Привычный порядок вещей

      — Ты?!       — Я, — самодовольно ответил Безликий.       Реджина знала о нём очень мало, но и из того, что она увидела в воспоминаниях Белль было понятно, что Безликий — лютый враг Румпеля и, возможно, если повезёт, её будущий союзник.       Надо узнать о нём как можно больше. Для этого любые средства хороши. Двери в замке Тёмного толстые, и я могу что-то не услышать, поэтому лучше влезть в сознание Белль.       Заклинание по перенесению в другое сознание простейшее и почти не требует магических сил. Их можно было частично восстановить, если принять ванну крови или снюхнуть магическую пыльцу из волшебного сердца. Был ещё третий вариант - пустить собственную кровь и слизнуть её, но эффект от него крайне недолговечен - всего пятнадцать минут, и восстановленных магических сил хватит только на элементарное заклинание, вроде перенесения в другое сознание. Всё эти меры чреваты магическим психозом, но Реджине его в любом случае не избежать.       Реджина разбила вазу из-под фруктов об пол, взяла прозрачный осколок и с силой полоснула себе по ладони. Полилась кровь. Реджина слизнула её и как можно ярче представила себе лицо Белль, сосредоточилась на своей ненависти к ней и Румпелю. Ладонь стала горячей.       — Я хочу видеть всё глазами Белль, — произнесла Реджина шёпотом.       Её сознание унесло куда-то вдаль.

