***
К вечеру погода все-таки испортилась и начался самый настоящий осенний дождь. Но юных волшебников, находящихся в гостиной Слизерина, которая была расположена в подземельях Хогвартса, беспокоила не непогода. – Чертов Эгберт! Чуть не расшибся в лепешку, чтобы вырвать у нас заслуженную победу для своего бездарного факультета! – прошипел, мельтешащий перед камином Эридан, и слизеринцы подняли недовольный гул, соглашаясь с ним. – Это ты сейчас его оскорбляешь или восхищаешься? – усмехнулась Вриска, вольготно расположившаяся на большом черном кресле. – Я просто хочу сказать, Врис, что эта победа должна была быть нашей! – Эридан подсел на подлокотник ее кресла. – А теперь из-за этого тупого мудозвона наш ловец пролеживает штаны в больничном крыле с сотрясением, в то время как Эгберт всего лишь вывихнул руку и разбил нос! Рука и нос, Врис! Да Помфри справится с этим за пять минут, а вот что делать нам?! – Эридан никогда не упускал возможности развести драму, поэтому в его голосе уже звучала паника, словно участие ловца Слизерина в следующем матче было спасением всего магического мира от неминуемого апокалипсиса. – Для начала — научиться достойно проигрывать, – ответил ему строгий голос у входа в гостиную, принадлежащий старосте их факультета - Роуз Лалонд. – А то наша знатная слизеринская аристократия что-то так разгалделась, что слышно, наверное, на Астрономической башне. – А вот и защитница гриффиндорских идиотов пожаловала, – Эридан скривил губы. – Я не защищаю Джона, Ампора. Более того, не могу не согласиться с тем, что сегодня он действительно повел себя как идиот. Ни одна победа в матче по квиддичу не стоит такого риска. Но я не желаю слушать этот ваш бесполезный треп и перемывание костей, которое ни к чему не приведет. Поэтому расходитесь и займитесь уже своими делами, наконец. – но миниатюрную Роуз, стоящую на огромных каблуках, перестали слушать уже на середине ее монолога, и она перешла к более серьезным методам. – Или вы заткнетесь и дадите всем отдохнуть в вечер своего же выходного дня, или я начну снимать баллы со своего родного факультета, и, видит Мерлин, я не шучу. Слизеринцы еще немного повозмущались, но потом, послушавшись к словам старосты, разошлись по углам, сбившись в группки, а потом и вовсе пропали в своих спальнях. Сама же Роуз тоже отправилась в свою спальню, но позже оттуда вернулась, держа в руках лавандового цвета полотенце, намереваясь, видимо, пойти в ванную старост. Когда она вышла, в гостиной стало тихо, лишь потрескивали поленья в камине. Но гостиная вовсе не осталась пустой. Вриска, сидящая на диване, стоящий напротив камина, молчала, смотря на огонь и о чем-то сосредоточенно думая. Эридан сидел у нее в ногах на большом ковре, читая книгу, привезенную из дома, которая бы точно лежала в закрытой секции библиотеки Хогвартса. – Ты уже сделала это? Обет, – нарушив молчание, Эридан захлопнул книгу. – Да. Но ты же понимаешь, что я ничего не скажу тебе. – Я не тупой, Врис, конечно, я понимаю. Но ты можешь сказать хотя бы... когда? – Ближе к рождественским каникулам к нам пожалуют гости — все, что могу тебе сказать, – усмехнулась Вриска. – Звучит интригующе, – Эридан хмыкнул и забрался к ней на диван. – Я бы хотел стать следующим. – Как только с этим покончу я, – и, избегая дальнейших расспросов по этому поводу, Серкет перевела тему. – Кстати, насчет Рождества. На праздничном ужине, в нашем поместье, родители объявят о нашей с тобой помолвке, – она сказала это абсолютно будничным тоном, словно говоря о погоде. – Отлично, – ответил на удивление кратко и сухо Эридан. – Что-то слишком безэмоционально, Ампора. Неужто ты не рад?... – как-то даже с издевкой протянула Вриска. – Хотя... я понимаю, почему. – Да ладно? – он только усмехнулся ей в ответ. – Ага, ведь все мы знаем,, кто достанется Эквиусу, верно? – после её слов лицо Эридана посерело, а взгляд стал тяжелее в сотню раз. – Но ведь она на Пуффендуе. – Да, в семье не без урода, но наша маленькая мисс Пейшес, как ни крути, неплохая партия для рода Заххаков, утративших былое величие, но находящихся на неплохом счету. – А ты уже все рассчитала, да? – Естественно. Ведь это так и