***
Темные ноябрьские дни пролетали незаметно, унося с собой драгоценные крупицы нашего времени. Первые дни после моей победы мы не могли покинуть квартиру: моих сил с трудом хватало на душ, еду и вечерний просмотр какого-нибудь незатейливого фильма. Такой распорядок ужасно бесил меня, я ненавидел, когда не мог сделать того, чего хотел. Кроме того, мне казалось, что я сдерживал стражницу, мешая ей заниматься своими делами, но она игнорировала все мои предложения. — Мне все равно некуда идти: в школе все уверены, что я в Норвегии, — постоянно отвечала она, безразлично пожимая плечами. После таких слов я всегда еще усерднее тренировался, игнорировал боль и головокружение, приходил в зал и разминался с грушей — девушка каждый вечер обрабатывала мои сбитые костяшки, с каждым разом все больше и больше ругаясь себе под нос. «Ради тебя стараюсь, дуреха», — думал я, смущенно отворачиваясь в сторону, когда она пронзительно смотрела на меня с немым упреком в карих глазах. Во время одной из таких перевязок она внезапно заговорила со мной: — До двадцать третьего декабря еще есть время. Зачем ты себя мучаешь? Я закинул голову, заглядывая в лицо девушке, стоявшей надо мной. — Я хочу стать сильнее, — четыре слова, которые преследовали меня с самого раннего детства. Кетерния на секунду замерла, думая о чем-то. — Глупо пытаться стать сильнее, если ты сломан, — казалось, будто эти слова были сказаны не мне. — Я все же постараюсь. Стражница резко захлопнула аптечку и поставила ее на полку, не собираясь отвечать на мои слова. Она решительно направилась к двери, но замерла в дверном проходе. — Давай условимся, — говорила она, не поворачиваясь ко мне, — если завтра ты сможешь выиграть меня в рукопашном бою, то можешь тренироваться, пока конечности не отсохнут. В противном случае ты будешь паинькой и будешь слушаться меня. — Согласен, — уверенно ответил я, поднимаясь на ноги и потягиваясь. Кетерния повернулась и улыбнулась мне через плечо, привычно сверкнув золотыми глазами, в которых плясали чертята. На улице было темно: было раннее утро. Стражница уже была в зале, когда я вошел. Она сжимала и разжимала ладонь, заставляя маленький огонек, появлявшийся по ее приказу, гаснуть и загораться вновь. — Начнем? — спросила она, встав напротив меня. Ее руки были обмотаны марлей в несколько слоев. Я видел, как Себастьян показывал ей, как это нужно было правильно делать. Волосы Кетернии, отросшие с нашей первой встречи, были убраны в тугой хвост на затылке, чтобы не мешать ей во время сражения. — Да, — я хрустнул костяшками, готовясь к битве. Девушка ухмыльнулась так, как она всегда улыбалась раньше: сейчас я почти не видел ее искренней улыбки. Кетерния ринулась на меня, со всей силы ударяя запястьем в солнечное сплетение. Я согнулся пополам, жадно хватая воздух ртом, словно рыба, выброшенная на берег. «Нужно сосредоточиться», — приказал я сам себе, выпрямляясь во весь рост. Удар — блок. Подножка — прыжок. Выпад — пара шагов назад. Я впервые дрался с ней так: ее уровень сильно возрос с момента нашего последнего сражения. «Не удивлюсь, что Леруаморо сыграл в этом свою роль, — подумал я, замахиваясь рукой для удара в грудь, но быстро перевел удар на ребра. — Оно к лучшему, теперь она может себя защитить». Моя атака попала точно в цель, отшвырнув девушку в сторону, но стражница быстро подставила ногу, затормозив свое тело. — Ты как-то вяло дерешься, — прокомментировала она, обрушивая на меня серию быстрых ударов, ни один из которых не достигал цели. Она была совершенно права: каждое мое движение усиливало нарастающую боль, мешая драться серьезно. «Нужно это исправить», — заключил я, приседая вниз, когда Кетерния намеревалась пришибить меня ногой. Я резко поднялся и схватил ее за ногу, закидывая ее себе на плечо. — Хорошая растяжка, — бросил я, ухмыльнувшись. «Удар по ребрам, остановить нападение, выкрутить ее руку», — перечислял я, сосредоточенно следуя своему плану. Каждая попытка Кетернии снять ногу с моего плеча заканчивалась тем, что я ударял стражницу еще больнее, еще изощреннее, заставляя ее морщиться от боли. Однако она не сдавалась, словно не понимая, что не одна она тренировалась последнее время — я тоже не сидел сложа руки. — Эй, Александер! — позвала она меня и резко подпрыгнула, опираясь мне на плечо, и быстро перелетела через меня, оказавшись позади. Чертовка со всей силы ударила меня в спину. Я сделал пару неловких шагов вперед, пошатнулся от неожиданности, но удержался на ногах. Я не повернулся к ней, вслушиваясь в ее движения. «Сейчас», — понял я, рывком разворачиваясь к Кетернии, занесшей руки для решающей атаки, и молниеносно ударил ее в живот, направляя тело стражницы к земле. Кетерния больно ударилась о пол, прикрыв глаза на мгновение. Я выпрямился и посмотрел на нее, пытаясь перестать испытывать к ней что-либо, но все было бесполезно. Всегда бесполезно. Я протянул ей руку: — Давай, хватайся, Кетерния. Стражница мягко улыбнулась, принимая мою помощь. Мы стояли напротив друг друга, не решаясь приблизиться. Я сделал решительный шаг вперед и заключил ее в объятия, прижимая к груди, перебирая ее волосы, убранные в хвост. Кетерния вцепилась в мою футболку, глубоко вдыхая, чтобы не заплакать. — Успокойся, я тут, — шептал я, чувствуя, как ее плечи вздрагивают. Мы простояли так всего пару минут, но казалось, будто прошло лишь несколько секунд. Стражница отстранилась и провела рукой по моей груди, высушивая предательские пятнышки слез, впитавшиеся в мою футболку. Я перехватил ее ладонь и поднес ее к своим губам, легко целуя ее пальцы, теперь тоже украшенные шрамами. Кетерния улыбнулась, смущенно вырывая руку. — Дурень, — сказала она, разматывая бинты, и направилась к двери, зная, что я последую за ней. — Ты проиграла, — радостно заявил я, нагнав ее. — Мы же оба прекрасно знаем, что, даже если бы я победила, ты бы все равно поступал по-своему, — заявила девушка, упав на диван перед телевизором. — Я права? Я лег около нее и положил ей голову на колени, чтобы она, как всегда, перебирала мне волосы, пока мы смотрели кино. — Ага, — подтвердил я и довольно улыбнулся ей в ответ.***
— Смотри, правильнее ударять так: ты затратишь меньше сил, а урон нанесешь больше, — Себастьян показывал Кетернии один из приемов, а она повторяла за ним. Мы с Мариссой сидели поодаль и молчали, от скуки вслушиваясь в шуточные перебранки огненных стражей и шум прибрежных вод. С момента нашего с Себастьяном сражения прошел месяц, мы практически восстановились, но продолжали следовать плану о самостоятельных тренировках. Только вот если Кетерния и Леруаморо действительно занимались, то мы с Мариссой шарахались друг от друга как от огня. «Точнее, она шарахается», — устало подумал я, перебирая пожухлую траву между пальцами. За весь этот месяц я три раза пытался извиниться перед ней за тот глупый поцелуй, который, похоже, слишком сильно терзал ее: только я начинал говорить, как ее щеки покрывались лихорадочным румянцем, и она пыталась поскорее сбежать от меня, обычно спотыкаясь о камень или запутываясь в собственных ногах. Эта Марисса скорее напоминала девушку в цветастом платье и белой шляпе, но еще более несобранную. Когда британка уходила, я безразлично тренировал меткость своего удара, метая кинжалы в противоположное дерево или камень. Однако сегодня ледяная стражница не торопилась уходить, она лишь иногда поглядывала краем глаза на меня, а затем, прерывисто выдыхая, вновь отворачивалась в другую сторону. — Ты хочешь что-то сказать? — спросил я, вглядываясь в марево заката: солнечные лучи последний раз освещали берег реки, созданный Себастьяном. Марисса медленно развернулась ко мне, убирая короткие волосы за уши. — Да, хотела, — она подняла на меня свои серебряные глаза. Я кивнул, показывая, что готов ее выслушать, но стражница продолжала молчать, внимательно рассматривая меня. — Тот поцелуй… — Мне жаль, что я заставил тебя чувствовать себя неуютно, — сразу прервал я ее, смело встречая ее взгляд. — Это не совсем то, что я хотела услышать, — внезапно сказала она, мягко улыбнувшись, и пододвинулась поближе ко мне. — Я лишь хотела сказать, что ни о чем не жалею, что это было просто неожиданно, а не ужасно. Марисса сбилась, слегка покраснела и сжала кулаки, собираясь с мыслями. — Просто тогда мне показалось, что ты словно сошел с ума, а может, звал совсем и не меня, — меланхолия сквозила в ее словах. «Я ведь тогда звал Кетернию», — словно извиняясь, подумал я. — Но знаешь, даже если ты действительно звал не меня, я все равно была рада, что откликнулась на твой зов, — искренне продолжала Марисса. Я удивленно посмотрел на нее, замечая, что в ней действительно что-то было не так, как обычно. Может, все дело было в ее выражении лица: таком открытом и добром? Или всему виной были ее теплые бесхитростные слова?.. Я взял ее за руку, больше не казавшуюся холодной. — Я звал тебя, — я врал, но сам начинал верить в свою ложь. Я нагнулся и мимолетно коснулся губами ее щеки. Только теперь я понял, за что мог полюбить Мариссу — за запах моря, смешанный с вышиной. «Именно так ощущается спокойствие», — заключил я, обнимая ледяную стражницу, покрасневшую из-за моих слов. Солнце село, погружая местность в голубоватую сумрачную дымку, предвещавшую приближение ночи. Где-то вдалеке ожили вечерним шумом леса, полнившиеся хищными птицами и стрекочущими насекомыми. Я смотрел за Кетернией и Себастьяном, лежащими на земле. Он показывал ей на звезды, рассказывая об их особенностях, а она завороженно слушала, не отрывая глаз от небес. «— Эй, Кетерния, ты ведь любишь меня? — Люблю». — Вон там Сириус, видишь? — спросил Себастьян, создавая колечко из огня, чтобы девушка смогла увидеть звезду. — Да, вижу, — Кетерния кивнула, улыбнувшись Леруаморо. «— А ты меня, Саша?..» Да? …или нет?***
