***
Остатки августа незаметно пролетали, словно листья с деревьев, сдуваемые ледяным ветром, поднявшимся в городе. Редкие солнечные лучи прорывались через плотную пелену седых облаков, запутывавшихся в шпилях и крестах соборов. По улицам невозможно было нормально передвигаться: повсюду сновали школьники от мала до велика, они бегали по книжным, расхватывая тетради и ручки, которые были нужны им для учебы. Удивительно, что мне на шестнадцатом году жизни пришлось заниматься тем же самым в первый раз. «Это все было бы намного проще, если бы чертовка мне помогала», — подумал я, затряхиваясь домой с кучей учебников. После той СМСки я больше не тревожил ее, не зная, что еще можно сказать. Она тоже молчала. Во время вечерних разговоров с бабушкой я лишь смутно намекал ей, что у нас с Кетернией произошел разлад, решение которому я не мог найти. Родственница упорно игнорировала все мои намеки, не желая помогать мне с такой глупой проблемой. «Оно и понятно, я сам наломал дров, мне и разбираться», — устало отметил я, в очередной раз покидая дом. Последний день лета был самым загруженным, я уже успел несколько раз вернуться домой, сбегать в магазин, два раза чуть не угодил под машину, потому что не смотрел по сторонам, а лишь тупо пялился в список дел. Слетев по красивой лестнице и с грохотом закрыв за собой дверь подъезда, я вновь окунулся в насыщенную жизнь обычных людей. Сейчас я направлялся за одеждой, чтобы купить что-то более или менее подходящее для школы. Пестрые витрины бесконечных магазинов на Невском мусолили глаза, мешая сосредоточиться. Заскочив в пару из них, я быстро вышел, вытесненный толпой обезумевших девушек. В торговые центры я даже не осмеливался заходить: там, наверное, нечем дышать. Я лениво направился в сторону канала Грибоедова, надеясь, что там будет хоть какой-нибудь магазин, в котором будет меньше народу. Изморось медленно перерастала в сильный ливень, мешавший видеть, что происходит там, впереди. Люди, забывшие зонты дома, бежали в ближайшие кафе, ресторанчики. Пара подростков, насквозь промокших, пронеслась мимо меня, звонко смеясь. Под козырьками остановок скопились целые группы, скрывавшиеся от внезапного каприза природы. Я слегка улыбнулся их детскому поведению. Справа выросла громада Казанского собора, словно стремившегося обнять сквер, разбитый между колоннадой. Слева приветливо светилось теплыми огнями красивое здание с башней, державшей глобус на своей вершине, а в окнах были видны люди, искавшие нужную им книгу. «Невероятный город», — подумал я. Нигде прежде я не видел такой разной архитектуры, где на одной стороне дороги могла стоять покошенная деревянная лачуга, а на другой — дворец. Волшебно. Бездумно шагая вперед, я набрел на небольшой магазинчик, выделявшийся на фоне остальных своей старой вывеской. Отворив тяжелую деревянную дверь, оповестившую о приходе посетителя мелодичным звоном, я прошел внутрь лавки. Похоже, это была старая комиссионка, в которой пахло старостью и пылью. Слева стояли бесконечные стеллажи с украшениями, приветливо блестевшими из-за мутных стекол. Я пошел направо, внимательно рассматривая одежду, опрятно разложенную на деревянных полках. — Ищете что-то конкретное? — услышал я из-за спины. Пожилая женщина небольшого роста, одетая в приятный наряд, словно сшитый для нее, внимательно смотрела на меня блестящими бесцветными глазами, которые, казалось, уже мало могли разглядеть в этом мире. Седые волосы, длиннее плеч, были распущены и завиты на старомодный лад. Хищный блеск ее перстней и сережек перекликался с ее внешней мягкостью и теплотой. Я прокашлялся, внезапно смутившись. — Я ищу что-нибудь строгое, чтобы носить в школу, — моя просьба казалась глупой: такие вещи не ищут в подобных магазинах. Женщина дружелюбно улыбнулась, обнажая ряд идеальных белоснежных зубов, и подошла к одной из полок. Она аккуратно перебирала рубашки, тщательно сложенные от самых светлых к самым темным. Перстни на ее руках звенели, стукаясь друг о друга. — Я думаю, эти подойдут вам по размеру, — она передала мне пару из них. Белые рубашки, приятные на ощупь, содержали в себе мелкую деталь, которая сразу мне понравилась: голубые перламутровые пуговицы на