называется, Эридан — брак по расчету. Что касается нас, то мы тоже только в плюсе. Наши семьи будут сотрудничать, отец поможет заключить вам договоры со странами, которые еще не используют ваш порох, например. – А как же... ну, чувства? – Эридан задумчиво посмотрел на Вриску, а та только рассмеялась. – Что, серьезно? Когда-нибудь кто-то в последний раз заключал брак по любви в нашем обществе? Это не имеет значения — кто что к кому чувствует. Моя мать вышла за отца, потому что они оба были чистокровными волшебниками, потому что это было выгодно и удобно. И миссис Ампора поступила точно так же, – объяснила ему Серкет, словно маленькому ребенку. Мать Эридана действительно была не в самых лучших отношениях с его отцом, но все это оставалось за дверями их поместья. На людях родители тут же натягивали маски счастливой семьи и делали это так профессионально, что никто бы и не посмел думать, что они никогда не были счастливы в браке. Маленький Эридан никогда не любил этой показухи, но с возрастом понял, что так делают все. Однако, тот факт, что вскоре так придется поступать и ему, немного расстраивал. – И что, ты считаешь, что Эк - прирожденный слизеринец - будет только рад породниться с пуффендуйкой? – последнее слово он произнес с отвращением и скривив губы. – Позволю напомнить, что я на Слизерине, а дружу с двумя гриффиндорцами, пуффендуйкой и встречаюсь с когтевранкой, – раздался голос Роуз за спиной Эридана, и тот от неожиданности чуть ли не подпрыгнул. – Блять, Лалонд, когда ты уже перестанешь так тихо появляться и встревать в чужие разговоры? – воскликнул слизеринец, недовольным тихим, "кошачьим" появлением девушки. Роуз хотела что-то ответить, но Вриска её перебила: – Да-да, мисс "налаживаю-отношения-между-факультетами", мы все поняли. Не смеем больше задерживать вас, наверняка у вас куча дел, которыми обычно занимаются старосты. – Да, мисс Серкет, это верно. И, кстати, в этот список входит просмотр ваших табелей и выяснение у вас причины, по которой вы схватили три "О" по зельварению. – Просто приготовила вместо заданного зелья кое-что другое, – нехотя ответила Вриска. – Кое-что другое? – Роуз строго приподняла брови, требуя более подробного ответа. – Яд, понятно? Пригодилось бы для людей, которые очень любят совать свой аккуратный милый носик в чужие дела, например. – О, не думаю, что вам нужно изготавливать яды на уроках зельеварения, мисс Серкет, – Роуз, получив интересующую ее информацию, медленно пошла к дверям своей спальни, но, подойдя к ним, добавила: – Ваш ядовитый язык вполне справится с поставленными задачами, – и староста скрылась в своей комнате. Быть старостой Слизерина, видимо, очень почетно, потому что старостам давалась отдельная спальня, а вот на других факультетах это не практиковалось. Лалонд повесила полотенце и присела на кровать, которая всегда казалась ей слишком большой. Теперь она иногда ночует тут с Канайей, посылая куда подальше правило, запрещающее находиться ученикам с других факультетов не в своих гостиных в ночное время. И вот тогда кровать в самый раз. Но сейчас Канайи не было, и Роуз просто откинулась на подушки и погрузилась в размышления. С самого первого дня в Хогвартсе её отношения с однокурсниками не заладились, с Вриской Серкет — особенно. Как и у многих на этом факультете, её семья когда-то была частью чистокровной аристократии — только французской, в их роду были даже самые настоящие вейлы, но потом они с матерью и сестрой были вынуждены покинуть Францию и переехать в дождливую Англию. Однако Роуз совсем не считала магическое происхождение чем-то важным, в отличии от большинства слизеринцев, и на почве этого у них часто возникали конфликты. А затем она и вовсе подружилась с Дейвом, Джоном и Джейд и встретила Канайю. Сначала нападки однокурсников усилились, но совсем скоро все поняли, что Роуз может за себя постоять. Тогда все просто стало ограничиваться неодобрительными взглядами и редкими глупыми обзывательствами в её сторону, которые она умело игнорировала, хоть они иногда и задевали за живое. Да, оскорблений в свою сторону она старалась не замечать, но стоит кому-то затронуть её друзей — молчать староста уж точно не будет. Она любила свой факультет, ей нравился его декан — старый добрый профессор Слизнорт, прощающий своим ученикам слишком многое, она любила свою должность старосты, хоть только недавно ее получила. Но спорить с тем, что Слизерин — обиталище ядовитых змей, как выражались ученики других факультетов, было сложно.***
