинальд повысил голос. Он возлагал на д'Арни слишком много надежд. - Не в моих привычках просить поблажек, но некоторые обстоятельства требуют моего присутствия в Петербурге. - Полагаю, эти обстоятельства носят личный характер? Д'Арни показалось, что он услышал в голосе Скотта скрытую издёвку. - Думаю, играть с вами в кошки-мышки бесполезно. Я перед вами как на ладони. Скотт пожал плечами. - Знать всё об агентах ордена - моя прямая обязанность. - Не стану лукавить, вы оказались правы. Личные обстоятельства заставляют меня просить об отсрочке поездки. Ксении сейчас необходима моя поддержка. Я не могу оставить её в трудную минуту. - Да, женщины всегда переживают такие вещи особенно остро. Англичанин презрительно хмыкнул. Д'Арни почувствовал, что его ладони непроизвольно сжались в кулаки. Неужели даже такие интимные подробности его личной жизни как выкидыш у супруги известны этому человеку? - Вам не кажется, что вы перешли черту дозволенного в тотальном контроле за своми людьми? Подобные вещи не касаются никого, кроме меня и Ксении, - ледяным тоном процедил маркиз. - Что же вы так ершитесь? Видимо, я наступил на больную мозоль. - Я не позволю ни вам, ни кому бы то ни было другому вмешиваться в жизнь моей семьи! - Он понизил голос, скалой нависая над своим тщедушным патроном. - Сколько вы заплатили доктору Брауну? - Полегче, друг мой! Подкупить врача не составляло труда. Для нас с вами не секрет, что все люди одинаковы, когда дело касается денег. А вам, любезный, всё равно придётся паковать чемоданы. И не надейтесь, что я изменю своё решение, и вы останетесь утирать слёзы своей драгоценной жёнушке. Помнится, я предупреждал вас, что женитьба не принесёт иллюминату ничего хорошего. И вот я оказался прав. Вы погрязли в семейных проблемах. Зачем-то ходили в приют Святой Анны. Что, чёрт возьми, вам там понадобилось? Реджинальд принялся теребить в руках перо, что выдавало его крайнее беспокойство. Теперь настала очередь д'Арни усмехаться. - Что же вы так разволновались, сударь? Боитесь, что всплывут ваши прежние грешки? Скотт постарался принять невозмутимый вид. - Это старая история, и мне более ничего не грозит. Дело об убийстве девицы Прокофьевой закрыто за истечением срока давности. Всё, что оставила Мария после себя - это дочь, которая воспитывается сейчас в приюте. Д'Арни позволил себе дать совет человеку, который не привык прислушиваться к чужому мнению. - Напрасно вы лишаете себя такого важного и интересного опыта как воспитание собственного ребёнка, - произнёс он, растягивая слова. - Не вам читать мне мораль, - тут же осадил его Скотт. - Знаете что, д'Арни, вы меня утомили. Собирайте чемодан. Это всё, что я хотел вам сказать. В глазах легендарного шпиона загорелся опасный огонь. Но ему ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Маркиз молча поклонился и вышел. * * * Голос Тамары дрожал, а в глазах стояли слёзы. Но всё же она старалась действовать решительно. - Роман Евгеньевич, я много думала о нас и пришла к выводу, что нам не стоит больше видеться. Тамара выдохнула. Самые страшные слова произнесены. Теперь она будет непреклонна. Что бы ни говорил князь Роман, решения своего она не изменит. Монго поднял на неё чёрные глаза. Он не мог поверить в услышанное. - Душа моя, клянусь, мы всё преодолеем. Мы не должны сдаваться. Он подошёл к ней и обнял за плечи, но княгиня высвободилась. - Тариэл не успокоится, пока о нашем романе не поползут злые слухи по всему Тифлису. Он расскажет всё моему мужу, если уже не рассказал. - Не бойся никого. Я сумею тебя защитить. Монго пытался ободрить любимую, но не знал как. Он понимал, что она права. Эта любовь обречена на гибель. Но неужели ничего в самом деле нельзя cделать? - Мы не имеем права ставить наши чувства превыше всего. Если мой супруг обо всём узнает, разразится скандал, в огне которого погибнем не только мы сами, но сгинет и такой хрупкий мир между нашими странами. Я далека от политики, но понимаю это. На карту поставлено слишком многое. - Тамара, послушай меня, - начал было Монго, но княгиня жестом заставила его замолчать. - Прошу, не говори ничего. Так будет лучше для всех. Сказав так, Тамара