одной из них и темно-синяя кайма на воротнике другой. «Отличное сочетание», — отметил я, перебирая ткань между подушечками пальцев. — Вам разрешают носить синее? — спросила старушка, переходя к другой вешалке с пиджаками и строгими штанами, тщательно выглаженными заботливыми руками. — Думаю, что да, но я, наверное, возьму костюмы двух цветов, — бросил я, предполагая, отчего женщина сразу задумалась об этом цвете, а не о каком-то другом. Старушка кивнула, раздвигая вешалки и время от времени бросая на меня взор полуслепых глаз. Наконец она, выхватив нужные костюмы, провела меня в примерочную, где оставила меня наедине с одеждой, закрыв за собой занавеску. Удивительно, но ее костюмы идеально сидели на мне, словно были сшиты на заказ. В них я выглядел старше, серьезнее. «И красивее», — отметил я, поправляя воротник рубашки. — А можно мне еще какую-нибудь жилетку и пару галстуков, — сказал я, выглядывая из-за плотной карминовой занавески. Женщина уже стояла снаружи, держа названные мной вещи. Кроме этого, она протянула мне красивую черную бабочку, вышитую темно-синими нитками, заметными только тогда, когда я наклонял украшение под определенным углом. «Невероятно, улавливает мои желания на ходу», — подумал я, затягивая узел галстука. В такой одежде было не стыдно даже появиться в Совете: слишком изыскана и строга она была. «Не как у Стефана, конечно, но тоже вызывает желание стать аристократом», — отметил я, переодеваясь в свои старые поношенные джинсы и дырявую толстовку. Я отодвинул занавеску и вышел из примерочной, захватив вещи с собой. Я, ведомый любопытством, проскочил через ювелирный отдел, заглядывая в пыльные витрины, хваставшиеся блеском изумрудов, сапфиров, рубинов… Многие вещи, казалось, были сделаны во времена, когда женщины носили пышные платья и корсеты, а мужчины устраивали дуэли, чтобы защитить свою честь. Я прошел к массивному деревянному столу, являвшемуся кассой. Старушка ласково мне улыбнулась: — Все подошло? — Да, все замечательно. У вас интересный магазин, — ответил я. — Спасибо, — женщина аккуратно складывала мои покупки в бумажные пакеты, украшенные различными узорами, словно изображенными умелой рукой художника. Я рассматривал женщину, пытаясь понять, как она угадывала мои желания. Она аккуратно выводила рукой наименования костюмов, покупаемых мной. Седые волосы, падая по сторонам ее лица, заслоняли ей желтый свет мозаичных люстр, качавшихся под потолком. Она убрала волосы за уши, показывая их легкое заострение, присущее эльфам. Я расслабился, поняв, что она — «своя». Расплатившись и взяв покупки, я поблагодарил женщину и направился к выходу. — Удачного дня, страж! — прозвучало мне вслед. «Этот город буквально полнится нечистью», — подумал я, выходя под ливень, остервенело бивший по асфальту. Последний день августа самозабвенно рыдал, прощаясь с угрюмым небом и золотыми шпилями Санкт-Петербурга.***
Первое сентября не вызывало у меня никаких эмоций, кроме смутного страха и волнения, покоившихся на задворках моего разума. Я проснулся в шесть утра, чтобы снять напряжение от бессонной ночи и потренироваться. Несмотря на все мои усилия, голова так и трещала спустя час бега по городу, который уже успел проснуться. «А кто-то и не ложился», — отметил я группу людей, вываливавшихся из клуба. Еще ночью на город упал легкий туман, но к середине дня погода обещала стать лучше, ну, во всяком случае, так обещали по телевизору. Однако я чувствовал, что сегодняшний день обещает быть дождливее вчерашнего. Я расчесал волосы, постаравшись убрать их со лба, чтобы выглядеть старше и презентабельнее. Надев пиджак, я убедился, что взял все с собой, подхватил сумку и закрыл тяжелую бежевую дверь квартиры. Сегодня мне не хотелось идти в школу пешком, поэтому я вызвал такси, уже ждавшее меня у кованых ворот. Быстро запрыгнув в шикарный автомобиль, я назвал адрес и уставился в окно, рассматривая изящную лепнину на зданиях. Водитель, в отличие от Бостона, оказался неразговорчив, что только усиливало мою нервозность. Мы, к сожалению, слишком быстро подъехали к школе, в которую вереницей тянулись толпы школьников с цветами. Я протянул деньги и выскочил из такси, перешагивая через лужу, не