Невозможно

— Как спала? — с опаской посмотрев на Киру, которая выглядела абсолютно не отдохнувшей, невзначай спросила Золотарёва, чтобы разрушить тишину, повисшую между двумя девушками в спальне, в то время как остальные сидели на кухне, дожидаясь очереди в душ, пока Горелов, найдя в холодильнике тушёнку, ел её, при этом пуская шутки о своей скорой смерти, если он не остановится. — Неплохо, — соврала Кира, вяло улыбнувшись Эрике, при этом продолжая запихивать вещи в рюкзак, не обращая никакого внимания на их положение. — Так, кстати, неинтересно — я за ваши с Вершем отношения переживаю больше, чем вы сами, — зевая, потянулась Кира, собрав все свои вещи и подмигнув Эрике, ушла на кухню. Перекинувшись несколькими словами с братом, Вершинина села на одну из тумбочек, наливая крепкий кофе в чашку. Эрика и Паша вышли на улицу, и Кира не стала интересоваться, зачем, а Настя ушла в душ, оставляя девушку наедине с брюнетом. — Вершинина, ты что, лимон съела? — смеясь непонятно над чем, поинтересовался Лёша, чем заставил Киру чуть ли не скривиться. — А ты грибов жранул, что тебя так плющит, или тушёнка протухла? — практически прошипела блондинка, кинув гневный взгляд на парня. Она медленно начинала его ненавидеть за то, что он её не замечает, за то, что ломает её жизнь. Хотя она и понимала, что это глупо, не могла ничего с собой поделать. — Недотрах, что такая агрессивная? — усмехнулся Горелов, подходя ближе к девушке. Он не подозревал, что испытывает к нему Кира, поэтому постоянно стебался и любил позлить синеглазую. — Ещё раз вякнешь, и о слове «трах» забудешь навсегда — кастрирую к ебеням, — сухо бросив грубую фразу, девушка спрыгнула с тумбы, оставляя шокированного Алексея на кухне, а сама вышла на улицу, вдыхая утренний воздух. Пока Горелов пытался понять, где типичные шутки Киры, Вершинина нисколько не пожалела, что сорвалась. Она верила, что они вернутся в Москву, пообещала себе начать всё с начала, вычеркнув из мыслей этого грёбаного идиота. Эрика и Паша сидели на полусгнившем толстом стволе дерева, упавшего недалеко от входа, и парень говорил что-то девушке, отчего та выглядела задумчивой и в какой-то степени отрешённой. Однако, пока Кира подошла к молодым людям, Эрика успела что-то ответить, и их пальцы переплелись. Так как Паша сидел спиной к Кире, а Эрика вообще не видела девушку, Вершинина развернулась, возвращаясь в бункер, не желая портить их разговор. Она не первый раз чувствовала себя ненужной, но было всё же не настолько грустно и одиноко.       Пока все шли впереди, Кира вяло плелась в конце, всячески пытаясь не зарыдать. Музыка — единственное, что всегда спасало девушку, сейчас уже не могла делать этого, потому что все старались идти тихо, и даже говорили шёпотом, чтобы не привлекать внимание Игнатьева, который, скорее всего, был где-то рядом. Девушка ненавидела депрессии, всегда старалась любой ценой поднять себе настроение, но, видимо, не сейчас. Она верила, что в Москве станет лучше. С Настей они почти не общаются, общаться с Лёшей — настоящая пытка, у Эр и Паши тоже вроде бы всё хорошо... С иронией она ждала «новой жизни» с новыми знакомыми и друзьями, пока один из лучших периодов жизни непримиримо истекал. Она никогда не думала, как близки ей эти люди, да и по-настоящему близкими друзьями-то не считала... Теперь от неё словно оторвали часть, заставив истекать кровью. Ей было всё равно, и она просто шагала вперёд вслед за всеми, изредка ловя на себе взгляды брата, и хотя те были тёплыми и любящими, лучше Вершининой не становилось. Девушка молча наблюдала за сменяющими друг друга деревьями и кустарниками, растущими в лесу, где сейчас и шла компания, чтобы привлекать, опять же, меньше внимания. Вообще, ей идти тут нравилось намного больше, чем по асфальту, как было до того, как все решили свернуть из-за животного, похожего на волка, которое ходило по пустынной дороге. Волк и сам боялся людей, но рисковать никто не стал. Небо давно затянуло, и все снова ожидали дождя, приближение которого отчётливо читалось в воздухе. — Чувствуете запах? На керосин похоже, — довольно громко спрашивает Горелов, и все оборачиваются к парню, кроме Киры, которая шла позади, а теперь, не сбавляя шага, приблизилась к брату. — И? Решил своё обоняние кобеля продемонстрировать? — фыркнула Вершинина на полном серьёзе, на что все усмехнулись, а Эрика убедилась, что с девушкой всё более-менее нормально. — Вершинина... — делая шаг к блондинке, с угрозой начинает Лёша. — Горелов, — продолжая стоять на месте, в тон ему ответил Паша, а Кира показала средний палец из-за спины брата, усмехнувшись. Раз уж она решила с ним после Чернобыля не общаться, то надо ведь достебаться до него сейчас. Глупо и по-детски, но как же он надоел девушке! Она просто обязана высказать, пусть и не открыто, всё, что она о нём думает. — Вот и познакомились! Какая разница, давайте побыстрее пойдём, надо валить отсюда, — обеспокоенно обвела друзей взглядом рыжеволосая, а Эрику внезапно окружили страх и сомнения... Девушка чувствовала себя странно, наблюдая за тем, какие отношения складываются у неё с блондином — во-первых, у неё в мыслях не было, что он может к ней чувствовать что-то, кроме ненависти, а во-вторых, потому что это было слишком необычно — знать, что она может рассчитывать на кого-то, кроме самой себя. Несмотря на то, что сероглазая до сих пор была в некотором шоке от поведения парня, она ясно осознавала, что медленно, но верно, влюбляется в него.       