Привычный порядок вещей

      Когда Реджина проснулась, вовсю светило солнце. Его блики играли на золотых нитях гобелена с единорогом.       Реджина встала с постели. Голова ещё болела, но не так сильно, как вчера. Записки от Румпеля поблизости не было.       Наверное, упала под кровать.       С этой мыслью Реджина наклонилась и подняла с холодного пола небольшой чуть желтоватый конверт, закрытый сургучом. Она сорвала печать. Из конверта вылетел небольшой фиолетовый вихрь и принялся кружиться над прикроватным столиком. Подул сильный ветер. Он растрепал Реджине волосы. Откуда-то снизу повеяло свежестью сосен и ароматом цветущего шиповника.       Вскоре магический вихрь развеялся, и на столике появилась записка и хрустальная ваза с грушами, яблоками, вишней, виноградом, экзотическими для этих мест бананами и румяными пирожками.       Желудок призывно заурчал. Реджина уже давно ничего не ела и принялась с жадностью кусать сдобу. Пирожок с капустой оказался очень вкусным.       Оказывается, Белль, хоть и бывшая принцесса, но научилась готовить. Удивительно!             Вскоре тарелка опустела. Реджина почувствовала себя сытой и принялась читать записку. В ней значилось:       "Анволия, Великие Гефры, Осколдс захвачен бунтовщиками. Предатели в твоём замке убиты. В Пендрагонии и в окрестных герцогствах у бунтовщиков очень мало союзников. Но ты сама понимаешь, что это только пока. Найдутся в этих герцогствах предатели, и бунтовщики захватят столицу, тогда они не пощадят свою королеву и убьют. Рано или поздно тебе придётся наложить Проклятие. Но пока время не пришло, набирайся сил. Ты не сможешь колдовать ещё три дня, иначе сильно пострадает твоё здоровье".       Я в Тёмном замке. Он в Пендрагонии. Это герцогство в противоположной части королевства. Пендрагония, Пендрагония. Это герцогство переименовано в честь какого-то знаменитого герцога, чьи местные законы были настолько успешными, что король распространил их на все свои владения. Неужели в честь друга Румпеля? Недаром мне показалось смутно знакомым его лицо, я же не раз видела его портрет в местных замках и ратушах.       От сытости и яркого солнца Реджина разомлела. Она отвлеклась на Пендрагона, и до неё не сразу дошёл смысл написанного. Умывшись из кувшина, что всегда стоял под столиком, Реджина почувствовала себя бодрее и ещё раз внимательно перечитала записку.       — Пендрагония находится в противоположной части страны от Анволии, что пала первой. Мой замок в центре Королевства, — забормотала она, лихорадочно соображая. — В Анволии всегда ненавидели меня в качестве регента, потому местные сразу же перешли на сторону Белоснежки. Граф Теомунд всегда вредил мне, но после того, как я казнила его советника за измену королевству, присмирел. Видать, было рана списывать его со счетов. Великие Гефры?! Этого просто не может быть. Неужели и Ллойд меня предал. Там же всегда меня поддерживали. Ах, нет, я же сожгла в этом герцогстве посёлок с каким-то священным источником. И всё равно, предавать меня из-за какого-то похожего на ручей водопадика. Это неслыханно! А ведь теперь под контролем у бунтовщиков шахты с железом и углём. Они наделают оружия, и тогда… Хорошо, что герцогства по соседству с Пендрагонией самые развитые и мощные. Без их плавилен бунтовщики даже с рудой и хорошими кузнецами долго провозятся, прежде чем у них будет достаточно оружия. В Пендрагонии и в близлежащих герцогствах мои позиции достаточно сильны, но Белоснежка и туда рано или поздно доберётся и найдёт себе сторонников, причем с войсками в личном распоряжении. Тогда мне несдобровать. Придётся действительно накладывать проклятие. Нет, только не это.       Реджина резко вскочила с кровати. Её пугала не столько угроза смены власти, что уже давно нависла над ней, сколько необходимость накладывать проклятие. Да, так она бы отомстила этой мерзавке Белоснежке, из-за которой погиб Дэниал, и спасла себе жизнь. Только для этого пришлось бы…       Реджина закрыла лицо руками, и по щекам покатились слезы.       Пришлось бы сделать страшное…       Румпельштильцхен три месяца назад предложил ей способ отомстить своей дрянной падчерице, но даже её, пытавшую и убивавшую людей для собственного удовольствия, он испугал до бессонницы и рвоты.       Он предложил ей его, когда начались первые бунты. Из-за них она стала ещё подозрительнее, чем раньше.       