дала понять, что разговор окончен. Она хотела уже покинуть комнату, но тут к ней внезапно пришло понимание того, что если сейчас она уйдёт, то всё будет кончено. Тамара кинулась в объятия Монго. - Нет, я так не смогу, - зашептали губы, осыпая поцелуями лицо и руки Романа Евгеньевича. - Без тебя я не живу. Мы же ни в чём не виноваты. Любовь всегда права. Монго не смог оторваться от её губ. Расстаться с Тамарой было выше его сил. * * * Вопреки ожиданиям Монго-Столыпина, дневная жара сдала свои позиции и вечер принёс с собой приятную прохладу. Мужчины собрались в каминной. Было человек восемь: князь Баадур, его родственник Тариэл и ещё несколько гостей, с которыми Роман Евгеньевич не был знаком. Пили вино, вели неспешные беседы о политике и искусстве, курили. На протяжении этих долгих часов Монго не удавалось отделаться от неприятного чувства, что воинственный Тариэл Бодбелли то и дело бросал на него ненавидящие взгляды. Весь его вид говорил о том, что посланник русского царя у него на крючке, и что Монго на вряд ли удастся избежать больших неприятностей. От осознания этой печальной действительности весь вечер Монго-Столыпин был молчалив и подавлен. Он ждал того момента, когда сможет поговорить с хозяином дома наедине. Блестящий дипломат мысленно подбирал верные слова, но не мог придумать ничего путного. Да как такое сказать? "Милостивый государь, у меня роман с вашей женой?" Пошло и вульгарно. Он чувствовал себя персонажем из водевиля. Но вот сгустились сумерки, и гости стали расходиться на ночлег по своим комнатам. Князь Баадур выразил желание задержаться в каминном зале ещё на пол частика и пристально посмотрел при этом на Монго. "Он знает", - подумал Роман Евгеньевич. - Я составлю вам компанию, князь, тем более что мне давно нужно поговорить с вами начистоту, - сказал Монго. Муж Тамары и её тайный избранник остались тет-а-тет. - Не хотите сыграть партию в шахматы? - предложил Баадур. Он казался спокойным и хладнокровным. Монго не мог судить о том, что творилось в душе этого на вид добродушного человека. - В другой раз возможно, но сегодня мне нужно сказать вам что-то важное. Монго явно нервничал. - Что ж, я внимательно слушаю вас. Князь Роман решился. - Мы с княгиней Тамарой... Но закончить эту фразу ему не удалось. В комнату вбежала лохматая собака, отчего улыбка зажглась на некогда красивом лице стареющего грузинского аристократа. - О, Черныш! Вот ты где, друг. Где же ты пропадал? Монго-Столыпин растерянно наблюдал за тем, как князь Баадур ласкает большого чёрного пса, своего любимца. Пёс лизал руки хозяина и радостно вилял хвостом. - Ах, собаки! Вот чудесные создания! Они всегда искренни и не держат камня за душой в отличие от людей, которые бесконечно что-то делят. Делят власть, земли, женщин... Всё кругом ложь. Вот и сегодня, бьюсь об заклад, все, кто давеча находился в этом зале, имели свои тёмные потаённые мысли. Да, несомненно, собаки намного лучше нас с вами. Как вы полагаете, Роман Евгеньевич? Монго кивнул в знак согласия. Этот монолог Баадура убил в нём ту решимость, с которой он начал беседу. А Баадур-то оказался не так прост, как о нём говорят! - Ах простите, Роман Евгеньевич, я нынче рассеян. Вы ведь что-то хотели сказать мне про Тамару? - Пустяки, - ретировался Монго. - Ваша супруга призналась, что скучает, и потому я прошу вас позволить ей сопровождать нас на завтрашнем моционе. Баадур благодушно улыбнулся. - Это самая малость из того, что я могу сделать для неё и для вас. * * * Монго проклинал себя за то, что не смог поведать Баадуру об их отношениях с Тамарой. Он знал, что теперь не скоро появится подходящий случай для подобных признаний. До Романа Евгеньевича дошли слухи о том, что скоро в Тифлис прибудет маркиз д'Арни и поселится в этом же доме. Интересно, с какими намерениями он послан сюда братством? Скорее всего этот приезд не сулит для русской стороны ничего хорошего, и иллюминат будет делать всё, для того чтобы сорвать дипломатическую миссию Романа Евгеньевича. Много же беспокойств ожидает Монго, и тут уже будет не до любовных переживаний! Нужно всеми силами стараться наладить доверительные отношения с князем Баадуром.