Через несколько минут после короткого диалога группа молодых людей продолжала идти по лесу, окружающему мёртвый город. Мало что изменилось — Настя и Лёша шли молча, словно вообще парой не были, Кира сторонилась Горелова, а тот с некоторой злостью замечал, что без шуток и подколов со стороны блондинки время тянулось медленно, словно растопленная карамель, только вот сладким не было. Кира про себя напевала мотивы любимых песен, потому что идти без музыки, хотя бы в своей голове, было просто невыносимо. Паша и Эр держались за руки, абсолютно не обращая внимания на мнение остальных, хотя они и давно поняли, что между этой парой за минувшую ночь что-то изменилось. Если руки парня были тёплыми и сухими, то руки Золотарёвой ледяными и влажными, что полностью выдавало волнение пепельноволосой — она и понятия не имела об этом керосине, как утверждал Горелов, но постоянные мысли об Игнатьеве не давали покоя. Если бы не Вершинин в нескольких сантиметрах, можно было бы легко свихнуться — с ним, по крайней мере, она чувствовала себя хоть немного защищённой. Перед глазами встал непонятный сероватый туман, который девушка свалила на слабость, пока тишину не разрушил крик Киры: — Огонь вдалеке! — переглянувшись, вся компания ломанулась через колючие ветви елей подальше от огня. Самым большим страхом сейчас было отпустить руку Паши, который уверенно тащил сероглазую вперёд, подальше от огня и жара, источаемого им. Судя по тому, как огонь охватывает деревья, те явно были щедро политы горючим. Едкий дым обжигает нос и горло, лёгкие вот-вот сварятся от высокой температуры; тут и там падают обуглившиеся ветки, поднимающие вихри искр. Каждый вдох может стать последним, и все пытаются хоть как-то защититься от гари, закрывая нос и рот рукавами, но это мало чем помогает.       Взвизгнув, Кира на секунду замирает, смотря на руку, на которой появилось несколько волдырей от ожога, но к счастью, небольших — через считанные секунды она уже бежит рядом с Пашей, пока все не осознают, что бежать больше некуда.       Словно кольцо, огонь окружил полупустую опушку, где и находились ребята. Горящие и падающие деревья не выпускали, из глаз бежали слёзы от дыма, дышать стало невыносимо. Эрика практически вжалась в тело Вершинина, ясно осознавая, что они всё-таки не вернутся домой, Кира оказалась рядом с Гореловым и Настей, забывая о том, как они ругались ещё полчаса назад. Дальше некуда.       Сознание медленно покидает одного за другим, когда огонь подбирается ближе и ближе, принося с собой клубы отравляющего дыма. Всё перед глазами плывёт, голова неимоверно кружится, словно сейчас расколется надвое. Вдруг в глаза всей компании бьёт резкий солнечный свет. Солнца не было сначала из-за туч, потом из-за чёрного дыма.       Эрика открывает глаза, обводя взглядом всех недоумевающих друзей, с улыбкой замечая, что Паша не отпустил её руку. Кира с отрешённостью смотрит на свою руку, светлую кожу которой портит красно-розовое пятно от ожога. Вокруг тихо, ни следа от пожара, зелёная трава и молодые деревья покачиваются из-за лёгкого ветра. — Как вовремя эта херня срабатывает, — первая отошла от шока Кира, когда её отпустили приступы кашля. Все сразу поняли, что блондинка имела в виду прибор, найденный в сумке подкастера, но когда его вытащил Горелов, признаков того, что он включался, компания не обнаружила. Эрика с опаской оглядывалась по сторонам, обнаружив, что рядом дорога, но не находя Игнатьева. Сказав об этом Вершинину, девушка вдруг отчётливо вспомнила, как полковник упоминал, что авария на ЧАЭС сломала ему жизнь. Она не понимала, каким боком к ней относятся Паша с Кирой и Лёша с Настей, но прекрасно осознала, что нужно сделать, чтобы вернуться. — Если мы сможем предотвратить аварию, то он от нас отстанет, — пыталась заверить всех Золотарёва, потому что видела в этом последнюю надежду на возвращение. Тогда они с Кирой провалились в прошлое явно не из-за Игоря: он был уже мёртв. Сейчас прибор не работал. Это означало только одно: в этом явно участвовал Игнатьев. — Ну а чё, за сегодня уже один раз чуть не сдохли, во второй не проконает, — дав «пять» Эрике и Вершинину, Кира усмехнулась, идя к дороге, и все пошли вслед.

