Невозможно

— Ты больная, да? До сих пор не отошла? — покрутив пальцем у виска, продолжала Эрика, пытаясь достучаться до Вершининой. — Ты пойми, что это не шуточки, нас же реально загрести могут хотя бы за внешний вид, а ещё и кража! — Знаешь что? Вы пиздец как с Пашей похожи. Оба прям правильные. Мне вот что интересно — встречаться начнёте, будете супер-милой парочкой или через недельку поубиваете друг друга? — усмехнулась Кира, смотря на девушку снизу вверх, ибо продолжала сидеть на траве, пока солнце приятно грело спину, а Эрика расхаживала туда-сюда, очевидно, не находя себе места. — Я не поняла, причём тут он? Ты, так-то, деньги воровать собралась, причём в парке! Грабитель хренов, — фыркнула Золотарёва, подавляя желание снова покрутить пальцем у виска теперь не только от глупенькой идеи, но ещё и от шуточек на тему их отношений с Пашей, против которых она, по сути, ничего не имела. В отличие от парня. Ну а что? Вредных привычек не имеет, характер нормальный, симпатичный. — А вот сейчас проверим, хренов, или нет, — усмехнувшись и поправив волосы, Вершинина намочила в реке руки, намеренно размазывая тушь и подобрав маленькое стёклышко, делая неглубокие царапинки на коленях, чтобы порезы на лосинах не вызвали подозрений. — Сука, больно, — прошипела блондинка, пока Золотарёва с некоторым ужасом смотрела на неё. Нет, не то чтобы она побоялась сделать себе царапины, но Вершинина делала это только для того, чтобы кто-то сжалился, пока та незаметно вытащит деньги? — Так, смотри. Я сейчас иду вон к пареньку, видишь? — Вершинина показала пальцем на парня в очках, что сидел на лавочке и читал книгу. — По-любому лошара, — скорее себе, чем Эрике, сказала Кира, но увидев ухмылку Золотарёвой, продолжила: — ну так вот, я спрошу херню какую-нибудь, все дела, а ты... ты это... вперёд, наверное, иди. Я догоню, ок да? — не дожидаясь ответа, Кира решительно пошла к лавочке, а Золотарёвой ничего не оставалось, кроме как пойти по тропинке, испепеляя спину блонди взглядом.       Эрика изредка оборачивалась, кидая взгляды на Вершинину, которую было действительно можно принять за разнесчастную, а не за вора-карманника. Нет, девушка не осуждала Киру, ибо ситуация была... странной и непонятной, мягко говоря. Пока сероглазая раздумывала о том, как они вообще могли попасть в прошлое, план Вершининой шёл прекрасно... пока Гоша, как представился брюнет, не заметил, что она практически открыла рюкзак. — Эр, беги, — заорала блондинка, привлекая внимание прохожих, но и молчать не могла — если она потеряет в этом времени ещё и Эрику, то можно либо умереть с голода, либо загреметь в дурдом, а девушка ни того, ни другого не желала. Хватая рюкзак несчастной жертвы, Вершинина искренне понадеялась, что там есть деньги, догоняя успевшую двинуться по направлению к домам Золотарёву. — Блять, ты что творишь? — на бегу прошипела пепельноволосая, сдерживая желание остановиться и отдышаться, но сзади был не только Георгий, но ещё и всё тот же самый милиционер, взявшийся из неоткуда. — Потом, Эря, беги, блин, — обе девушки мысленно поразились: первую никогда не называли Эрей, а вторая вместо привычного мата вставила обычное такое слово «блин». «Деградация в обратную сторону», — усмехнулась своим мыслям блонди, практически задыхаясь от прогретого воздуха, продолжая бежать мимо подъездов и домов, пока сзади крики, приказывающие остановиться, не прекращались. Кира была сильно удивлена, как быстро бежит, хотя не бегала ещё с класса девятого, — последний год, когда девушка исправно посещала физкультуру. Потом забила на учёбу, потом стала курить, и как бы уже года три не бегала. «Сама странная, и организм странный», — в голове сама с собой говорит Вершинина, убеждаясь, что Эрика пытается не отставать. Блондинка смотрит вдаль, отмечая мужчину лет пятидесяти возле старой «копейки», который, не закрыв дверь машины, идёт к подъезду, чтобы, как догадалась девушка, забрать сумки, стоящие на скамейке. «Лишь бы успеть», — проносится в голове девушки, но