***

      — Что тебе от меня надо? — воскликнула Белль.       Она взмахнула руками от удивления, выпустив чистое постельное бельё: оно белым облаком полетело на каменный пол.       Как же ей хотелось сорвать с его лица серебристо-чёрную, непрозрачную магическую вуаль и выколоть этой мрази глаза. Безликий вызывал лишь ненависть.       Каждую неделю этот урод Безликий являлся в Тёмный замок и просматривал все её воспоминания, особенно те, где она допрашивала Румпеля с помощью зелья, раскрывающего страх. Белль всегда было очень стыдно за это, но таково условие договора, иначе ей не отомстить Гастону.       Безликий — очень сильный маг, хотя не мог, как и никто другой, пробраться в мысли Румпеля, если бы тот сам того не пожелал. Возможно, он использовал и другие магические средства для подслушивания разговоров, но о них Белль ничего не знала.       Ещё Безликий запретил говорить о беременности. Белль уже второй месяц носила под сердцем ребёнка Румпеля, но любимый ничего об этом не знал. Она промолчала. Срок слишком маленький — ничего не заметно. О задержке Румпель тоже понятия не имел. Слишком много дел. Его неделями не было в замке.       Белль побоялась рассказать ему обо всём сразу: вдруг Румпель не захочет воспитывать ребёнка и погонит прочь. Её страхом и замешательством воспользовался Безликий и стал угрожать: ей нельзя об этом говорить, иначе Румпель узнает о шпионаже. Предательства он не прощал после истории с его первой женой Милой. Это и потеря сына — то немногое, что Белль было известно о личной жизни Румпеля до неё.       Белль ненавидела себя за свою трусость, но и поверить в искреннюю любовь Румпеля не могла, хотя и корила себя за предательство.       Белль крепко сжала кулаки, прекрасно зная, что ничего не сможет сделать. Тем более Румпель всё ещё не вернулся, и никто бы её не защитил.       — У меня к тебе новое задание, — сказал Безликий. От его спокойного тона ей всегда становилось не по себе, и всё же Белль, сглотнув, нашла в себе силы сказать:        — Я не собираюсь его выполнять. Я и так вынуждена молчать о своей беременности.       На это Безликий лишь осклабился и засмеялся:       — Сама виновата: надо было не мешкать, а говорить сразу о ребёнке Румпельштильцхену.       Белль прикусила губу.       Увы, здесь Безликий был прав. И всё же очень хотелось его переиграть.       — Но он меня любит, — произнесла она тихо, но твёрдо, и добавила то, что не решалась сказать очень давно: — Я расскажу ему! Пусть он узнает о беременности и что я его опаивала и шпионила! Пусть выгоняет, но он должен знать правду.       Да, она блефовала и, возможно, совершила глупость, но очень хотелось доказать Безликому, что с ней тоже надо считаться. Она устала терпеть его гнёт.       И неважно, что она по-прежнему боится признаться во всем Румпелю.       Безликий расхохотался и щёлкнул пальцами. Из его рук вырвались оранжевые щупы. Они обвили Белль шею и подняли на полметра вверх. Она закашлялась, попыталась руками их разорвать, но всё тщетно — те не поддавались.       — Ты устроишь скандал и сама от него уйдёшь, иначе стоит тебе начать говорить Румпелю обо мне, о шпионаже на меня и о беременности, случится выкидыш, — рявкнул Безликий, и Белль окутал красный туман.       Перед глазами всё потемнело. Ей не хватало воздуха. Белль захрипела. Путы опустили её вниз и исчезли с шеи. Как только ноги Белль коснулись пола, она сильно закашляла. На глаза навернулись слёзы и ручьями потекли по лицу.       Как я могла так с позором проиграть и совершить такой смелый, но глупый шаг. Конечно, у отчаянья свои законы. Винить себя за это сейчас не имеет смысла — дело сделано. Но когда-нибудь я найду способ отомстить Безликому.       Белль плюнула в Безликого. Тот расхохотался, и она рыдая побрела к себе в комнату.       Голова вновь начала кружиться. Реджина вновь почувствовала себя в своём теле и села на кровать, чтобы не упасть в обморок. Порез саднило. Теперь ещё неделю ей нельзя колдовать, но оно того стоило.       Дверь отворилась. Вошёл Безликий, достал из мантии белый конверт и кинул ей.       Реджина поймала письмо на лету.       — Мы ещё встретимся, — с этими словами Безликий исчез в красном дыму       — Куда? — пробормотала изумлённая Реджина и долго смотрела ему вслед.       В письме значилось:       Я автор проклятия. Я написал его, но не могу наложить. Пришлось подделать драконий камень, с которого служащая мне Малифесент перевела заклинание и ритуал, позволяющие перенести много народа в другой мир.       Я знаю о тебе достаточно и хочу предложить стать моей союзницей. На Белль наложено заклинание, оно предупредило меня, что ты побывала в её воспоминаниях. Я превратился в ворона и следил за тобой, пока ты была здесь. Я хочу отомстить Румпельштильцхену. Я сильнее его, но в этом мире мне не одолеть. Впрочем, как и тебе никогда не стать его возлюбленной. Мы можем победить его вместе.       Выполнив два моих указания, ты получишь преимущества перед Румпельштильцхеном в другом мире — я верну тебе магию, и ты сможешь, благодаря мне, делать с нашим общим врагом всё что угодно. Каким образом, узнаешь после наложения проклятия, но, поверь, тебе понравится. Конечно, если будешь служить мне в другом мире.       Указания таковы: пусть Белль живёт у тебя на время беременности и родит здорового ребёнка. Ещё ты должна отравить Белоснежку.       Еду заколдуешь тем заклинанием, которое даст тебе Малифесент. Белоснежка выживет, но родит мёртвого ребёнка, ещё потеряет сознание, когда будет рожать. В это время появлюсь я, оглушу лишних людей, если понадобится, и отправлю через магический шкаф младенца Белль. Проклятие сработает как надо. Позже Румпельштильцхен поймёт, что ещё раз потерял своего сына или дочь.       Капни кровью, так я узнаю о твоём согласии.       Безликий.       Реджина несколько раз перечитывала письмо.       По ходу, не только Румпельштильцхен, но и Безликий не способен сам наложить Проклятие. Вот и привлекает меня. Только он — его автор и способен изменить его, если потребуется. Магия — хороший аргумент, чтобы согласиться на его условия.       Тем более я так и так увезу Белль к себе. Судя по всему, марать руки Безликий не любит. Он то Белль использует, то Малифесент, то меня. Я как раз нужна ему для какой-то грязной работы. Тут он не ошибся с исполнителем.       Белль особого сочувствия у неё не вызывала, разве что подобие жалости из серии «ох, не повезло девочке!», но не больше. Тем более эта самая девочка жила с её любимым Румпельштильцхеном и посмела от него забеременеть. И это вызывало у Реджины такую сильную и жгучую ревность, что она перебивала большую часть других эмоции по отношению к ней. Беспокоило другое.       Ребёнок Румпельштильцхена точно ни в чём не виноват. Я хотела его вырастить счастливым сама, любить сильнее, чем Белль, чтобы он рос здоровым и счастливым. Он бы напоминал мне о его отце. Малышу бы повезло гораздо больше, чем ему. Румпельштильцхен был несчастным большую часть своей жизни.       Реджина покачнулась и уперлась ладонями о стену. Лицо стало мокрым от слёз. Ей было дурно от одной мысли, что придётся отдать ребёнка Безликому.       Ребёнок. Он-то точно ни в чём не виноват. Здесь надо подумать, как ему помочь. Возможно, я найду вариант, как ему хоть как-то помочь.       Эта мысль не успокаивала и всё же придала толику уверенности, что с ним ничего не случится. Она сможет найти нужные слова для Безликого. Ещё волновало другое.       Теперь же бунтовщики навряд ли отступят. Постоянно жечь города и деревни я не смогу. На это тратится слишком много сил, и может вновь начаться магический психоз, а Румпель навряд ли согласится меня во второй раз вычистить. Ему нет смысла мне помогать, если я не наложу проклятие.       Все мои войска рано или поздно перейдут на сторону Белоснежки. Этого не избежать. Ко всему прочему сильное отравление, мёртвый ребёнок и жизнь под Проклятием — идеальный вариант для Белоснежки. Как я только раньше до этого не додумалась.       Мой отец тяжело болен. Его жизнь поддерживает только созданный мною магический купол. Так я облегчу ему страдания.       Ей вновь стало жутко от этой мысли, но слёз больше не было, и другого выхода она не видела. Реджине слишком хотелось отомстить Белоснежке и обладать Румпельштильцхеном, быть на месте Белль — его единственной любимой и желанной любовью.       Румпель, если я получу над ним власть, тоже своё получит. И до Безликого рано или поздно доберусь. Да, я не так сильна, как он, но тоже много чего знаю и умею. Возможно, это самообман, но я готова нести за него ответственность.       — Ты будешь моим! — произнесла Реджина с надрывом.       Жажда обладать переполнила её без остатка. Она действовала, как в полусне — сжала кулак, и кровь из начинающей заживать раны закапала вниз, заливая письмо. Оно вспыхнуло и исчезло в небытии.