***
Ледяной воздух приятно охлаждал голову, впиваясь иголками в оголенную кожу. Я не смотрел по сторонам, целенаправленно шагая в сторону пляжа. Сегодня было еще холоднее, чем вчера, но зато буря не намечалась. «Это только пока», — злился я. Каждый мой шаг оставлял корку льда, мгновенно разраставшуюся по полотну дороги. Остатки растений неприятно съеживались от холода, стекавшего по моим рукам. Я был готов заморозить весь мир, только это бы никак мне не помогло. Заветный песок звонко хрустел под ногами. Каждая волна, старавшаяся лизнуть мои ноги, леденела, не достигая цели. Пляж медленно превращался в мертвое и безвольное царство, где ничто не пошевелится без моего на то разрешения. Сокровенный уголок выглядел под стать моему настроению: угрюмо, неприступно и непреодолимо одиноко. Я тяжело рухнул на землю, отпуская свои мысли на волю. Это место стало для меня своеобразным убежищем, только тут я мог вдоволь предаваться унынию, не стесняясь чужих глаз. Однако сейчас я лишь молча и безразлично замораживал всю округу. Я перевел усталый взгляд на пляж, по которому только что прошел. Казалось, будто зима пришла несколько раньше, чем было обещано. «Как я могу забрать чужие воспоминания?» — возмущался я, запуская пальцы в легкий песок. Северный ветер рьяно разбрасывал мои волосы, попадавшие в глаза. Волны на море становились все выше, их шепот перешел на рев дикого животного. «У меня нет на это никаких прав, я не Бог», — продолжал я, не желая соглашаться с несправедливостью жизни. Свинцовые облака медленно клубились в небе, закрывая вершины грозных Зубов Дьявола. Я нагнетал обстановку, безучастно промораживая землю. — Я не хочу отнимать у нее ничего, тем более воспоминания, — сокрушенно прошептал я. Ветер громко засвистел, скользя по горам. Море, словно чернила, безумно вылетало на берег, оставляя свой след на грязно-бежевом песке. Мелкие кусты, росшие на границе пляжа, безжизненно и покорно прижимались к земле. Громада облаков заплыла в бухту, создавая ощущение ночи. Первые капли звонко упали на каменных великанов, покрывая их незатейливым узором. Я не обращал внимание на разыгравшуюся непогоду, хотя еще несколько минут назад сам хотел устроить бурю. Сейчас все было неважно. Жидкие бриллианты свирепо рушились на землю, разбиваясь вдребезги. Случайные солнечные лучи прорезали толстую пелену туч, золотя бухту в последний раз. Ветер завыл сильнее, поднимая одинокие песчинки и закручивая их в вихри. Первые тяжелые градины заливисто обрушились в гремящую воду, следующие запутались у меня в волосах, словно в паутине. Я растянулся на мокрой земле, прикрывая глаза. Я остался наедине с мыслями и чувствами. «Зачем мне стирать ей память? Это же лучше для нашей команды, что у нас есть такой сильный страж», — рассуждал я. Холодные капли слезами скатывались по лицу, затекали за шею, приятно охлаждая горящую кожу. «Хорошо ли это для меня?» — внезапно спросил я сам себя. Градины мягко ударяли по телу, отскакивая в стороны или собираясь в складках одежды. «Действительно, если она будет слишком сильной, то как я смогу стать лидером?» — отметил я. Я сжал кулаки, болезненно впиваясь ногтями в тонкую и чувствительную кожу ладоней — недавно зажившие порезы мгновенно лопнули, окропив мокрый песок алыми брызгами. «Что мне дороже? Быть лидером? Или… — я тяжело сглотнул ком, подступивший к горлу. — Или быть рядом с ней? ..» Шум дождя усиливался, мешая мне сосредоточиться. Сквозь закрытые глаза прорвалась яркая вспышка, через несколько секунд прогремел гром. Казалось, будто мир раскололся от этого звука. Я упрямо зажмурил глаза, отгораживаясь от внешнего, ненужного мне сейчас. — Что мне важнее? — прошептал я. Для меня все затихло, хотя буря продолжала бушевать, запуская свои призрачные крючковатые пальцы в самое сердце родного острова. Тяжелый выбор обременяющим грузом висел на душе, не давая дышать. Кетерния или лидерство? Девушка, которая мне никогда не будет принадлежать, или доказательство собственной силы? Грохот бури с силой обрушился на меня. Я сделал выбор. Сердце противно саднило. Я поднялся с земли — вода тонкими серебряными струйками стекла с моей одежды. Ледяные капли иголками пронзали кожу, а гром заставлял меня вздрагивать от каждого удара, пока я шел домой.***