желая испачкать обувь, которую подобрала мне женщина-эльф. Я безуспешно попытался проникнуть в школу, протиснувшись через толпу первоклашек, но меня бесцеремонно отодвинули к серой пыльной стене. «Одни заморочки», — подумал я, вежливо удерживая дверь, чтобы пропустить напористых и испуганных детей вперед. Наконец, когда в толпе появился просвет, я быстро заскочил в него, встретившись глазами с Кетернией, которая сделала тот же маневр, что и я. Она любопытно осмотрела меня, а потом взглянула на мое лицо, слегка сощурив глаза, чуть накрашенные тушью. — Привет, — сказал я, с трудом успевая за ней, хотя она была одета в узкую юбку, которая, должно быть, сковывала движения. Стражница лишь отмахнулась от меня рукой и взлетела по лестнице, перескакивая через две ступеньки. «Совсем не по-женски», — с негодованием подумал я, пустившись вслед за раздражающей чертовкой. — Это бабушка настояла на моем переходе сюда, — оправдывался я, догнав ее на втором этаже, красиво украшенном шариками и разноцветной мишурой. — Я поняла, — небрежно кинула она, заскакивая в комнату. Я последовал за ней, но она властно остановила меня рукой, положив ее мне на грудь. — Ты со мной и в туалет ходить будешь? — спросила она, приподняв бровь. Я вышел за дверь, слегка покраснев. «Неужели простила?» — подумал я, нервно закусив палец. Спустя несколько минут стражница выскочила из туалета, затягивая высокий хвост, который она только что завязала. Пара золотисто-коричневых прядей, не убранных в прическу, обрамляли ее лицо, заставляя выглядеть моложе. — Ты все еще здесь? — недовольно спросила она, поправляя юбку. — Я ждал тебя, — подтвердил я. — Зачем? Хочешь еще поулыбаться своим шуткам или вести себя со мной так, будто меня вообще не существует? — ядовито спросила она, ускоряясь, словно старалась сбежать от меня. «Сколько можно?» — подумал я, догоняя ее девушку и хватая ее за запястье. Она повернулась и смерила меня ледяным взглядом, обжигавшим своей злобой, затаившейся в золотых искорках ее глаз. Я не сдался и не отпустил ее руки. — Извини, — выдавил я, удерживая чертовку подле себя. — Нет, пока ты не объяснишь, что происходит, — прошипела она, приближаясь ко мне, словно стараясь разглядеть правду в моих глазах. Я сокрушенно покачал головой: — Не сейчас. — А когда? — она нахмурилась. — Позже, — ответил я, не уточняя, когда наступит это «позже». — Тогда отпусти, — резко ответила она, собираясь вырвать руку. — Это из-за бабушки, — внезапно сказал я, останавливая девушку. Стражница с любопытством глянула на меня, пытаясь понять, лгу я или нет. Она была намного догадливее, чем казалась. — И что же случилось? — спросила она, уперев свободную руку в бок и самодовольно глянув на меня. «Ненавижу врать», — промелькнуло у меня в голове. — В Совете что-то происходит, постоянно, когда я говорю с ней, она усталая, скрывает от меня что-то, умалчивает о работе, — ответил я, привирая лишь слегка. Девушка с сомнением хмыкнула, но чуть-чуть смягчила свой гнев. — Тогда стоило просто сказать, а не игнорировать меня, — ответила она, вырывая руку из моей хватки. Она пошла вперед, не оборачиваясь, чтобы посмотреть, иду ли я за ней. Она и так знала это. — Пошли, нам на улицу, — сказала она через плечо, поправляя сумку. Я следовал за ней, радуясь, что она поверила моей лжи. «У меня вечно неверные тактики, — подумал я, удерживая дверь, чтобы Кетерния вышла в хмурый школьный двор, заполненный кучей народа. — Не стоит так резко менять настроение, а то мне только хуже от этого». Мы подошли к нашему классу, перед которым гордо стояла Евгения Владимировна, время от времени говорившая с Андреем, стоящим возле нее. — Он староста, — подсказала мне Кетерния. — Ему нравится Евгеша, поэтому он и взялся за эту должность. Я кивнул, подтверждая свои догадки о его симпатии. К нам втихую подлетела Аюдалия, толкнувшая Кетернию плечом. Стражница повернулась к ней и поздоровалась, вливаясь в оживленную беседу. Даже когда началось мероприятие, они не прекратили трещать о чем-то, словно птицы на ветке. Я, засунув руки в карманы, огляделся вокруг, стараясь запомнить каждую деталь этого события. Дети и родители, учителя и учительницы, темная форма и красная рубашка нашей классной руководительницы, разноцветные шарики и белые ленты в волосах первоклассниц, пышные букеты и звонкий детский смех… «С началом первого учебного года, Александер», — поздравил я сам себя, жмурясь из-за случайных лучей солнца, вырвавшихся из-за облаков. Кетерния потянула меня за рукав пиджака, указывая на первоклашек, которые отпустили море шариков в бескрайнее небо, объятое тучами. Она слегка улыбнулась мне, как бы говоря, что я прощен. Я улыбнулся ей в ответ, заставив ее смущенно отвернуться. «В этом вся чертовка», — ласково подумал я.***
