***
Изо дня в день повторялось практически одно и то же, хотя к алкоголю в присутствии Люси Нацу больше не притрагивался. Несколько часов девушка позировала, а заканчивалось все очередным сексом. С каждым разом Люси чувствовала себя еще более разбитой, чем прежде. В сердце зародилась тревога, она боялась, что Нацу окончательно охладеет к ней, но его взгляд, наполненный страстью и какой-то нежностью, заставлял её не думать об этом. Люси укуталась в теплое одеяло, слегка подрагивая после пережитых ощущений. Она вдыхала запах любимого человека, довольно улыбаясь. Нацу зашел в спальню с двумя кружками, в которых был налит горячий чай, и, увидев в какой кокон превратила подруга одеяло, поставил их на прикроватную тумбочку. — Поделишься? — спросил он, слегка потянув за угол одеяла. Люси повернулась к Нацу лицом с счастливой улыбкой на губах и, неловко выбравшись из ею же сознанного кокона, приподняла край одеяла, приглашая, таким образом, к себе. — Как мило с твоей стороны, — ухмыльнулся он и залез под одеяло, крепко обняв Люси, а она, в свою очередь, прижалась к его оголенной груди. — Как же тепло и уютно. Хотела бы я, чтобы так было всегда, — прошептала Люси и тоже заключила друга в объятиях. Драгнил либо не слышал её слов, либо сделал вид, будто не слышал, но так или иначе он промолчал. Несмотря на напряженность атмосферы вокруг, Хартфилия никак не реагировала на это, а наоборот наслаждалась теплом, что в эту самую секунду дарил ей тот, кого она полюбила слишком сильно. Нацу уткнулся носом в её золотистую макушку. — Люси, у меня для тебя две новости, и, боюсь, они тебе вряд ли придутся по душе, — на выдохе произнёс он. Девушка была готова к тому, что рано или поздно произойдёт такое, поэтому осторожно попросила продолжить. — Во-первых, я закончил картину, так что ты можешь забрать её себе. Во-вторых, — знаю, тебе это совсем не понравится — я переезжаю, возможно, навсегда. — Так и знала… — прошептала Люси и прижалась к Нацу сильнее. — В смысле? — Знала, что когда-нибудь ты обязательно уйдешь, но не думала, что произойдёт это так скоро. Неужели тебе так необходимо переезжать? — К сожалению, — ласково произнес Нацу и провёл пальцами по щеке подруги. — Я переезжаю в другой город, и он очень далеко отсюда. Мне там предложили хорошую работу, и я согласился. — А почему же ты раньше не уехал? Зачем ты сначала привязал меня к себе, а теперь бросаешь на произвол судьбы? — плечи Люси стали подрагивать, хотя слез не было. — Я хотел тебя. Всю. Целиком. Да, это безответственно с моей стороны, но я ничего не мог с собой поделать, ведь ты такая ослепительная. Я рад, что встретился с тобой и что все случилось так, как случилось. Тем более я хотел сначала закончить твою картину, — Нацу сильнее сжал Люси в объятиях и поцеловал её в макушку. Несколько минут они провели в таком положении, но потом девушка выбралась из крепких тисков художника и подошла к картине, чтобы взглянуть на неё. — А ведь ты тот ещё эгоист, хотя я это уже давно поняла. Картина прекрасная: видно сразу, что ты вложил в эту работу свою душу. Штрих карандаша или мазок кисти — все излучает тепло и нежность, — Люси взглянула на повернувшегося к ней Нацу, и они встретились глазами. — Знаешь, мне не нужна эта картина, потому что мне она ничего не даст, но я хочу, чтобы бы забрал её себе и сохранил. Я хочу, чтобы каждый раз, глядя на этот холст, ты вспоминал меня и все те моменты, что мы провели вместе. Хочу, чтобы ты вспоминал эту девушку, которая была слепо влюблена в тебя, — Люси произнесла все это не отводя взгляда, но когда закончила свой монолог, собрала вещи, лежащие на невысоком комоде, и вышла из спальни. Быстро одевшись и схватив маленькую сумочку, она уже стояла в коридоре, обуваясь. Нацу вышел одетый в домашние штаны и футболку и облокотился на косяк двери, нагло разглядывая подругу. Полностью одевшись и собравшись, Люси посмотрела по сторонам, а потом на мужчину. — Что ж, мне пора, надеюсь, что как-нибудь ещё свидимся, — Хартфилия взялась за ручку входной двери, чтобы благополучно выйти, но её остановили. Нацу развернул к себе Люси и поцеловал в губы. Поцелуй был настолько головокружительным, что у девушки даже ноги подкосились, но её поддержали чужие руки, не дав упасть. Нацу оторвался от губ подруги и ухмыльнулся. — Вот теперь можешь идти, — произнес он и открыл входную дверь перед ней. Люси была в полной прострации и даже не заметила, как оказалась на улице, около своего подъезда. Она думала, что отказалась от своих чувств, но этот поцелуй перевернул все с ног на голову. Теперь Люси знала точно, что вряд ли когда-нибудь сможет забыть чувства к этому эксцентричному мужчине и его последний поцелуй.Глава 7
3 октября 2015 г. в 13:40
Прохладные капли воды нещадно били по обнаженному телу девушки. Она подставляла свое лицо под них, надеясь хоть так остудить голову и очистить мысли. Туман в разуме постепенно рассеялся, и на смену пришла жестокая реальность. Люси стала бить по кафельным стенам ванны, ведь болезненная безнадежность наполняла вены и артерии, неумолимо распространяясь по всему телу. Сердце отбивало судорожный ритм, не в силах делать что-либо еще, а хозяйка была готова его уже вырвать, чтобы не чувствовать больше этих мучений. Костяшки на кулаках покраснели от интенсивных ударов по стене, но Люси не останавливалась.