Двадцать первое декабря пришло слишком быстро. Казалось, что стоило сомнениям охватить меня, как я совершенно забылся в них, теряясь в самом себе. Я ничего не решил, старался думать о проблемах поменьше: подготовка к сражению была важнее. Каждую ночь мы с Мариссой дрались, пока не падали на землю, совершенно обессилев. Иногда побеждала она, иногда я — никто не знал, кто сможет победить в конце. Кетерния с Себастьяном тоже перестали праздно проводить время и начали драться, пытаясь найти слабые места друг друга. «Он побеждает по всем показателям, она не сможет его сокрушить», — мрачно думал я, когда огненная стражница вновь и вновь проигрывала, сдаваясь под натиском Леруаморо. Сегодня был последний день нашей с Кетернией свободы: последняя тренировка должна была состояться сегодня. — Доброе утро, — девушка прошла мимо меня, убирая волосы в высокий хвост. Она была одета слишком тепло для тренировки в здании. — Доброе, — кинул я, взмахнув рукой — чашка с кофе прилетела стражнице в руки. — Спасибо, — Кетерния села подле меня, отпивая горький напиток. — У меня есть предложение. — Какого рода? — я очаровательно улыбнулся, но, встретив ее взгляд, вернул своему лицу серьезное выражение. — Давай проведем последний день вместе за тренировкой, покажу тебе мой новый прием, — сказала она. — Своеобразное прощание? — с горечью спросил я, надеясь, что Кетерния ответит отрицательно. — Именно, — стражница встала и бесстрастно ушла из кухни. — Через пятнадцать минут на улице. В сердце что-то кольнуло, когда она захлопнула за собой входную дверь. Ее недопитый кофе остался на столе, расточая свой чарующий аромат. Мы ехали в сельскую местность, сплошь покрытую белоснежным снегом, не тронутым уборочными машинами. Кетерния, купившая по пути продуктов, которые почему-то тащил я, попросила остановить, когда мы достигли остановки в какой-то пустоши, где, казалось, не было ни души. — Пошли, спрячемся от любопытных глаз, — стражница махнула рукой и юркнула на тропинку, скрытую тяжелыми еловыми ветками. — Куда конкретно мы идем? — поинтересовался я, отмахивая от нас снег, скатывавшийся с деревьев. — Я ищу одну опушку, путь к которой, я надеюсь, еще не совсем стерся из моей головы, — пояснила Кетерния, резко приседая. — Сюда. Стражница съехала на ногах с небольшого уклона, открывавшего нам красивую низину, сплошь усеянную замершим кустарником, покрытым блестящими каплями льда. Старый коттедж, прятавшийся под горным навесом, выдавал то, что когда-то здесь все же жили. Кетерния уверенно шла вперед, утопая ногами в мягком снеге. — Уберешь, пожалуйста, — попросила она, указав на лед, сковавший калитку дома. — Вламываемся на чужую территорию? — спросил я, взмахивая рукой: прозрачная скорлупа с громким треском разлетелась в разные стороны. — Не-а, это мой дом, — Кетерния открыла калитку, противно скрипнувшую от старости, и зашла на участок. Огненная стражница подошла к двери и вставила ключ в ржавый замок, но дверь не поддалась. — Вот черт, — девушка обозленно выдохнула и направила руку на дверь, через секунду та открылась, впуская нас в дряхлый дом, пропахший сыростью и плесенью. Кетерния решительно пошла направо и занырнула в гостиную, стены которой были оклеены блеклыми цветочными обоями, в глубине комнаты располагался камин, а вокруг были приветливо расставлены кресла. — Ты здесь?.. — начал я, озираясь вокруг. — Не была уже шесть лет: тетя ненавидит это место, — пояснила девушка, взмахнув рукой — в камине запылал огонь, отбрасывавший причудливые пятна на стены. Я облокотился на дверной косяк, внимательно следя за действиями Кетернии. Я был уверен, что никто другой с ней здесь раньше не бывал. Никто другой не знал ее истории целиком. Никому она так не улыбалась. «Тогда почему меня охватывают сомнения?» — раздумывал я, когда стражница ударила меня по плечу. — Пошли проведем бой, а дом за это время согреется, — сказала она, застегивая куртку и вылетая на улицу, где вовсю бушевала метель. Я последовал за Кетернией, вставшей в центре пустоши и щелкнул пальцами, успокаивая непослушную стихию. — Один раунд? — предложила девушка, разминая руки, укутанные в перчатки. — Да, только давай сражение будет не для победы, — согласился я, потягиваясь. — Для хвастовства? — Кетерния ухмыльнулась, вокруг нее запылали огоньки, шипевшие от случайно налетавших снежинок. Я ответил ей улыбкой, узнавая свою чертовку. «Забудь про свою», — прозвучало у меня в голове. — Понеслась! — стражница ринулась на меня, рассекая сугробы огненными лентами. Я пригнулся. Одна из полосок со свистом пролетела надо мной, чуть было не опалив волосы. Я откинул руку в сторону, создавая моргенштерн, ледяная рукоять которого сверкнула под приглушенным серым светом, пробивавшимся через тяжелые облака. Я поднял оружие, защищая себя от ее хлыстов. Кетерния набрасывалась на меня с беспорядочными ударами, совершенно не продумывая стратегию. «Дух захватывает», — с восхищением подумал я, когда стражница, нанеся очередную атаку, отпрыгнула в сторону и закрутила огненные ленты в смертоносный вихрь, несшийся на меня. Я воткнул моргенштерн в землю, оттолкнулся ногами и перелетел пару метров, твердо приземляясь на ноги. — Приготовься, я атакую, — предупредил я и рванул к Кетернии, со звоном отражая причудливо закручивающиеся огненные ленты. Девушка сомкнула ладони в молитве, когда я оказался перед ней, и я, не задумываясь о своих действиях, ударил моргенштерном по ее ребрам — оружие срикошетило, содрогаясь из-за встреченного препятствия. Каменный щит, существование которого я не заметил, рассыпался серой пылью, опустившейся на белоснежный снег. — Слушай, Александер, — обратилась Кетерния ко мне, сбегая из моей западни и посылая мне в спину пару кинжалов, разлетевшихся в разные стороны, когда они касались воздушного щита. — Почему ты так меня зовешь? — внезапно сорвался я, швыряя в нее ледяными осколками. — Так я ничего не чувствую, — еле слышно ответила стражница и кинулась на меня, образуя вокруг своего тела плотный огненный вихрь. Кетерния со всей силы столкнулась со мной, смыкая свои руки на рукояти моргенштерна, грозившего растаять из-за ее напора. Я отчетливо слышал, как с ее щек падали редкие слезы, с шипением растворявшиеся в ее пламени. — Пообещаешь мне кое-что, Александер? — девушка подпрыгнула, оттолкнувшись ногами от моего оружия. Описав в воздухе дугу, она легко приземлилась за моей спиной. — Что? — настороженно спросил я, чувствуя приближающуюся опасность. — Когда будешь делать Мариссе предложение, то не смотри на меня! — ее голос сорвался на крик. Я резко повернулся, пытаясь остановить ее внезапную атаку, но пылающее оружие, напоминавшее несколько кинжалов, спаянных вместе, со скрежетом рассекло рукоять моргенштерна. Я замер от удивления, а Кетерния, не теряя ни секунды, приблизила свое оружие вплотную к моему лицу, пробивая все мои щиты, словно их и не существовало вовсе. Я опустил взгляд на нее, боясь пошевелиться. Ее глаза пылали изнутри, стражница тяжело дышала, пытаясь справиться с гневом и бессилием, смешавшимися в ее разуме. Ее кулак с кинжалами дрожал. — Хорошо? — слезы, которые она прятала до этого, градом катились по ее щекам, собираясь на подбородке и падая на снег. — Хорошо?! Скажи, что хорошо! Умоляю! Ее руки бессильно упали, оружие превратилось в горстку пепла, улетевшую к небу. — Пожалуйста, — шептала она, словно безумная. Я рванул вперед и прижал ее к себе. Наверное, я это сделал не потому, что хотел защитить ее, скорее, я пытался убедить себя, что я не видел ее слез, не слышал рвавшихся из груди рыданий, не чувствовал, как содрогаются ее плечи… Я притворялся, что все это было страшным кошмаром. — Хорошо?.. — отчаянно спросила она, поднимая свое лицо ко мне. «Это последний раз, клянусь», — пообещал я, отбрасывая все доводы разума, забываясь в золотых глазах Кетернии. Я приподнял ее лицо за подбородок и легко, словно и вовсе не касаясь, поцеловал ее. Я заметил, как она удивленно приоткрыла глаза и нервно выдохнула мне в губы. От нее пахло цветами, поздней весной. С ней я был одновременно свободен и заперт. Кетерния приподнялась на носках, тянулась ко мне, словно подсолнух к солнечному свету. «…Я очень люблю желтый, как лепестки у подсолнуха», — воспоминания о словах Мариссы отрезвили меня, я моментально разорвал наш поцелуй. Огненная стражница понимающе улыбнулась, но в ее глазах сквозила бескрайняя грусть, словно она догадалась, о чем я подумал. Кетерния отошла от меня, рассеянно кивнув, и медленно пошла к дому, оставляя меня в совершенно пустом бесцветном мире.***