Как только стражница меня простила, школьная жизнь показалась мне лучше, чем виделась изначально. Даже угрюмые одноклассники слегка оттаяли в моем отношении и начали походить на живых людей, а не на оживших мертвецов. Но, в общем-то, говоря о Кетернии, нельзя было сказать, что я был окончательно прощен. В школе она со мной редко говорила, предпочитая проводить перемены с Аюдалией или за едой (это было на нее больше похоже), а на тренировки она забивала, заявляя, что у нее нет времени. Естественно, что такое положение вещей не было идеальным, но это было бы очень даже неплохо, если бы не одна маленькая деталь. Уроки. Единственный предмет, где я считался чуть ли не божеством, случайно сошедшим на бренную землю, была физкультура. Учитель меня просто обожал, постоянно ставя меня в пример всему классу. Кетерния почему-то прогуливала эти уроки, ссылаясь на ужасную головную боль. «Врушка», — постоянно думал я, пробегая очередной круг по гигантскому спортивному залу. Однако главным были мои плачевные результаты по остальным предметам. Если еще математику и остальные точные науки я вытаскивал благодаря книгам, прочитанным мной в детстве и юности, то русский язык и литература были темным лесом, в котором я терялся, словно маленький мальчик в магазине со сладостями. Плюс, преподавательница меня ненавидела, не желая понять, что русский не мой родной язык. «Он даже не второй», — злился я, сидя на последней парте и не слушая разглагольствования преподавательницы о сложноподчиненных предложениях. Я уставился в окно, которое открывало мне вид на бесконечные серые и коричневые крыши домов, отражавших солнечные лучи. Город словно светился. — Отвечать будет Александр, столь заинтересовавшийся улицей, — едко и самодовольно сказала преподавательница. «АлександЕр! Как можно так коверкать мое имя?!» — возмутился я, уставившись на предложение, записанной мной. — Ну, Александр, где тут придаточные предложения? — поинтересовалась учительница, улыбаясь своей противной улыбкой. Я вздохнул: — Что бы ни делал человек, его дела, даже самые выдающиеся, ничего не стоят, если он не выполнит своего долга перед родителями, — прочитал предложение я. — Его дела… Что? Даже самые выдающиеся. По классу прокатился смешок, заставивший меня вздрогнуть. — М-да, Александр, больше не буду тебя тревожить, — ответила женщина, не препятствуя смеху детей. Со второй парты взметнулась рука Кетернии, которая с легкой улыбкой оглянулась на меня секунду назад. «Чертовка, уже поздно спасать», — подумал я. — Да, Кетерния, — учительница разрешила ей ответить. — Его дела ничего не стоят, при каком условии? Если он не выполнит своего долга перед родителями, — пояснила стражница. Я практически на сто процентов был уверен, что она сказала это с очень умным видом. — Правильно! Учись, Александр, — упрекнула меня женщина и продолжила объяснять материал. — Александер, — прошипел я недовольно, записывая очередное предложение. Когда прозвенел спасительный звонок, означавший конец уроков, я вылетел из кабинета быстрее всех, желая избежать очередной порции насмешек. Кетерния догнала меня, когда я уже был на первом этаже. — У меня есть замечательное предложение, — сказала она, вставая слева от меня. — Неужели ты наконец-то решила потренироваться? — едко спросил я, открывая ей дверь. — Нет. И не злись ты так, я же не виновата, что природа обделила тебя умом, — бросила девушка, кивнув мне в знак благодарности. — Тогда в чем дело? — я пошел с ней, хотя мне было совершенно в другую сторону. Девушка загадочно улыбнулась и убрала пряди волос, выбившиеся из пучка. Мы остановились перед светофором, ожидая