***

— Припёрлись, ёпана, — совсем невесело оповестила друзей блондинка, показывая на железные автоматические двери, закрывающие вход на станцию. — Чё делать будем, путешественники? — садясь на скамейку, которую не видно со стороны забора, где сидел охранник, Кира вытащила из рюкзака бинты, чтобы замотать пораненную руку. — Смотрите, вон чувак уронил херь какую-то, — кивнув на группу людей, выходящих со станции, заметил Алексей. В траве и правда блестел пропуск — что-то вроде современных карточек, только вместо пластика — картон. — Ага, осталось отвлечь вон того лошка и не спалиться, как в прошлый раз, — усмехнулась Вершинина, и когда охранник отвернулся, моментально подбежала, хватая карту, и скрываясь за забором снова. — Василий Петров. Жаль, что я не похожа на Василия. Поэтому пойдёт Паша, только что делать-то будем? — уже более весело и заинтересованно говорила Вершинина, а Эрика подошла ближе к блондину, смотря в его глаза, желая предупредить об опасности, но тот только притянул её к себе. Они действительно значили друг для друга многое сейчас, кода в лесу чуть не погибли. Оба начали понимать, что это не короткая симпатия, а нечто большее. Оба волновались друг за друга. Парень успокаивающе гладил Золотарёву по волосам, а она вдыхала слегка ощутимый аромат духов, исходящий от толстовки, который перебивал запах гари. Конечно, оба понимали, что это далеко не любовь, потому что слишком плохо знали друг друга, потому что отношения не были проверены, но обоим почему-то хотелось верить, что всё может получиться, главное — выбраться. Им не было дела до того, что будет дальше, потому что мёртвый город давно научил их ценить мгновения. — Короче, Паш, — Кира подошла к парню, и Эрика попыталась отойти, но парень с сожалением посмотрел на девушку, не отпуская ту далеко. — Склейтесь обратно, а то я вашу личную жизнь уже который раз ломаю, — жестикулируя, слегка подтолкнула к парню Эрику блондинка. — Смотри, ты проходишь, и если тебя нормально пропускают — с заднего входа открываешь ворота, и входим все мы, а там на ходу придумаем. Если что-нибудь пойдёт не так, мы отвлекаем охранника, а ты выстрели, в воздух там например. Если загребут, то всех вместе, а потом всё равно выкинет, — договорила Кира, и пепельноволосая ещё раз обняла парня, бросив шелестящее «осторожнее будь». Усмехнувшись девушке, Вершинин пошёл к воротам, пока остальные боролись с желанием пойти следом, ибо предотвратить взрыв на станции почти невозможно. Эрика с радостью заметила, что Паша скрылся за воротами, и, оповестив об этом друзей, пошла к запасному выходу. — Быстрее давайте, — открывая изнутри что-то вроде калитки, шёпотом позвал парень, и молодые люди быстро забежали на внутренний двор станции. Ещё работающий реактор возвышался над землёй и на секунду компания замерла, с ужасом понимая, какая участь его ждёт. Из размышлений их вывел громкий голос человека, идущего к ним: — Вы кто такие? — хрипло бросил тот, приближаясь к застопорившимся парням и ошарашенным девушкам. Кивнув друг другу, Паша и Лёша недолго думая, ринулись в разные стороны. Вершинин потащил за собой Золотарёву, а Кира не заставила себя ждать, поравнявшись с парой, которая бежала к реактору, не разбирая дороги. Пока опускалась дверь для оборудования, парень пропустил вперёд девушек, вбегая последним и уходя по тёмным коридорам, которые напоминали подвал, наугад. Крепко держа за руку Настю, Лёша побежал в другую сторону от Вершинина, заставив рабочего замешкаться, но через минуту он уже позвал других, и теперь выхода, кроме как бегства, не было.       Тупик. Замкнутые коридоры, которые никуда не выводят.       Шаги. Разговор, в котором упоминают КГБ. Дальше всё как в тумане.       КГБшники выводят всех по отдельности, когда сероглазая замечает, что Лёшу и Настю тоже поймали. Так даже лучше — все вместе окажутся в здании КГБ, и потом все вместе снова попытаются уехать.       Машин несколько, и Золотарёва видит, как Пашу, Лёшу и Настю отводят в одну, Киру — в другую. Эрика не понимает причин для этого, ей снова страшно, но отчаяние приходит после, а сердце словно падает в пятки, когда его голос слышится с переднего сидения милицейского «бобика». — А ты молодец, прекрасно всё придумала с влюблённой дурочкой. Не то, что тот идиот-Игорь.       Голос Игнатьева, который ты мечтала больше не услышать.