Мы остались ночевать в ее старом доме, обогретом с помощью ее сил. Мы молча поужинали, сидя в полутьме, озаряемой лишь парой плавающих по комнате огоньков. Ближе к полуночи мы поднялись наверх, а до этого по привычке смотрели кино с ноутбука Кетернии. Фильм был интересным, но я почему-то никак не мог на нем сосредоточиться, поэтому совершенно ничего не запомнил. Кетерния завела меня в гостевую комнату, не хваставшуюся какой-то особенной мебелью, кроме кровати, комода и старого зеркала, мертво блестевшего в ночной тьме. Я устало лег на кровать, не расправляя ее. Я рассеянно смотрел в потрескавшийся и затянутый паутиной потолок, задумавшись о Норвегии. Этот дом очень сильно напоминал мне о нашем с бабушкой древнем коттедже, лестница которого противно скрипела, а замки проржавели от старости. В груди что-то неприятно сдавило. — Знаешь, моя старая кровать оказалась мне мала, — сказала Кетерния, внезапно появившаяся в дверном проеме. Она выглядела бледнее, чем обычно, я заметил, что она слегка дрожала, переминаясь с ноги на ногу. — Так что я пойду спать на диван, — стражница вздохнула и развернулась, собираясь покинуть комнату. — Подожди, — я поднялся с кровати и осторожно подошел к ней. — Комната твоих родителей, почему ты не пойдешь туда? — ранее Кетерния заглянула туда и вновь притворила тяжелую деревянную дверь. Девушка горько усмехнулась. «Дурак», — обозлился я сам на себя и, схватив стражницу за руку чуть выше локтя, решительно направился вглубь коридора, игнорируя протесты Кетернии. Я резко открыл дверь и завел нас в безжизненную комнату ее родителей. Казалось, что стражница даже прекратила дышать, она загнанно смотрела на давно знакомые предметы: несколько фотографий, покрытых толстым слоем серой пыли, рабочий стол отца, где покоились потертые глазные лупы, пинцеты, отвертки, горстка старых монет и чертежи, подписанные размашистым каллиграфическим почерком. Кетерния вцепилась в мою руку, а затем закрыла глаза, медленно вдыхая и выдыхая спертый воздух. — Я сейчас приду, — пообещал я, выскакивая из комнаты за своими вещами. Девушка лишь кивнула, не открывая глаз. Схватив свою сумку, я торопливо пошел назад, боясь оставлять ее там одну: я не знал, до чего ее может довести такое свидание с прошлым. Кетерния держала в руках одну из фотографий, она закусила губу, сдерживая жгучие слезы, собиравшиеся в уголках ее глаз. Я заглянул через плечо стражницы и разглядел старый выцветший снимок: мама Кетернии в белоснежном свадебном платье держала за руку своего новоиспеченного мужа, довольно улыбавшегося в камеру. — Надо спать, — внезапно сказала Кетерния, с грохотом опустив фоторамку на тумбу. Через пару минут мы с ней лежали спиной друг другу, стараясь уснуть. Я слышал, как тяжело вздыхала Кетерния, перебирая в руках край одеяла. — Оружие, которое ты использовала, это какой-то кастет? — заговорил я, стремясь вырвать ее из мрачных мыслей. — Катар, индийский кинжал для ближнего боя, но держишь ты его как кастет, — пояснила девушка, ложась на спину. — Себастьян посоветовал? — я перевернулся и слегка коснулся ее руки. — Нет, я сама нашла его в книгах. Мне бы очень хотелось сражаться чем-нибудь другим, может, копьем, но я намного сильнее в ближнем бою, — объяснила Кетерния и щелкнула пальцами, рассеивая мелкие огоньки по комнате. Я замолчал, не зная, что еще можно было ей сказать. Она, похоже, тоже не горела желанием продолжать этот бессмысленный разговор. Тишина медленно копилась в темных углах, опутанных легкой паутиной, колыхавшейся от любого ветерка. Я чувствовал, что совсем скоро засну. «Вот так просто отпускаю свое счастье?» — прозвенело у меня в голове. — Александер, — сонно заговорила Кетерния, испепеляя меня своими золотыми глазами. — Ты так и не ответил тогда. Я повернулся к ней, выдохнул, отбрасывая все свои сомнения прочь: — Хорошо, я не буду смотреть. Кетерния мимолетно улыбнулась, затем кивнула, словно одобряя мое решение, и повернулась ко мне спиной. Все закончилось.***
Мы сидели вокруг костра: мы решили, что еще одна тренировка нам не нужна. — Лучше расслабимся, поговорим по душам, — предложил Себастьян, развалившись на земле и заломив руки под голову. — Тебе бы только болтать, — слегка раздраженно сказала Марисса, отпивая сок из пакета: Кетерния запретила посуду, аргументировав это тем, что так веселей, но британке явно было не так хорошо, как предполагала огненная стражница. — Да просто кровь в жилах стынет, Мари, — развязно ответил Леруаморо, слегка безумно улыбнувшись. — Завтра последняя проверка, а потом мы станем настоящими стражами. — Смотри от радости не помри, — Кетерния швырнула в парня зефиром, но тот поймал его и съел. Где-то в лесу, окружавшем нас, заухала сова, проснувшаяся для ночной охоты. — А ты, Александер, что думаешь? — спросил Леруаморо, нагло приподняв бровь. Я встретил его довольный взгляд. У меня не было никакого желания вступать с ними в дискуссию: мне нужно было придумать, как сделать предложение Мариссе. — Я тоже этого жду, — холодно ответил я, вперив взгляд в костер. Леруаморо усмехнулся, а затем заговорил с Кетернией, продолжавшей невозмутимо поедать зефир. — У тебя все хорошо? — внезапно спросила Марисса, осторожно дотрагиваясь до моей руки. Я сдержал дрожь от ее прикосновения и кивнул, успокаивая ее. Наша последняя ночь перед сражением была в самом разгаре: на фантомном небе горели беспорядочно разбросанные звезды, в глуши леса бесшумно двигались хищники, ища добычу. «Марисса, я верю, что…» — бесполезно начинал я, не зная, во что я верил, я даже не мог представить, какова будет наша с ней жизнь. Я бросил взгляд на Кетернию с Себастьяном: он что-то прошептал ей, внимательно посмотрев ей в глаза, а затем она в шутку ударила его, рассмеявшись. — Марисса, — тихо заговорил я, обращаясь к девушке, грустящей подле меня. — Как ты думаешь, мы когда-нибудь сможем так же? Ледяная стражница удивленно посмотрела на меня и засмеялась, совершенно теряя свою маску. — Ты так серьезно это спросил, — пояснила она свой смех. — Конечно сможем, как только все уляжется, я уверена, мы будем счастливы. Огненные стражи не услышали ее слов, приглушенных резким порывом ветра, принесшего с собой несколько осенних листьев, с шорохом опустившихся на землю. От слов Мариссы на душе стало так легко, словно все ошибки, что я допустил и что висели камнем на сердце, внезапно растаяли, как туман под первыми лучами солнца. Я взял девушку за руку, переплетая наши пальцы. Мне показалось, что по коже пробежал холодок, давший понять, что это правильно. Мы пересели поближе к огненным стражам. — Вы решили вступить в наше общество безнадежных идиотов? — поинтересовалась Кетерния, отодвигаясь от Себастьяна, беспомощно тянувшего руки к ней. — А что такое? — спросила Марисса, устроившаяся у меня на груди, я обнял ее, не поднимая глаз на Кетернию. — Я просто провоцирую ее: она скрывает какой-то прием, — пояснил Леруаморо, лениво зевнув. — Будь осторожен, ее новая техника убийственна, — предупредил я, наконец-то искренне улыбнувшись Себастьяну, к которому теперь почему-то не чувствовал ненависти. — Я уже понял, — Леруаморо откинул темную челку назад. — Она просто чертовка. Сердце глухо забилось. — Сам-то, — буркнула огненная стражница и отвернулась от нас, опустив взгляд на свои руки. Установилась доверительная тишина: мне впервые казалось, что мы будем отличной командой. «Конечно, мы никогда не достигнем идеала, но все-таки мы можем неплохо поладить», — думал я, упираясь лбом в затылок Мариссы. Слева раздался шелест голых веток, плачущих горькими алыми слезами, уносившимися ветром вдаль. Марисса задумчиво перебирала пальцами, создавая маленькие вихри, приносившие долгожданную прохладу. Себастьян прикрыл глаза, словно задремав, на его губах блуждала таинственная улыбка. — Ребят, а кем бы вы стали, если бы не были стражами? — внезапно заговорила Кетерния, поднимая на нас свой золотой взгляд, в