Внезапно раздался глухой стук. Шторки были задвинуты, но Люси всё равно увидела, как в ванную комнату кто-то зашел.
— Нацу? — обеспокоено спросила она, хотя ответ был достаточно очевидным.
— Я принес твои вещи, — спокойный ответ и снова глухой стук, означающий то, что собеседник вышел из комнаты.
Люси выключила воду, прислушавшись к наступившей из-за этого тишине. Вытеревшись насухо, она обратила внимание на аккуратной стопочкой сложенные вещи, любезно оставленные художником. Люси тепло улыбнулась, оделась и вышла из ванной комнаты.
Девушка ожидала застать друга в спальне, который бы убирал мольберт и остальные художественные принадлежности, но его там не было. Люси услышала звук стекла бьющегося друг об друга, исходивший из кухни, и направилась к его источнику. Зайдя на кухню, она прикрыла ладонью рот от удивления: Нацу залпом выпил полстакана неразбавленного виски. Быстро опомнившись, Люси подскочила к мужчине и выбила из его руки уже пустой стакан. Он звонко разбился о пол, раздражая этим звуком слух. Лицо Нацу исказилось в гримасе злости, чуть ли не переходящей в ярость. Хартфилия громко дышала от выплеснувшейся в кровь дозы адреналина и быстро нарастающего негодования и раздражения. Драгнил посмотрел ей в глаза и демонстративно поднес к губам горлышко бутылки виски, готовый сделать новый глоток. Люси с размаху собиралась ударить по ней рукой, но Нацу мгновенно среагировал и остановил её нападение, однако девушка смогла успешно контратаковать и второй свободной рукой выхватить бутылку. На лице художника появилось напряжение, но Люси сразу поняла, что он пытается сдержать себя и свою злобу.
— Отдай немедленно, — сквозь зубы процедил Нацу и сильнее сжал захваченную в плен руку девушки. Люси сморщилась от боли, но только ещё дальше отодвинула от него руку с бутылкой. — Отдай мне эту чертову бутылку.
— Ни за что, — Хартфилия попыталась выдернуть плененную руку, но попытка оказалась провальной. Нацу встал изо стола, резко дернул девушку за руку, тем самым моментально притянув её к себе, и пытался выхватить бутылку виски. Борьба их длилась недолго, ведь победитель был заранее определен. Отобрав желанный предмет, Нацу отпустил Люси и облокотился на кухонную тумбу. Блондинка пронзительно взглянула на него, еле сдерживая слезы злости и обиды. Она потерла болевшее после захвата художника запястье. Казалось, мужчине совершенно было по барабану все, что произошло буквально несколько мгновений назад, и он преспокойно делал очередной глоток чистого виски. Несмотря на свой проигрыш и обиду, Люси решила не сдаваться. Она подошла к Нацу вплотную и обеими руками взялась за бутылку, но при этом не пытаясь её забрать у него. Мужчина лениво поднял взгляд на девушку.
— Черт возьми, что тебе от меня нужно? Или ты настолько тупая и не можешь понять, что я не отдам тебе бутылку? — Нацу приподнял бровь и скептическим взглядом окинул блондинку с ног до головы.
— Да ты пьян, друг мой, — констатировала факт Люси, ни на секунду не отводя своих глаз от его. — Зачем?
— Не твоего ума дело, козявка, — Нацу дал подруге легкий щелбан в лоб. Люси выжидала другого ответа, сверля художника решительным взглядом. — Ты слишком маленькая, чтобы понять.