Дверь дома привычно скрипнула, когда я вошел внутрь. Каждый мой шаг оставлял мокрое пятно на идеально чистом полу. Ступени лестницы лениво прогибались подо мной, вода градом катилась по ним вниз. Путь по залитому светом коридору показался мне вечностью. Я толкнул мощную деревянную дверь. Тепло комнаты приятно обняло меня, но сомнения о правильности моего выбора все еще сковывали мое сердце льдом. Такое не согреешь так просто. Бабушка оторвалась от бумаг, выжидающе смотря на меня. Я сел напротив стола. — Я согласен, — предательски сорвалось с моих губ. Женщина отложила документы в сторону и сцепила руки в замок, одобрительно кивнув. — Тогда мне стоит объяснить тебе процедуру, — просто сказала она. Я промолчал, упрямо смотря на ее руки: я не мог взглянуть ей в глаза. Боюсь, что теперь я даже себе не смогу смотреть в глаза. — Обычно полноценные стражи стирают память с помощью магии, без прикосновений, но ты так еще не можешь, поэтому тебе надо будет обнять ее или взять за руку, — начала женщина. — Это позволит тебе установить полный контроль над ее воспоминаниями. Я методично расковыривал ладони, заставляя кровь тонкими струйками стекать на штаны. — Чтобы проникнуть к ее воспоминаниям, тебе нужно очистить голову от всего постороннего, представляя, будто ты открываешь книгу и читаешь страницу за страницей, — бабушка обратила на меня испытывающий взгляд, но я не поднял головы. — Далее тебе нужно будет найти моменты, когда она применяла такую магию и стереть их все. — А если я сотру не все? — тихо спросил я. — Тогда она со временем вспомнит, а нам этого не надо, — холодно сказала бабушка. Я кивнул. — После удаления воспоминаний ты должен представить, как закрываешь книгу, и медленно разорвать контакт, — закончила бабушка. Гробовая тишина, разрезаемая механическим тиканьем часов, повисла в комнате. Багряные пятна сплошь и рядом покрывали мои джинсы, выдавая мою слабость. — Ты понял? — Да, я сделаю это сегодня вечером, — стальным, будто не моим голосом ответил я, поднимаясь со стула. Бабушка снова принялась внимательно читать бумаги, не желая, видно, более говорить на эту тему. Я покинул кабинет, тихо притворив за собой дверь.***
В глазах все помутнело, но я упрямо пошел в душ, желая согреться, растопить лед, засевший в груди. Однако даже пламя не смогло бы унять мою боль. Я стоял под обжигающим потоком, уперев руки в стены. Розоватая вода скапливалась в ванной, перед тем как исчезнуть в водостоке. Комната наполнилась беловатой дымкой, мешавшей мне ясно видеть. Мышцы неприятно саднило: я слишком долго так простоял. Однако этого было мало. Я хотел сгореть заживо, но такой роскоши себе я позволить не мог. Я отнял руки от стены, стирая кровяные подтеки с кафеля. «Нужно отвечать за свои слова», — наказывал я сам себя за свое решение. Я повернул старый кран, выключая воду. Грязная и мокрая одежда с грохотом полетела в стирку. Я замотал полотенце на бедрах, другим вытирал волосы. Я подошел к зеркалу, стерев пар с серебряной поверхности. Из зазеркалья на меня смотрели все те же голубые глаза на бледном лице, обрамленном мокрыми золотистыми волосами. Все тот же я, но при этом совершенно другой. Навязчивая идея разбить зеркало пронеслась в моей голове — я поднял кулак. Сердце пропустило пару ударов. Рука бессильно опустилась, и я резко развернулся и вышел из ванной. Быстро преодолев расстояние до своей комнаты, я рывком открыл дверь. Темнота окутала меня со всех сторон, я наспех оделся, не желая включать свет, и лег в кровать. «Сегодня все точно закончится, — сожалел я, глядя в непроницаемую темень. — Оказывается, ей стоило все это время бояться не Стефана, а меня». Я горько ухмыльнулся. Поздно что-либо менять. Игра окончена, и я в ней проигравший. Я закрыл глаза, заставляя себя заснуть.***
Тишина непривычно давила на меня. «Угнетающая тишина, неправильная», — подумал я, резко поднявшись и открыв глаза. Пылинки снова незатейливо вальсировали, а солнечные лучи любознательно заглядывали в окна. Я у себя в комнате. Я молниеносно вылетел из помещения. «Как считаешь, мы скоро увидимся снова?» — услышал я вопрос Кетернии у себя в голове. Кабинет был пуст, я ринулся к лестнице, поскользнувшись на половике и чуть не упав. «Конечно, уже следующей ночью», — мой ответ эхом прозвенел в ушах. На кухне пусто. В гостиной никого. Я в отчаянии вернулся наверх, чтобы проверить ванную. Пусто. «Сомневаюсь, но буду надеяться», — легкий шепот Кетернии приговором обрушился на