котором, казалось, танцевали огоньки. Себастьян мгновенно открыл глаза и внимательно посмотрел на девушку. — Я бы, наверное, приняла бразды правления родительским бизнесом, — предположила Марисса, разрушая неловкую тишину, повисшую между нами после вопроса Кетернии. «В самом деле, а что бы я делал? Был бы рыбаком? Тогда, наверное, родители бы не бросили меня…» — задумался я, почувствовав легкий укол старой боли. — Это то, что тебе бы оставили, а сама бы ты чего хотела? — глаза Кетернии болезненно горели в полутьме. Британка напряженно вздрогнула в кольце моих рук, словно испугалась чего-то. — Думаю, что меня бы заставили стать каким-нибудь посредником между Советом и нечистью, чтобы я хотя бы сохранил статус семьи, — размеренно говорил Себастьян, слегка нахмурившись. — А так… Может быть, я бы играл на скрипке… Уголки его губ слегка поднялись, словно он представил то, что его мечта сбудется. Мы с Мариссой удивленно посмотрели на парня, но он уже закрыл глаза, словно этот разговор ему наскучил. — Тогда я бы хотела свою цветочную лавку, — ответила Марисса, ее щеки покрылись стыдливым румянцем. Леруаморо рассмеялся, но ничего не сказал. Мне не показалась ее мечта чем-то плохим: хорошо иметь хоть что-то, что может быть для тебя счастьем, пусть это и цветочный магазин. Я поднял голову и встретил взгляд Кетернии, который словно спрашивал: «А ты, Саша, чего же ты хочешь?» Я улыбнулся. — Я бы в любом случае стал стражем, я ничего другого не умею, — жизнерадостно сказал я, не стыдясь своей никчемности. — Позер, — Марисса ткнула меня локтем, рассмеявшись моей глупости. — Слабак, — протянул Себастьян, приоткрыв один глаз. Кетерния кивнула, вновь уставившись на огонь, будто она просто собрала какую-то необходимую информацию. — А ты, Кетерния? Кем бы ты стала? — спросила Марисса, которой, похоже, стал действительно интересен этот разговор. Огненная стражница повернула голову в нашу сторону и лучезарно улыбнулась, позволяя этой ухмылке отразиться в тлеющих глазах. — Я бы стала пустым рассветом, чтобы потом стать обжигающим закатом. Эти слова были для меня, только для меня. Я не удержался и громко рассмеялся, с горечью почувствовав, что к глазам подступали предательские слезы: я понял, почему я любил ее. Марисса и Себастьян непонимающе посмотрели на нас. Кетерния лишь хмыкнула и подсела поближе к Леруаморо, продолжая незаметно улыбаться. «Либо я сделаю это сейчас, либо я никогда не решусь», — заключил я, отпуская все, что держало меня позади, стирая старые привязанности — я стал рассветом. — Марисса, — позвал я ее. — М? — протянула девушка, оборачиваясь ко мне лицом. Я заметил, что ее серебряные глаза, обрамленные длинными иссиня-черными ресницами, светились блеклым золотом костра. Я глубоко вздохнул. — Ты выйдешь за меня? Пламя в костре на секунду встрепенулось, громко треснув. Я не смотрел на нее. Марисса замерла, пытаясь осознать мои слова. — Я все правильно поняла? — никакого удивления в ее голосе ну звучало: это ведь в любом случае наше будущее. — Да, естественно, что не сейчас, — торопливо продолжил я, не давая ей и слова вставить. — Может, когда станем полноценными стражами или когда у нас появится лидер… В общем, когда ты захочешь. Себастьян сел, пристально наблюдая за нами. Я только на секунду бросил взгляд в их сторону, заметив лишь ее переплетенные пальцы с побелевшими костяшками. — Извини, ты меня просто немного ошеломил, — говорила Марисса, все больше и больше краснея и сбиваясь. — Думала, что ты сперва поговоришь с моими родителями… «Поторопился», — расстроенно подумал я. — Но, — я встретил пылающее серебро ее глаз, — знаешь, к черту! Да, конечно, да! Маска тщеславия и излишней холодности окончательно рассыпалась, обнажая настоящую Мариссу: искреннюю и прекрасную. «Как зимнее небо…» — пронеслось у меня в голове. Я резко обнял Мариссу, вновь почувствовав тот запах бескрайней свободы, моря и небосвода. Девушка уткнулась мне в шею, я почувствовал, что мне на плечо капали ее слезы, которые она прятала от других. — Поздравляю, — безразлично кинул Себастьян, резко поднимаясь на ноги и уходя в лес. Почему-то я не удержался. Она вся дрожала, темные, золотившиеся от света костра пряди рассыпались по плечам, прикрывая лицо, но она обернулась, решительно встречая мой взгляд. Огоньки исчезли, погасли, словно последние лучи закатного солнца, облизывающие хладеющую землю. В ее глазах не было слез, лишь ночная тьма. Я хотел что-то сказать, оправдать себя, но Кетерния покачала головой и поднялась с земли. — Поздравляю, — механически повторила она, догоняя Себастьяна, ждавшего ее между темных деревьев. Я не почувствовал, как мое сердце захлебнулось: я был мучительно спокоен. «Теперь ты можешь стать рассветом, как и я», — подумал я на прощание, слушая захлебывающийся от счастья шепот Мариссы и не смотря вслед двум огненным стражам, одиноком удалявшимся в темноту.***
Воздух был ледяным. Я открыл глаза, резко поднимаясь на старой постели. Кетернии рядом не было. Я торопливо спустился вниз, захватив по пути свои вещи. Я заглянул в гостиную, украшенную беззвучием нежилого дома. «Пусто», — рассеянно подумал я, бросив сумку к входной двери. Я ринулся на кухню и уперся рукой в ветхий косяк, неприятно скрипнувший под моим весом. — Доброе утро, — сказала Кетерния, задумчиво держа кружку в руках. — Давай завтракать, а то я хочу вернуться в квартиру пораньше. Я замер, слегка приоткрыв рот. Она выглядела как обычно: растрепанные темные волосы, перемежавшиеся с подсвеченными золотом прядями, в беспорядке падали на аккуратные плечи, ее взгляд скрывал в себе легкую издевку, а на губах блуждала призрачная улыбка. «Почему она ведет себя как ни в чем не бывало?» — промелькнуло у меня в голове, когда я садился за стол. Я бегло осмотрел завтрак: яичница, бутерброд и крепкий свежезаваренный чай, налитый в сколотую чашку в крупный красный горошек. — Не тормози, — напомнила девушка, пристально смотря за мной. Я осторожно откусил бутерброд, чувствуя себя не в свой тарелке. Она даже бровью не повела, продолжая пялиться на меня. — Все хорошо? — спросил я, встречая ее взгляд. Кетерния слегка улыбнулась — золотые искорки сверкнули в ее глазах. — Все прекрасно, просто слегка волнуюсь, — ответила она, опершись локтями на стол, пара темных прядей упала ей на лицо. — А ты-то как? Все хорошо прошло с Мариссой? Я облегченно выдохнул от ее слов: она все та же чертовка. — Думаю, что лучше некуда, но я в таких делах не силен, — не сдержав улыбки, сказал я. — Ты ни в чем не силен, — с шуточным презрением сказала Кетерния. — Ну-ну, кажется, я все еще веду по количеству побед? Девушка показала мне язык, откинувшись на спинку стула. — А как у вас с Себастьяном? — спросил я через несколько минут, отправив грязные тарелки в раковину. Кетерния протяжно вздохнула, с грохотом опустив кружку на стол и потянувшись всем телом. — Нормально. Я думаю, что он лучше, чем хочет казаться, — она подняла руку вверх, заслоняя свет от лампы. — Мы с ним сработаемся. Стражница улыбнулась мне и поднялась на ноги, собираясь выйти из кухни. — Допивай чай, я жду тебя на улице, — сказала она, взглянув на меня через плечо. Я сел обратно на стул, обхватив горячую чашку обеими руками. Я не мог сдержать улыбки. «Мы оба будем счастливы, — беспрестанно повторял я сам себе, словно мантру. — Мы все будем счастливы». Через несколько минут я вышел на крыльцо, вдыхая зимний воздух, пронзающий легкие мелкими иголками. Кетерния сидела на перилах, вглядываясь в покрытые инеем деревья, росшие по краям опушки. — Поехали? — воодушевленно спросил я, поравнявшись с ней. — Ага, — Кетерния подхватила свой рюкзак и бодро зашагала по свежему снегу, хрустевшему под ногами. Мы поднялись на холм и нырнули под деревья, возвращаясь к безлюдной дороге. Мы подошли к расписанию автобусов и, убедившись, что нужно будет подождать, сели на скамейку, укрытую козырьком остановки. Кетерния рылась в телефоне, просматривая последние новости — ее новая привычка. — А когда вы планируете свадьбу? — спросила она, подняв глаза на проехавшую мимо легковушку. Я замялся, потому что не задумывался об этом раньше. — После того, как станем стражами, когда выберут лидера, наверное, — кинул я, выдыхая серебристое облачко. — Так скоро? — резко спросила Кетерния, но затем, успокоившись, продолжила. — Я ведь правильно понимаю, что сегодняшнее сражение — подспорье для поиска лидера нашей команды? — Не совсем, это скорее только тренировка: настоящая битва будет уже на территории Совета, где нас будут оценивать все его члены. Девушка нахмурила брови, думая о чем-то. — Это хотя бы будет после твоего дня рождения? — наконец спросила она. — Конечно, — уверил ее я и спросил с легкой издевкой. — А ты помнишь, когда мой день рождения? Кетерния повернулась ко мне и испепелила пронзительным взглядом. — Да, четвертого января. Я отвернулся, ошеломленный серьезностью в ее голосе. Остальное время мы молча ждали автобус, лишь иногда спрашивая друг друга о времени. Поездка тоже состоялась в полнейшей тишине, нарушаемой лишь переговорами пожилой пары на переднем сидении. Домой мы вернулись к обеду, но желания есть совершенно не было. Кетерния, быстро раздевшись, направилась к лестнице, не сказав мне ни слова. — Ты же хотела потренироваться, — напомнил я, преследуя ее. Стражница замерла, медленно повернулась ко мне и устало улыбнулась. — Мне нужна другого рода тренировка, — пояснила она, откинув волосы за плечо. — Удачи тебе сегодня, Александер. Она кивнула и медленно поплелась наверх. — Мы сегодня больше не увидимся? — удивленно переспросил я. — Ага, извини, но мне нужно сосредоточиться, — кинула она, исчезая в сумраке второго этажа. — Тогда тебе тоже удачи, Кетерния, — прошептал я ей вслед и ушел в зал, где и провел остаток вечера, тренируясь до изнеможения: я должен был одержать победу.***