В этот же вечер, плавно перетекающий в ночь, в уютной гостиной Гриффиндора разворачивался самый настоящий хаос и беспредел. Открытие нового сезона игры в квиддич, первая игра, победа в первой игре, да и не просто над кем-то, а над Слизерином — их главным соперником вот уже сколько лет — все это было просто прекрасным поводом закатить вечеринку! Джона довольно быстро выпустили из крыла, вправив ему нос и руку. Не сказать, что повреждения прошли бесследно — на руке у Эгберта красовалась фиксирующая повязка, на носу - пластырь, а губа всё же распухла — но в целом, он уже выглядел как человек. На выходе его тут же встретили друзья, разъяренные его безрассудством. Роуз высказала ему все, что думает, Каркат и Дейв чуть не сломали ему нос заново за его мудацкий поступок, Джейд тоже не осталась в стороне и поругала его, затем, правда, крепко обняла и даже чуть не пустила слезу, попросив больше никогда так не делать. Он, естественно, пообещал "никогда так не делать" и долгое время извинялся перед друзьями. Но разве можно долго обижаться на Джона Эгберта?.. И вот сейчас, прощенный и радостный Джон, копался под кроватью в своей спальне в поисках стратегического запаса качественного огневиски. Дейв, как староста, напустил на себя суровую мину, и разогнал мелких (до четвертого курса) по своим спальням. Каркат подходил то к Джону, то к Дейву и в красках описывал, как им попадет за этот балаган сначала от Роуз, а потом от их декана, Стюарта Донована. В общем, все были заняты своими серьезными делами. – Блять, вы меня слышите вообще? Донован нас всех разнесет и заставит вытирать полы Зала Наград своими же ебаными языками! – Каркат выругался — а в который раз, Дейв давно перестал считать. – Вантас, ради бога, перестань. Да Стю в свое время тут такие вечеринки устраивал, что нам бы еще поучиться, – ответил Дейв, но конец предложения потонул в шуме магнитофона, который, обходя все запреты, работал уже сколько лет, и который настраивала Терези. В гостиной уже собрались подростки. Все ждали только Джона, который должен был принести огневиски. И Джон не заставил себя долго ждать и появился. Только без огневиски. – Я нашел! – громко воскликнул он, стоя на лестнице. – Ну так а где? – озвучил мысли большинства парень с шестого курса. – Ну так рука же, придурки, – Эгберт приподнял правую руку в повязке. – Давайте, поднимайтесь, папочка заработал вам победу и хочет отпраздновать! Дейв усмехнулся и стал подниматься в спальню. Когда он вернулся уже с почти полным ящиком огневиски, вечеринку можно было считать открытой. Пили за все что только можно — за квиддич, за победу в матче, за победу в Первой Магической Войне, за победу во Второй Магической Войне, за Гарри Поттера, за Годрика Гриффиндора, за Хадрида и его зверюшек. И когда уже немного опьяневший Джон стоял на столе и заканчивал тост про Дирка Страйдера и его вклад в культуру школьных розыгрышей, к нему на стол залез капитан их команды по квиддичу - Бостон Робертсон - и прервал его. – Пока Эгберт не начал восхвалять магловского актера Ника Кейджа, я бы хотел взять слово! – он уже тоже был давно не трезв, но все заткнулись и даже прикрутили громкость на магнитофоне. – Так вот, – продолжил он. – Мы с вами выпили уже даже за труханы Мерлина, и, кажется, не один раз — надеюсь, ему там не икается — но ни разу не выпили за нашего дорогого Ждона Эбгерта! – воскликнул Бостон, нарочно или нет перепутав буквы имени Джона. – А ведь он, между прочим, вырвал победу из лап Змеенышей — хотя у змей и лап-то нет — ценой собственной везучей задницы! Я смотрю, у нас тут растет достойная замена мне! Хотя, дружище, если ты так будешь всегда рисковать, в скорейшем времени замену будут искать уже тебе, так что поменьше вытворяй подобного, понял? Ну, короче, поднимем же бокалы, бутылки, или - из чего вы там вообще пьете - за