меня. Я слетел вниз, бабушка зашла через главную дверь и снимала обувь. Я стремительно подбежал к ней, вцепившись женщине в плечи. — Я… — мой голос сорвался. — Мы не увиделись, мне ничего не приснилось. Женщина широко открыла глаза и приоткрыла рот от удивления. Силы мгновенно покинули меня. Я упал на пол. «Что с тобой? Где ты?» — я запустил руки в волосы, пытаясь собраться с разбегавшимися мыслями. Образы один за другим наводнили голову, заползая в самые сокровенные уголки сознания. Первобытный страх сковал каждую частичку моего тела, я был готов хоть сейчас сорваться в Россию, чтобы найти ее. Бабушка села рядом, прижимая меня к себе. Она делала так только в детстве, когда я сильно плакал. «Но ведь я не плачу?..» — отрешенно подумал я, не понимая, что соленые теплые ручейки, спускавшиеся по щекам, — слезы. Не знаю, сколько времени мы так просидели. Мои ноги затекли, когда бабушка заставила меня встать. Она, бережно подхватив, повела меня в комнату. Мне было все равно. Мир разрушился, остались только руины. Женщина осторожно уложила меня на кровать, прикрыв одеялом. В следующую секунду дверь закрылась с тихим ударом. Хлопок. Бабушка ушла. Я остался один, совершенно один. Я закрыл глаза, предаваясь сладостному забвению. Минуты тянулись часами. Кошмары преследовали меня, я пытался вырваться из их паутины, но лишь сильнее путался в хитрых нитях. — Кетерния… — отчаянно шептал я, пытаясь дотронуться до ее образа, возникавшего в моей голове. Картинка рассыпалась на миллионы осколков, оставляя меня в одиночестве. Почему я был ледяным стражем, а не огненным? Почему мне так холодно? Я метался по кровати, замораживая стены и мебель. Душа рвалась наружу, к солнцу. Я не знал, что оно уже давно село. Я был на грани безумия, когда громкий лающий хлопок ворвался в мои кошмары, заставляя меня подскочить на кровати. Резкий свет озарил комнату, походившую на холодильник для мяса. Бабушка обеспокоенно подбежала ко мне, беря мое лицо в свои руки. — Александер, ты меня слышишь? Я поднял взгляд на нее. Ставлю все, что я выглядел дерьмово. Кивок. — Совет не смог найти ее, — сказала бабушка, всматриваясь в мои пустые глаза. Я опустил голову. Теперь точно конец. В ушах неприятно зашумело, я захотел исчезнуть. — …Но они почувствовали ее по силе, — тихий голос прорвался сквозь пелену отчаянья. — Она где-то там, сейчас ее ищут, как только найдут — сообщат. Я лишь снова кивнул. Теплый огонек надежды снова разгорелся где-то на задворках сознания. Я упал на кровать, не имея сил и желания двигаться. — Я разбужу, когда узнаю что-нибудь, — бабушка укрыла меня и поцеловала в лоб. — Спи. Выключатель щелкнул, погружая комнату в успокаивающую тишину; бабушка прикрыла за собой дверь. Забавно, что мы становимся настоящей семьей только в моменты опасности. Я перевернулся, вдыхая ледяной воздух спальни. «Лучше забыться», — решил я и, сопротивляясь, преодолел кошмары, засыпая с тяжелым сердцем.***
Первые рассветные лучи разрезали ледяные пары. Но разбудило меня не это. Это была гнетущая тревога, заставившая меня покинуть уютный склеп и выйти в светлый пустой коридор. Тихий разговор на французском, слышимый из-за двери бабушкиного кабинета, привлек мое внимание. Я подошел к комнате вплотную, прислушиваясь к словам. Желая расслышать больше, я приложился ухом к теплому дереву. Дверь предательски скрипнула и приоткрылась. Разговор мгновенно прекратился. В комнате было непривычно жарко. Стефан вальяжно сидел на стуле перед бабушкиным столом. Сегодня на нем был темно-зеленый костюм, черная рубашка с золотыми запонками в виде змей, ярко блестевших под светом ламп. Безукоризненная прическа и надменный взгляд. Однако сейчас за внешним лоском пряталась усталость: он искал Кетернию целую ночь. Я кивнул, не желая здороваться. Мужчина внимательно посмотрел на меня изумрудными глазами. Кажется, он даже пожалел меня, но это была лишь секундная слабость. Стефан поднялся, поправил костюм и сказал бабушке: — Au revoir, Aina. (До свидания, Айна). Мужчина исчез с громким хлопком, заставив меня вздрогнуть. Я осторожно сел на еще теплый стул. Бабушка не начинала разговор, я тоже молчал. Я моргал на каждое тиканье часов, будто сам стал старым механизмом с самими простыми задачами. — Они нашли ее, — наконец сказала бабушка. Узел волнения легко развязался, позволяя мне дышать свободно. Я поднял на нее