Я лежал на земле, усеянной спелой ярко-зеленой травой, по краям долины желтели каменные глыбы, подогретые высоким солнцем. — Это гора? — Марисса сидела неподалеку. Ее короткие волосы были убраны в небольшой хвостик, на правой руке сверкнул браслет. — Похоже на то, — ответил Себастьян, вглядываясь в горизонт. Я поднялся на ноги и подошел к ним, потирая затекшие запястья. Несмотря на то, что солнце висело прямо над нашими головами, оно совершенно не грело, а грубые порывы ветра заставляли ежиться от холода. — Кетерния опаздывает? — поинтересовался Себастьян, пристально взглянув на меня. В его взгляде промелькнуло что-то недоброжелательное. — Я не опаздываю, это вы торопитесь, — чертовка появилась около нас. Руки стражницы были замотаны бинтами. «Так ей будет удобнее обращаться с катарами», — отметил я, откинув чересчур длинную челку со лба. — Чудесный вечер, новые стражи в полном составе! Знаменательный момент, да, Айна? — Стефан Леруаморо подошел поближе к нам, в его руках была резная трость, рукоять которой была увенчана головой змеи. — Доброй ночи, — бабушка вышла из-за мужчины, ее было совершенно не узнать: седые волосы были стянуты в хвост на затылке, когда-то пронзительные голубые глаза подслеповато смотрели на нас, лицо было испещрено морщинами, а руки старчески дрожали. Я тяжело сглотнул: я никогда не представлял себе бабушку такой, в моей голове она всегда была сильной, уверенной и невероятно строгой. — Мне приятно видеть вас всех вместе, однако времени на пустые разговоры у нас сейчас нет, — размеренно говорила женщина, сцепив костлявые пальцы. Стефан следил за ней, словно ожидая, что она не устоит на ногах, и ему нужно будет ее поймать. Только сейчас я заметил, насколько глава семьи Леруаморо постарел: несмотря на весь лоск и самодовольство, седина плотно засела в его волосах, кожа облепила череп, еще больше заостряя черты лица мужчины. Я посмотрел на Себастьяна. Он был очень похож на отца, но что-то мягкое сохранялось в его лице, делая юношу добрее на вид. — Сегодня будет контрольное тестирование ваших сил, поэтому вы должны выложиться на полную, — объясняла бабушка, по очереди смотря на нас. — Завтра вас примут в Совете, так что это ваш предпоследний сон вместе. Надеюсь, что вы покажете все, на что способны. Женщина отошла в сторону и села на ледяной стул, наколдованный ею за мгновение. Прежние привычки остались при ней: она сидела с идеально прямой спиной, словно внутри у нее был железный стержень, удерживающий ее от падения. — Да, детишки, мне даже и добавить больше нечего, — Стефан поправил свой пиджак и оперся на трость, наклоняясь поближе к нам. — Удачи. Его улыбка была скорее похожа на оскал, но мы все равно сказали спасибо, внутренне содрогнувшись. «Интересно, Себастьян тоже чувствует себя не в своей тарелке?» — подумал я, посмотрев на юношу, выглядевшего необычайно спокойным и собранным. Затем я встретился взглядом с Мариссой, ободряюще улыбнувшейся мне, она тоже не казалась обеспокоенной или нервной. Кетерния же стояла ко мне спиной, я лишь слышал, как она нашептывала себе что-то под нос. «Хотя бы она нервничает, а то я уж думал, что один такой», — с облегчением отметил я. — Давайте начнем. Тот, кто первый упадет на землю, будет считаться проигравшим, — напомнила бабушка, когда около нее сел Стефан. — Начнут огненные стражи. Мы с Мариссой сели на землю, развернувшись лицом к раскинувшейся долине. Себастьян прошел в ее центр, а Кетерния, немного задержавшись, встала поодаль от него. — Удачки! — крикнула она, рассмеявшись. По ее поведению было видно, что она что-то задумала. — Тебе тоже, — ответил парень, взмахнув рукой — секира блеснула красным. — Начали! — скомандовала бабушка, заставив свой голос звучать громче. Огненные стражи кивнули и медленно пошли по кругу, оценивая друг друга. Резкие порывы ветра заглушали звук их аккуратных шагов, у меня в ушах стучала кровь: волнение накрыло меня с головой. — А чей это сон? — спросил Стефан, не обращаясь ни к кому конкретно. Мужчина пристально смотрел за противниками, чересчур долго выжидающими действий друг друга. — Кетернии, наверное, — ответила Марисса; я заметил, что она сцепила руки в замок. Стефан лишь ухмыльнулся. Наконец Кетерния замерла, я не видел ее лица, только прямую спину и руки, слегка разведенные в стороны. Через секунду Себастьян бросился на нее, занося секиру над головой — ее лезвие полыхало огнем. Его удар пришелся на то место, где до этого стояла Кетерния, но она быстро отошла: она шагала по ступеням из корней, выраставших по ее желанию. Огненный страж последовал за девушкой, поднимаясь над землей. Они вновь замерли, не зная, что делать дальше: такая позиция была неудобна для сражения. — Как ты думаешь, кто победит? — шепотом спросила Марисса, когда Себастьян метнул в чертовку несколько каменных кинжалов и спрыгнул вниз. — Не знаю, — откровенно ответил я, не отвлекаясь от битвы. Себастьян с силой ударил по корням деревьев, державших Кетернию в воздухе — девушка мягко приземлилась на землю, уперевшись в нее руками. Она подняла взгляд на противника, в ее глазах горела решимость. — Давай закончим поскорее, — предложила стражница, выпрямляясь во весь рост; я заметил, что воздух вокруг ее ладоней накалился. — Я не против, — Себастьян безразлично пожал плечами и подкинул в воздухе секиру, покрывшуюся тонкими чешуйками камня. Чертовка улыбнулась его словам. — Что ж, тогда понеслась! — ее крик эхом разнесся по долине, когда она с силой ударила ногой по земле, выжигая все растения. «Что ты делаешь? Лишаешь себя сил земли?» — я отчаянно пытался понять ее стратегию. Леруаморо на секунду замер, но затем легко ринулся на девушку, призывая по пути каменные глыбы, лежащие по краям котлована. Он остановился за пару шагов от нее, ударив секирой по земле. Я видел удивленное лицо Кетернии в тот момент. Я боялся, что она все же проиграет. Марисса рядом громко вздохнула, приподнимаясь и внимательно смотря за грудой камней, которая обрушилась на огненную стражницу. Себастьян тяжело дышал, казалось, что даже ветер успокоился, почувствовав, насколько напряженная битва разворачивалась в этой долине. «Она же успела поставить щит?» — в панике подумал я. Себастьян распрямился, поднимая оружие с земли. Каменный плен, созданный им, стоял как вкопанный. Я с горечью подумал, что он победил, но, похоже, он сам так не считал. Легким взмахом руки он сотворил несколько огненных шаров, неровно полыхавших под вновь поднявшимся ветром. Страж взмахнул рукой, обрушивая пламя на камни, но то, вместо того, чтобы раскалить их, исчезло внутри, затягиваемое Кетернией. — Неужели… — Марисса внимательно смотрела за сражением. Себастьян, совершенно не удивившись, кивнул, неровно улыбнувшись, и развернулся, отходя подальше от каменной горы. Не успел он сделать и пары шагов, как глыбы разлетелись в стороны и, не касаясь земли, превратились в пыль. Кетерния была невредима, но измотана: ее грудь часто подымалась, а руки дрожали. — Спасибо, что помог, — кинула чертовка, откидывая пряди, выбившиеся из хвоста. — Всегда рад, — Себастьян развернулся как раз тогда, когда огненные ленты, пущенные Кетернией, должны были настигнуть его. Выставленная им секира громко звенела, отражая бесконечный дождь ударов, контролируемый Кетернией, которая сама стояла в стороне. — Настолько измотана?.. — случайно сказал я вслух. Марисса бегло обернулась на меня. — Себастьян очень хорош в магии земли, его блок было невероятно трудно пробить. Я сомневаюсь, что она сможет победить, — торопливо сказала ледяная стражница, вновь сосредоточившаяся на битве. Я посмотрел на Стефана и бабушку, безразлично следивших за сражением, словно они уже знали, кто