Привычный порядок вещей

      Неделю ничего не происходило. Реджина занималась тем, что вскоре станет для неё настоящей роскошью: отсыпалась и гуляла около замка в своё удовольствие. С каждым днём она чувствовала себя лучше, стараясь не думать ни об отце, ни о Безликом, ни о Румпеле.       Отдых пошёл ей на пользу. Так она хоть и не полностью восстановила магические силы, и на сложное волшебство их бы не хватило, но она смогла зачаровать зеркальце, чтобы то показывало, где будет Белль, стоит той выйти на просёлочную дорогу, ведущую от Тёмного замка.       Оно досталось ей в подарок вместе с чёрным брючным костюмом — дорогим, красивым, в меру роскошным за счёт кожи редкой выделки и серебряной вышивки с чёрными бриллиантами, а главное — удобным, в отличие от её тяжёлых королевских нарядов. В них она ещё находится. Всё равно те ей уже порядком надоели, и пора бы сменить гардероб, а то половина вышла из моды, примерно месяц назад.       Белль больше не подходила к её комнате. По крайней мере тогда, когда там была Реджина. Еда прилетала сама, и позже исчезали пустые тарелки и кубки. То же самое происходило с туалетными принадлежностями. Бельё также сменилось на свежее.       Реджина хотела сказать Белль, что заберёт её из замка, но потом решила предупредить уже после ссоры с Румпелем. Велика честь караулить какую-то служанку.       На небе ни облачка. Вокруг замка цвёл и благоухал шиповник. Реджина решила прогуляться по саду. На ней был подаренный чёрный брючный костюм.       Грело солнце, но дул приятный свежий ветерок. Без него в костюме было бы душно, а так Реджина улыбалась и наслаждалась прогулкой.       Вокруг с куста на куст перелетали разноцветные бабочки. Огромный жёлтый махаон уселся ей на грудь, и Реджина согнала его рукой.       — Какой интересный глобус! — послышалось из-за угла. Говорила Белль.       Реджина насторожилась. Она представила, что идёт бесшумно, и щёлкнула себя по ноге. С пальцев сорвалась крошечная искра. Мгновенно её ступни потеплели. Она сделала шаг — ничего не слышно, потрясла куст — тот же результат. Значит, всё получилось.       Эти двое так заняты друг другом, что навряд ли меня заметят, если я не буду шуметь.       Реджина подошла ближе. Белль и Румпель сидели на лавочке с искусной деревянной резьбой под сенью цветущей вишни. Между ними стоял небольшой хрустальный глобус. У него были матовые океаны и прозрачные, блестящие материки, которые переливались на солнце. На лице Румпеля плясали радужные блики. В руках он держал маленький терракотовый кожаный мешочек.       — Откуда он у тебя? — спросила Белль, с любопытством крутя глобус.       Румпель подбросил вверх мешочек и тут же поймал его, отвечая:       — Мне его отдал один стеклодув. Отчаявшаяся душа, у которой я был на днях. Глобус волшебный и достался ему по наследству.       Белль показала пальцем на точку в центре океана Странствий.       — Какой красивый. Вот здесь я мечтаю побывать. Я столько читала об этом острове! О лазурном море, буйстве тропической природы и спрятанных там сокровищах древних племён, которые охраняет гигантский серебряный дракон Квофе. У него настолько длинные ресницы, что за ними он ничего не видит. Каждому, кто отважится их отстричь, дракон дарит сундук с золотом и жемчужину размером с куриное яйцо.       Румпель заулыбался, поцеловал Белль под ухом и нежно зашептал:       — Там и вправду очень красиво. А Квофе, хм, там не всё так, как в легенде. Он грабит корабли вместе с пиратами, но и на Жемчужный остров заглядывает, храня там золото. Часть его Квофе отдаёт бедным, но не за стрижку ресниц, а за другие мелкие поручения и порой вообще просто так. Удивительно, что тебе интересны драконы.       — Да, у Анволии с ними связана крайне неприятная история и позорная. Только позорная для королей, а не для тех несчастных женщин. Их по договору, заключенному между королём и орчьим ханом, угоняли в рабство, насиловали, потом у них рождались дети-люди, умеющие превращаться в драконов, когда им вздумается.       — Потом новому королю это надоело, и началась первая война с орками, — Румпельштильцхен поморщился и погладил себя по раненой когда-то давно ноге. — За ней последовала вторая, я стал Тёмным.       — И ты уничтожил почти всех орков, кроме драконов, — гордо и ласково сказала Белль и поцеловала Румпеля в губы. Тот ответил взаимностью.       Лицо Реджины скривилось от зависти, хотелось плюнуть в траву, но она сдержалась.       — Тогда я вообще о них не думал, — признал он. — Да и часть орков осталась в живых.       — Да остался небольшой город рядом с Анволией, порой они нападают на моё герцогство, но обычно нам удавалось отбиться. Драконы же, стоило им встать на крыло, летели прочь от орков куда глаза глядят, — с увлечением продолжила Белль. — Орки не могли их остановить. Драконы, освободившись, больше не желали служить никому. Я всегда восхищалась их силой и смелостью, потому и хочу поглядеть хотя бы на одного из них. Жаль, что большая часть драконов погибла.       — Когда-нибудь мы обязательно побываем на Жемчужном острове, и тебе там понравится, но не сейчас. Вскоре надо будет накладывать проклятие       — Какое проклятие? — удивилась Белль, отстранившись.        — Это долгая и крайне неприятная история, — Румпель поёжился, словно подул сильный ветер, его плечи поникли, показал мешочек Белль и поговорил скороговоркой: — Он принадлежал моему сыну.       Румпель уколол палец об заострённое основание, на котором держался глобус. Тот мгновенно окрасился в красный. Румпель положил на острие мешочек и сказал в полголоса:       — Покажи, где мой сын!        Глобус завертелся с такой скоростью, что стало не видно материков. Вскоре тот остановился. На одном из материков горела голубая точка. Как раз в том месте, где располагалась Пендрагония.       Румпель резко вскочил и задел рукой глобус. Он полетел вниз, но Белль успела его подхватить и поставить на лавку.       — Этого не может быть! Ведь не обманул стеклодув. Глобус сломан. Его надо починить! — забормотал Румпель и закрыл лицо руками.       — Что такое, любимый? — обеспокоенно спросила Белль.       Румпель засунул пальцы в копну волос, склонился и устало произнёс:       — Глобус сломан, мой сын в мире без магии. Он попал туда из-за волшебного боба, что подарили ему феи. Я не удержал его. А перед этим, нет, не хочу даже вспоминать. Бей совершил страшную ошибку, а я, я… — он закрыл рот рукой, а потом быстро произнёс: — Я не смог, не смог этого предотвратить. Я, я не могу об этом говорить!       Белль продолжила гладить его по плечу.       — Позже, позже, когда найдёшь в себе силы, обязательно расскажешь, — проворковала она успокаивающе. — Я же тоже только благодаря тебе смогла рассказать о том, что со мной сделал Гастон. Ты успокаивал меня… До этого я даже имени его в слух не могла произнести, начинала дико болеть голова, а ещё…       Румпель приобнял Белль и произнёс ободряюще:       — Я помню, как ты рыдала и перебила всю посуду.       — И на тебя бросалась с кулаками… А ты, ты находил нужные слова. Так я смогла выговориться, и стало легче. Спасибо, что смог мне посочувствовать и выслушать.       Пока я по выходным поила тебя зельем, раскрывающим страх, и потом передавала сведенья Безликому, наслаждаясь каждым мгновением, когда ты им блевал, ползая у моих ног! — продолжила Реджина за Белль, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться на весь Зачарованный лес.       Как же хотелось прямо здесь свернуть шею этой мерзавке за то, что она врала и вредила Румпелю, а ещё смела фальшиво улыбаться и касаться его.       — Мне стало легче принять, что со мной произошло. С тобой я учусь жить дальше и быть счастливой!       Их губы слились в поцелуе. На плечо Белль упал лепесток вишни.       Реджина, забыв о маскировке, плюнула на траву. Такого лицемерия она давно не видела.       — Спасибо тебе за всё! Позже, когда найдёшь в себе силы, ты мне всё расскажешь. Но что там было за проклятие?       — Спасибо, что понимаешь меня, — произнёс Румпель, ненадолго отворачиваясь. — Но о Проклятии немного расскажу. Перенестись из Зачарованного леса в мир без магии практически невозможно. Для этого нужна чудовищная магическая сила. Её можно получить, если заклинатель вынет сердце своего самого любимого, разотрёт его в порошок и кинет в котёл. Можно просто бросить или в некоторых вариантах снюхнуть пыльцу. Но во всех случаях ужас от содеянного и отчаянье, а главное — самая сильная магия любви сольются воедино, и получится мощнейший выброс магии.       — Это очень жестоко! — ужаснулась Белль.       — Увы, чёрная магия не радужный единорог, пасущийся в ромашках. Да и светлая тоже недалеко ушла. Всё построено на наших внутренних резервах и эмоциях. Сам я никогда, — он замолчал на минуту, потупив взор, — не пойду на такое.       — Самостоятельно, — произнесла Реджина шёпотом. Её кулаки сжались.       А взгляд-то бегает, убил бы свою Белль, и дело с концом, но нет, ему эта дрянь, видите ли, дороже! А я что?! Пешка.        Реджине хотелось прокричать это от ненависти, смешанной с обидой, и швырнуть в парочку фаерболом, но она сдержалась.       Ещё не время для мести, совсем не время.       — Конечно, не сможешь, я всей душой и сердцем верю, что в тебе есть искорка добра и света, которая разгорится, когда с тобою рядом, — мягко произнесла Белль и поцеловала Румпеля в шею. — Я сделаю тебя лучше.       Они вновь начали целоваться.       