Привычный порядок вещей

      Реджина в очередной раз столкнулась с извечной проблемой. Даже если платье великолепно выглядело, интуиция подсказывала: оно укоротит ей ноги или добавит лишние килограммы. То, что на следующей странице, подходит по всем параметрам, но оно никогда не понравится тому, ради кого она его выбирает, а одежды для повседневной носки у Злой Королевы вполне хватало. Другое платье устроило бы их обоих, но ткань настолько неприятна для кожи, что Реджина его в жизни не наденет. Следующее не подходило по возрасту и по статусу, не стоило забывать: она — мэр города, а не девочка-подросток.       Не сказать, что процесс приносил ей удовольствие, тем более пышные и тяжёлые платья с богатой отделкой были намного ближе и привычнее, а главное — скрывали ноги. Ими Злая Королева была вечно недовольна: они по неведомой причине казались ей то кривыми, то недостаточно длинными. Хотя ни один её мужчина не давал повода так считать, всё равно комплексы мешали ей думать иначе. Румпельштильцхен вообще утверждал, что они у неё самые красивые из всех, что он видел, хотя она воспринимала эти слова как дежурный комплимент. Правда, от человека, который действительно был очень неравнодушен к женским ногам.       Ладно бы только смотрел, а то ведь…       Воображение мгновенно нарисовало картину, чем и в каких позах Голд мог бы с их обладательницами заниматься, заставив обжигающую и противную ревность заполнить сердце, а кулаки — крепко сжать глянцевые страницы. От мысли, что её любимый мог прикасаться ещё к кому-нибудь, всегда становилось дурно и хотелось запустить в конкурентку фаерболом или колбой с серной кислотой. Грэм немного успокаивал своими поцелуями истерзанную изменами и несчастной любовью душу, но он только кукла-марионетка, и сердце в руке Злой Королевы не позволяло ему вести себя по-другому. Там никаких высоких чувств не было и быть не могло, другое дело — Голд: загадочный, недоступный и всегда заботливый, по крайней мере в Зачарованном лесу. Впрочем, и здешний вариант Злую Королеву вполне устраивал и совершенно не пугал, а где-то даже больше нравился и вызывал снисходительную улыбку. Самое отвратительное там и здесь: не с ней вместе, хотя во многом в её власти. Первое заставляло сворачиваться эмбрионом ночью на кровати и с горечью кусать уголок одеяла, а второе — улыбаться и вспоминать, что Злая Королева разучилась плакать, но теперь умеет бороться за своё счастье.       И всё это было не то, совсем не то, что заполнило бы пустоту. Зато он рядом, и можно реализовывать любые свои желания, используя незаметно для него самого, как позволит её фантазия. Конечно, приходилось изображать подчинение и иногда страх, но это такая мелочь в сравнении с возможностью быть ближе. Последнее Голда не обманывало: оба слишком давно и хорошо знали друг друга и были сильными противниками — Реджина это отлично понимала; игра в кошки-мышки с чужой паранойей всегда приносила немалое моральное удовлетворение.       Впрочем, в последнем он виноват только сам, точнее, его манера обучать магии. Она напоминала дрессировку с постоянными провокациями и борьбой друг с другом. Румпельштильцхен научил её формулировать свои желания, выстраивать до мельчайших деталей образы в голове, делать из чувств стрелы, всегда попадающие в яблочко. Он добивался математической точности там, где её достичь невозможно. Реджина больше не боялась магии — она постепенно становилась естественнее кислорода, приносила удовольствие и давала шанс выжить во время тренировок, ведь если не отбить заклинания Румпеля или не успеть за секунды восстановить разрушенный под ногами мост, можно погибнуть. Но он всегда останавливался в последний момент или спасал, а потом лечил каждый синяк. От этого доверие между ними только росло. Реджина уже тогда не могла жить без его заботы и иногда специально поддавалась, но одновременно в ней росла жажда доказать, что она стоит хоть немного больше, чем ломаный грош, и сможет поставить учителя на место, заставить ползать перед собой на коленях. После одного случая это желание лишь усилилось.       Именно он вынудил Злую Королеву год назад пойти с Безликим на неравную сделку, о которой Злая Королева жалела всё чаще и чаще.       