Невозможно

— Может, скажешь что-нибудь? — вдыхая аромат её волос, словно в пустоту спросил Павел. — Неожиданно, грубо, но ты мне нравишься, — усмехнувшись, но, не поднимая лица, тихо ответила Золотарёва спустя несколько секунд. — Ты мне тоже, но я не об этом, — не выпуская девушку из объятий, которая была этому рада, начал Вершинин, неосознанно гладя блондинку по шелковистым волосам, свисающим по спине мокрыми прядями. — Я поняла, о чём ты. Я не знаю, зачем вы сдались Игнатьеву, но я его подставила. Теперь главная угроза — я. Тебе бы держаться подальше, а ты... Давай не будем торопить события. Так... будет лучше для всех. Это не значит, что я ничего к тебе не чувствую... Даже наоборот. Но... давай, будто ничего не было, — отойдя на половину шага назад, потупив взгляд, говорила Эрика, и сама же сомневалась в своих словах. А будет ли лучше, да и кому лучше? Игнатьев в любом случае уже начал охоту, а что, если Паша не правильно её поймёт? А с другой стороны, если есть шанс попробовать выжить, она обязана им воспользоваться. — Думаешь, он рядом где-то? — смотря вдаль, а не на девушку, что ещё больше её угнетало, спросил Вершинин. — Знаю... — не успела договорить Эрика, когда была прервана блондином: — Тогда пошли в бункер, — так же невозмутимо ответил тот, смотря в серые большие глаза Золотарёвой. Та в свою очередь была готова волосы любимого пепельного цвета, буквально, рвать на себе — почему он так себя ведёт? Неужели не понятно, что если у него и компании есть шансы выжить, у неё — нет?! Зачем всё усложнять, когда ей осталось максимум несколько дней? — Теперь ты будешь меня игнорировать, так? — с горечью произнесла блондинка, опустив голову и натянув капюшон, пряча под ним промокшие волосы и опуская глаза. — А ты разве не этого хочешь? — намеренно сбавив шаг, чтобы Золотарёва поравнялась с ним, не очень весело и уверенно ответил вопросом на вопрос парень. — Нет, не этого, — тихо бросила девушка, понимая, что диалог окончен. В тишине, нарушаемой уже более редкими каплями дождя, пара шла к бункеру, куда Эрике возвращаться абсолютно не хотелось. Признаться, плохое настроение Киры каким-то непонятным образом передалось и Эр, а Паша только делал всё хуже, по мнению сероглазой. Решив, что парень к разговорам больше не располагает, она думала о том поцелуе, с сожалением понимая, что он, скорее всего, был первым и последним. Да, чёрт возьми, он ей нравился. Даже не так — её тянуло к нему, потому что они должны были ненавидеть друг друга, а он увидел в ней не только вора, в то время как она переборола тупой страх перед парнем. Это было невозможно странно, невозможно глупо, и просто невозможно. На секунду девушка представила их в Москве, — там, где не прислушиваешься к каждому звуку, где ничто не угрожает жизни. Она с горечью думала о сестре, о родителях... Пока его голос не оборвал размышления, от которых хотелось на стены лезть: — Я не собираюсь тебя игнорировать, ясно? Я понимаю, что ты боишься, и за свою жизнь, и за мою, но слушай, если уж твой Игнатьев такой всевидящий, то уже нет смысла ничего скрывать, или я снова чего-то не понимаю? — взяв девушку за руку, остановился на разрушенной дороге Павел, переплетая их пальцы, что было странно для обоих — слишком... нежно. У него не возникало желания ощущать холод рук кого-либо, кроме неё, а она просто пользовалась странной репутацией и славилась вечными прогулами учёбы, ибо больницы и обследования отняли большую часть жизни девушки, следовательно, постоянного парня просто-напросто не было. Встречалась пару раз с несколькими, но ни до чего серьёзного так и не дошло, что являлось ещё одной схожестью с Кирой, которых было немало. — Да нет, понимаешь... — нехотя отвечая, Эрика внезапно осознала, что её реплики и то, что она сказала Паше о чувствах, не очень сочетаются. Смотря на её восприятие данной ситуации, кажется, будто её это абсолютно не волнует всё это. И было бы прекрасно, если бы действительно было