Реджина с величайшим трудом сдерживалась, чтобы громко не уточнить чем, кроме души и сердца, она в него верила, и какая искорка стечёт у неё между ног и по лицу, но всё же подавила в себе это желание.        — Надеюсь, что именно так когда-нибудь и будет, — произнёс Румпель мягко, гладя Белль по бедру.       Послышался цокот копыт. Через кованую ограду на лошади перескочил Гастон с огромным букетом роз. Белль оторопела от удивления и сжала кулаки. Румпель сделал пас рукой. Гастон вылетел из седла и поднялся на несколько метров вверх.       — Спасите! — завизжал Гастон и замахал руками. Розы красным дождём посыпались вниз. — Белль, я, я пришёл извиниться!       — Что с ним делать, душа моя? — спросил Румпель, глядя на Белль с беспокойством.       Она резко вскочила с лавки и вся дрожала от рыданий.       — Отпусти его, и пусть он умрёт на моих глазах как можно болезненнее! — произнесла Белль твёрдо и уверенно.       Румпель резко отпустил руку. Гастон полетел вниз, по касательной задел сосну и сшиб часть ветвей. Множество иголок летело вслед. Он плашмя упал перед Белль. Весь в синяках, ссадинах и кровавых подтёках. У него были сломаны ноги, что торчали под неестественными углами. Каким-то чудом у него хватило сил подползти к Белль и уткнуться носом в её туфли.       — Белль, я пришёл, чтобы извиниться, — умоляюще, с огромным трудом произнёс Гастон, протягивая к ней руку.       — Не смей даже разговаривать со мной! Ты, ублюдок! — закричала Белль со всей яростью в голосе, на которую была способна.       Она ударила Гастона ногой по челюсти, заставив того стонать и плеваться зубами и кровью.       — Ты ответишь за то, что меня изнасиловал! — с яростью прокричала она, сверкая глазами.       Ещё удар. Нос хрустнул.       — Это было по приказу… — неразборчиво пробормотал Гастон.       — Твоего члена? — рявкнула Белль и ещё раз с силой дала ему пинка.       Только не это!       Реджина среагировала мгновенно: представила, что в её руке не цветок шиповника, а сердце Гастона и резко сжала его.       —… Без... — Гастон выплюнул зуб и замолчал навечно, уткнувшись носом в песок.        Жаль, нельзя сделать то же самое с Румпелем, и приходится подтирать за Безликим. Белль-то наверняка поняла, что это за Без. Я видела в её воспоминаниях, что всадник с такой же вуалью, как у него проскал в тот день, когда Гастон насиловал Белль.       Румпельштильцхен щёлкнул пальцем, и Гастон превратился в розу. Белль, тяжело дыша, поймала её. Она стёрла пот со лба и расплакалась.       — Как же давно я мечтала убить эту тварь, — провыла Белль, всхлипывая и делая большими паузы между словами. — Стоило было отдать его под суд, да только он бы ему не помог, и осудили бы меня. Меня!       Румпель вскочил с места и бросился обнимать Белль. Та не сопротивлялась, а только уткнулась носом в его кожаный жилет.       — Всё уже позади, моя дорогая, да, насилие не выход, но ты здесь полностью права, такие уроды не заслуживают право на жизнь. У нас всё будет хорошо, моя сладкая. Только кто такой этот Без? Мужчин-магов всего пара сотен, сравнительно с количеством волшебниц это капля в море. Есть, конечно, анимаги, но они могут разве что в любой момент превращаться из людей в драконов, оставаясь в человеческом сознании.       Белль икнула и отпустила Румпеля.       — Никто, никто его не подсылал! — с трудом проговорила она, глотая слёзы. — Это всего лишь самооправдание.       — Возможно, всё же надо проверить, — произнёс Румпель задумчиво и добавил как можно нежнее: — Главное — всё позади. Ты отомщена, ты смогла это пережить. Мы обязательно будем счастливы.       На чудом сохранившуюся после падения розу уселась бабочка-крапивница. Румпель щёлкнул пальцем — цветок и насекомое превратились в золотую заколку, инкрустированную рубинами и чёрными бриллиантами, а потом подул на неё.       — Возьми, на ней защита: где бы ты ни была в Зачарованном лесу, заколка будет защищать тебя от изнасилования и смертельной опасности, даже если её не будет на тебе! — с этими словами он воткнул её в толстую блестящую косу.       Белль вновь прижалась к Румпелю и разрыдалась.       Нервы у неё на пределе, а вот если не заберу сразу заколку, будут у меня. Её же можно продать и хорошо жить на вырученные деньги. И всё же она откуда-то находит в себе силы выдержать столько свалившихся на неё бед.       Реджина поймала себя на мысли, что начинает немного сочувствовать Белль и где-то даже восхищаться. Реджине часто приходилось видеть дур, которые защищали своих мучителей, Белль же в отличае от них смогла постоять за свою поруганную честь.       Правда, она навряд ли пойдёт против Безликого, который обещал ей помочь расправиться с Гастоном, но вышло всё иначе. .        Реджина пошла в свою комнату.