взгляд. — Где? — мой голос прозвучал сухо и неправдоподобно, механизмам вообще трудно разговаривать. — Она была дома, спала, если быть точной, — просто ответила бабушка. — Но почему вы сразу туда не отправились? — возмутился я. Бабушка улыбнулась и покачала головой. — Они ее там не нашли. Сперва помощники Совета заглянули во все окна ее квартиры, но не учуяли ее. «Учуяли?» — я насторожился: такое могла провернуть только нечисть. — Тем временем мы со Стефаном разделились и облетели весь город. Такое чувство, будто ее сила забилась в каждый переулок, парк и фонарный столб. Под утро Стефан вернулся к исходному пункту. Кетерния тихо спала у себя в кровати. — И как это понимать? — я был сбит с толку. Бабушка лишь пожала плечами. — Совет предполагает, что во время сражения вы потратили слишком много энергии, которая освободилась и разлетелась по округе. Я поднял бровь. — Помнишь вчерашнюю бурю? — продолжила женщина. Я кивнул. — Это твоих рук дело. Вы просто перестарались. Я задумался, пытаясь связать тот ливень со сражением. Выходило, откровенно говоря, так себе. — В таком случае весь остров покрыт моей силой? — спросил я. — Да, Стефан это почувствовал, как и я. Твоя энергия даже мешала нам нормально перемещаться, но сейчас все улеглось. — А что случилось из-за Кетернии? — Пара пожаров, — бабушка начала с плохого. — А несколько парков разрослось до размеров лесов, но Совет это все замял. Я горько улыбнулся: это в ее стиле. Мы замолчали, каждый думал о своем. Я был практически спокоен, однако один навязчивый вопрос так и вертелся на языке. — Когда мы с ней увидимся? Бабушка сощурилась, вокруг ее сапфировых глаз образовалась тонкая сеть морщин, которую я видел впервые. — Совет принял решение, что вам пора встретиться в реальности, но вам обещан один последний совместный сон. Когда он случится — неизвестно, скорее всего, сразу после полного восстановления сил. Бабушка смерила меня многозначительным взглядом: она не забыла о том, что я обещал сделать. Нельзя брать свои слова назад. — Хорошо, я понял, — я легко встал со стула, намереваясь покинуть кабинет. — Не стоит так волноваться, Совет всегда помогает стражам, — бросила бабушка мне вслед. Я тихо закрыл дверь, оперся на стену. Вчерашние страхи казались страшным сном, но даже сейчас я чувствовал ужас, дышавший мне в затылок.***
Я думал, что мы с Кетернией встретимся на следующую ночь, но этого не произошло. Я старался как можно меньше времени проводить дома, уходя на пляж или бесцельно бродя по пустынным дорогам. Ночи были для меня сплошным мучением: я засыпал с надеждой, что снова увижу ее, а просыпался в холодном поту. После каждого такого сна приходилось размораживать комнату. Когда пошел пятый день нашей разлуки, бабушка тактично намекнула мне за завтраком, что неплохо было бы мне начать собирать чемодан. Я лишь отмахнулся от нее и ушел на улицу. На шестой день я начал методично выбирать футболки, пока рассвет не заглянул ко мне в окна. Так прошла неделя. Никакого намека на встречу с Кетернией я не получал, поэтому жизнь вернулась в привычное русло: я много тренировался, мало спал и смотрел телевизор или собирал вещи в свободное время. Утром девятого дня я покинул дом, намереваясь пробежаться. На улице было приятно прохладно, а народу не было. Размеренное дыхание и четкость движений заставляли меня расслабиться и забыть о Кетернии хотя бы на некоторое время. Сделав гигантский крюк, я свернул на пляж, мечтая пройтись по воде. Залив встретил меня приветливым шепотом волн. Я быстро скинул кроссовки и ступил в ледяное море, охлаждавшее кожу. На пляже были туристы, с любопытством и ужасом смотревшие на меня. Действительно, не каждый решится в такой холод надеть только футболку и практически ходить по льду. Бедные люди застегнули куртки. Я лишь ухмыльнулся, шлепая по жидкому стеклу, разбивавшемуся от каждого удара. Добравшись до заветного места, я растянулся на песке, наслаждаясь приятным морским бризом. За эти девять дней я многое осознал. Теперь я был уверен, что мое решение о Кетернии было единственно верным: скорее всего, именно из-за своих аномальных способностей она временно «исчезла». Я тяжело вздохнул, падая на песок. Кроме того, я понял, что чем скорее я попаду в Санкт-Петербург, тем лучше. Там я смогу лично следить за Кетернией, чтобы она не натворила дел. Я глядел в бесконечное небо, хваставшееся