— А пятнадцать минут назад я тебе не казалась такой уж маленькой, или мне показалось? — Люси решила вывести его на чистую воду, жаль, способы выбирала неправильные. Своими словами она только подливала масло в еле контролируемый огонь. Нацу напрягся всем телом и попытался сделать новый глоток крепкого алкоголя, но чужие руки, сжимающие бутылку, не давали ему этого сделать.
— Да что ты, блять, хочешь от меня? — вскрикнул Нацу. Его чаша терпения оказалась переполненной, и он сорвался. — Почему ты такая надоедливая? Вали уже отсюда! Неужели не видишь, что тебе тут не рады?! Выметайся из моей квартиры и вообще забудь дорогу сюда, поняла? — Драгнил кричал, не сдерживая сил, выдернул из ослабевшей хватки девушки бутылку и разбил её о пол. Остатки жидкости каплями разбрызгались по кухне.
Люси задрожала всем телом, развернулась и убежала из кухни, наступив по пути на один из небольших осколков и порезав голую ступню. Она еле дошла до зала, где остались некоторые её вещи. Люси посмотрела на порез и, удостоверившись, что осколков в нем нет, направилась к выходу из квартиры. Наспех намотав шарф, обувшись и натянув пальто, она была уже готова выскочить в подъезд, но небольшой пакетик, внутри которого лежит заранее приготовленный подарок на Новый год для Нацу, остановил её. Как раз к этому моменту владелец квартиры приковылял к входной двери.
— Все-таки уходишь? — по его выражению лица было понятно, что задаёт он вопрос лишь из вежливости, так как ответ ему и так совершенно понятен. Люси сжала зубы, с размаху кинула в лицо Нацу тот самый злосчастный пакетик с подарком для него и выбежала в подъезд. Драгнил удивлённо посмотрел ей вслед, поднял упавший на пол пакет и посмотрел на его содержимое. Там лежали тёплые перчатки, которые по цвету идеально походили его любимому шарфу. Внезапно Нацу расхохотался, но не от радости или веселья, а от отчаянья, съедавшего его изнутри, словно яд. Сегодня он принял слишком много неверных решений, совершил чрезвычайно большое количество неправильных поступков.
Люси влетела в подъездную дверь, тем самым открыв её, и выбежала на улицу. Наспех вытерев выступившие на глаза слезы, она сильнее укуталась в теплую одежду и быстрым шагом направилась в сторону нужной ей автобусной остановки. Дурные мысли не давали ей покоя, вызывая каждый раз новую волну слез, которую Люси с достоинством сдерживала. К сожалению, оказавшись дома, она почувствовала, что сил больше не осталось. Ей сейчас больше всего хотелось выговориться кому-то, но она не могла этого сделать, так как никого из подруг не посвящала в подробности своей личной жизни. Поскольку других вариантов не оставалось, Люси взяла своего любимого плюшевого мишку, обняла его и стала рассказывать обо всем произошедшем за последние месяцы: про знакомство в парке с Нацу, про их неожиданную встречу в кафе, про «свидания» в его квартире и, конечно же, про её безрассудный поступок, совершенный сегодня. Люси казалось, будто вместо сердца у неё в груди сейчас зияет большая черная дыра. Нет, она прекрасно знала, что позирование этому художнику, возможно, ничем хорошим не кончится, но и не предполагала, что конец будет настолько болезненным и глупым.
Время неумолимо идет вперед, не останавливаясь ни на секунду, и вот наступил уже вечер. Люси все это время надеялась, что Нацу позвонит или хотя бы напишет какое-нибудь коротенькое сообщение, но этого не произошло. Она ждала, надеясь, что он раскается в содеянном, извинится за свое грубое поведение — ничего подобного не случилось. В то время пока Люси сгорала от обиды и негодования, Нацу наверняка спокойно работал над какой-нибудь очередной незаконченной картиной. Не выдержав, она быстро настрочила ему сообщение: «Ты ведь не закончил мой рисунок, так что когда мне прийти снова?» Больше всего Люси ненавидела чего-то ожидать, особенно, когда будущее событие абсолютно не зависело от неё. Вскоре телефон издал какое-то жалобное пиликанье, и девушка поняла, что пришёл ответ. Сердце ёкнуло, и она посмотрела на экран мобильника, на котором высветилось одно-единственное слово: «Завтра». Губы растянулись в радостной улыбке. В душе Люси появился маленький лучик надежды, что все не так плохо, как ей показалось. Возможно, сегодняшнее поведение Нацу было результатом сильного волнения или чего-то подобного, но Хартфилия решила не углубляться в эти мысли и приготовилась просто плыть по течению, полностью отдаваясь судьбе.