Джона! – и все зашумели, поддерживая парня и поднимая вверх стаканы и бутылки. – Спасибо, Босс! – Джон засмеялся и обменялся крепким рукопожатием с Робертсоном. Тут все стали скандировать его имя, а Эгберт ходил по столу и раздавал всем шутливые поклоны. И вдруг на стол поднялась Мэри Элизабет Спринг - светловолосая шестикурсница и мечта чуть ли не всех парней Гриффиндора, да и не только его. Она порядком напилась и чуть не грохнулась с бедного стола, но Джон удержал её, не дав упасть. А потом, она без всяких вопросов впилась своими губами в губы Джона, обнимая его за шею и только углубляя поцелуй. Джон отвечал ей и уже обхватил за талию. Это действо было поддержано одобрительным гулом и хлопками в ладоши, а когда они наконец оторвались друг от друга, Джон и не заметил, как куда-то пропал парень, что стоял со всеми и наблюдал за этим, не снимая своих темных очков. По большому окну в коридоре Хогвартса с огромной силой барабанил ливень, который абсолютно не беспокоил Дейва, сидящего на ступеньках. В руках была непочатая бутылка огневиски, которую он все не решался раскрыть. Конечно, он уже успел напиться, как и большинство находящихся в гостиной, но когда Спринг залезла на стол и кинулась на Джона, Страйдер вмиг протрезвел, а веселье, которое испытывает порядком набухавшийся человек, куда-то пропало. Думая, с чего он вдруг все-таки не в хлам, стал открывать бутылку, но ему помешал раздавшийся из-за спины голос. – Может, лучше не стоит, Дэйви? – он сразу же расслабился, узнав голос Терези, которая уже уселась рядом с ним, на ступеньки. – Сигареты есть? – это был альтернативный вариант, и, получив отрицательное похлопывание по карманам в ответ, он отпил из бутылки. Жидкость привычно обожгла горло, и Дейву показалось, что если он проглотит еще хотя бы каплю, его вытошнит собственными органами. Поэтому он, особо не стесняясь, выплюнул все на пол. – Вот же дерьмо, – только и сказал он. – Я понимаю, – тихо ответила Терези. Дейв повернул голову и посмотрел на нее. У Терези, сколько он ее знает, была короткая стрижка и ярко-ярко рыжие волосы. На лице была россыпь веснушек, как и у самого Дейва. Взгляд немного расплывался, но даже с тусклом свете факела он эти самые веснушки заметил. А потом она, ни с того, ни с сего, притянула его к себе, сняла с него очки и поцеловала. И он ответил, и поцелуй продлился достаточно долго — Дейв насчитал почти восемь "Миссисипи". Затем она сама отстранилась от него и отвернулась. — Извини, – голос девушки надломился. — Тез... Все нормально, Тез, – ответил Дейв, не зная, куда себя деть. Нет, его не смущал этот поцелуй, но… Терези была как сестра для Дейва — он доверял ей, шутил с ней, она выгораживала его, когда было нужно, давала списывать, а он иногда защищал её от слизеринцев, которые на начальных курсах часто её доставали. Но он делал это потому, что Терези — отличная подруга, "своя" и никогда его бы не предала, а она — потому, что безнадежно влюблена в него уже много лет. И в последнее время, когда они оказывались вместе, он чувствовал себя виноватым в том, что не может дать ей того, чего она хочет и вполне заслуживает. — Я знаю, что ты чувствуешь к Джону и понимаю, что то зрелище было тебе неприятно, а возвращаться в гостиную ты сейчас хочешь меньше всего, поэтому я составлю тебе компанию, если ты не против, – голос Терези снова стал обычным, а когда она повернулась, он не заметил ни следа от слез или чего-то подобного. Дейв закинул свою руку ей на одно плечо и уткнулся лицом в другое. – Опять копалась в моей голове? – Пайроп была очень сильна в легилименции, и Дейв это знал, он был единственным, кому она рассказала. – Иногда не нужно быть какой-нибудь провидицей и копаться в чужой голове, чтобы понять, что у человека на душе — достаточно взглянуть в его глаза, Страйдер, – она грустно улыбнулась, и Дейв неожиданно понял, что его очки тихо себе покоятся на ступеньке. Но он не стал их надевать — зачем? От Терези сейчас не хотелось прятаться, а тусклый свет факела, в отличие от дневного света, совсем не раздражал глаза. Вот так вот в обнимку, они молча наблюдали, как капли дождя барабанят по стеклу. От Терези вкусно пахло вишней, а от Дейва разило огневиски, однако никто не сдвинулся с места почти до самого рассвета.***
