Привычный порядок вещей

      Каменный дом заволокло фиолетовым дымом. Реджина открыла глаза. Морок исчез. Она вновь в Тёмном замке.       В стекло стучала какая-то птица, сильно раздражая. Реджина пригляделась: это был большой чёрный ворон с серым клювом.       Голова жутко болела. Реджина многое узнала о событиях трёхсотлетней давности из прошлого Румпеля. Эту информацию можно будет использовать против него. Лицо Пендрагона показалось смутно знакомым, но Реджина не могла вспомнить, где могла его видеть. Впрочем, ей сейчас не до этого: она слишком устала. Сил не хватало даже на то, чтобы оторвать голову от подушки и взглянуть на ненавистного учителя.       — Румпель, с тобой всё хорошо? — спросила Белль обеспокоенно.       От её противного голоса голова заболела ещё сильнее.       Из воспоминаний видно, насколько сильно Румпель любил сына. Бей попал в какой-то параллельный мир, куда дорога Тёмному закрыта. Учитель винил во всем себя.       Когда Реджина узнала об этом, ей было наплевать. Она ненавидела детей: те напоминали о маленькой Белоснежке, из-за которой погиб Дэниал. Одна мысль о его смерти вызывала тогда нестерпимое желание всё сжигать фаерболами на своём пути. Ко всему прочему Реджина не могла иметь детей: желая отомстить матери, она выпила особое зелье, которое раз и навсегда лишило её такой возможности.       Но к ребёнку Румпеля у неё было совсем другое отношение. Она мечтала его растить и нянчить, чтобы он рос счастливым и ни в чём не нуждался. С Беем бы ничего не вышло — наладить с ним отношения мог только Румпельштильцхен. Забеременеть тоже бы не вышло, зато можно отобрать малыша у Белль. Чувства какой-то служанки при этом Реджину совершенно не волновали.       Возможно, получится отобрать малыша и воспитать самой. Надо подумать как это сделать, чтобы Румпель ничего не заподозрил: он не простит мне такого. Сейчас не время об этом думать, а то прослушаю интересный разговор.       Усилием воли Реджина подняла голову с подушки и перевернулась. В ушах мгновенно зашумело.       В дверях в голубой ночной рубашке стояла раздосадованная и обеспокоенная Белль. В правой руке она держала свечу, а у её ног стоял большой глиняный кувшин и лежала мокрая тряпка. Румпель был сырым от пота и выглядел так, словно вот-вот упадёт в обморок.       — Я же просил меня не дёргать! — возмутился Румпель.       — Но… — Белль сделала паузу и с беспокойством сказала: — Прошло двое суток. Когда я пришла ты едва в обморок не упал.       Румпель с досадой провёл ладонью по лицу и обескураженно произнёс:       — Должно было пройти три дня, три. Я же не это хотел показать. Неужели я настолько ослаб?       Белль поставила свечу на пол. Маленький лепесток пламени выхватил из темноты изображение гарцующего единорога на стене. Служанка бросилась навстречу к Румпелю, протянула руки к нему, но он увернулся.       — И всё это время ты провёл с ней, а не со мной. Я скучала, я себе места не находила! У вас что-то было?! — закричала Белль, указывая на Реджину.       Румпель поджал губы и со злостью произнёс:       — Я из-за тебя не смог показать всё, что хотел!       — Ты выглядел настолько слабым, — залепетала Белль, оправдываясь, — что едва держался на ногах. Я дотронулась до спины — ты был весь горячим. Я подумала, что у тебя жар, и решила обтереть водой.       Румпель схватился за голову и тем же тоном ответил:       — Я же почти бессмертен!       — Смотри! — Белль показала ему ладонь.       В неверном свете свечи Реджина с трудом смогла разглядеть тонкий полупрозрачный лоскут золотистой кожи.       Румпель сделал шаг назад, ударил ладонью по лбу и ошалело произнёс:       — Линька? Как же это всё не вовремя! Это всё не из-за тебя, я ослаб из-за линьки, она бывает раз в сто пятьдесят лет. Белль, прости, что накричал на тебя.       Реджине доставляла удовольствие мысль, что ненавистный учитель измучен и попал впросак. Значит, где-то в этих воспоминаниях кроется какая-то ошибка, какая-то тайна, и позже она её обязательно разгадает.       Вдруг Румпель начал раскачиваться из стороны в сторону и часто-часто дышать, потом схватился руками за голову, и всё прекратилось.       — Отчаявшаяся душа! — сказал он, то что Реджина и так поняла сама. — Как не вовремя. И случай сложный.       — Опять! — воскликнула Белль. — Я же почти тебя не вижу. Когда ты вернёшься?       Румпель задумчиво принялся ходить по комнате взад-вперёд и продолжил говорить:       — Завтра к вечеру, не раньше! Реджина пока не сможет колдовать. У неё нет сил.       Румпель подошёл к Белль и обнял её. Она крепко прижалась к нему и поцеловала в шею.       Реджина так крепко сжала кулаки, что стало больно ладоням.       И почему он не со мной?!       Впрочем, ей так хотелось спать, что ни на ревность, ни на ненависть не хватало сил, не говоря уже о колдовстве. Тут учитель не ошибся.       Румпель выпустил Беллль из своих объятий и строго произнёс:       — Слышишь, не вздумай попадаться Реджине на глаза. Она и без магии может тебя покалечить. Постараюсь вернуться как можно быстрее.       С этими словами он подошёл к Реджине, положил ей на подушку какой-то пергамент и исчез в фиолетовом дыму.       Наверное, записка.       Реджина хотела было протянуть к ней руку, чтобы прочитать, но её сморил сон.