За неделю до этого Румпель проговорился, что у него есть сын, попавший в параллельный мир без магии, куда закрыт доступ даже Тёмному. Реджина поняла, что это отличный рычаг давления, если удастся правильно воспользоваться этой информацией. Правда, каким образом, она ещё не знала.       Бунты участились. Их устраивала гадина Белоснежка и её мерзкие прихвостни. Приходилось сжигать деревни одну за другой, только это плохо помогало, и приспешников падчерицы становилось по непонятным Реджине причинам всё больше и больше. Это усиливало и без того сжиравшую её тревогу и ненависть.       От этого жажда мести только росла. Она мечтала, чтобы Белоснежка страдала, но не от физической боли. Это казалось слишком простым вариантом. Хотелось, чтобы она страдала душевно и потеряла всех, кого любит и кто её поддерживал.       Реджина обмолвилась об этом в разговоре с Румпелем. Учитель знал о её желании отомстить. Это была одной из причин, по которой она стала его ученицей. Второй была мечта воскресить Дэниала, но на одном из уроков выяснилось, что в этом мире подобное невозможно.       Реджина едва не покончила с собой, но Румпель сумел найти слова, чтобы та не прыгала из окна самой высокой башни замка. Её смыслом жизни стала месть Белоснежке. Злая Королева не смогла похоронить Дэниала и в минуты тоски была рядом, порой куда ближе, чем следовало бы, но её это не волновало.       В один из дней лазутчики донесли, что Белоснежка влюбилась в крестьянина, выдающего себя за Прекрасного Принца. Да так сильно, что на несколько недель бунты прекратились. Причём один из лазутчиков сказал, что свёл их Румпельштильцхен.       Реджина озверела и устроила ему скандал. Как он посмел помогать этой мерзавке обрести счастье?!       Румпельштильцхен дал ей выговориться и с ехидцей произнёс, потирая золотистые ладони:       — Я сделал это для тебя, чтобы ей было кого терять. Ещё есть проклятие, с его помощью можно перенестись в другой мир без магии. Там магия создаст ложные личности: любые, какие ты пожелаешь, и все забудут о своём прошлом. Будут страдать от одиночества или от чего угодно, о чём ты захочешь.       Реджина открыла рот от удивления и тут же его закрыла. Какое-то время она не могла слова вымолвить от переполнявшего её восторга.       Наконец-то, наконец-то, я отомщу этой суке. Она за всё ответит!       Глубокий вздох. Годы правления и борьбы с интриганами, как во дворце, так и вне его, многому научили. Только это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.       — Это, конечно, меняет дело, — сказала Реджина, изо всех стараясь говорить как можно спокойнее. — Только тебе это зачем? И буду ли я всё помнить?       — Будешь, ты станешь управлять городом, где поселятся жители королевств из этого мира. — вкрадчиво произнёс Румпель, — Те, кто был нужен тебе и дорог Белоснежке. Только и у меня там будет, как и у тебя, память о прошлом и влияние. Ты сама впишешь это. У того, кто накладывает проклятие, есть право оставить память о прошлом одному человеку и наградить его. Им буду я.       Реджина кивнула, хоть и не поверила в искренность Румпеля.       — А как же страдания? — спросила она, делая вид, что согласна.       — Проклятие само превратит жизнь каждого в Ад. Разлучит пары. Заставит жить не своей жизнью и не находить себе места. Дальше поступай как знаешь.       Параллельный мир, куда не пробраться. Неужели там будет его сын? Но почему он не наложит проклятие сам? Навряд ли этот жук ответит честно.       Реджина потёрла рукой подбородок и с осторожностью произнесла:       — Откуда ты знаешь о проклятии?       Румпельштильцхен заулыбался и, хихикнув, посмотрел куда-то вверх:       — О, Малиефсента перевела его для меня с языка драконов из старинной книги за небольшую услугу. Кто автор того писания, доподлинно неизвестно. Только чтобы его наложить, нужен ритуал и зелье. У последнего очень сложные ингредиенты. И я их тебе добуду, но придётся подождать год, а может быть, и дольше. Всё зависит от того, когда забеременеет Белоснежка. Нужен её ребёнок.       — С чего вдруг он появится вне брака?       Румпельштильцхен рассмеялся. Реджина и сама поняла, что сказала глупость.       — Поверь мне, я за триста лет впервые вижу такую нежную любовь. В ней вскоре разгорится страсть, и опасные приключения будут тому способствовать. За ребёнком дело не встанет. Тем более всегда есть специальные приворотные зелья.       — Мне не интересно, как у тебя там встают дела, — усмехнулась Реджина, не удержавшись. — И встают ли вообще. Что от меня-то требуется?       