победит. — Бум, — это было единственное слово, прошептанное Кетернией, но именно оно заставило меня вновь внимательно смотреть за их боем. Себастьян сдерживал Кетернию, напиравшую на него с катарами. Ее оружие ярко светилось в опускавшейся на землю мгле. У меня настолько обострились чувства, что, казалось, я мог услышать, как по сражавшимся тек пот. Это противостояние было невероятным, только с виду казалось, что они вовсе не сражаются. Чертовка наконец поняла, что, просто напирая на Себастьяна, который был в несколько раз сильнее ее, она ничего не добьется. Резко извернувшись, девушка рассекла катаром воздух около груди Себастьяна. Пронзительный грохот огласил округу: разбился каменный щит Леруаморо. Кетерния ухмыльнулась, вновь замахнувшись оружием, которые бы прямиком угодило стражу в грудную клетку. Однако Себастьян успел остановить катар рукоятью секиры. — Не выйдет… — прошептал я, поднимаясь на ноги; через секунду ко мне присоединилась Марисса, хватая меня за руку. Казалось, время замедлилось: Кетерния и Себастьян замерли, выжидая того, что хоть кто-то из них даст слабину. Я услышал этот звук за пару секунд до самого события. — Смогла? — Марисса тихо выдохнула. — Да, она сломала его секиру, — подтвердил я ее опасения. Рукоятка оружия Себастьяна разломилась, разлетаясь каменной пылью в стороны. Катар полетел в лицо юноши, но замер в миллиметрах от его лица, удерживаемый рукой Леруаморо. По запястью огненного стража потекла алая струйка крови, искрившаяся под светом замысловатого кастета. Кетерния зло посмотрела на противника и ударила второй рукой, которую он тоже поймал. Мы видели, что ему было ужасно больно: лезвие кастета не просто разрезало, но и жгло кожу. «Как ты выпутаешься из этой ловушки?» — подумал я, видя, что чертовка все больше и больше злилась. Тогда она заставила катары исчезнуть и отпрыгнула в сторону, словно догадавшись о намерениях Себастьяна. Тот даже не взглянул на свои руки, лишь устало прикрыл глаза, будто все это ему смертельно надоело, громко вздохнул и отбросил руку назад, двигаясь на Кетернию. Она же непонимающе уставилась на него, пока его запястье не обвила змееподобная плетка с тонким лезвием на конце, со свистом рассекшая воздух около лица стражницы. Девушка отскочила, на ходу перестраивая свою стратегию, жаль только, что Себастьян мешал ей думать. Каждый новый его удар все чаще достигал цели, рассекая кожу Кетернии. Она пыталась его остановить, но все попытки оказывались тщетны. — Бесполезно, инициатива в его руках, — Марисса слегка опустила взгляд, словно ей было жаль, что именно такой исход ожидал эту битву. «Возьми себя в руки, Кетерния, ты сможешь», — наперекор мыслям всех, кто наблюдал за сражением, взмолился я. Я не знал, услышала ли она мои слова или просто решила собраться с силами, но в следующую секунду ее катар впервые остановил плеть. — Надоело, как же чертовски надоело, — прошипела она, резко ударив Себастьяна другой рукой. Тот не успел увернуться — на его правом боку расцвел карминовый порез. Кетерния, увидев, что противник отвлекся, вновь нанесла удар, который Себастьян с трудом успел отразить. Огненные ленты, всколыхнувшиеся в воздухе, ринулись на помощь хозяйке, дождем обрушиваясь на огненного стража. Когда очередная лента пронеслась мимо его руки, слегка задевая запястье, Себастьян зачем-то посмотрел в нашу сторону, словно ища поддержки. «Или одобрения», — подумал я. Сделав это, парень замер, удерживая Кетернию новым каменным щитом, а затем со всей силы ударил ногой по земле. Громогласный грохот, поразивший долину, заставил меня, Мариссу и бабушку прикрыть уши: чересчур чувствительный слух стал нашим врагом. — И это все? — с издевкой спросила Кетерния, когда звук стих, словно ничего и не было. — Не-а, — радостно ответил Себастьян. С его словами вся долина рухнула вниз: гигантские каменные глыбы текли в пропасть, образовавшуюся под нами, земля уходила у сражающихся из под ног, но только Леруаморо не выглядел испуганным. Кетерния, летевшая вниз по склону, старалась удержаться на ногах, чтобы не проиграть в этой битве по такой глупой причине, Себастьян же следовал за ней, с легкостью и грацией перепрыгивая с одного куска скалы на другой. Услышав, как они достигли дна, мы выглянули с нашего безопасного островка, но из-за пыли, поднявшейся внизу, ничего не было видно. — Что там внизу происходит? Может, рассеять пыль? — предложила Марисса, силясь разглядеть дно, где продолжалось сражение. — Не стоит, кто-то поднимается, — запретила бабушка. Я удивленно глянул на нее: шагов не было слышно. Тишина разъедала то, что осталось от долины. Мы молча сидели, не смея двигаться. «Кто поднимется? Кетерния? Она бы уже давно предупредила нас, что идет… Может, она ранена?..» — размышлял я, не желая признавать, что чертовка могла проиграть. Наконец мы услышали тихие шаги, каждый из которых сопровождался странным щелчком. Это строились ступени. Себастьян поднялся из пучины, созданной его бесконечными силами. На нем было несколько ушибов, неглубоких царапин, которые не представляли угрозы его здоровью. Однако из его левого плеча торчал осколок катара, словно сросшийся с воспаленной кожей Леруаморо: он даже не пытался его вынимать, понимая, что это доставит ему больше боли. Парень медленно поднялся на последнюю ступень, образовавшую небольшую площадку. Его глаза неясно горели зеленым в ночной полутьме, падение которой я резко ощутил только сейчас. — Ну? — Стефан требовательно спросил, впиваясь взглядом в вымотанного сражением сына. Себастьян устало взмахнул правой рукой, заставляя пыль опасть. На дне кратера была каменная могила, плиты которой словно были сшиты друг с другом. «У нее нет возможности использовать пламя…» — я пораженно смотрел на огненного стража, столь бесчеловечно поступившего со своим противником. — Она не сможет вырваться оттуда: я ее серьезно ранил, — голос Себастьяна охрип, словно он надышался дымом. Все замерли в ожидании приговора, который должна была объявить бабушка. — Ну, Айна, говори быстрее, стоит спасти огненную стражницу, — нетерпеливо напомнил Стефан, переплетая пальцы на рукоятке трости. — Давайте подождем минуту, — мягко предложила бабушка, слегка наклонив голову и улыбнувшись. — Разве ты не чувствуешь, Стефан? Она все еще борется. Себастьян непонимающе моргнул, не ожидая такого ответа. — Она… — прошептала Марисса, не веря своим глазам, устремленным в небо. Я поднял голову. Казалось, будто все звезды разом соскользнули со своих мест и понеслись к земле, оставляя за собой золотисто-белые хвосты. Нас окружил пронзительный свист, усмиривший ветер своей силой. Горящие осколки со звоном разбивались о землю, истлевая в грязи. Некоторые из звезд рассыпались на мельчайшие объятые пламенем песчинки, падавшие на землю, словно огненные снежинки… — Не жжет, — удивленно прошептала Марисса, не желая нарушать волшебную атмосферу, окутавшую это место. Однако щадило только нас: Себастьян вздрагивал от каждого прикосновения пламени, но он не сопротивлялся, скорее был заворожен. Его глаза были широко открыты, словно пытались запомнить каждый огонек, разрывавший небеса. — Магия… — я услышал его шепот, прорвавшийся сквозь свист падающих звезд. — Нет, это просто сила огня, — Кетерния сидела на противоположной стороне кратера. Казалось, будто она сама горела: ее волосы полыхали от темных прядей до испепеляюще-золотых, а отсветы огня бросали на кожу причудливые тени. Себастьян кивнул в ответ на ее слова и медленно раскрыл ладонь, позволяя нескольким осколкам упасть в нее. В следующее мгновение они превратились в тонкий, словно лед, цветок мака, сиявший красными лепестками. — Почему он бездействует, ведь она сильно ранена? — спросила Марисса, но ее слова не требовали ответа: если она смогла разрушить каменную гробницу, то с ней бесполезно бороться. Я взглянул на Кетернию, и именно в этот момент она повернулась ко мне и подмигнула, тяжело поднимаясь. Она сделала первый шаг над пропастью, но под ее ногами моментально появились каменный плиты, прожилки которых светились, когда стражница наступала на них. — Это очень красиво, — зачарованно сказал Себастьян, продолжая рассматривать звездную пыль. — Спасибо, — ответила чертовка, подходя ближе к Леруаморо. Я увидел, что у нее на спине был большущий порез, сочившийся кровью, с шипением обрушивавшейся на раскаленные камни. Девушка перебирала пальцами, собираясь с силами. — Закончим по-быстрому? — предложила она, когда у нее в руках оказались катары, хищно сверкавшие в ночи. Себастьян не ответил, но сразу же перевел взгляд на чертовку. Его глаза в момент потеряли живой блеск, поселившийся в них на несколько минут. Он резко рванул на девушку, замахнувшись секирой, остановленной кастетами. Сноп искр разлетелся в разные стороны, осветив