На следующее утро Джон проснулся, чувствуя огромную головную боль и прочие прелести "утра после вечеринки". Он лежал на своей кровати, в своей спальне, в которую его, очевидно, кто-то перенес из гостиной и даже снял с него верхнюю одежду. Поборов желание немножечко сдохнуть, он с огромным усилием перешел в сидячее положение. Когда цветные круги перед глазами исчезли, он смог осмотреться. На соседней кровати развалился Каркат. Его одеяло покоилось на полу, а подушка была почему-то в ногах, но парня это не сильно заботило, судя по тому, как он улыбался во сне. Мерлиновы панталоны, ну хоть где-то Вантас улыбался! Джон перевел взгляд на другую койку, ожидая увидеть там Страйдера, но увидел лишь неаккуратно заправленную кровать. Удивиться он не успел, так как выпитый вчера алкоголь срочно попросился наружу. Когда Эгберт, хорошенько проблевавшись в туалете, вернулся в свою спальню, все, о чем он мечтал, было маленьким пузырьком опохмеляющего зелья и пятилитровый баллон воды. И когда он посмотрел на свою прикроватную тумбочку, увидел — барабанная дробь! — нужное ему зелье и стакан воды! Приняв и то, и другое, затем дождавшись, пока подействует зелье, Джон счел возможным спуститься к завтраку. Побочный эффект опохмеляющего зелья — Джон сейчас съел бы и слона, и единорога, и даже — о Мерлин! — не отказался бы и от батиного торта! Но спускаться одному скучно, поэтому он на цыпочках подобрался к сопящему Каркату, и через секунду бедному парню ударила в лицо струйка воды из палочки Эгберта. Каркат проснулся в ту же секунду. – ВОТ ЖЕ БЛЯТЬ, ЭГБЕРТ, ТУПОЙ МУДОЗВОН, Я ЗАСУНУ ТВОЮ ЖЕ ЗЛОЕБУЧУЮ ПАЛОЧКУ ТЕБЕ В ЗАД И СКАЖУ, ЧТО ТАК И БЫЛО! Я ВООБЩЕ-ТО НАХУЙ СПАЛ, РОТ ТВОЙ, БЛЯТЬ, НАОБОРОТ! — заверещал Каркат, но Джон его уже не слушал, смеясь и спускаясь по лестнице в гостиную. Когда они вошли в Большой зал, почти все столы были заняты учениками, и преподаватели тоже были в полном составе, восседая за своим столом. Сонный и невыспавшийся Дейв неохотно ковырялся в своей тарелке, больше налегая на яблочный сок. Когда Джон и Каркат подсели к нему, он немного оживился. – Ну что, Эгберт, как самочувствие? – усмехнувшись, спросил Страйдер. – Лучше не бывает, Крутой Дейв! За зелье нужно сказать "спасибо" тебе, я так полагаю? – накладывая себе в тарелку побольше… всего, спросил Джон. – Лалонд скажи "спасибо", которой, кстати, я теперь должен. – Что ты мне должен? – Роуз подошла к их столу, и гриффиндорцы расступились, освобождая ей место на скамье. Ко старосте Слизерина они относились минимум с уважением и никогда не возникали по поводу её нахождения за их столом. Скоро подтянулась и сонная Джейд, галстук которой свободно болтался в ужасном состоянии. Она присела к Каркату, он вдруг повернулся и стал этот самый галстук аккуратно поправлять. Когда он закончил, он заметил, что остальные друзья смотрят на него большими глазами. Но как раз вовремя в зал влетели сотни сов, отвлекая всех от Карката и Джейд. Черная почтовая сова принесла Дейву его любимые комиксы, картинки в которых двигались, в отличие от магловских, и какой-то белый конверт, на который он даже не обратил внимания, схватив сразу же новый выпуск. Однако, Джон всё же открыл конверт, когда увидел, от кого это письмо. Когда он прочитал содержание письма, он открывал и закрывал рот, а сзади послышался испуганный вздох Роуз, которая читала через его плечо. Они протянули письмо Джейд, и та, прочитав его с Каркатом, зажала ладонью рот. Все посмотрели на Дейва, который был погружен в комикс полностью. – Дейв, – отвлекла его Роуз, абсолютно не зная, что говорить дальше. Страйдер, заметив взгляд друзей, насторожился. – Эй, ребят, вы чего так на меня уставились? Я что, умер и не заметил, или как? Джон молча протянул ему письмо. Дейв стал читать его вслух: – Сообщаем вам, как единственному известному родственнику, что сегодня ночью в Больницу Святого Мунго был доставлен Дирк Страйдер с тяжелыми телесными и внутренними повреждениями, полученными при нападении на него двух оборотней. В данный момент он находится в магической коме...