своей сияющей синевой. На душе неприятно ныло. Это было еще одно открытие — без нее я с трудом живу. «Полужив, полумертв», — мрачно подумал я. Я расслабился, отпугивая мысли о Кетернии: от них только больнее. Да и вообще жизнь в последнее время была не особо радостной. Бабушка практически все время проводила в Совете или в России, следя за чертовкой. Последний раз мы говорили два дня назад. Она уведомила меня, что у остальных стражей не возникло таких проблем с силами. Это не очень-то волновало меня, но лишь упрочило мою решимость в отношении стирания памяти. Вот и все, больше я ее не видел, только получал записки, что она ушла. Иногда мне казалось, что Стефана я видел чаще, чем бабушку. Он действительно был ежедневным гостем, но, услышав мои шаги, всегда исчезал, облегчая тем самым мою жизнь. Ну, и свою. Я сел, отряхивая ноги от песка. Пора было идти домой. Туристы уже ушли с пляжа, но оставили мусор. «Свиньи», — недовольно подумал я, поднимая руку. В следующую секунду весь этот шлак перелетел в урну. Я довольно кивнул и спокойно вышел на дорогу, оставляя море позади.***
Вечером я закончил собирать чемодан, услужливо выданный бабушкой. Я положил туда совершенно все вещи, но так и не смог заполнить даже половины пространства. Это было ярким доказательством того, что моя жизнь скучна и пуста. Единственной надеждой было светлое будущее. «Надеюсь, я накоплю вещей», — подумал я, захлопывая тяжелую крышку чемодана. Ложась спать, я даже не надеялся встретить Кетернию, я просто не чувствовал этого. Не было магии, поэтому я, посмотрев телевизор до поздней ночи, направился спать. Бабушки не было, скорее всего, она снова была на дежурстве. Это мне никак не мешало, поэтому я спокойно заснул в пустом и холодном доме. Звон дождя по крыше разбудил меня раньше обычного. За окном все было серо-фиолетовым, но меня это не волновало. Приятное чувство умиротворения затопило мои мысли, мешая мне трезво думать. Казалось, будто вот-вот произойдет что-то. Я подскочил, подверженный некому импульсу. Я быстро сбежал по лестнице, проскочил кухню, в которой сидели бабушка и Стефан. «Кому это важно?» — счастливо подумал я, выскакивая на улицу. Ледяной воздух охладил сонную голову, усиливая это невероятное чувство. Капли дождя серебром падали с неба, запутываясь в моих волосах, звонко падая на землю. «Неужели?» — восхищался я. Смех случайно сорвался с моих губ, разлетаясь по округе. Ливень заглушил разговор Стефана и бабушки, вышедших на порог. Они с интересом наблюдали за мной. «Да, сегодня мы увидимся», — я раскинул руки, сливаясь со своей стихией. Безграничный восторг, эйфория с головой захлестнули меня, мешая дышать. Мне казалось, что даже присутствие Стефана — великая награда. Я побежал, легко огибая дом. Я не обращал внимание, что бежал босиком по мокрому асфальту. Сейчас главное то, что мы увидимся. Сердце билось с невероятной скоростью, пытаясь выпрыгнуть из груди, но я непреклонно стремился вперед. Ливень вторил моему настроению и звонко обрушивался на остров, смывая грусть и отчаяние: для них больше нет места. Я смутно помнил, как забрался на гору, однако чувство непередаваемой свободы переполняло меня, заставляя улыбаться, как дурака, кричать от радости и просто жить. Я вернулся домой под самый вечер. Стефана не было, а бабушка, к моему удивлению, сидела в кабинете. Она лишь странно глянула на меня, когда я зашел поздороваться. Тень улыбки мелькнула на ее губах, но глаза выдали ее с потрохами — искорки веселья так и сияли, отражая бесчисленный свет ламп. Я ухмыльнулся в ответ и побежал в комнату, мгновенно падая на кровать и засыпая с молитвой на губах. «Кетерния, Кетерния, Кетерния…»***
Родной шепот волн, привычное шуршание теплого песка, палящее солнце. — Я дома, — воскликнул я, стремительно открывая глаза. Кетерния нависла надо мной, с интересом рассматривая меня. — Ну, я рада, что ты наконец-то нашел свое место в обществе, — она сверкнула улыбкой. Я обхватил руками ее лицо и слегка сжал щеки, заставляя девушку выглядеть очень забавно. — Ты не представляешь! Я чуть не умер, чертовка! — Я фоже, — ответила она, смешно приподняв брови. Я рассмеялся. — Я себе места не находил, — продолжил я, отпустив ее и сев. — Думал, что ты исчезла! Кетерния учтиво кивала, не прекращая улыбаться. Я замолчал и внимательно посмотрел на нее: русые волосы искрились золотом, а глаза