лица противников. «Осталось чуть-чуть, я верю в тебя, чертовка», — с надеждой подумал я, заметив, как тряслась левая рука Леруаморо. Кетерния ударила ногой по колену Себастьяна, отвлекая его. В следующую секунду ее катар вошел в рану на его плече, откуда уже торчало отломленное лезвие. Огненный страж закричал от боли, острые каменные кинжалы летели в спину Кетернии, но она, словно услышав мимолетный свист, бесстрастно приподняла бровь — огненные ленты рассекли последнюю надежду Себастьяна. Звезды прекратили свое волшебное падение. Поле сражения тлело, источая горький аромат костра. — Прости, — огненная стражница с силой рванула катар из плеча Себастьяна, секира с мертвым звоном упала из его рук; девушка создала небольшой огненный шар, паривший над левой ладонью. — Бум. Себастьян упал на землю с глухим звуком: небольшая бомба взорвалась, даже не задев Кетернии, создавшей свой незаметный каменный щит. Бабушка незамедлительно поднялась со стула, за ней последовал Стефан, выглядевший разочарованно, на его скулах ходили желваки. — Кетерния победила, — громогласно объявила бабушка, ее лицо оставалось непроницаемым, но глаза ярко сияли. — Знаешь, Стефан, а она может дать тебе фору, ты тогда всего лишь устроил шоу с хлыстами, а Кетерния обрушила на нас небеса. Мужчина ничего не ответил, лишь слегка улыбнувшись, не понятно, из вежливости или из-за воспоминаний. — Спасибо, спасибо, спасибо… — беспрестанно повторяла огненная стражница, не обращавшая на нас никакого внимания, я хотел помочь ей, но почему-то остался стоять подле Мариссы, не решаясь мешать огненным стражам. Кетерния подошла к Себастьяну и села подле него, легко проведя рукой над его плечом — она рассеяла осколок катара, исчезнувший из его раны золотистыми искрами. — Я полежу? — спросила Кетерния у Леруаморо, он одобрительно кивнул: все равно он не мог подняться из-за боли. Чертовка легла рядом с ним и, подняв руку, показывала ему на созвездия, поочередно называя их. — А вон там — Сириус, видишь? — она описала огненное кольцо вокруг звезды. Себастьян кивнул, на секунду замерев, по его щеке потекла одинокая горькая слеза поражения и отчаяния, которую он старался скрыть от нас, особенно от отца, но она все равно серебрилась под мутноватым светом звезд. Кетерния осторожно взяла его за руку, переплетая их пальцы. — А вот это…***
Кетерния и Себастьян игнорировали нас около получаса, продолжая лежать рядом. Под ними образовалась огромная лужа крови, темно светившаяся в ночи, но их, похоже, это не волновало. Когда они, наконец, поднялись, Марисса и я подбежали к ним, помогая дойти до площадки, где сидело старшее поколение стражей. — Вам нужно обработать раны, — сказала бабушка, строго смотря на огненных стражей. — Да, давайте мы вам поможем, — Марисса протянула руку Кетернии. — Мы сами справимся, спасибо, — поблагодарила огненная стражница, игнорируя Мариссу. Себастьян лишь кивнул, придерживая левую руку. — Хорошо, тогда мы можем начать? — нетерпеливо спросил Стефан Леруаморо, который даже не подошел к сыну. «Наверное, его проигрыш задел эго главы семьи», — задумался я. — Да, раз так, то, пожалуй, начнем, — согласилась бабушка, вновь присаживаясь на свое кресло. — Кетерния, не восстановишь ландшафт, пожалуйста? Чертовка кивнула и прикрыла глаза, сосредотачиваясь. В следующее мгновение долина, ушедшая под землю, взмыла ввысь, каждый камень находил свое родное место, трещинки в скалах обрисовывали прежний рисунок — все стало как прежде. — Удачи, — сказала Марисса, идя впереди. — Тебе тоже, — она улыбнулась на мои слова. Мы вышли на центр и стояли напротив друг друга, ожидая команды. Звездное небо затянули еле заметные туманные облака, гонимые свирепым ветром. Я глубоко вздохнул, выравнивая свое дыхание. «Я готов к этому сражению. Главное — взять инициативу в свои руки», — убеждал я сам себя. — Начали! — на этот раз команду дал Стефан. Водный щит мгновенно вырос вокруг меня, пока я бежал на Мариссу, не изменявшую своей привычке метать кинжалы в противника. Я отбросил руку назад, формируя моргенштерн, приятно холодивший разгоряченную кожу. Я не побежал прямиком на ледяную стражницу, а, мимолетно воткнув рукоять в землю, обогнул девушку, занося оружие для удара. Марисса мгновенно развернулась, пуская иглообразные кинжалы в мою сторону, но я вовремя уклонился, пригибаясь к земле. Лед, пустивший корни там, куда я воткнул рукоять моргенштерна, прошел под щит Мариссы, впиваясь ей в ноги. «Сейчас», — решил я, ударяя по невидимой преграде — я услышал, как по ней пошли трещины. Марисса нервно выдохнула, понимая, что ее защита вот вот падет, она сделала небольшой шаг назад и избежала моего удара. — Что за… — выдохнул я, когда меня отшвырнуло назад: остатки щита Мариссы превратились в мощную ударную волну, послевкусие которой в виде ледяного ветра продолжало атаковать меня. «Небось использовала силу земли… — понял я, ныряя под ледяными порывами, пока Марисса восстанавливала свою защиту. — Если не прорвусь сейчас, то точно проиграю». Я резко вогнал моргенштерн в землю, создавая плотный ледяной щит. «Ну же, Марисса, давай, иначе ты не сможешь меня ранить», — молился я, стараясь контролировать силу, собравшуюся в кончиках пальцев. Я услышал ее тихие шаги, каждый из которых приближал ее к проигрышу. Я затаил дыхание, не выглядывая из-за щита. Я был поглощен звуками, стараясь предугадать, откуда она атакует. «Она может попытаться перепрыгнуть щит, но тогда она с легкостью напорется на кинжал, который я выставлю, — думал я, понимая, что она не сворачивает, чтобы обойти преграду. — Что она сделает?» В эту секунду в щит воткнулся широкий кинжал, сиявший мутным серебром. Его лезвие задело мое ухо, оставляя тонкий порез. Я дернулся в сторону, легко скидывая щит, словно тот был невесомой вуалью. Сила сорвалась с моих пальцев, создавая прозрачный шар, с грохотом разорвавшийся десятком ледяных кристаллов. Я успел воздвигнуть воздушную защиту, а Марисса не сориентировалась — один из осколков вошел в ее левую ладонь. Ледяная стражница ошеломленно посмотрела на ранение и попыталась вынуть занозу, но та лишь крепче засела в руке, разрастаясь маленькими иголками под кожей. Когда она посмотрела на меня, то я понял, что перестарался: в серебряных глазах словно собиралась буря. «Черт», — подумал я, когда Марисса налетела на меня с тем мощным кинжалом, в котором я узнал чинкуэда. Я с трудом успевал останавливать удары стражницы вновь созданным моргенштерном, трещавшим под жестким напором. Марисса подняла чункуэда в воздух, намереваясь атаковать сверху: я поставил блок и решительно посмотрел на нее, как бы показывая, что угадываю все ее движения. Однако это было обманкой. Ледяная перчатка с силой вошла в мой левый бок, заставляя меня согнуться пополам. С пальцев-кинжалов хищно капала кровь, замерзая по пути к земле. Я хватал ртом воздух, стараясь защититься от ударов за слабым воздушным щитом. «Дело дрянь, я просчитался», — панически думал я, ища выход. Я знал, что так можно было сделать с самого начала, но риск был чересчур велик: Марисса управлялась с дикой стихией лучше меня, но другого пути не было. Я рассеял моргенштерн и, взмахнув рукой, создал куполообразный щит, призванный защищать меня несколько минут. Внутри было тихо, звон оружия не прорывался внутрь. Я видел только размытый силуэт Мариссы, ударявший по ледяной скорлупе вновь и вновь. Я повернулся туда, где, по моим представлениям, находились все остальные. Стефан, наверное, сейчас показушно зевал, бабушка внимательно смотрела за сражением, но я почему-то уже не знал, что могла делать Кетерния. Раньше она бы точно поддерживала меня, не отрывала взгляда от битвы, но сейчас… Мое сердцебиение медленно успокаивалось, пока я думал об этих вещах: такую магию сложно было создать в чересчур возбужденном состоянии. Наконец, когда я слышал только свои мысли, энергия со звоном потекла по телу, впиваясь в кожу, оставляя мягкое покалывание после себя. За одно мгновение я остался практически пуст: все силы вышли. Я понял, что добился того, чего желал, когда Марисса перестала бессмысленно атаковать мой щит и устремила взгляд в небо. Я коснулся льда, разрушая укрытие. Воздух снаружи был угнетающе прохладным, по всей низине гуляли ветра, сражаясь друг с другом. В небе раздался первый удар. Буря началась… — Ты стал сильнее, — сказала Марисса, отрывая взгляд от неба и поворачиваясь ко мне. — Но ведь теперь мне осталось только захватить этот шторм, сил-то у тебя нет. Первая капля с громогласным грохотом упала на иссушенную землю. — Наверное, — я пожал плечами. Марисса ринулась на меня, беспорядочно метая кинжалы. Я же просто отступал, танцуя между каплями дождя, резавшими кожу. Я почувствовал, когда британка начала свои попытки захватить