зеленого света. Стражница обернулась ко мне, держа сумку обеими руками и качая ее из стороны в сторону, словно ребенок куклу. — Я могу одолжить тебе мои записи прошлых лет и справочники, — сказала она, щурясь из-за палящего осеннего солнца. — Спасибо, — ответил я, взяв сумку из ее рук и перекинув через плечо. Она вопросительно посмотрела на меня, сверкая хитрыми золотистыми искорками в глазах. — Тяжело, наверное, — пояснил я, следуя за девушкой. Некоторое время мы шли с ней в тишине, слегка угнетающей меня. Но Кетерния, похоже, чувствовала себя отлично, улыбаясь солнечным лучам, словно кошка. — Так мы сейчас к тебе домой? — я прервал неловкую тишину. — Ну, а куда же еще? — спросила девушка, стряхивая невидимые пылинки со своей юбки. — Если ты волнуешься, что нам далеко идти, то это совсем не так. Я покачал головой, совершенно не беспокоясь о расстоянии, которое нам предстояло пройти. — А ты не волнуешься, что нас увидят вместе? — поинтересовался я, зная, как стражнице не нравится, когда я подхожу к ней в школе. — Ну, вообще все слышали, как Евгеша попросила помочь тебе с учебой, так что это просто акт милосердия, — ответила она, широко улыбнувшись. «Так вот, где собака зарыта», — подумал я, слегка ухмыльнувшись уголком рта. Мы проскочили два квартала, а потом прошли через живописный и небольшой сквер, где посетителями были только мы и жирные голуби, недовольно курлыкавшие нам вслед. Мы вышли на оживленную набережную и, перейдя дорогу, свернули направо. Кетерния остановила меня, чтобы достать ключ из сумки. Ее дом выглядел так же красиво и изящно, как мой, но светло-желтая краска на стенах облупилась, обнажая кирпичную кладку. Мы вошли в небольшой двор-колодец, где стояло несколько дорогих машин. Стражница направилась к красивому подъезду, витражное окно над которым запечатлело белые лилии. Девушка спешно открыла дверь и впустила меня в теплый подъезд, не хваставшийся изысканностью, но имевший некоторый шарм. Мы поднялись по лестнице на четвертый этаж, являвшийся последним, и свернули к единственной черной двери, блестевшей из-за солнца, лившегося через большие окна. Золотистая цифра шесть ярко выделялась на темном металле. — Мы пришли, — сказала чертовка, поворачивая ключ и влетая в квартиру. Она скинула обувь на ходу и показала мне, где кинуть ее сумку. — Я дома! — крикнула она. Я стоял, не зная, что мне делать, если я увижу тетю Кетернии. Какую роль мне играть? — Да не жмись ты так, пошли! — она схватила меня за рукав и потащила на кухню, хваставшуюся самой новой техникой и блестевшую идеальной чистотой. — Вот тебе сок, а я пошла искать тебе книжки. Чертовка передала мне стакан и ушла из кухни, оставив меня одного на неизвестной территории. «Территории врага», — ухмыльнулся я. Я сел на мягкий диван, стоящий рядом со столом и отхлебнул апельсинового сока. Я внимательно оглядел кухню, отмечая кучу всяких магнитов и сувениров из разных стран, расставленных тут и там. На холодильнике висела фотография. Я подошел поближе, чтобы ее рассмотреть. На снимке было пять человек, счастливо улыбавшихся. В правой части фотографии я увидел женщину, на которую Кетерния была очень сильно похожа. Миндалевидные глаза женщины лучились счастьем, а темные волосы отдувало ветром назад. Ее обнимал широкоплечий блондин с искорками в серых глазах, он держал за руку маленькую девочку, светившуюся беззубой улыбкой. «Кетерния», — подумал я, с умилением рассматривая ее. Слева стояла, как я предполагал, тетя стражницы. Она была ниже и моложе своей сестры, ее красота была менее яркой, но мелкие веснушки, рассыпанные по лицу, делали ее милой и запоминающейся, придавали ей некой хитринки. Ее обнимал рыжий мужчина, придерживавший широкую соломенную шляпу у себя на голове. Его я не знал. Я снова глянул на маленькую чертовку, рассмеявшись ее забавному выражению лица. — Чему смеешься, парень? — услышал я знакомый голос у себя за спиной. Если бы я держал в руках стакан с соком, то точно бы разбил его. Я медленно обернулся, предвкушая свой ужас. Напротив меня стоял Бостон, укутанный в одеяло, скрывавшее его от солнечных лучей, прорывавшихся из гостиной. — Уф, поскорее бы солнце село, — сказал он, скидывая ненужный