Румпель, улыбаясь, погрозил ей пальцем с длинным зелёным ногтем и добавил:       — Грубо для Королевы, грубо! — произнёс он с наигранным укором и добавил резко: — Месяцы подготовки и бросить в котёл сердце самого дорогого тебе человека.       Реджина топнула ногой от злости и с возмущением прокричала:       — Моего отца?! Это возмутительно!       — Таковы условия сделки, дорогуша, — с этими словами Румпель исчез в фиолетовом дыму.       — Это дикость! Я люблю его! — опешила Реджина. — Да, он сильно болен и не участвует ни в каких делах, но… Нет, я не пойду на такое! Я люблю его, слышишь, и не причиню ему вред!       — Иначе в другой мир не перенестись, а феи никогда не пойдут с тобой на сделку, ни тёмные, ни светлые. Выбор за тобой.       От мысли, что его придётся делать, сердце обливалось кровью. Зато теперь понятно, почему я должна наложить проклятие. Навряд ли кто-то полюбит Тёмного, он и сам в это не верит, а у меня… — в груди кольнуло. — Хотя бы есть отец.       Тогда это настолько её шокировало, что Реджина изо всех сил старалась не думать о проклятии и о Малиефсенте, которая знала о нём намного больше.       Вскоре отец Реджины оказался при смерти, и его жизнь поддерживал только магический купол, созданный ею. Через несколько месяцев во дворец пролез пират, и предал караул, который обязан был её защищать. Бунтовщики подбирались к её замку ближе и ближе. Восстания вспыхивали чаще. Вскоре скрываться от бунтовщиков станет невозможно. Они захватят власть и убьют её.       Только тогда она не испытывала никаких чувств к Румпелю, сейчас же всё было намного сложнее. Реджина успела его полюбить, возненавидеть и стать одержимой желанием обладать им.       Послышался стук в окно. Реджина оглянулась. Ворон, как и вчера ночью, сидел на том же месте и стучал по стеклу клювом. Звук вывел её из неприятных воспоминаний и одновременно помог сосредоточиться.       Да и у Тёмного появилась Белль. Реджина к своей зависти и отвращению видела, с какой нежностью и страстью Румпель на неё смотрит.       Теперь он и сам может наложить проклятие, бросив в котёл сердце Белль. Только учителю, видите ли, не хочется мараться, но есть же я! Всё это время он использовал меня, чтобы спасти свою подстилку. Сволочь.       Реджина сжала кулаки и принялась в истерике избивать подушку, сопровождая каждый удар горестным:       — Ненавижу, ты ещё умоешься своей кровью, урод, умоешься, не будь я Реджиной. Ответишь за всё, что мне сделал, и будешь на коленях у меня ползать. Ответишь за высокомерие, что использовал меня, что заставил, заставил…       Договорить «убить отца» Реджина не смогла и вместо этого принялась рыдать. Вскоре поток слёз остановился, и она принялась кричать, избивая подушку кулаками:       — Мне не привыкать быть чьей-то марионеткой. Всю жизнь меня кто-то использует. Предатели во дворце уже сдохли в мучениях. И ты, Румпельштильцхен, ответишь за то, кем меня сделал.       Слёзы сдержать не удалось: крик смешался с истеричным горестным стоном:       — Если бы не ты, я бы не стала убийцей и не начала заниматься чёрной магией. Не сходила бы с ума каждую ночь и каждый день, наслаждаясь чужими страданиями. Как бы сильно ты ни хотел спасти сына и как бы ни любил свою сучку Белль. Это тебя не оправдывает. Ты ответишь за всё. И будешь, будешь только моим! Это безумие, какое-то безумие. Но ты будешь жить со мной всегда. Полюбишь меня, чего бы мне это ни стоило.       Послышались шаги.       Реджина выплюнула скопившийся у горла ком на пол и усилием воли заставила себя прекратить рыдать.       Никто не должен видеть меня слабой, никто. Как бы ненависть ни застилала мне глаза. Я всего добьюсь, чего бы мне это ни стоило. Ты будешь принадлежать мне и только МНЕ! Но никто, никто больше не увидит моих слёз. Никогда.       Она наклонилась за кувшином, умылась и с шумом высморкалась. Не надо, чтобы кто-то видел её опухшее лицо. Её слабость.       Вспоминания себя прежнюю, Реджина в Сторибруке лишь расхохоталась: какой же наивной дурочкой она тогда была, обвиняя Румпеля в выборе и поступках, которые сделала она, и никто кроме. Тогда же в Тёмном замке была вера, что месть что-то решает и исправляет, но это не так.       Именно в тот день я совершила свою роковую ошибку, — с этой мыслью Реджина вновь погрузилась в воспоминания.       Она продолжила отмывать лицо от слёз.       За дверью послышался свист, от которого мгновенно заложило уши. Загрохотала посуда.       — Ты! — закричала Белль.