бурю, но я знал, что пока что ей это не удастся: она не решится вложить всю себя в это. — Черт, — выругалась Марисса, когда ледяное лезвие, упавшее с небес, порезало ее щеку. — Подожди, это еще только начало, — посоветовал я, раскидывая руки. — А вот он, Айна, стоит Джонатана, — услышал я слова Стефана, прорвавшиеся сквозь треск бури. В этот самый момент море, разлившееся за пределами долины, прорвалось сквозь толщу горы. Безумные волны, подбадриваемые ветром и неровностью ландшафта, шли на Мариссу. Через мгновение беспросветная чернота небес раскололась, обрушивая на нас дикий снегопад, перемежавшийся с тяжелыми градинами, раскалывавшимися при ударе о землю. Марисса пыталась остановить стихию, отбросив в сторону оружие. Я слышал, как она шептала молитву, чтобы безумное море остановилось, но стражница все еще не была готова отдать все свои силы. Я создал слабый воздушный щит, способный удержать меня на месте, когда вода настигла меня, поднимая со дна камни и заставляя их кружиться в беззвучном вальсе. Марисса, чем совершенно меня не удивила, устояла на ногах, уперевшись руками в водную стену, которая огибала ее и шла дальше, встречаясь с другим течением. «И что дальше? Если так и буду бездействовать, то мы не сдвинемся с мертвой точки», — подумал я, смотря, как сквозь мелкую брешь в воздушном пузыре сочилась вода. Оценив количество моей энергии, рассеянной в воздухе, я понял, что мог забрать небольшую часть себе, что могло помочь мне победить. Тогда я сделал первый шаг — воздушный щит медленно прорывался сквозь толщу воды. Я шел к Мариссе, скрежетавшей зубами от усилий, которые она вкладывала в удержание щита вокруг себя: мои силы пытались подавить ее. — Трудно сдерживать? — спросил я, входя в воздушный пузырь, созданный британкой. Она медленно обернулась: серебряные глаза затопила ярость, которая практически трещала молниями в воздухе, окружавшем нас. — Ты славно потренировался, Александер, — процедила она сквозь зубы, медленно, палец за пальцем, отпуская водную стену. Я уже хотел ее поблагодарить, когда метательный кинжал пронесся мимо меня и утонул в жидкой синеве. — Просто замолчи, — прошептала Марисса. Я заметил, насколько она была измотана и изранена: все руки были расцарапаны градом и пронзительным дождем, волосы выпали из хвоста и лежали беспорядочным иссиня-черным ореолом вокруг чересчур бледного лица, ее губы дрожали, но в глазах оставалась сталь, помогавшая ей держаться на ногах. Будь я на ее месте, я бы давно рухнул на землю, не имея сил продолжать сражение, но она боролась. — Ма… — что-то треснуло во мне, вызывая волну теплых чувств к ледяной стражнице, которые до этого дремали, скрываясь за желанием победить. — Заткнись! Ее крик разрезал морскую пучину, небосвод осветили молнии, а гром заставил воздух дрожать. Призрачные узды, которыми я сдерживал бурю, дрогнули в моих руках, стремясь ускользнуть. Я собрался и создал моргенштерн, слабо звеневший у меня в руке. Марисса с трудом остановила первый удар — шипы резанули ее руку, оставляя алеющий след; воздушный пузырь дрогнул, грозясь лопнуть. Я вновь замахнулся, целясь ей в плечо, но она ударила меня ногой в живот, заставив жадно вздохнуть, траектория сбилась. Незаметные стилеты, иглообразные кинжалы, сверкнули около моего лица, однако я успел уклониться: они лишь срезали часть моей челки. Я ошибался, что Марисса была плоха в ближнем бою, она ничем не уступала мне. Каждый ее удар был расчетлив и выверен многолетней практикой, каждый шаг напоминал о ее навыках фехтования — британка стала бесчувственным механизмом, существовавшим для сражений. Я все же был человеком. «Где ты, девочка в шляпе с алой лентой?» — подумал я. Марисса удивленно замерла, останавливая лезвие стилета в миллиметрах от моей груди. Мой моргенштерн треснул еще две атаки назад, а на создание щита у меня не было сил; я выглядел столь же потрепанным, сколь была она. Болезненное сердцебиение стучало в ушах, а, может, это были звуки камней, летавших по дну нового моря. «Может, назвать его морем Разбитых Надежд? Или Неудавшейся Любви?» — подумал я, устало прикрывая глаза. Когда отдаешь все силы безумной стихии, то не стоит так долго злоупотреблять ее добродушием: она сожрет тебя, когда у тебя не останется сил сопротивляться. Это грозило и мне. Но Марисса почему-то не двигалась. — Я все еще тут, просто мне нельзя проиграть, — сдержанно ответила она, продолжая держать кинжал дрожащей рукой. Я не знал, что тогда сказал свои мысли вслух. — Да, мне тоже, — с тоской вымолвил я, позволяя остаткам энергии покинуть мое тело, после такого я нескоро восстановлюсь. Марисса сочувственно улыбнулась, когда маленькая, с трудом парящая в воздухе бомба с грохотом взорвалась, уничтожая воздушный пузырь и раскидывая нас в разные стороны. Я был уверен, что на поверхности этот взрыв вызвал лишь еле заметное волнение. Море сомкнулось надо мной, уничтожая любую надежду на драгоценный вздох. Я, борясь с яростными и беспорядочными течениями, плыл к мутному свету, но каждое движение отдавалось режущей болью в пораненном боку. «Если выплыву, то что дальше?» — думал я, цепляясь за остатки сознания, ускользавшие из-за недостатка кислорода. Красная змейка взвилась ввысь, обгоняя меня, я устало прикрыл глаза и вытянул правую руку, стараясь почувствовать ветер на кончиках пальцев, но через секунду я понял, что оказался в западне: толстая корка льда уже покрыла море. «Море Моей Глупости», — раздраженно подумал я, пытаясь создать хоть какой-то пузырь с воздухом, но, казалось, что вся магия вытекла из меня, я остался ни с чем. В этот самый момент лед резко начал опускаться на меня, притягивая ко дну. Я уперся в шершавую поверхность ладонями, напоминая буре, что я был ее создателем, но даже в ней уже не осталось моей энергии. Мое преимущество растворилось в силах Мариссы. Я расслабился, позволяя стихии нести меня туда, куда ей приспичит. Я вслушивался в то, как на дне росли ледяные иглы, призванные проткнуть меня, но сил сопротивляться не осталось. Наконец, когда первое острие коснулось моей спины, пуская кровь в свободное плавание, ледяная корка с грохотом треснула, растворяясь серебряной пылью, иглы исчезли, позволяя мне чудом приземлиться на ноги. — Все еще не проиграл, хах, — выдохнул я, борясь с дрожью и кашлем. Иногда, когда стражи чересчур истощают свои силы, они ничем не отличаются от людей. — Александер, это можно предотвратить, — голос Мариссы прорвался до меня сквозь гомон бури. Я устало поднял глаза в небеса: британка парила в воздухе, удерживая над головой всю воду, что еще недавно омывала низину. У нее уже были силы, присущие настоящему стражу. Я не дышал, понимая, что через несколько секунд это море обрушится на меня. «Тогда я точно не удержусь на ногах», — смиренно подумал я. Я бы хотел утешить себя, что сделал все, что мог, ради этой победы, но эти несказанные слова были бы ложью. Я запрокинул голову к небу, прикрыл глаза и медленно улыбнулся. «Она же всегда улыбалась», — промелькнуло у меня в голове. Я понимал Себастьяна: казалось, будто горькие слезы уже жгли глаза. Я слышал, как вздохнула Марисса, медленно ослабляя хватку. — Слышь ты, придурок! — Кетерния кричала так громко, словно старалась разбудить мертвых. — Возьми себя в руки, черт возьми! Я повернулся в ее сторону и успел разглядеть только ее растрепанную фигуру, когда вода рухнула на меня, стремясь сломать, как все вокруг ломало меня всю жизнь: страх родителей, чрезмерная холодность бабушки, правила Совета… Я понимал, что Кетерния не хотела, чтобы я проиграл, не борясь. Лучше потерпеть поражение тогда, когда ты до последнего отдавал себя сражению. Я сжал кулаки. «Соберись! Представь, что энергия это… — я оборвал свою мысль. — Нет, энергия — это ты сам, этот шторм…» Я глубоко вдохнул, впуская в легкие воздух, образовавшийся вокруг меня. «А теперь уничтожь бурю», — приказал я сам себе. Я разжал кулаки. Море разлетелось в разные стороны, исчезая в воздухе, растворяясь во тьме; тучи, клубившиеся в поднебесье, грозно задрожали, швыряя молнии. Я стоял внизу на отсыревшей земле, стараясь выровнять дыхание, услышать что-то, помимо собственного сердцебиения. — Да-а, все равно проиграл, а так старался, — легкая ирония промелькнула в моем голосе, когда я повернулся к Мариссе, замахнувшейся перчаткой для решающего удара. Уже падая, я швырнул в нее небольшой кинжал, прибереженный мной до последнего — он лишь слегка задел ее щеку. Земля была чересчур холодной, а воздух казался тяжелым. Я медленно потянулся рукой к челке. Марисса достала лишь ее, что, в общем-то, было неплохо, все равно я отрастил себе слишком длинные волосы. Я засмеялся, а потом посмотрел на нее, замершую надо мной в нерешительности. — Это было весело, так ведь? Марисса победила.