горели счастьем. Я, наверное, выглядел так же. — Закончил? — спросила она, прикрывая глаза рукой от солнца. Я приподнял бровь, не понимая, к чему это она. В следующую секунду девушка легко обхватила меня за шею и притянула себе. Она молчала. Я бережно обнял ее в ответ. Она словно драгоценный и хрупкий камень: ее нельзя разбить. Не имею ни малейшего понятия, сколько мы так просидели, но я чувствовал себя в безопасности, наконец-то целым, а не жалкой половинкой. Единственное, что омрачило этот чудесный момент — мое обещание. Я аккуратно отстранил девушку, ища ее взгляда. Она посмотрела на меня из-под полуопущенных ресниц. Я заметил, что на шее красовались желто-фиолетовые синяки, не успевшие зажить за десятку дней. Я провел по ее шее мимолетным движением руки. — Они уже не болят, — спокойно ответила она, невольно вздрогнув от прикосновения. Я сжал руку в кулак. — У меня для тебя две новости… — начал я. — Две плохие новости, одна хуже другой? — процитировала она меня. Я горько улыбнулся. — На этот раз одна хорошая. Кетерния кивнула, готовая слушать. — Завтра я улетаю в Санкт-Петербург, — просто сказал я. Девушка замерла, несколько раз шокированно моргнув. Похоже, такое было трудно переварить. — Что? — она с сомнением глянула на меня. — Я, самолет, Россия, Санкт-Петербург, — я с большим трудом подавил смешок: ее челюсть отвисла практически до самой земли. — Серьезно? Серьезно?! — она аж подскочила, осознав все, что я ей сказал. Я лишь кивал, а она восторженно сыпала вопросами, на которые у меня не было ответов. — Где ты остановишься? — Не знаю, — я пожал плечами. «А, действительно, где?» — подумал я. — А жить на что будешь? — продолжала девушка, расхаживая по кругу. — Без понятия, — я потянулся, упав на землю. «Это надолго», — отметил я. Пока Кетерния шептала себе что-то под нос, словно безумная, я размышлял о том, как мне объяснить нужду в стирании ей памяти. Это определенно будет неприятный разговор, который не принесет нам обоим ничего хорошего. «Это неважно: пока она рядом, мне нет дела, ненавидит ли она меня или… Или?..» — я сам испугался от мысли, проскользнувшей у меня в голове. — Все, я спокойна. Говори плохую новость, — стражница села рядом со мной и закусила губу. Я испуганно посмотрел на нее, непроизвольно краснея, и быстро отвернулся, стараясь взять себя в руки. — С тобой все хорошо? — она приблизилась ко мне, стараясь заглянуть в глаза. — Все просто прекрасно, — соврал я, прикрываясь от девушки рукой, будто от прокаженной. Я нервно прокашлялся, собирая остатки мозгов в жалкую кучку. Мои тараканы упорно носились с поднятыми руками и кричали то слово, которое я чуть было не сказал. — Так… Плохая новость… — я запустил руку в волосы. Кетерния внимательно наблюдала за мной, улавливая каждое неловкое движение. — Это как-то связано с моими силами? — спросила она тихонько. Я поднял на нее удивленный взгляд. Она рассеянно кивнула. — Так и знала, тебе, наверное, сказано что-то сделать с этой магией, — догадалась она. — Да, но… — начал я. — У тебя все на лбу написано, не стоит врать, лучше расскажи, что тебе сказали сделать и действуй, — просто кинула она, слегка нахмурившись. Я тяжело вздохнул, боясь реакции девушки. — Я должен стереть тебя память о том, как использовать эту магию. «Все, ставки сделаны, ставок больше нет», — я прикрыл глаза, ожидая приговора. — Ясно, это все? — спокойно спросила она. Я уставился на нее, не понимая ее равнодушия. — Это ведь твоя память, это неправильно! — воскликнул я, протестуя вместо нее. Кетерния легко схватила меня за руку. Ее золотые глаза внимательно глядели на меня, словно прожигая меня насквозь. — Если так надо, то я готова, — ее голос успокаивал меня, мягко обволакивая мысли. Я легко сжал ее руку, понимая, что ее самоотверженность направлена на спасение нас обоих. — Нам нужно будет ммм… — я почувствовал, как румянец мгновенно появился на щеках: я прикрыл глаза рукой. «Вот черт!» — я не мог собраться. — Успокойся, чего нам нужно будет? — Кетерния тихонько рассмеялась, убирая мою руку и глядя на мое лицо. — Короче, нужен близкий физический контакт, — выпалил я, всматриваясь в космос ее глаз. — Насколько близкий? — девушка подвинулась ко мне еще ближе — я достиг своей точки кипения. Я быстро поднялся, сжимая руки в кулаки. «Да что со мной такое?» — негодовал я, хотя прекрасно знал ответ на этот вопрос. — Думаю, хватит объятия, — сказал я прерывисто, не смотря на девушку. Кетерния ловко встала с земли и отряхнула штаны. — Хорошо, только можно мы последний раз поплаваем, там и сотрешь память? — она улыбнулась, а хитрые искорки в ее глазах блеснули на солнце. Я кивнул.***
