Стражи: Gelidus Corde

      Я слышал, как седые облака летели по небу, словно опаздывая куда-то. Неподалеку шумела, переливаясь свинцом, Нева. Чайки отчаянно кричали, утопая в белесой вышине. Мимолетные снежинки со звоном падали на землю, укрывая ее пушистым одеялом. Старые чердаки выли от холода, а окна загорались маяками. Я увидел все это только сейчас. Каждая деталь словно врезалась в память, оставляла ожог в голове.       Петербуржцы, не ожидавшие резкой смены погоды, прятались по углам, словно бездомные животные от злого мира. Зато мы не прятались. Мы медленно шли по улице, не горя желанием возвращаться в школу. Кетерния держала меня за руку, не отпуская. Время от времени она ласково водила пальцем по моей коже, словно проверяя, настоящий я, или ей все это снится.       Нам не было холодно. Я прятал ее от злого ветра, острых льдинок, норовивших впиться в голую кожу. Я прятал ее от всего, что могло причинить ей боль или испугать. В ответ она согревала меня, ласково улыбаясь каждый раз, когда я смотрел на нее.       Почему-то все мои страхи словно сдуло зимним ветром, подхватило со снежинками и унесло ввысь, где мне было их не достать.       «Чего я боялся?» — спрашивал я сам себя, отмахиваясь от очередного ледяного потока, намеревавшегося обхватить нас своими крючковатыми лапами старика, удушить своей злостью.       — Ты замерз? — Кетерния внезапно заговорила, любопытно выглядывая из-за моего плеча.       Я заглянул в ее карие глаза с расширенными зрачками. Через ее бархатную кожу я чувствовал, как быстро бьется ее сердце. Я мог бы затащить ее куда-нибудь и снова целовать, впиваясь в губы до крови. Я мог бы сбежать с ней, оставив все позади.       — Саш? — девушка тихо повторила свой вопрос, сжимая мою руку.       Впервые это имя показалось мне ласковым, а не глупым прозвищем, трепавшим мне нервы.       — Все отлично, не волнуйся. Главное, чтобы ты не заболела, — ответил я, думая, что было бы неплохо дать ей мою куртку или что-нибудь еще, но я, будучи только в футболке и спортивных штанах, не мог предложить ей ничего стоящего, чтобы согреться.       «Нужно возвращаться в школу», — подумал я, откровенно расстроившись этому.       Мы медленно шли по заснеженным тротуарам. Метель разыгралась не на шутку.       «К вечеру, наверное, по улице будет невозможно ходить», — пронеслось у меня в голове.       Я легко подхватил Кетернию, когда та поскользнулась на люке. Я заметил, что она была очень худой, практически невесомой.       «Ветер может легко сдуть ее, если я не буду удерживать ее на земле», — подумал я, улыбнувшись уголком рта.       Тонкие ветки высоченных деревьев, все еще украшенных пестрой листвой, были покрыты снегом. Машины медленно тащились по дороге, боясь, что они не смогут затормозить вовремя.       — Школа уже закончилась, — сказала чертовка, скользя подле меня.       Я глянул на электронные часы, висевшие на низком торговом здании.       — В самом деле, — ответил я.       — Я думаю, что Аюдалия принесла нашу одежду в раздевалку, чтобы нас не запалили, — протянула стражница, хитро поглядывая на меня.       Я улыбнулся ей. Мы с ней побежали, поскальзываясь, смеясь и выкрикивая всякий бред. Мы с хохотом перебежали на красный свет, пока машины сигналили нам издалека. Кетерния оторвалась от меня и побежала вперед по пешеходной линии, постоянно поскальзываясь и неприлично выражаясь. Она раскинула руки в стороны и кружилась, стараясь удержать равновесие. Снежинки мягко облетали девушку, испуганные моей силой. Я преследовал ее, чувствуя себя таким счастливым, словно тяжелый камень, висевший на сердце, внезапно испарился, оставляя упоительную легкость. Самые отважные люди, все еще сновавшие по улице, смотрели на нас как на полоумных, каждый раз шарахались, когда мы летели на них. Чертовка в очередной раз чуть не упала, но я вовремя успел, подхватывая ее и перекидывая через плечо. Она смеялась и слабо колошматила меня по спине, возмущаясь, что и сама может дойти. Однако я просто не хотел ее отпускать. Сейчас, когда она была так близко, когда я мог в любой момент поцеловать ее… Зачем мне было оставлять ее?       