Порочное искусство

      Томное дыхание нарушало тишину в комнате. Атмосфера в спальне накалялась с каждой новой минутой. Люси казалось, что температура в помещении достигла своего максимума, несмотря на метель за окном. Все её тело горело, щеки пылали румянцем, глаза были полуприкрытыми, дыхание становилось тяжелее от нарастающего возбуждения. В самом начале был только стыд и разочарование, а сейчас наслаждение от этой ситуации растекалось по всему телу Люси, забиралось в самые потайные углы её сознания. От каждого нового взгляда, медленно скользящего по её лицу, изящной шее, редко вздымающейся груди, ярко выраженной талии, округлым бедрам, девушка получала неимоверное удовольствие. Люси нравилось наблюдать за тем, как Нацу жадно впивался в неё взглядом, как облизывал свои пересохшие во время работы губы. Когда он встречался с ней глазами, то часто девушка и художник долго не могли оторваться от этой маленькой игры в «гляделки». Течение времени постепенно замедлилось, заставляя Люси мучительно ждать конца, предвкушать дальнейшее развитие событий. Фантазия успела обыграть около десяти разных извращенных концовок. Разум Хартфилии давно затуманен, наполнен непонятным и никогда ею ранее не испытываемым желанием. Сердце её билось размеренно, дыхание оставалось ровным, а в мыслях творился полный хаос.       — Не устала? — из глубин сознания Люси вывел охрипший от долгого молчания голос Нацу. Она встретилась с ним глазами, но не смогла сосредоточиться и взгляд её остался помутненным. Не сразу девушка поняла смысл вопроса художника, до сих пор находясь где-то в своих, казалось бы, несбыточных фантазиях.       — Позирование тебе является для меня высшей наградой и наслаждением, — вполголоса произнесла Люси, из-за чего фраза прозвучала очень интимно. Атмосфера накалилась до своей максимальной точки.       — На сегодня с тебя хватит, — Нацу положил карандаш к остальным не понадобившимся принадлежностям. Он вытер руки о тряпочку, все еще не отрывая взгляда от Люси и её тела. Художник медленно подошел к подруге и пальцами правой руки провел по её щеке. — Можешь уже расслабиться.       Люси завороженно смотрела на Нацу, не смея отвести от него глаз. Позу она так и не поменяла, совершенно позабыв о неудобном положении и уже давно затекших руках и ногах. В этот момент для нее существует только он, его глаза, давно желанные ею губы и изящные, слегка шершавые руки. Люси приподнялась на коленях, таким образом, пытаясь оказаться с ним на одном уровне. Попытка её оказалась провальной, так как она всё равно осталась на голову его ниже. Хартфилия обхватила руками шею Нацу и притянула к себе, прильнув к вожделенным губам своими. На самом деле, мужчина не сильно сопротивлялся, с удовольствием поддавшись страстному порыву подруги. Он наклонился к Люси, поставив одно колено на кровать, и притянул её к себе за талию. Прикосновения к оголенной коже девушки распаляли до этого еле сдерживаемые им чувства и желания. Люси казалось, что каждое его касание обжигает и расходится приятным жаром по всему телу, отчего ей захотелось почувствовать художника всеми фибрами души. Она желала перенять его огонь. Нацу аккуратно уложил её на постель, не переставая терзать губы поцелуями и ласкать нежную кожу подруги. Разум Люси был затуманен, но один вопрос, мучивший её достаточно долгое время, резко отрезвил его. Девушка прервала очередной страстный поцелуй, на что Драгнил неохотно отозвался немым вопросом в одурманенном взгляде.       — А тех моделей ты тоже здесь… рисовал? — запнувшись на последнем слове и подобрав нужное, спросила Люси.       — Никогда, — горячо прошептал Нацу, возвращаясь к так неожиданно прерванному занятию.       Одно слово. Всего лишь его одного хватило Люси для того, чтобы полностью отключиться от реальности и окончательно поддаться желаниям, смутно понимая, что для Нацу она, несмотря на произошедшее, все еще особенная. Девушка сняла с художника футболку, ладошками пройдясь по смуглому рельефному торсу. Поцелуи мужчины становились все более жадными. Он оставлял краснеющие засосы на шее, ключицах и груди Хартфилии. Мягко отбросив несколько декоративных подушек и покрывало, Нацу переместился с Люси в более удобное для них положение. Драгнил медленными, практически невесомыми поцелуями прошелся по ключицам, спустился к внушительного размера груди и аккуратно языком провел по ареоле левой груди, обхватывая сосок губами. Нацу бережно массировал грудь Люси, на что её обладательница реагировала прерывистым и сбившимся дыханием. Освободив одну руку, он пальцами провел по её плоскому животу и дотронулся до клитора. Блондинка вздрогнула от неожиданности и приятных ощущений. Никто раньше не трогал её в этом месте, в общем-то и голой видели её только иногда мама и очень близкие подруги. Из-за ненужных мыслей Люси пропустила тот момент, когда Нацу спустился вниз, раздвинув её ноги. Она вернулась во всему происходящему только тогда, когда мужчина провел горячим языком по её половым губам и клитору. Люси уже дернула ногами, чтобы прикрыться, но Нацу не позволил ей сделать этого, крепко сжав в своих руках её бедра. Он продолжал ласкать девушку и наконец услышал её сдавленный стон наслаждения. Воздуха в комнате для Люси катастрофически не хватало, отчего она судорожно глотала его ртом в перерывах между стонами, которые подавить была не в силах, и пальцами зарылась в растрепанную шевелюру Драгнила. Прелюдия с каждой минутой становилась для нее все более и более сладостно-мучительной.       