более щит. Естественно, что он был практически не одет. — У меня выходной, я могу свободно ходить в трусах, — прокомментировал он, прочитав мои мысли. — Ты что здесь делаешь? — спросил я, зная ответ на свой вопрос. Вампир развязно сел на стул, скрытый от солнца. — Некоторое время я здесь живу, — ответил он. — Ты присаживайся, гостю не пристало стоять. Я сел обратно на диван и вцепился в прохладный стакан. Вампир выглядел бодрее, чем в прошлый раз, но при этом сохранял свой шарм и американский аристократизм. Его волосы, не завязанные в хвост, были убраны за уши. Мужчина почесал подбородок, с интересом поглядывая на меня. — А ты здесь какими судьбами? — Кетерния привела, но это неважно, главное… — начал было я. — Все законно, — прервал меня Бостон, закидывая ноги на стол и не стесняясь того, что был практически обнажен. — В правилах, изданных Советом, указано, что такие отношения имеют место быть, я внимательно изучил кодекс. Вампир обворожительно улыбнулся, сверкнув острыми клыками. Я не нашел, что ответить. Он был совершенно прав, Совет разрешал такие отношения, пока люди не превращались в безвольных жертв, зависимых от своих хозяев. — Ты хочешь сказать, что не пьешь кровь ее тети? — спросил я, наклоняясь через стол к мужчине. Я отхлебнул сока, ожидая его ответа. — Разве что менструальную, — вампир ухмыльнулся. Я подавился, закашлявшись из-за его слов. Мужчина рассмеялся, внезапно перестав выглядеть столь угрожающе. — Шучу, — успокоил он, — а может, и нет. Я с опасением покосился на него, волнуясь, что Кетерния так долго отсутствовала. — Чего смеешься? — на кухню вошла тетя Кетернии, одетая в рубашку Бостона. Я отвел взгляд, понимая, что больше на ней ничего не надето. Она прошла и налила себе стакан воды, словно не замечая моего присутствия. — Милая, у нас гость, — аккуратно заметил Бостон, ухмыляясь уголком рта. Тетя Кетернии замерла, а потом медленно убрала стакан ото рта. Она мгновенно покраснела, а потом, сделала неуклюжий реверанс, запутавшись в своих ногах и чуть не упав. — Не кланяйся, а иди оденься, — бросил Бостон, ласково смотря на женщину через плечо. Она кивнула и унеслась из кухни, споткнувшись о порог и растянувшись на полу. Вампир убрал ноги со стола, готовый прийти на помощь непутевой возлюбленной. — Ой, блять, — сказала она, резко поднявшись. — Со мной все хорошо, не надо мне помогать. Она неловко махнула рукой. Бостон громко рассмеялся, я же не смотрел в сторону женщины, боясь увидеть лишнее. — Тетя, ты чего полуголая ходишь! — воскликнула Кетерния, подбегая к женщине, еле стоявшей на ногах. — Сколько же ты выпила. Девушка виновато улыбнулась мне, проходя мимо кухни, и потащила родственницу в ванную. Через секунду она сбегала в комнату, откуда, похоже, вышла тетя. Стражница тащила целый ворох одежды в ванную. Я чувствовал некоторое смятение, понимая, какую ситуацию мне пришлось лицезреть. Я снова повернулся к вампиру, улыбавшемуся глупости женщины. — Ты не находишь, что это странная ситуация, когда вампир живет вместе со стражем? — спросил я приглушенно, не желая, чтобы Кетерния услышала. — Ну, я же не со стражницей сплю, а с ее тетей! Тебе нечего волноваться, — подмигнул мужчина, внезапно направившись к холодильнику. Я промолчал, слегка покраснев. «Если бы ты спал с Кетернией, то Леруаморо стерли бы тебя в порошок. Ну, а я бы помог», — подумал я, отпивая еще соку. Вампир достал яйцо, кефир и колбасу с сыром. Я прислушался, пытаясь узнать, что делает Кетерния. Я расслышал шум воды в душе и приглушенный разговор между родственницами. Стражница сетовала, что ее тетя слишком много пьет. Я снова «вернулся» на кухню, наблюдая, как Бостон ставит яйцо вариться, наливает в кружку кефир, чтобы тот согрелся. — Знаешь, я бы хотел быть человеком, чтобы все вышло по-людски, — внезапно заговорил он, нарезая хлеб. — Ты же и сам знаешь, что это невозможно, — кинул я, сочувствуя. Он вздохнул, что ему совершенно не нужно было. «Наверное, он привык так делать, чтобы тетя Кетернии ничего не заподозрила», — подумал я, отмечая его заботу. — В этом мире столько грязи, что я и не надеялся, что встречу кого-то подобного, — с горечью сказал Бостон, не поворачиваясь ко мне. — Помнишь, когда