Мы осторожно подошли к школе, откуда валили толпы радостных учеников. Естественно, ведь уроки закончились. Несколько ребят играли в снежки, собирая снег с машин и швыряя друг в друга. Кетерния юркнула в дверь, я последовал за ней. Наша одежда и волосы насквозь промокли, поэтому мы, скрываясь от одноклассников, пробрались к нашим вешалкам окольными путями. Мне даже показалось, что я видел Аюдалию, улыбавшуюся нам с другого конца раздевалки.       — Эй, переодеваемся и встречаемся здесь через пять минут, — сказала Кетерния одними только губами и, подхватив свою одежду, унеслась в сторону женского туалета.       Я устало облокотился на стену, не зная, что должен был делать сейчас. В голове был сплошной бардак, мысли путались, я словно забыл самого себя.       «Зато вкус ее губ ты отчетливо помнишь», — с некой издевкой подумал я, отстраняясь от стены.       Когда мы выходили, нас практически поймала Евгения Владимировна, но Андрей, привычно следовавший за ней и заметивший нас, отвлек ее, увлекая в темноту коридора. Чем они там будут заниматься — их дело, мне судить не пристало.       Мы снова вылетели из школы, несясь навстречу снегу, залеплявшему глаза. Кетерния на ходу заматывала свой длиннющий шарф, я даже не потрудился застегнуть куртку, желая охладить пламя, затопившее вены. Мы выбежали на набережную и замерли, всматриваясь в живое зеркало, с шепотом бившееся о гранитные набережные. Девушка сморгнула с длинных ресниц растаявшие снежинки и посмотрела на меня, счастливо и открыто улыбаясь. Ее щеки раскраснелись от мороза, а волосы растрепались из-за бега. Кетерния всегда выглядела так просто, но по-родному; одна ее улыбка заставляла мое сердце трепетать, а мозг отключаться.       «Неужели это любовь?» — внезапно осознал я, рассеянно глядя как бы сквозь стражницу.       Чертовка ласково посмотрела на меня, немного сощурив глаза и мило поморщившись.       — Саша, мы ведь на вершине мира! — вдруг закричала она и схватила меня за руку, перебрасывая ее через свое плечо. — Давай покажем, кто здесь хозяин!       — В смысле? — неловко спросил я, но снова побежал за ней, не имея возможности вырваться из цепкой хватки.       — Народу ведь нет! Давай колдовать! — Кетерния заливисто рассмеялась, поднимая свою руку в воздух и выписывая ей невероятные фигуры.       Остатки листьев с ближайших деревьев полетели за нами, смешиваясь в разноцветный водоворот, переворачиваясь на ветру, шелестя. Я, поддавшись ее наивному порыву, положил свободную руку на розоватый гранит набережной. Камень промерзал до основания, покрываясь колючим льдом. Холод медленно стекал в воду, сковывая ее мертвой хваткой.       — Видишь! Это так весело! — девушка крутанула листву вокруг наших голов.       Я рассмеялся, поманив воду пальцем, — жидкость послушной змеей поднялась из реки, переливаясь серебром в мутном дневном воздухе. Я расставил пальцы — струя разлетелась на капли, замершие в воздухе.       — Побежали, — Кетерния снова рванула вперед, перебегая мост без светофора — машины тормозили с жутким скрипом шин. — Наколдуй лед!       Я сделал движение, словно прогладил ткань, чтобы убрать некрасивые складки. Тротуар покрылся тонким слоем голубого льда, будто торт с глазурью. Чертовка с разбегу налетела на скользкую поверхность и, вцепившись в меня, чтобы не упасть, скользила вниз.       «Мы ведем себя так безответственно», — подумал я, но почему-то этот факт меня ни капли не расстроил.       Стражница импульсивно обняла меня за шею, сокращая расстояние между нами. Я быстро наклонился и чмокнул ее в нос, а потом под ее громкие протесты посадил ее к себе на закорки и понесся по набережной, скользя по мгновенно создаваемому мной льду. Кетерния уткнулась своим холодным носом мне в шею.       — Почему с тобой все так легко? — тихо спросила она, не требуя ответа.       Я лишь слегка покачал головой, скрывая свою улыбку в воротнике зимней куртки.       Мы слишком быстро дошли до ее дома. Она остановилась перед входом в свой двор. Я даже и не надеялся, что она пригласит меня к себе, но чертовка, похоже, и не собиралась. Кетерния молча изучала меня, вглядываясь в мое лицо. Я выдыхал серебристые облачка, путавшиеся в бесконечных проводах большого города.       — Это ведь неправильно, так? — осторожно спросила она, выглядывая на меня из-под своих длинных ресниц, слегка покрытых инеем.       Я нервно кивнул, заходил желваками, чувствуя раздражение, которое вызвал этот вопрос у меня.       «Почему нельзя было оставить все, как есть?» — с толикой злости подумал я.       — Тогда тебе стоит рассмотреть, нужно ли тебе это все, — грустно бросила она, поправляя лямку сумки.       — Я уже все решил, — решительно сказал я, прожигая ее взглядом.       Я хотел продолжить возражения, но она нежно приложила палец к моим губам, останавливая поток моих протестов.       — Подумай еще раз, ты ведь мечтал не об этом, — настояла стражница, отодвигаясь от меня.       Она решительно повернулась на пятках и исчезла в темной подворотне, не оборачиваясь на меня.       — А пока нам лучше не видеться, — ее прощальный шепот противным эхом отразился от кирпичных стен.       Дверь подъезда громко хлопнула. Я устало закрыл глаза.

***

      Я со всей силы ударил грушу. Костяшки неприятно свело. Я вернул ей равновесие и снова ударил, не обращая внимания на боль.       Я знал, что она права. Права во всем. Мне не нужна была любовь к ней.       «Любовь? Нет, какая там любовь», — спорил я сам с собой, противореча очевидным фактам.       Мне не нужна была любовь, но я хотел любить. Парадокс. Я остервенело ударил ногой по кожаной поверхности снаряда.       «Чтоб тебя», — злясь, подумал я.       Я злился на самого себя, ненавидел, что мне выпало быть ледяным стражем, что моя судьба была преподнесена мне на блюдечке с голубой каемочкой.       — Почему. Все. Так. Сложилось?! — я остервенело бил по груше на каждое слово, сказанное мной.       Я устало отошел к окну, стирая пот, застилавший глаза. Белый Петербург навязчиво светился жизнью. Толпы людей шли по узким тротуарам, меся коричневую жижу откровенно дорогой обувью.       «Противно», — я отвернулся от окна, не понимая, как раньше меня все это завораживало.       Я сделал себе бутерброд и завалился на диван. Глупая программа по тв не сильно меня увлекла, но заставила ненадолго забыться. Из пучины рекламы и фальшивых улыбок ведущих меня вызволил звонок. Я без лишних раздумий провел по экрану.       — Привет, бабуль, — бросил я, выключая звук телевизора.       — Здравствуй, Александер. Решил вашу проблему? — добродушно спросила женщина.       Я в ужасе приподнялся, не сразу осознав, о какой проблеме говорила родственница.       — Да, мы помирились, даже уже тренировались, — выдохнул я, с облегчением падая на спинку мягкого дивана.       — Я рада, — ответила женщина.       Дальше разговор тек в привычном русле: она рассказывала, как у нее дела, спрашивала о моих успехах и всяких мелочах, которые, скорее всего, случились со мной за последние дни.       — Это прекрасно, что до Санкт-Петербурга еще не добралась эта напасть, — небрежно бросила бабушка, не акцентируя внимания на своих словах.       — О чем ты? — заинтересованно спросил я.       — Да так, просто нечисть снова шалит, — отмахнулась женщина, сразу переключая разговор на другую тему.       «Опять она не договаривает», — вздохнул я, решив, что проще будет выудить информацию из Бостона.       Почему-то я устал от этого разговора, от обоюдного вранья. Я запустил руку в волосы, взъерошив их.       — Знаешь, — я прервал бабушку на полуслове, — я совершил огромную ошибку.       Мы замолчали: она думала, что я продолжу рассказ, а я ждал ее реакции.       — Александер, мы все совершаем ошибки, — спокойно говорила бабушка. — Я совершила столько ошибок когда-то.       — Ты жалеешь о них? — тихо спросил я, измученно прикрывая глаза ладонью.       — Нет, какие-то глупости оказались невероятной удачей, — возразила женщина.       — Моя перешла все возможные границы, — сболтнул я.       Я услышал, как бабушка тяжело вздохнула на другом конце трубки. Она собиралась сказать что-то еще, но я ее остановил.       — Забудь, не волнуйся, я все исправлю.       — Я знаю, потому что ты сильный, — со старческой мягкостью сказала женщина.       Я отбросил телефон в сторону, когда мы закончили нашу игру в ложь. Я изнеможенно потер переносицу, стараясь собраться с мыслями, найти выход из этого лабиринта, построившегося в моей голове.       «Но как мне найти его?» — отрешенно подумал я, оставаясь наедине со своими чувствами, мечтами, правилами и желаниями.       Я и все остальное. Неравный бой.       Как обычно.

***

      Кетерния избегала меня в школе, бросая в мою сторону виноватые улыбки и грустные взгляды. Она оставила выбор на меня, словно ей было все равно.       «Или она уже все решила для себя?» — нервно подумал я, шагая по снежной улице в сторону ее дома.       Сегодня я должен был дать ей свой ответ. Я так решил.       «Только ответа у меня нет», — я тряхнул головой, сметая навязчивую мысль и снежинки с волос в сторону.       По-настоящему, я нашел столько плюсов в этих отношениях, которые делали меня счастливым, которые заставляли меня забыть о своем прошлом. Однако минусы прожигали лист, на котором я писал все эти дни.       «Я ведь хочу стать лидером стражей, я не собираюсь сдаваться, пока не проиграю им всем, пока не пойму, что слаб», — признался я сам себе.       Я торопливо перебежал дорогу на мигающий зеленый и снова встал в толпу, понурив голову.       «Но я продолжаю цепляться за нее, потому что не могу отпустить», — сокрушался я, все еще ища ответ на вопрос.       — К черту, — прошептал я и начал рассматривать здания, окружавшие этот людской муравейник.       Провода паутиной опутывали город, разрезая серое небо на кусочки мозаики. Я не торопился к ней, но все равно дошел слишком быстро. Передо мной открылась темная подворотня, в которой она, кажется, только совсем недавно скрылась, надавив на мой здравый смысл. Я выдохнул и прошел во двор. Подъезд, витраж с белыми лилиями. Я спешно набрал цифру шесть на домофоне, дверь сразу открыли, даже не спросив, кто пришел. Каждый шаг по лестнице отдавался глухим ударом в ушах, в горле пересохло.       «Что мне ей сказать?» — паника захлестнула меня.       Я подошел к двери, собираясь позвонить, но рука замерла в сантиметре от белой кнопки. Замок характерно щелкнул, дверь открылась.       — О, дорогой! Заходи, я всегда рад гостям, даже если они не ко мне, — Бостон, одетый в розовый фартук поверх своего костюма, поманил меня рукой внутрь.       Я, несколько опешив, прошел в квартиру. Вампир мгновенно закрыл дверь. Я, все еще не понимая, что происходит, машинально снял обувь и повесил куртку на вешалку, любезно предложенную мужчиной.       — М, а Кетерния дома? — осторожно спросил я, выходя из темной прихожей.       — Нет, они с Аделией ушли по магазинам, так что здесь только я и мой друг, — ответил вампир, исчезая на кухне.       — Твой друг? — я последовал за ним.       — Ну, ты мне, вроде, не враг, — кинул Бостон, копошась подле плиты.       Я рассеянно сел на диван, не зная, стоит ли мне уйти или же дождаться Кетернии.       — Уходить не стоит, скрасишь мой вечерок, поболтаем о ваших проблемах, — прокомментировал мои мысли вампир.       — Уже знаешь? — горько спросил я, устало оперев голову на кулак.       — У стражницы очень хорошее воображение и гостеприимный разум, — подтвердил вампир, помешивая что-то в кастрюле.       Я молча уставился мужчине в спину, не зная, что сказать.       — На твоем месте я бы забил на все и согласился быть с ней, — заговорил Бостон, залезая в холодильник. — Ты от этого ничего не потеряешь, только приобретешь.       — Я нарушу устав и потеряю свои силы, — возразил я, следя за слаженными и слишком быстрыми для человека движениями вампира.       Он с любопытством глянул на меня, завязывая свои волосы в хвост.       — С каких это пор любовь заставляет стражей терять их силы? — поинтересовался он.       — Предполагаю, что испокон веков, — разочарованно бросил я, махнув рукой.       Вампир рассмеялся, быстро нарезая овощи. Нож постоянно опускался на доску в опасной близости от пальцев мужчины. Но ведь ему не страшны раны.       — Такого никогда не было, да, и если хорошо скрываться от Совета, то можно избежать любых казусов с «нарушением устава», — вампир изобразил кавычки в воздухе.       — Тебе это откуда известно? — полюбопытствовал я.       — Я давно живу на свете и видел весь ваш Совет, стражей с изнанки, так что я отвечаю за свои слова, — необычайно серьезно ответил Бостон.       «Значит, такие отношения были и раньше?» — задумался я, вновь рассматривая фотографию на холодильнике.       — Но ведь это неправильно, — я тихо повторил ее слова.       — Какая разница, правильно или нет? — вампир отрегулировал пламя на плите и сел за стол.       Бостон задумчиво выудил сигареты из кармана фартука и закурил, нарушая одно из обещаний, данных Кетернии.       — Ты сможешь стать лидером стражей, даже можешь стать президентом, если хочешь, это никак не связано с твоими настоящими чувствами, — мужчина выдохнул змейку дыма.       — Это говорит мне человек, который совсем недавно жаловался на свою вампирскую судьбу? — с издевкой спросил я, вглядываясь в темные глаза мужчины.       — Хах, — он тихо рассмеялся, делая очередную затяжку. — Именно, что жаловался. Я решил бросить вызов судьбе, а она благосклонно наградила меня Аделией, даже твоей глупенькой стражницей. У меня впервые за триста лет появилась семья, я счастлив! Не скажу, конечно, что рад тому, что я вампир, но некая толика спокойствия и надежды поселилась во мне, хотя сердце и не бьется уже давно.       Я внимательно слушал его проникновенный монолог. Неужели он не черствый вампир, испещренный жестокостью времени?       — А ты, молодой, живой и отнюдь не вечный, боишься сделать ошибку, которая потом может обернуться величайшим счастьем твоей жизни, — вампир слегка ухмыльнулся, сверкнув клыками; кольца дыма кружили вокруг нас, наводя некий дурман. — Не тебе меня судить, парень.       Я понимал, что он всецело прав, как и Кетерния, как и бабушка. Правы все, кроме меня.       — Советую тебе еще раз пересмотреть свой ответ, а то ты ведь можешь разбить девочке сердце, — предупредил Бостон.       — Отцовские чувства играют? — горько спросил я, улыбнувшись краешком рта.       — Может быть, парень, может быть, — вампир затушил сигарету.       Я хмыкнул, утыкаясь лбом в сложенные ладони. Мы молчали, окруженные пронзительной гробовой тишиной, давившей со всех сторон, душившей. Я собирался с мыслями, искал ответ, бегая по путанному лабиринту возможностей. Я так хотел хоть на секунду отвлечься от этой бессмыслицы.       — Бостон, ты знаешь, что происходит среди нечисти? — внезапно вспомнил я.       Вампир вздрогнул под ледяным взглядом моих голубых глаз. Я понял, что он скрывал что-то, не желал рассказывать.       — Бостон, — с напором сказал я, желая получить ответ на свой вопрос.       Неожиданно вампир замер, словно хищник, учуявший добычу. Бостон молниеносно подскочил и втянул дымный воздух носом, стараясь уловить тонкий аромат чего-то или кого-то. Я махнул рукой, убирая мешавшие запахи. Не сразу, но я тоже почувствовал этот приторный запах.       «За нами кто-то следил?» — с опасением подумал я, заглядывая в окно.       Вампир что-то шептал себе под нос, но даже с помощью сил я не мог разобрать его слов. Запах внезапно исчез, оставив противное послевкусие, осевшее на кончике языка.       — Показалось, наверное, — тихо сказал Бостон, все еще не двигаясь, не желая спугнуть свою добычу.       — Я тоже почувствовал чье-то присутствие, — я развеял его сомнения.       Вампир медленно сел на стул, продолжая сосредоточенно всматриваться в пустоту.       — Сейчас я об этом не могу тебе рассказать, — начал мужчина, все еще не поворачивая головы в мою сторону. — Слишком много идет наперекосяк.       — В каком смысле? — я настаивал: я давно жду ответа на свой вопрос.       — Я же говорю, не сейчас! — рявкнул вампир, его клыки хищно блеснули в приглушенном свете, а глаза сверкнули кроваво-красным.       Я резко откинулся на спинку: никогда прежде не видел вампира в его настоящем виде. Правильные черты мужчины заострились, словно у только что умершего человека, а красота усилилась: она помогала завлекать жертв в смертельные сети. Бостон напоминал оживший мрамор — мощный, сильный и опасный.       — Не стоит так волноваться, — псевдодобродушно сказал я, бесшумно создавая пару ледяных кинжалов под столом.       Вампир отвернулся и прикрыл глаза, успокаивая свою истинную сущность.       — Можешь убрать оружие, я пришел в себя, — сухо сказал мужчина, переводя черный взгляд на меня.       Я сжал кулак, растворяя магию в тяжелом воздухе.       — Если хочешь что-то узнать, то спроси у русалок на пристани, — бесчувственно сказал Бостон. — Я расскажу тебе все, когда мы будем в безопасном месте.       — У русалок? — осторожно спросил я, не предполагая в них надежных информаторов.       — Вода, как и воздух, многое слышит, — задумчиво кинул вампир, поднимаясь со стула. — Они сейчас приедут, так что тебе лучше уйти, если не хочешь пересечься с ней раньше времени.       Я резко подскочил и торопливо пошел одеваться. Вампир нагнал меня через секунду, вновь примеряя на себя маску доброжелательного хозяина дома.       — За нами следят? — спросил я перед самым выходом.       Глаза вампира блеснули алым в темноте прихожей, я услышал, как он ухмыльнулся.       — А за кем не следят?       Я кивнул и слетел по лестнице, бросил дверь подъезда, врезался в вязкую темноту подворотни, завернул за угол. Мимо пронеслась машина, пара золотистых глаз прошлась по мне взглядом, но она бы все равно меня не догнала. Я ушел от ее дома, не оставляя ни следа.       Чернила бились о гранит набережной. Ветер остервенело бросал листья, качал пустые деревья.       «Значит, русалки, — подумал я, поставив себе новую цель. — А потом я подумаю над ответом».       Моя одинокая фигура растворилась в тумане, упавшем на город вместе с ленивыми осенними сумерками.