Через несколько минут мы со стражницей легко спрыгнули в бирюзовую воду, проплыли пару метров и вынырнули, тяжело дыша. Мы направлялись на глубину, где на дне был только золотой песок и рыбы. Девушка бодро плыла рядом, заныривая и кидая в меня пучками водорослей. Все это сопровождалось веселым смехом и громкими визгами, когда я кидался в ответ или начинал топить ее. Казалось, будто мы оба совершенно забыли, что я должен был вот-вот сделать. Я молился, чтобы этот прекрасный и светлый момент никогда не заканчивался. Жаль, что так не бывает. Мы достигли желанной глубины — море было невероятно спокойным и прозрачным, словно стекло. Рыбы, проплывающие по дну, блестели, будто драгоценные камни. На секунду мы с Кетернией засмотрелись на это великолепие, не обращая внимание на окружающий мир. — Ну, ты готов? — внезапно заговорила она, хитро улыбаясь. Я прищурил глаза в подозрении: от нее можно ожидать чего угодно. — Допустим, готов, — осторожно ответил я. — Вот и чудненько! — воскликнула девушка и, легко обняв меня, утащила нас под воду. Прохладная голубизна воды, шум песка, перекатывавшегося по дну из-за течений. Юркие косяки рыб, ухватывающие солнечные лучи. Тучи пузырьков. Синева неба над головой. Я знал, что Кетерния удерживала нас под водой, поэтому просто наслаждался величием подводного мира. Волосы девушки разлетелись в беспорядке, колыхаясь от малейшего движения, а солнечный свет, прорывавшийся сквозь толщу воды, играл на ее коже золотыми пятнами. Чертовка улыбнулась, упуская парочку драгоценных пузырьков кислорода. Я смотрел на нее, не имея сил отвести взгляд. То самое слово эхом играло в голове, заставляя пульс болезненно ускоряться. Кетерния приподняла бровь и озорно глянула на меня: «Чего ты ждешь? Время не вечно!» Действительно, у нее ведь может закончиться кислород. Я слегка ухмыльнулся, приближаясь к ней. Я осторожно опустил одну руку ей на поясницу, поддерживая ее; вторая легла ей на щеку. Она обняла меня за шею, слегка улыбаясь уголками губ. «Что я делаю? Это ведь погубит нас обоих». Ее взгляд затуманился, а зрачок практически заслонил радужку. Пара пузырьков устремилась к поверхности. «Я делаю то, что давно хотел», — у меня в голове что-то щелкнуло. Следующую бесценную каплю кислорода я легко поймал, мимолетно поцеловав Кетернию в губы. Через секунду я оторвался от нее, заглядывая ей в золотые глаза. Она была непередаваемо красива, словно русалка; она вся светилась. Даже не так. Она горела. Девушка запустила руку мне в волосы, притягивая мою голову к себе и выгибаясь мне навстречу. Я легко поддался. Кетерния слегка приоткрыла рот, позволяя мне поцеловать ее. Я обнял девушку обоими руками, сокращая расстояние между нами. Ее прикосновения обжигали, я медленно сгорал. Наши силы вышли из-под контроля: море бурлило, закипая; волны с грохотом обрушивались на прибрежные скалы, разбиваясь на мелкие осколки. Кетерния слегка прикусила мою губу — парочка ледяных кристаллов поднялась со дна, царапая нас. Я легко перевернул девушку, защищая ее. Алые ленты устремились к поверхности, уносимые вечными течениями. Боль рассеяла часть тумана, напоминая о моем задании. Я сосредоточился, стараясь очистить разум. Кетерния провела языком по моей губе, я углубил поцелуй, вновь теряя контроль. Я с невероятным трудом представил, как открываю красивую книгу в кожаной обложке, ярко блеснувшую золотой надписью «Кетерния Люсент». Ее воспоминания вихрем захлестнули меня, мешая дышать. Я быстро листал «страницы» ее детства, пока не дошел до нашей встречи. Я ненароком остановился на моменте, когда я учил ее огненному щиту. Я смотрел на себя и, наконец, понял, что она во мне видела. Мысли девушки в тот момент тихим шелестом отпечатывались в моем мозгу. В ее глазах я ярко сиял, словно упавшая с неба звезда, а в голубизне моих глаз она видела бескрайнюю вечность. Я на секунду отвлекся, снабжая нас кислородом и сильнее обнимая Кетернию, которая, кажется, ничего не заметила и продолжала меня целовать — вокруг нас были миллиарды пузырьков, цеплявшихся за кожу и путавшихся в волосах; маленькие огоньки