Невыносимый звон в ушах оцарапал барабанные перепонки и вернул к дню сегодняшнему. Крик сорвался с пухлых алых губ женщины, а журнал с хрустящим шорохом страниц упал на ковёр. Вспышка белого света ослепила и заставила долго моргать, пытаясь избавится от жёлтых пятен на обожжённой сетчатке. Наступила тишина. Она казалась непривычно мягкой и обволакивающей, напоминая попытку завернуться в пуховое одеяло после грозы. Как только зрение и слух восстановились, она увидела перед собой мужчину среднего роста, и, если бы не красный кожаный костюм мотоциклиста, стилизованный под комбинезоны Формулы один, и чёрная маслянистая завеса вместо лица, его невозможно было бы отличить от сотен прохожих на улицах.       — Безликий, из-за тебя я когда-нибудь стану глухой и слепой заикой, — возмущённое ворчание сорвалось с губ женщины. — И ты так для Руби оделся?       — Реджина, я тебе покушать принёс, — маг проигнорировал недовольную реплику и показал Злой Королеве два полиэтиленовых пакета, в которых лежала сырная пицца и её любимые пончики с шоколадной глазурью. — Иди чай ставь, он у тебя божественный!       Она подчинилась и пошла на кухню. Всё те же бело-бежевые стены с вкраплением серого и ореховые квадраты мебели. Мнимое ощущение тепла и здесь преследовало женщину. Реджина открыла шкаф и достала множество коробок и баночек, налила воду и стала ждать.       — Не доводи до кипения, вот так!        Она вспомнила, как с этими словами Румпель держал её за запястье и вёл, как марионетку. Чешуйчатая кожа на всегда холодных и потных руках уже давно не казалась Реджине противной: она получала удовольствие от каждого прикосновения и хотела, чтобы они не прекращались. Именно он научил её этому рецепту, который сам изобрёл. Знания о лечебных свойствах трав в своё время спасли ему ногу от неминуемой гангрены, а теперь давали возможность создавать удивительные напитки, которые могли успокоить и позволяли быстрее выбраться из цепких лап тьмы. Каждое занятие — это работа с эмоциями, особенно с негативными, что засасывали в себя чёрной дырой. Нервы натягивались струнами и готовы были вот-вот со звоном порваться. И что дальше? Румпельштильцхен знал ответ, хотя и забыл его сейчас, а тогда старался всячески защитить психику Реджины от подобного исхода: помогали успокаивающие ванны и чаи по собственным рецептам, реже — медитации и долгие разговоры двух запятнанных магией совершенно одиноких душ. Он обучал её и этому, даря шанс стать ещё немного ближе. Женщина быстро усвоила эту науку, хотя подчас специально ошибалась, чтобы лишний раз выслушать его терпеливые объяснения.        И это работало: чай всегда спасал Злую Королеву в трудную минуту, даря такое нужное ей спокойствие. Сейчас, когда руки плясали над содержимым коробок и баночек и кидали в кипящую воду заварку, тёртую корицу, заранее приготовленный яблочный сироп, молотую корицу, смешанную с перетёртыми и нераспустившимися почками яблонь, она улыбалась, хотя поводов особо не было. А вот с ваннами один раз случилась одна неприятная история. О ней Реджина предпочитала не думать, но в последнее время воспоминания всё чаще вставали перед глазами, не давая уснуть.       Вскоре терпкий напиток был готов. Безликий тем временем нарезал пиццу и с негромким чавканьем уничтожал её по кусочкам. Но стоило чашкам с чаем коснуться стола, как он бросил снедь и схватился за белый фарфор, с шумом вдыхая терпкий аромат.       — Реджина, твой чай великолепен. Его вкус напоминает мне о чём-то почти невозможном. Я от него вновь счастливым становлюсь!       Она кивнула и отрезала себе большой кусок пиццы. Желудок уже давно призывно урчал, и приход Безликого оказался особенно кстати: ей не надо ничего готовить. Тем более маг знал, чем её можно порадовать. Какое-то время они сидели молча, утоляя голод. На этот раз мадам Лукас превзошла саму себя, и думать о чём-то другом совершенно не хотелось.       — А что ты в кафе не поел? — Реджина решила первая нарушить ритм чавканья и стука кружек об стол и добавила мягко: — Увидел Руби и всё забыл?       