так. Приподнявшись на носках, пепельноволосая легко прикоснулась губами к губам парня, отдавая инициативу в его руки, против чего тот явно не был. — Пошли уже, — сжимая руку парня, оторвавшись от поцелуя, выдыхает Эрика, когда внезапно замечает странный блеск в темноте позади парня, похожий на металлический. — Смотри, что это? — заставив блондина обернуться, испуганно, что выдавало её искренние чувства, спросила Эрика, убирая мокрые пряди волос, липнувшие к лицу. — Не знаю, пошли, — вытащив пистолет, но не отпуская Эрику, которая шла рядом с парнем, понизив голос отозвался Вершинин. — Это же мотоцикл Игоря! — неожиданно воскликнула девушка, подбегая к транспортному средству, забыв об осторожности. Через секунды рядом с ней оказался и Паша, пока девушка с грустью посмотрела на простреленные шины, в точности, как на «Волге» ребят. Так же рядом валялась сумка, оставленная, судя по всему, тоже Игорем. Открыв её, с души Золотарёвой будто камень упал — в сумке в целлофановом мешке лежали ровные пачки купюр. От счастья обняв Вершинина за шею, та уже абсолютно не смутилась, потому что после разговора с парнем всё казалось для неё иначе. Теперь, когда он верит ей, а она ему, действительно есть шансы выжить и жить нормально, вернутся в Москву. Конечно, не факт, что между ними будет что-то там, но... Но важен именно этот миг. — Деньги, Паш! Он не успел их потратить! — практически смеётся Эрика, и даже сам Паша рад не настолько — последнее, что сковывало её эмоции — большой долг и вина перед парнем, теперь просто испарились. В эту самую секунду она поняла, что всё ещё действительно может быть нормально. Непонятно, по каким причинам, ей захотелось быть рядом с ним в Москве, хотя это и было глупо. Конечно, она ни за что не скажет это самому парню, не предложит быть вместе, потому что это слишком наивно. Они знают друг друга безумно маленькое количество времени.       За последнее время она не была так рада ещё ни разу, ведь даже зрительно было понятно, что если части денег и не достаёт, то лишь незначительной. Абсолютно забыв о Игнатьеве и всех депрессивных мыслях, пара, смеясь, бежала к бункеру, потому что оба сошлись на мнении, что из-за разговоров и поцелуев довольно сильно задержались, хотя теперь уже было всё равно. И без того влажные кеды теперь были окончательно мокрыми и холодными, толстовка липла к телу, по которому бежала дрожь, но Эрике было абсолютно неважно.       Вершинин первый раз заметил, как в серых глазах девушки был не привычный страх или грусть, а, правда радость, или даже счастье. Дождь закончился, но холодный ветер пронизывал до костей, только пара абсолютно не обращала на него внимания, а парень крепко держал в тёплой ладони холодную руку девушки, которая непрерывно смеялась, чем сейчас сильно напоминала Киру. Если до этого в каждом жесте и в каждой реплике сероглазой можно было проследить вину или страх, сейчас они улетучились, открывая Эр с абсолютно другой стороны. Со стороны, которая ещё больше привлекала в ней парня. Она не пыталась строить из себя ангела, как многие девушки до неё, хотя и знала, что выставляет себя не с лучшей стороны. — Ты намного лучше, когда не говоришь о смерти, и у тебя красивая улыбка, — улыбнулся парень, когда Золотарёва остановилась возле стелы «Припять», что означало, что бункер рядом. — Тонкий намёк, чтобы я не ныла? Я подумаю, — слегка ударив его по плечу, блондинка пошла дальше по дороге, обернувшись, когда не заметила рядом парня, убедившись, что он идёт чуть позади. Если изначально девушка не могла находиться с ним наедине, теперь могла бы пройти ещё несколько километров, если бы дорога не была дорогой мёртвого города. — У тебя парень есть в Москве? — неожиданно для девушки спросил Паша, потому что та считала, что только она задумывается о том, что будет, если всё-таки они вернутся. А надежда на это разгорается всё ярче. — Парня нет. А ты претендуешь? — усмехнулась девушка, смотря в синие глаза парня.