мелькали между ними, подсвечивая сцену. Я вернулся к воспоминаниям, легко стирая все моменты магии: когда она сохранила снежинки в своих волосах — теперь они растаяли; она не отразила тот удар, а просто проиграла во время нашей тренировки. Я замедлился, просматривая ее битву со Стефаном. Меня заинтересовал их разговор, который нам не удалось тогда расслышать. — Мой сын с нетерпением ждет, когда сможет увидеться со своей будущей женой, — говорил Стефан Кетернии, плавно наступая на нее. — Ты ведь понимаешь, что с этим мальчишкой тебе ничего не светит? Я видел, как Кетерния перевела взгляд на мое с бабушкой сражение. Тяжесть ее чувств на секунду ударила меня. Горечь, отчаяние, желание бороться, злоба… Любовь? — Я прекрасно все понимаю, как и он. Поэтому мы выполним наш долг, чего бы нам это ни стоило, — девушка обрушила удар на стража. Смирение. Мое сердце болезненно сжалось. Ее слова отрезвили меня, напоминая, кто я, а кто она. Нашу судьбу. Я быстро перевернул страницу, стирая ее воздушный пузырь. Теперь она больше не будет так колдовать. Я тяжело сглотнул, отстраняя от себя девушку, разрывая столь желанный поцелуй. Я оставил руки на ее талии. Я представил, как моя рука решительно вырывает последний лист воспоминаний Кетернии. Пути назад не было. Я действительно проиграл. Безумная стихия мгновенно успокоилась, установилась звонкая и угнетающая тишина. Мы вынырнули и сделали долгожданный глоток воздуха. Взгляд Кетернии был несколько туманным, словно ее тело все еще помнило поцелуй. «Только вот ты сама больше никогда его не вспомнишь», — я усердно поплыл к берегу, сбегая от боли и правды. Я так хотел оставить все позади. Стражница радостно щебетала о том, как здорово, что мы поплавали вместе до того, как увидимся в реальности. Я не слушал, я больше не хотел слушать. Я как можно правдоподобнее попрощался с ней, исчезая из этого проклятого места, куда я больше никогда не хотел возвращаться. Такие воспоминания мне не нужны. Такие воспоминания меня сожгут.***
Я быстро открыл глаза, не собираясь предаваться своим мыслям. Быстрые шаги и окончательные сборы. Скупой завтрак, приготовленный на скорую руку. Я даже не почувствовал его вкус. Бабушка спустилась на кухню и приоткрыла рот, собираясь задать волнующий ее вопрос. — Я все сделал, больше она не доставит проблем, — я проскочил мимо женщины, взлетая наверх. Холодный душ, соответствующий моему настроению. Удобная одежда. Никаких размышлений, никаких сожалений. — Я переброшу тебя в аэропорт, — бабушка появилась на пороге моей комнаты, когда я застегивал полупустой чемодан. — Спасибо, — просто кинул я, оглядывая голую комнату. Здесь будто никто никогда не жил. Я выкатил чемодан, тихо прикрыл за собой дверь. Через несколько минут мы покинули дом с громким хлопком, оставляя мою прежнюю жизнь позади. Аэропорт Осло встретил нас светлым вестибюлем, наполненным туристами. Никто и не заметил, как мы появились, всем плевать. Меня мутило: такие перемещения предназначены только для полноценных стражей. Бабушка принесла мне бутылку воды. До вылета час. Я прошел паспортный контроль, удивляясь тому, как в моих документах появилась российская виза. Приятная женщина пожелала мне удачного полета и сверкнула привычной ежедневной улыбкой, словно маской. Бабушка не без помощи магии проскочила в зал ожидания, сидя со мной. — С тобой все хорошо? — тихо спросила она. Я глянул на родственницу, заботившуюся обо мне столько долгих лет. Ее волосы, уложенные в старомодную прическу, серебрились под лампами, а под глазами были синяки. «Не стоит ее огорчать», — подумал я. — Все отлично, просто грустно уезжать, — я практически не соврал: Норвегия — моя родина, а остров Сенья — единственный дом, куда я могу вернуться. Женщина сочувственно пожала мою руку, такой бытовой жест. Она обняла меня, когда пришло время прощаться. Я махнул ей вслед, подавая посадочный талон и заходя в рукав. Уверен, что в этот момент она разрушила свою ледяную крепость и заплакала. Я расслышал громкий хлопок: исчезла. «Пока, бабуль», — простился я. Мне повезло сесть у окна и увидеть всю красоту мира. Я не боялся летать — это моя стихия. Неважно, что Кетернии не будет со мной рядом всю жизнь, я смогу взлететь один, я уверен. Я прикрыл глаза, подавляя отголоски боли, резавшей мое сердце ножом. Я не знаю, когда заживет эта рана. Может, никогда. Прощай, Норвегия.