Безликий смущенно уткнулся в чашку, оставив пиццу в покое. Мадам мэр часто видела его сидящего за столиком в смену Руби. Его лицо всегда скрывала чёрная пелена, но по тому, как он отворачивался в противоположную сторону, когда официантка проходила мимо или бросала на него скучающий взгляд, становилось ясно: для мага никого, кроме неё, в этом здании не существует.       — Почему ты с ней до сих пор не познакомился? — с языка всё-таки сорвался вопрос, который давно не давал ей покоя.       — Не хочу, чтобы она со мной связывалась, — Безликий ответил мгновенно, но голос был не таким твёрдым, как ему хотелось. Он смущённо коснулся рукой задней стороны шеи.       У Голда точно такая же привычка.       Реджина давно замечала, что у магов во многом одинаковые жесты, и это её всегда удивляло. Впрочем, странностей в Безликом и так хватало.       — Ты прекрасно знаешь, чем мы здесь занимаемся, — в словах слышалось едва заметное презрение и подавленное отвращение. — Вся эта история с контрабандой и наркотиками. Я не хочу её макать в такую грязь. Она слишком чиста для меня.       — Куда нам до неё, — Реджина тяжело вздохнула и не удержалась от оскала ухмылки, хотя Безликий совершенно не заметил её реакции, как и сквозившего во фразе сарказма. В этот момент она была благодарна своей матери и её воспитанию, иначе бы Злая Королева сползла бы под стол и начала бы там смеяться на весь Сторибрук.       Воспоминания мгновенно унесли в тот день, когда она увидела в кафе «У Бабушки» чистую и нежную Руби в неприлично коротком мини, выходящую вместе с Голдом из подсобки. Девушка затравленно осматривалась и стирала платком что-то белое со своих губ. Затем она спрятала деньги в кармане фартука. Видать, месяц оказался крайне неудачным, а арендная плата неприлично высокой. Но тогда, судя по довольному лицу официантки, Руби явно оказалась не в накладе. Огонь ревности выжег все внутренности Злой Королевы и вылился на многострадальное кафе лавой из бесконечных проверок. Если бы её не успокаивали нежностью поцелуи Грэма, а в кафе не готовили бы её любимые пончики, то она бы давно его закрыла, и сторибрукцы никогда бы не поели знаменитую лазанью. Впрочем, позже выяснилось, что Красная Шапочка — одна из лучших голдовских распространителей. Её ничего с ним, кроме аренды и работы не связывало, но всё равно разъедавшая кислотой ревность приказывала презирать девушку и мечтать расцарапать лицо.       Злая Королева не решалась разрушать мыльный пузырь иллюзии Безликого. Тем более его всегда неожиданная наивность и неорганизованность забавляла, а в этом холодном, полном людей с картонными судьбами, городе и так мало поводов для радости. Даже для его мнимой хозяйки. А так воспоминания о том, как Безликий прятался в шкафу, категорически не желая встречаться с внезапно заявившимся Голдом, только после своего громкого чиха вспомнил о существовании магии и отправился в свою личную Нарнию, всегда веселили Реджину. Она постоянно удивлялась, как такой спонтанный человек смог создать проклятие и обеспечивать город самым необходимым. Впрочем, наивность испарялась, как вода в пустыне, когда дело касалось магии и мести Румпельштильцхену.       — Перестань, Безликий, — она легко толкнула мага в плечо. — Ты настоящий хозяин этого города, автор проклятия. Не думаю, что тебе здесь есть кого опасаться. Мог бы немного расслабиться.       Теперь настала очередь мага смеяться. Изменённый помехами хохот скрежетом наждачной бумаги о железо царапал слух, но даже сквозь столь неприятный звук женщина отчётливо слышала в нём едва сдерживаемую тоску.       — Я создал проклятие и, скорее всего, уничтожил Зачарованный Лес. В этом городе все несчастны, да, не из-за меня, — он положил потную ладонь на руку Злой Королевы. — Тебе нужно такое условие, ведь они же не приняли тебя. Только, прежде всего, я вожу им наркотики. Пары-то разрушены, и им по условиям проклятия не найти друг друга ещё двадцать семь лет. Вот и справляются, как могут. Но нет, надо рассказывать Руби, какой я хороший: закрытый город едой обеспечиваю! Из кожи вон лезть и делать вид, что лучше, чем есть, — Безликий закрыл лицо руками и резко отстранился от женщины. — Тысячу раз видел подобное. Это отвратительно. Спасибо, наелся.       