Нацу прекратил ласкать её, чтобы снять с себя оставшуюся одежду. Люси переводила дыхание, разглядывая прекрасный торс художника. Она заметила, что у него на одном боку есть крестообразный шрам, что её очень удивило и напугало одновременно. Такая форма пореза была слишком необычной для жалкого оправдания «упал и порезался». Хартфилия настолько сосредоточилась на этом шраме, что не заметила как, протянув руку вперед, дотронулась до него. Нацу хмуро посмотрел на Люси и, покачав головой, сжал в ладони её пальцы, которые касались давно затянувшегося ранения. Он навис над подругой и, как ни странно, нежно поцеловал её. Поцелуй был настолько мягким, что показалось, будто от прежней страсти не осталось и следа. Нацу продолжил свои недавно остановленные ласки, не отрываясь от губ Люси. Медленно поцелуй потерял свою мягкость и нежность и приобрел совсем другие оттенки. Драгнил легко касался кожи партнерши и у обоих вызывал растущее возбуждение. Он пристроился между ног Люси, готовясь войти в нее. Она чувствовала, как его член касается её внизу. Несмотря на возбуждение, волна страха прошлась по её телу.       — Ты девственница? — шепотом спросил Нацу, наклонившись к уху Люси, и чуть приподнялся, чтобы посмотреть ей в глаза.       — Нет, — ответила Люси. Да, она соврала, но лишь потому, что боялась окончания этого сказочного момента. Глубоко в сердце Люси поселился страх того, что Нацу остановится, назовет всю ситуацию абсурдом, и они снова поссорятся.       — Расслабься, — все тем же шепотом произнес Драгнил и провел кончиками пальцев вдоль позвоночника блондинки. Люси вглядывалась в глаза мужчине, но не понимала, что творится в его голове, поэтому постаралась выполнить просьбу, закрыв глаза.       Резкий толчок. Люси вся сжалась, а в уголках глаз собрались непрошеные слезы. Ей показалось, будто внутри ножом полоснули — подобной боли девушка никогда не испытывала. Она открыла глаза, чтобы взглянуть на Нацу. На его лице застыла ехидная ухмылка. Люси поняла, что актерского таланта у нее явно нет, ведь своей реакцией она выдала себя с потрохами. Хартфилия догадалась, что Нацу все понял еще до того, как услышал ответ на свой вопрос.       — Не стоило врать мне, принцесса, — Драгнил начал медленно двигаться, давая возможность привыкнуть к новым ощущениям. Люси было неприятно снова слышать ехидную фразу и обращение «принцесса». Неприязнь смешивалась с очень медленно притупляющейся болью, и это отражалось на лице девушки. Нацу остановился, но не вышел из нее. — Расслабься ты наконец, и обещаю, что будет намного приятнее.       Люси глубоко вздохнула и притянула к себе за шею Драгнила, поцеловав его со всей любовью, на которую только была сейчас способна. Это помогло ей расслабиться, и возобновившиеся толчки внутри нее стали доставлять больше удовольствия, чем раньше. Постепенно боль отступила и пришел черед блаженства. Того, что можно получить только от близости с любимым. Даже если Нацу не любит её, даже если разочарован в ней, он все равно подарил ей этот особенный момент, который она не забудет никогда.       Поцелуи их становились все более рваными, дыхание — сбивчивым, а движения более раскрепощенными. Люси полностью отдала себя Нацу, а он принял этот дар. Стоны срывались с губ обоих, заполняя все пространство вокруг. В данный момент не существовало ничего, кроме этих двоих. Они проживали этот момент вместе, даря друг другу частичку своей души, оголяя все самые сокровенные чувства перед своим партнером. Как-то неосторожно, не следя за собственным языком, Люси прошептала слово «люблю», но тут же забыла о сказанном, затерявшись в пучине страсти. А Нацу услышал её спонтанное признание, которое, словно какое-то клеймо, точно надолго отпечаталось в его мыслях.       Вскоре весь этот безумный акт глупости и желания закончился, разлившись горячей спермой по животу Люси. Девушка кончила раньше Нацу, поэтому оба партнера остались довольны содеянным. Мужчина протянул Люси стоявшие до этого на прикроватный тумбочке салфетки, которые она благодарно приняла. Молчание длилось все то время, которое понадобилось Хартфилии, чтобы убрать с себя остатки мужского семени.       — Иди в душ первая, — не поворачивая головы к Люси, произнес Нацу. Сначала напряженное молчание, а теперь он практически выгоняет её из комнаты. Ей все это очень не нравилось, но она понимала, что чувствует Драгнил, и поэтому быстро выбежала из спальни. Художник тяжело выдохнул, прикрыв ладонями лицо. — Что же ты наделал, Нацу?       Люси буквально влетела в ванную комнату, включила душ и встала под теплые капли. Прикасаться к себе она не осмеливалась, поэтому просто прижалась лбом к прохладной плитке на стене. Сердце невольно сжалось от болезненного сожаления. Слезы смешивались с каплями воды, быстро стекающими по волосам и попадающими на лицо. Почему Люси плачет? Разве она не сделала то, чего так сильно желала?       Нацу и Люси. Два, казалось бы, несовместимых человека. Они понимали, что сделали. Понимали, как велика ответственность за их проступок. Люси любила, но корила себя за несдержанность, ведь прекрасно знала, что мужчину сексом к себе не привяжешь. Нацу знал, как чиста была эта девушка, и обещал себе когда-то, что и пальцем своих грешных рук её не тронет, но, в итоге, не сдержался, поддался соблазну запретного. Они оба винили себя в случившемся, но знали, что этот момент был одним из самых лучших в их жизни. Но время шло и напрашивался вопрос: «А как они посмотрят в глаза друг другу при следующей встрече?»