***
Мы медленно шли вниз по краю дороги. Изредка мимо проезжали машины, светя своими фарами прямо в глаза. Лилли стояла рядом - оно и неудивительно, ведь мне пришлось взять ее под руку во избежание инцидентов, которые могли бы возникнуть при ее слепоте. Честно говоря, это она меня попросила, но не мог же я отказать девушке? После ее просьбы мы прошли метров двести, но так и не проронили ни слова. А ведь по правде, у меня есть много вещей, которые стоило бы прояснить здесь и сейчас. Но каждый раз, поднимая глаза, я нахожу ее лицо, такое же светлое, как и обычно. И теряю все силы, которые были направлены на преодоление себя. Но нельзя вечно так сидеть - я обязан узнать хоть что-то. Уже открыв рот, я оказываюсь вновь ею прерван: - Слушай, Семен, ты же хотел спросить у меня что-то? Я думаю, сейчас самое подходящее время. - Пожалуй, ты права. - Уже нет возможности отступить. Я обязан все узнать, здесь и сейчас, - Ханако ведь сейчас в своей комнате, так? Почему? - Я была бы рада сообщить тебе ответ, но, видимо, не смогу. Что это за перемена в отношении? Ведь буквально двадцать минут назад она согласилась все мне рассказать. А сейчас... На самый главный вопрос отказывается давать ответ? Какого черта?! Я срываюсь на крик: - Что?! Это ведь один из самых важных вопросов! Почему ты не хочешь мне рассказать?! Удивительно, но ни одна мышца ее лица не дрогнула. Все также спокойно она идет вниз по дороге, мирно улыбаясь. Внезапно, будто вспомнив, что ей только что задали вопрос, она отвечает: - Понимаешь, мое желание узнать это не меньше твоего, но... Я просто не могу узнать почему. Каждый раз, входя в ее комнату и слыша, как она в очередной раз всхлипывает, в то время как ее слезы разбиваются об пол, я пытаюсь узнать, почему. Но никогда не получаю ответа. Тут меня обуревает просто невозможное чувство вины. Я наорал на девушку, ни в чем не повинную. Мало того, она пыталась помочь мне, а главное - помочь Ханако. На сердце словно опускается пласт бетона: - Прости меня, Лилли. Я просто... Очень сильно переживаю за Ханако. Очень боюсь, что с ней случится что-то плохое. Поэтому не сдержался. Прости. Она все также легко отвечает, будто ничего и не произошло: - Ты не виноват. Любой сделал бы также, и я - не исключение. Так что я не в обиде. Можешь спросить у меня еще о чем нибудь, если хочешь. - Да, пожалуй. Что случилось с Ханако? Откуда эти шрамы? - Уж на этот вопрос ты найдешь ответ самостоятельно. Она сама расскажет тебе, когда придет время, понимаешь? - Д-да... И почему Лилли всегда оказывается права? Сколько у нее жизненного опыта? Почему она смотрит на вещи так здраво и настолько по-взрослому? Она поражает меня все больше и больше, просто нечего сказать. Но это не меняет дела - я все еще ничего не узнал о Ханако. Неожиданно Лилли сама спрашивает меня: - Слушай, Семен, а расскажи о своем прошлом. Понимаю, это немного ни к месту, но почему ты сейчас в Ямаку? Я не ожидал подобного вопроса. Вернее, вопрос то вполне обыденный - ведь по мне точно не видно,почему я нахожусь в школе для инвалидов. Но я просто не был готов на него ответить. Первым человеком, который бы все узнал, была бы однозначно Ханако, но я уже не уверен так, как раньше. Теперь, узнав о Лилли побольше, я думаю, что могу вполне ей доверять. Я делаю глубокий вдох, сосредотачиваюсь на одной, известной доселе лишь мне тайне. Чувствую, что меня пробирает дрожь. Но уже некуда бежать: - Я пытался покончить жизнь самоубийством. Вскрыл себе вены - на руках до сих пор остались шрамы. Прорезал глубоко вдоль, от запястья до сгиба локтя. Спасли родители, неожиданно вломившиеся в квартиру. Из-за нестабильного психического состояния меня и отправили сюда. Сейчас я уже вполне здоров, но длинные порезы на руках всегда будут напоминать мне о том дне. Ну, вроде и все. Я чувствую, как отяжеляющая меня ноша стремительно падает с плеч. Чувство, когда можешь на кого-то положиться, когда можешь доверить человеку свою тайну - вот чего мне так нехватало. И я наконец могу почувствовать облегчение, вздохнуть облегченной грудью. Вот, какое оно - счастье... Лилли, кажется, удовлетворена ответом. Ее лицо сохранило неизменную улыбку, но взгляд сделался в разы серьезнее. Она собирается доверить мне что-то важное? Пытается оценить мою готовность, возможность доверять мне? Внезапно, Лилли останавливается: - Смотри-ка, мы пришли в город! Я огляделся по сторонам. И правда, сейчас мы стоим на одной из главных улиц. Огни машин изредка прорезают