***

— Бля, где Паша с Эр, — нервно мерила шагами комнату Вершинина, откидывая надоедливые волосы назад, пока Горелов и Настя сидели за столом, а Настя всячески пыталась не уснуть прямо тут. — Да сосутся уже где-нить, по-любому... — сонно пробормотал Алексей, потому что они на пару с Настей давно хотели пойти спать, но Кира могла пойти искать брата, к примеру, поэтому уходить было категорически нельзя. Когда Горелов опустил голову на стол, раздался громкий стук в дверь, и Кира радостно побежала в коридор, и, услышав смех Эрики, который слышала лишь несколько раз, открыла дверь, пропуская в бункер пару, с которой буквально капала вода. Вершинина усмехнулась, потому что по обоим молодым людям было заметно, что причиной их радости стали не только деньги, которые сейчас считали Настя и Лёша, а Эрику Кира вообще такой весёлой видит первый раз в жизни. — Поздравляю, без тысячи рублей тут восемь лямов, — весело оповестил друзей Горелов, давая всем по очереди «пять» под одобрительные возгласы. — На тысячу походу шаурмы купил, — заржал Лёша, и остальные подхватили, но Эрика скрылась в ванной, переодеваясь в сухую одежду, от чего всё равно тепло не стало. — О, это чё за херь, — вытаскивая из сумки какой-то не очень большой прибор, спросил Горелов, и все подошли к столу. По маленькому дисплею бежал ряд глубоких трещин — судя по всему, подкастер или кто-то другой его хорошо уронили. Случайно нажав на кнопку, Лёша прочитал вслух надпись, высветившуюся среди паутины трещин: — Батареи разряжены, перемещение невозможно, — с непониманием посмотрел на друзей брюнет, но остальным это тоже ничего не говорило, и даже только что подошедшая Эрика не понимала абсолютно ничего. — Перемещение... А то, что мы в прошлом были, вам ни о чём не говорит? — как-то не слишком весело окинула взглядом синих глаз компанию Кира, подойдя к Лёше и ещё раз нажав кнопку, на что прибор вообще не отреагировал. — Слушайте, а почему Игнатьев после того, как подкастера грохнул, деньги-то не забрал? И эту хрень тоже, — блондин кивнул на сумку, после переводя взгляд на Эрику, которая стояла рядом и нервно теребила браслет на руке. — Понятия не имею. Давайте с утра просто пойдём отсюда, а к вечеру, может, доберёмся до деревни. Если мы не встретим Игнатьева где-то по пути, то всё будет нормально, — заверила компанию пепельноволосая, когда все начали расходиться. Спать Эрике абсолютно не хотелось из-за увиденного трупа подкастера, и, найдя в аптечке успокоительного со снотворным эффектом, девушка осталась на кухне, пытаясь найти воду, чтобы запить горькие капсулы. — Поговорили с Пашей? — за небольшим столом сидела Кира, с ухмылкой смотря на девушку, которая, не найдя прохладной воды, сейчас налила в кружку чай. — Ты поэтому даже не спросила, куда мы идём? — садясь напротив Вершининой, поинтересовалась Эр, размешивая сахар в бокале чайной ложечкой. — Да я просто поняла, что вам есть о чём поговорить, и даже не оттого, что ты практически копия того образа, который я придумала для девушки моего брата. Ты охеренная, Эр, и как бы ты там себя не ненавидела, я прекрасно вижу, как Паша смотрит на тебя. Спокойной ночи, — вроде серьёзно, но с типичной полу улыбкой-полу ухмылкой ответила блонди, уходя в спальню. Усмехнувшись ей вслед, Золотарёва вдруг осознала, что теперь, если они, конечно, выживут, — а они просто обязаны это сделать, — у неё могут появиться действительно дорогие люди, ведь с ними за несколько дней она пережила больше, чем с теми, кого знает с детства. Погруженная в свои мысли, она не сразу заметила вошедшего в комнату Вершинина, но встав, чтобы убрать недопитый горячий чай, улыбнулась, когда тот обнял её. — Спать сегодня будем? — тихо, почти на ухо девушке, хриплым голосом спросил блондин, но получилось, скорее, утверждение. — Пошло звучит, — усмехнулась сероглазая, в ответ обняв парня. — Мы ещё не на той стадии отношений, — тоже усмехнувшись, Вершинин не отпуская девушку пошёл в комнату, и та, смеясь, остановилась возле входа, легко поцеловав парня, скрылась в темноте, быстро залезая под одеяло, натягивая то до подбородка.       Кажется, снова пошёл дождь, потому что мелкие капли тихо барабанили по железной двери бункера, однако Эрика больше не чувствовала опасности. Находясь под одной крышей с теми, к кому она действительно начала привязываться, она ощущала себя почти как дома, хотя и знала, что это временно.       Кира старалась дышать ровно, чтобы ничем не выдавать одиноко бегущие по щекам слезинки. У Лёши и Насти наконец всё наладилось, и девушку с одной стороны радовало, что теперь всё встаёт на свои места, но с другой было невыносимо больно осознавать, что она навсегда останется для Горелова незамеченной тенью из прошлого, тенью девчонки, которая давно умерла в теле той, которой сейчас являлась Кира. Раньше девушка считала, что сознание сильнее чувств, но сейчас прекрасно понимала, что снова ошиблась. Она знала, что ничего бы у них никогда не получилось, но продолжала прокручивать всё в мыслях, закрывая рот ладонью.