реакция Эрики вызывает тонну страха — если она не успеет, то всё, психушка гарантирована. «Вершинина, ты со второго этажа прыгала, когда от завуча убегала!» — усмехнувшись приятным воспоминаниям, девушка рванула к машине, запрыгивая на водительское сидение и на несколько секунд не сомневаясь в существовании Бога, ибо Золотарёва, рывком открывая дверь с другой стороны упала на пассажирское сидение рядом с блондинкой, хотя и явно была не довольна задумкой уже, кажется, подруги. — Ты хоть водить умеешь? — пытаясь отдышаться, спрашивает Эрика, смотря на то, как в окне, причём весьма грязном, приближаются фигуры уже трёх человек. — Обижаешь, ёпта, Паша учил, — усмехается девушка, заводя машину. — Один, семь, пять, поехали, — Эрика конечно не знала о привычке Киры никогда не говорить привычное «раз, два, три», но всё-таки усмехнулась, когда машина резко рванула с места, заставив пепельноволосую судорожно вцепиться в кресло. — Блять, ты нас убить решила? — пока Кира судорожно пыталась нормально управлять машиной, выехав из двора, Эрика успела стукнуться головой об стекло, но к счастью, не сильно. — Я чё, виновата, что я водила нормальную машину, а не корыто на колесиках? — вскрикнула девушка, ударив по рулю, останавливаясь на светофоре. — Тихо-тихо, не психуй, я же ещё вон домой вернуться должна, — пыталась успокоить сестру Вершинина Золотарёва, что получилось довольно-таки не плохо. — Должна ты научиться нормально материться, а то за последние десять минут раза три уже сказала «блять», — уже более-менее прилично продолжая движение в потоке машин, с привычным сарказмом и стёбом ответила Кира, и вполне могла продолжить, если бы не вой сирен сзади: — Виу-виу, погоня, — протянула блондинка, сворачивая во дворы, которые ничем не отличались от предыдущих. — Мамина бандитка, блять, — смеясь над своими же шутками, Кира поехала дальше, но полицейский «бобик» в упор не отставал. — Прикинь, тридцать рублей! — с неимоверным восторгом произнесла Золотарёва после долгих поисков в рюкзаке нормальных вещей. К сожалению, ими оказались только деньги, потому что помимо них там лежал футляр для очков, записная книжка и проездной для автобуса. — Ну вот, от голода не подохнем. Осталось понять, где мы... и найти ребят, — с грустью тихо ответила Вершинина, сворачивая в переулок и постепенно сбавляя скорость. — Кир... смотри, — открыв записную книжку на последней заполненной странице, где был только список продуктов, сероглазая шумно сглотнула, показав пальцем на дату в правом верхнем углу. — Серьёзно? Двадцать пятое апреля? У Насти дэрэ, — сморозила первое пришедшее в голову Кира, продолжая движение. — Вершинина, мозги включи, восемьдесят шестой год! — вскрикнула Золотарёва, и Вершинина остановила машину, смотря вперёд себя несколько секунд. — Так это чё... Авария завтра, — как-то слишком невозмутимо собравшись с мыслями ответила девушка, выходя из машины и быстрым шагом направляясь в сторону какого-то здания, убедившись, что Эрика идёт следом. Девушка не понимала ровным счётом ничего, но сейчас ей безумно захотелось плакать. Она здесь практически одна, причём здесь — Припять, которая умрёт всего лишь через сутки, а её друзья и брат непонятно где... Нет, спасибо, что хоть Эрика с ней, если бы она была совсем одна... тогда можно было не воровать деньги, а просто сразу утопиться в той же речке на набережной, и дело с концом.       Идёте вместе в неизвестном направлении, просто главное — не останавливаться. Идти, идти, идти, только чтобы тебя не поймали. — Мне казалось, что ты себя ненавидишь. Сейчас мне кажется, что ты грёбаная эгоистка. Такое чувство, что тебе плевать на всех, и я не себя имею ввиду, — говорит с явным раздражением Эрика, и сама поражается себе — почему эта компания так меняет её? Она бы никогда не сказала такое даже самому близкому человеку, а тут...       