Моя Вселенная

Она

- Серьезно? С Гастином? – никогда прежде мне не доверяли таких серьезных заданий, потому что я лишь недавно окончила институт, хотя шеф никогда и не умалял мой потенциал. - Поклонница? – ухмыляется многозначительно шеф, и я не могу удержаться, чтобы гордо не фыркнуть. - Вовсе нет. Просто Джексон, ярый поклонник комиксов, все же заставил меня посмотреть этот сериал, в котором Грант Гастин играл главную роль. Пришлось признать, что актер он довольно хороший, да и симпатичный. Сериал захватывал своим сюжетом, приятной картинкой и яркими спецэффектами. - Справишься? – добродушный босс открыто улыбался. - Уже второй раз за пару минут обижаете, - ухмыльнулась я и с кивком вышла из офиса, изображая напускную холодность и безразличие. Едва покинув небоскреб, в котором располагалась наша редакция, я почти вприпрыжку отправилась в любимую закусочную, находившуюся недалеко от офиса, что было одной из причин, почему я любила это заведение. Оно было совсем дешевым, там были веселые официантки и всегда играла хорошая музыка. Называлось оно «У Эрни» в честь самого совсем не тщеславного и, как можно заметить, не отличающегося острым умом и богатым воображением. Зайдя в светлый зал, насквозь пропахший едой, я уселась за излюбленный стол, качая головой под знакомую песню. Если быть честной, мне хотелось танцевать от радости! - Или ты чокнулась, или случилось что-то очень хорошее, - ухмыльнулась Анджела, местная официантка, подходя ко мне и доставая из фартука блокнот. - Ты, как всегда, права, Джелли, - ослепительная улыбка не сходила с моего лица. - Значит, все же чокнулась, раз опять пришла в это богом забытое место, - яркая красная помада отчетливо выделялась на ее лице, своеобразно подчеркивая ее цинизм и скептицизм. - У меня назначено интервью с Грантом Гастином! – пропустила я мимо ушей ее колкости. - Засушенный сандвич! – это было одним из любимых восклицаний Анджелы, которым она выражала все, что угодно. - Будет через две минуты! – откликнулся с кухни Виктор, повар, умения которого были довольно велики. Мы с девушкой переглянулись и прыснули от смеха. Взяв с собой ароматную пиццу (даже такая семья поваров, как наша, иногда любила побаловать себя заказной едой), я отправилась домой, где Джексон, как я думала, сидел, развалившись перед телевизором, и в сотый раз смотрел один из своих сериалов. Но в прихожей не слышалось никаких звуков борьбы и насилия из телевизора. «Смотреть насилие без звука неинтересно!» - одна из любимых фраз брата. - Джекс! – позвала я, скидывая босоножки и проходя на кухню, чтобы поставить пиццу в духовку, чтобы она была теплой. Но ответа не последовало, что меня насторожило. Позвав его еще раз, я пошла в комнату, которую он теперь гордо называл своей. Джексон и, правда, был там. Он сидел за мольбертом перед окном лицом ко мне и что-то усердно рисовал. Все его лицо было измазано в краске, как и белый фартук. Я любила наблюдать за ним в такие моменты, так что прислонилась к дверному косяку и позволила себе полюбоваться им немного. Его глаза горели интересом и вдохновением, для него не существовало ничего, кроме него и холста. Вечно улыбающееся лицо было слегка нахмурено, между бровей легла мягкая складочка. Не знаю, что меня выдало, но Джекс оторвал взгляд от своей работы и перевел его на меня. Его лицо тут же озарилось: - Великан, ты уже вернулась? Прости, я заработался, - он встал из-за мольберта и отставил его в сторону. - Не покажешь мне? - Это просто… Я не… Набросок… - несвязное бормотание было совсем не свойственно моему брату, и я нахмурилась. - Ладно, - обреченно выдохнул парень и развернул мольберт. Там был великолепный портрет Клэри. Он изображал все ее мельчайшие детали: красивая улыбка, горящие глаза, широкие брови и маленькие складочки у уголков рта. Рисунок был шикарным. Но… меня разозлил этот портрет, меня злило, что он нарисовал ее. Я не сказала брату, что его рисунок был красив, не сказала, что он талантливый художник, каким он и являлся с тех пор, как взял в руки карандаш и начал усердно трудиться, по тысячи раз вырисовывая линии, я просто развернулась и вышла из комнаты, закипая внутри от гнева.