Наверно, в следующей жизни...

      Спала я весь день, сквозь чуткую кошачью полудрёму слыша, как возятся на полянке гномы. Проснулась после заката — словно кто-то в бок толкнул. Я же шла к Гэндальфу! Я уже почти собралась подняться и отыскать наконец волшебника, как меня остановила внезапная мысль: Торин никогда не возьмёт в отряд непонятную девчонку, не обладающую даже элементарными навыками выживания в этом мире. Очень ему нужна такая обуза! И потом, я ведь хочу помочь, а не ещё больше осложнить стоящую перед гномами задачу…       Эти мысли потянули за собой другие — помочь я, конечно, хочу, но смогу ли? Да, мысленно одёрнула себя я, а даже если и нет, то неужто я упущу такую возможность оказаться рядом с любимыми героями? Лично мне вряд ли что грозит — какое оркам, эльфам и прочим гоблинам дело до какого-то комка шерсти. Скорее всего, меня и не заметят. Ну, я на это надеюсь. А Гэндальфа напрячь можно и потом, когда всё закончится. С грустью подумала, что обратно, к Леське и Новосибирскому политеху, дороги мне, скорее всего, нет. Вряд ли мне повезло выжить после падения с высоты. Конечно, есть слабая надежда на то, что моё тело лежит где-нибудь в реанимации, дожидаясь, пока блудная душа вернётся обратно. Я использую этот шанс, но… потом. Когда узнаю, каков всё-таки финал этой истории. Надеюсь, Гэндальф не сможет распознать меня вот так, с ходу… Я мысленно истерически засмеялась. Пять минут назад я просто мечтала о том, чтобы маг вернул мне человеческий облик, а сейчас боюсь этого больше всего на свете.       Я поднялась, стряхивая со шкурки засохший листок, потянулась, разминая тело. Теперь, когда я стала к нему привыкать, приобретённая гибкость и точность движений приводили меня в восхищение. Недовольно поморщившись, языком смела с бока прилипшие травинки, старательно отплевалась — процедура вылизывания собственной шерсти была на редкость неприятной. Поначалу я даже пробовала купаться в протекающем неподалёку ручье, но это оказалось ещё хуже — шерсть намокала, слипалась и превращалась буквально в магнит для всевозможного сора. Грязь же на теле раздражала невыносимо…       Волшебника нигде не было видно. Гномы спали, в живописных позах разметавшись по поляне. Кроме дозорного, неподвижно сидящего у костра — судя по торчащим из-за спины топорам, это был Двалин. Я робко фыркнула и попыталась потереться головой об его сапог. Гном моментально отодвинулся. Ну и ладно, больно надо.       Меня заинтересовало едва заметное белое свечение под рукой Торина. Почти такое же, только другого цвета и намного ярче, исходило от Гэндальфа. Снова магия? Предводитель отряда спал сидя, привалившись к стволу дерева и запрокинув голову. В руках он сжимал какую-то трубочку, которая и являлась источником света. Я опасливо покосилась на Двалина — дозорный смотрел прямо на меня. Я вызывающе замурлыкала и полезла на колени узбада. Поближе к загадочному предмету…       Двалин вздохнул и отвернулся к огню.       Не теряя времени, я выкатила интересующую меня вещь из-под расслабившихся во сне пальцев — это оказался скрученный в трубку лист плотной бумаги. Торин заворчал, но не проснулся. А я, подхватив добычу, метнулась с ней в ближайшие кусты, внимательно следя за Двалином. Перевела дух — кажется, не заметил.       Оказавшись вне поля зрения караульщика, я насколько могла быстро раскатала бумагу, прижав края комьями земли. И ахнула восхищённо: в правом нижнем углу мягко фосфоресцировала вязь каких-то странных символов. Красиво… Я осторожно коснулась лапкой изящно выписанной строчки. И замерла, как током ударенная. А что, если это и есть карта, которую Гэндальф передал Торину вместе с ключом от Эребора? Тогда эти красивые письмена — не что иное, как инструкция для поиска двери? Занятно. Кошки видят магию, лунные руны написаны с применением какой-то магической техники, и вот я вижу текст, который все остальные могут увидеть только при определенной фазе Луны.       Не успев толком подумать, я аккуратно обкусила коготь и вдавила его в плотную бумагу, обводя контуры букв и стараясь, чтобы лапа не дрожала.

***

      — Балин! — рявкнул Торин так, что у меня в ушах зазвенело. Ну зачем же так кричать? Я недовольно фыркнула и спрыгнула с колен Ори, чисто на всякий случай пристроилась за сапогом Бифура так, чтобы можно было быстро удрать в кусты.       — Что случилось, Торин? — откликнулся гном с восхитительно плюшевой бородой, откладывая свой дорожный мешок и одеяло, которое как раз пытался в него упаковать. Торин сунул ему под нос грязную, истрёпанную карту.       — Ещё вчера этого не было, — коротко сказал он. Я постаралась слиться с окружающей средой.       — Встань у серого камня, когда прострекочет дрозд, и последний луч заходящего солнца в день Дурина укажет на замочную скважину… — медленно прочёл вполголоса Балин, с трудом разбирая накарябанное. Я, конечно, очень старалась быть аккуратной, но держать лапу на весу оказалось безумно сложно, и кое-где бумага порвалась насквозь. – О, Махал… Кажется, мы теперь знаем, как открыть дверь. Если только это не ловушка.       К предводителю отряда и его советнику подошёл Гэндальф и тоже уткнулся в карту.       — Хм, — сказал волшебник, разглядывая мои каракули. — Торин, кому ты отдавал карту?       — Никому, — набычился гном. Волшебник коснулся карты своим посохом. Ничего не произошло.       — Я не чувствую тёмной магии, — обескураженно пробормотал он.       — А это что такое? — вдруг спросил Балин, расправляя отогнутый уголок и что-то соскребая с бумаги. — Похоже на след кошачьей лапы.       — А это, без сомнения, шерсть, — добавил Гэндальф, пристально разглядывая ладонь советника.       Грёбаные детективы! Мориарти на вас нет! Прижимая уши, я на полусогнутых лапах бочком, бочком начала пробираться к зарослям какого-то колючего кустарника.       — Держи её! — но прежде, чем остальные сообразили, кого «держи», и что тут вообще происходит, я проскочила между лапищей Бифура (ну и реакция, еле успела хвост отдёрнуть) и ногой Ори, от неожиданности выронившего свой блокнот.