Становишься открытой, немного дерзкой, и это безумно странно для тебя... — Ты права. Я ненавижу себя. У меня нет друзей, я влюблена в парня, у которого есть девушка, и я никогда не позволю себе быть с ним. Я не люблю свою внешность, а хотя бы элементарно перекрасить волосы не могу, потому что родители ожидали от меня куда большего. Единственный человек, удерживающий меня в Москве — Паша, а из-за этих ёбаных денег мы отдаляемся друг от друга. Меня почти ничего не держит в этой жизни, однако я пока не хочу умирать. Я не эгоистка. Эгоисты думают о себе. А мне всё равно. Я начала курить, чтобы в старости сдохнуть побыстрее. И бросила только из-за Паши, он и так многое для меня сделал. Пусть думает, что мне не похуй на свою жизнь, — при всём рассказе она не отрываясь смотрела на девушку, которая точно не ожидала таких откровений — она ведь почти тебя не знает, почему тогда вот так просто всё рассказала? — Почему ты рассказала это мне? — с некоторой грустью и виной спрашивает пепельноволосая, ведь сама хорошо понимает Киру. Именно в этом они и похожи — отсутствие друзей, смысла жизни... и один единственный человек, ради которого стоит попытаться вернуться. — А хер его знает. Хотя не, я знаю. Ты будущая девушка моего брата. Чтобы ты знала, что у него есть ебанутая сестра, вот, — засмеялась блондинка, весело подмигнув Золотарёвой, и та почему-то обрадовалась оттого, что девушка не обижается на неё. — С чего ты взяла вообще, что мы будем встречаться? — спросила Эр с полу ухмылкой, когда Вершинина наконец успокоилась. — Потому что вы мне нравитесь, оба. А если добровольно встречаться не будете, я закрою вас где-нибудь с бутылкой виски. Я прочитала довольно много фанфиков, чтобы знать, что произойдёт дальше, — снова истерически смеялась Вершинина, что заставило рассмеяться и Эрику. Она буквально заражала позитивом, хотя всегда пребывала в депрессиях. — Так, ладно. Из нас двоих более приемлемо выгляжу я, что весьма печально кстати, значит, в магазин пойду я. Жрать хочется, — получив кивок от Золотарёвой и про себя ещё раз порадовавшись тому, что им всё-таки удалось скрыться от ограбленного парня и его двух «сообщников», Кира зашла в магазин, где, к счастью, никого не было. Купив несколько пирожков, две бутылки лимонада и жвачек на сдачу, девушка поспешила выйти из душного помещения. Эрика ждала её на крыльце, снова натянув капюшон до глаз. Болтая ни о чём, те ушли на менее приметную лавочку возле детской площадки, пока на улицу ложился сумрак. Было ясно, что близилась ночь, и с каждой минутой настроение обеих девушек падало всё ниже. — Что надо сделать, чтобы просто вернуться назад? Кому, сука, продать душу? — почти срывающимся голосом говорит словно в пустоту Вершинина, осознавая, насколько всё плохо. Золотарёва молчит, не зная, что сказать. Прошло уже явно больше часов четырёх, но ни Кира, ни Эрика так и не поняли, как они оказались в восемьдесят шестом и как попасть назад. Первый раз в жизни Кире так сильно не хватало брата. Всегда, когда ей было плохо, он был рядом. У них не было идеальных отношений, а раньше они вообще практически издевались друг над другом, но с переменами Киры в характере они сильно сблизились. Родители всегда просили обоих относиться друг к другу лучше, но обоим подросткам было всё равно. Родители не заметили, что отношения стали тёплыми и доверительными, переключив всё внимание лишь на стиль одежды и поведение дочери, хотя ничего за рамки выходящего та не делала. Когда девушка в шестнадцать лет обрезала длинные волосы, оставив удлинённое каре, она просто ненавидела всех знакомых, всех родных, близких, потому что все судили её, за, чёрт возьми, просто новую стрижку, которая ей, кстати, очень шла. Не сказал, что было лучше, только сам Вершинин. Наверное, именно тогда они и стали воспринимать друг друга действительно как брат и сестра, о чём так просили их родители, только вот им уже стало не до этого. Про Киру часто говорили, что переходный возраст обошёл её стороной. Радовались этому, пока не поняли, что никакой идеальной дочерью она не будет.       Возможно, она действительно не оправдала надежд, а может, от неё ожидали слишком многого.