мы встретились впервые, я сказал, что многие люди здесь живут в гробах и редко можно найти настоящие алмазы в этой серой массе? Я кивнул, зная, что вампир уже прочел ответ в моей голове. — Похоже, я, на свое несчастье, нашел один, только не знаю, сколько смогу оставаться рядом, — бросил он. Его слова повисли в гробовой тишине. Он молча доделывал бутерброд, а затем, поставив его и кружку с кефиром на стол, снова сел напротив меня. — Я не хочу быть вампиром, но знаю, что не будь я таким, у меня не было бы шанса встретить Аделию, — мужчина рассматривал свои руки. «Так вот как зовут тетю Кетернии», — подумал я, обхватив прохладный стакан ладонями. Я отметил, что даже в слабом освещении кухни у Бостона на коже блестят старые следы от пуль и глубоких порезов, полученных им, когда он еще был человеком. Серебряный полумесяц легкой рваной полоской выделялся на коже, открывая грустную правду. Вампир рассеянно потер шею, когда понял, куда я смотрю. — Старая рана, — кинул он, неестественно улыбнувшись. В коридоре что-то негромко звякнуло, словно ключи или колокольчик на сквозняке. Думаю, Бостон тоже услышал это, но, как и я, проигнорировал. Зря. Через секунду серебряный кинжал пролетел мимо вампира, порезав ему лоб. Лезвие влетело в разделочную доску, привезенную из далекой южной страны. Я взглянул в дверной проем, где стояла Кетерния. Ее грудь тяжело опускалась и поднималась, а глаза горели огнем, волосы совершенно растрепались. Бостон аккуратно протер лоб рукой и слизал с нее остатки крови. Порез уже зажил. — Теперь ты убьешь меня, маленькая стражница? — спросил он, горько улыбаясь. — Это незаконно, ты знаешь? Она покачала головой, успокаивая дыхание. — Никто не собирался тебя убивать. Стоило просто сказать это, — она особенно выделила последнее слово, сказав его громче остальных, — раньше, тогда бы никто не пострадал. Она осторожно подошла к разделочной доске и вынула кинжал, вытерев кровь краем футболки. Вампир ошарашенно уставился на девушку. Я тоже сидел, не зная, как реагировать на ее поведение. «Зато я научил ее кидать кинжал», — порадовался я. — Что ты сказала? — спросил Бостон, нервно рассмеявшись. — Если бы ты сказал мне, что ты вампир, то я бы ничего тебе не сделала, — повторилась она. Кетерния подошла к плите и взялась за горячую кастрюлю, в которой кипело яйцо. — Это значит, что я могу и твоей тете сказать? — притворно-воодушевленно ответил вампир, снова искренне ухмыляясь. — И ты даже разрешишь мне пить ее кровь? — Знаешь, в этой кастрюле всегда могут оказаться другого рода яйца, — сказала Кетерния, ласково улыбаясь в ответ. «Что происходит?» — панически думал я, не зная, стоит ли мне оставаться здесь во время таких угроз. Вампир расхохотался, опершись на стол, он даже утер слезы, подступившие к глазам от смеха. Я услышал, как стражница ухмыльнулась, сливая воду из злосчастной кастрюли. — Ты в любом случае лучше ее предыдущих ухажеров, — сказала Кетерния, присаживаясь подле меня и отпивая сок из моего стакана. Я хотел поднять руки в негодовании, но остановился, не зная, чем это может обернуться для меня. «Может, мне тоже стоит страшиться кастрюли?» — в страхе подумал я. — Я сочту это за комплимент, — ответил Бостон, откидываясь на спинку стула. — Итак, каковы твои условия? Я переводил взгляд с девушки на мужчину, не понимая, как столь добрая Кетерния всегда превращалась во взрослую, сосредоточенную, серьезную и расчетливую незнакомку. — Во-первых, ты не говоришь тете, что ты вампир, пока не поймешь, что серьезно настроен. Об этом, кстати, ты тоже должен будешь мне сказать. И, естественно, не пей ее кровь без крайней необходимости, — стражница загнула один палец. — Даже мен… — я прервал вопрос Бостона, громко закашлявшись. Кетерния с любопытством посмотрела на меня, но вскоре вновь переключилась на мужчину. — Без проблем. Мы все равно пьем кровь из пакетов, я не собираюсь ослаблять Аделию, — пообещал вампир, поднимаясь и доставая зажигалку и картонную коробочку с привычными надписями о вреде курения с угловой полки. Мужчина слегка ударил донышко пачки, схватил сигарету зубами и, стараясь не коснуться обжигающего пламени, поджег сигарету. Он сделал глубокую затяжку, выпуская