вечерний сумрак, люди медленно идут по своим делам. Городок самый обыкновенный, с немногочисленным населением и парочкой магазинов-кафешек, являющимися основной целью приходящих сюда "особенных" учеников "особенной" школы. Видок здесь не лучший, но краем глаза я улавливаю вход в парк, находящийся в 50 метрах от нас. Но, бросив взгляд на Лилли, мои мысли обламываются прахом: - Семен, прости, но похоже, что сегодня мы не сможем посмотреть на город. Так сложилось, что у меня встреча в одном кафе неподалеку. А ты обязан стать рыцарем на белом коне для нашей мрачной принцессы, верно? Я чувствую, как лицо наливается краской. Но, похоже, Лилли давно уже все поняла. И она... Помогает мне? Скорее всего, старается для подруги, но в этом есть и свои плюсы. Ведь она чувствует, что может на меня положиться, а иначе не доверила бы мне такую хрупкую девушку, как Ханако. Так или иначе, я благодарен ей, но... - Эй, Лилли, а ты не заблудишься в городе. Ты ведь... В ответ она лишь мило улыбается: - Не переживай, я точно помню дорогу отсюда. До встречи, Семен! С этими словами она исчезает за поворотом, а я запрыгиваю в уже уходящий с остановки автобус. Я иду, Ханако.***
Набравшись сил, я поворачиваю ручку двери в комнату Ханако. Как ни странно, она не оказывается закрытой. Тогда я вбираю в легкие побольше воздуха и вхожу. И тут же застываю как вкопанный от увиденного. Шторы задернуты вплотную, чтобы не пропускать ни единого солнечного лучика. На кровати лежит Ханако, плотно свернувшаяся в клубок. На ее лице все еще видны следы недавнего плача, а тело кажется ослабнувшим. У меня возникает желание обнять ее, как можно крепче, прижать к себе и уже не отпускать. Но я отвергаю эту мысль еще на ее зарождении. Не стоит тешить себя подобными мечтами. Я сажусь на край кровати, стараясь не разбудить темноволосую красавицу. Пусть даже и с заплаканными глазами, но она выглядит слишком уж мило. Я легонько провожу по ее голове, убирая волосы с лица. Из-за этого обнажается его правая часть, открывая взору все ее шрамы. Но они меня не пугают. Ведь я сам - такой же, как она. На мне всегда стояло клеймо неудачника, девушки никогда не говорили со мной, а парни не звали играть в спортивные игры. Мало того, учился я тоже не лучшим образом. Но ее боль в разы сильнее. И я хочу помочь ей. Помочь преодолеть эти страдания, вместе разделить их. Я готов, ведь я на самом деле люблю ее. И этого не изменить. Будто в ответ всем моим словам, Ханако неожиданно просыпается. Поначалу она ничего не разбирает спросонья, но через минуту уже замечает меня. Тогда она прячет лицо в подушку. Я улыбаюсь. Даже сейчас она стесняется рассказать о своих проблемах. Дуреха, я ведь все уже решил. И ты никак этого не изменишь. Я приподнимаю ее голову, смотрю точно ей в глаза. На ее лицо отображается истинное любопытство вместе со страхом. Страхом неопределенности. Но все ведь давно уже предопределено. Я не отвожу взгляд от ее черных глаз. Пора уже все сказать: - Тебе не нужно прятаться. Ведь меня совсем не пугают твои шрамы. Я ведь... Так похож на тебя... Неожиданно в голову приходит идея. Я закатываю рукава, попутно обращая внимание на ее реакцию. Обнаженные, глубокие порезы хорошо видны при искусственном свете. Красные шрамы, продлевающиеся от запястья до сгиба локтя - такие родные... И такие болезненные для памяти. Я закрываю глаза, сдерживая внутри поток эмоций. Вдруг... Я ощущаю что-то теплое на своей руке. Посмотрев туда, я замечаю, что Ханако водит пальцами по моим шрамам, словно запоминая рельеф. Я улыбаюсь. - Слушай, ведь мы так похожи, да? Тебе не стоит ничего от меня прятать. Ведь я... Я очень беспокоюсь за тебя и не могу себе позволить, чтобы ты чувствовала себя настолько отвратно. Черт, опять ведь не смог сказать. Стоп, погодите-ка... Я смотрю прямо в ее глаза. На ее лице сверкает та самая, милейшая улыбка, а на глаза наворачиваются слезы. В этот момент она обвивает меня за талию своими руками, крепко прижимаясь к моему телу. Мне немного неловко, но с другой стороны я чувствую себя героем. Ханако что-то шепчет. Прислушаясь, я замираю от неожиданности: - Спаси меня... С-спаси меня... Спаси м-меня... Спаси меня, Семен! Комната наполняется жесткими рыданиями. Я нежно обнимаю девушку, поглаживая по голове. Она все сильнее вжимается в меня, извергая очередной поток слез. Но больше она не будет плакать. Ведь теперь я рядом. И я больше не позволю ей чувствовать себя настолько плохо. Я ведь люблю ее. И никогда больше не отпущу.