дым через нос. — Дальше? — спросил он, махнув рукой в воздухе, ожидая следующих указаний стражницы. — Во-вторых, ты больше не куришь на кухне, — сказала девушка, нахмурившись. Сигарета мгновенно сгорела до основания, грозясь обжечь вампира. — Ох, горячо, — прошипел Бостон, стряхивая горячий пепел с бедра. Небольшой ожог мгновенно затянулся, словно его и не было. — Саша, собери дым, пожалуйста, — обратилась Кетерния ко мне, лишь на секунду переведя взгляд в мою сторону. Я рассеяно поднял руку и сжал ее в кулак, очищая комнату от навязчивого запаха сигаретного дыма, щекотавшего ноздри. — Что ж, справедливо, я согласен, — бросил вампир, самодовольно улыбаясь. — Ради твоей тети я пойду на все. Стражница кивнула, вернув ему легкую улыбку. — Тогда, я думаю, ты должен пообещать, что не бросишь ее, если со мной что-то случится, — внезапно сказала девушка, стирая остатки легкого веселья из своих карих глаз. Я вопросительно посмотрел на нее, не понимая такого настроя. — Что ты имеешь в виду? — обеспокоенно спросил я, бесцеремонно вклиниваясь в разговор. — Ты же сам говорил, что стражем быть опасно, поэтому я должна подстраховаться, даже если это будет ненадежный и развязный вампир, — ответила девушка, решительно заглянув мне в глаза. — Вы же знаете, что я все еще здесь? — шутливо спросил Бостон. Кетерния повернулась к нему, приподнимая бровь в немом вопросе; она слегка закусила губу. — Ну, обещаешь? — повторила она. — Мог бы поклясться на Библии, поклялся бы, — столь же серьезно ответил вампир, протягивая руку стражнице. — Можешь мне верить. Она решительно пожала ему руку, как бы скрепляя их соглашение. «Почему она вдруг задумалась, что с ней может что-то случиться? Возможно ли, чтобы Леруаморо ей угрожали?» — размышлял я, выпав из реальности на несколько секунд. Вампир откинулся на стуле, убирая за уши мешавшие ему волосы. Кетерния же встала и подошла к раковине, где оставила яйцо остывать. Некоторое время в комнате был слышен лишь треск скорлупы и тихое дыхание девушки, иногда замиравшее. — Знаешь, меня волнует один вопрос, — внезапно заговорила чертовка, не поворачиваясь к нам. — Ну, и какой же? — Бостон задумчиво перебирал зажигалку в руках. — Вы уже знакомы? — Кетерния повернулась к нам, опершись на тумбу. Сердце екнуло где-то в горле, я виновато вперил взгляд в стол, не желая встречаться с ней взглядом. — Да, но не стоит его винить за то, что он не сказал тебе об этом. Думаю, так было безопаснее для меня и для него, — ответил вампир, спасая меня из сложного положения. Я буквально почувствовал обжигающий взгляд чертовки у себя на затылке. — Он виноват во многом, но на него невозможно обижаться слишком долго, — необдуманно ляпнула девушка, слегка покраснев. Я резко поднял голову, жадно ища ее глаза, но она отвернулась в сторону, глядя в окно. Мужчина ухмыльнулся уголком рта, хитро посмотрев на меня. Он словно говорил мне: «Смотри-ка, между вами что-то есть». — Надеюсь, ваши отношения не такие, как с моей тетей, — пошутила она, снова садясь подле меня. — Кто знает, кто знает, — протянул Бостон, обольстительно подмигивая мне. Я лишь тяжело вздохнул и уткнулся лицом в руки, смутившись. «С какими идиотами я общаюсь?» — подумал я, ища смысл там, где его нет. — С очень сексуальными идиотами, — ответил вампир, поднимаясь со стула и потянувшись всем телом. — Что ж, нужно вызволять русалочку, пока она не утонула или еще что-нибудь похуже. — Да, иди. Спасибо за разговор, — бросила Кетерния, слегка улыбнувшись. — Всегда пожалуйста, — мужчина рассеянно махнул рукой, завернувшись в одеяло, все это время лежавшее на полу. Он практически вышел из кухни, но его словно что-то остановило, заставило задержаться. — От меня намного больше пользы, чем ты думаешь, маленькая стражница, — внезапно сказал он, бросив на нас многозначительный взгляд. Он исчез, переместившись в ванную за долю секунды. — Соскучилась? — услышал я его ласковый голос, когда он зашел в душ к тете Кетернии. Дальше я решил не слушать. — Что он имел в виду? — спросила Кетерния, испытывающе взглянув на меня. Я лишь пожал плечами, не зная, что скрывает Бостон. «Одни тайны и уловки. Никаких ответов», — вздохнул я, устало прикрывая глаза.