Дальше голос резко задрожал, и из него исчезли помехи — он был ломающимся, нет, не надтреснутым от чувств, тембр был то слишком высоким, то низким. Вуаль расползалась волнами слоёв и становилась всё прозрачнее и прозрачнее, пока на какой-то миг не открыла лицо. Реджина так и думала: Безликий намного моложе её. Не подросток, но взрослым назвать пока сложно.       Неужели…       Злая Королева часто захлопала длинными и тяжёлыми от туши ресницами. От удивления и шока перехватило дыхание, потому что Безликий каждой своей чёрточкой был неуловимо похож на… Она дотронулась рукой до щетины на щеке, чтобы удостовериться в реальности происходящего.       — Не смей ко мне прикасаться! — полный ненависти и презрения крик вырвался изо рта мага.       Стоило ей ощутить сухость чужой кожи, как молния пронзила пальцы, прошлась по сети нервов и ударила в мозг, взорвав глаза потоком слёз. Женщина вскрикнула и с грохотом упала вместе со стулом на пол. Тело тряслось от уколов боли, а полные губы судорожно глотали воздух, сделав её похожей на рыбу, выброшенную на берег. Вскоре чёрная завеса вновь закрыла лицо Безликого, и пытка резко прекратилась. Реджине понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и встать с пола. Физические страдания её не пугали, природа подарила женщине высокий болевой порог. Увиденное под вуалью поразило намного сильнее, прямо в сердце, заставив его изумлённо трепетать. Женщина даже подумать боялась, кого именно она узнала в нём, и пока не представляла, что с этой информацией делать.       — А если и расслабиться, то только не с тобой, Реджина, — он сделал ударение на последнее слово и вложил в него столько брезгливости, что ей самой стало противно. — Я помню, как ты меня пыталась затащить в постель. Не вынуждай ещё раз молнии применять. Терпеть не могу причинять боль. Конечно, прекрасный для тебя способ решить проблему моей власти над тобой, но только не таким путём, не таким.       Злая Королева уже открыла рот, чтобы кое-что ему напомнить, но вместо этого принялась наливать себе ещё одну чашку чая, стараясь не встречаться взглядом с глазами под вуалью. Ей до дрожи в пальцах не хотелось признавать его правоту. Стоило юной и наивной девушке взойти на престол, как она все сильнее стала напоминать ту, кого боялась в детстве, — свою мать. Если раньше принцы с их липкими взглядами казались омерзительными, то позже она научилась пользоваться своей красотой, в которую совершенно не верила. У неё было множество фаворитов, и с их помощью она справлялась с проблемами, неподвластными магии. Первое время происходящее не приносило ей ни малейшего удовольствия, а потом затянуло в круговорот разврата. Аппетит и фантазия только разгорались; одноразовые любовники латали прорехи в душе, разорванной постоянными занятиями магией, несчастной любовью и холодом вечного одиночества. Злая Королева удовлетворяла все свои желания и лишь изредка стеснялась их, отпуская глаза, когда герцог Генри изумлялся происхождению очередного грязного и правдивого слуха про неё.       А Безликий и раньше казался всего лишь мальчишкой. Таких она перевидала достаточно в своём карауле: красивых, смелых, горячих, немного грубых. Только стоило вынуть сердце из груди, как страх прибоем смывал спесь с их лиц. Они были готовы отдать жизнь за ночь с ней, и Злая Королева забирала её за миг до разрядки, не своей, разумеется. Каждый из них чем-то напоминал погибшего Дэниала, но он не желал собираться и воскресать из чужих осколков. Впрочем, если подождать и не сжимать сердце в прах, то можно заставить их делать всё, что угодно, причём подчас добровольно, ведь их ждёт вожделенная ночь со своей прекрасной повелительницей. Безликий напоминал ей тех мальчишек. Реджина решила, что затащит его к себе в постель и будет вертеть им как угодно. Но на любую попытку соблазнить его, Безликий отвечал ей молнией в лицо. А ведь ей так хотелось иметь хоть какой-то рычаг давления на автора проклятия, не подчиняться безоговорочно его приказам, а поменяться с ним местами. Не удалось. Во второй раз в жизни. И это вызывало ярость и каскады ассоциаций с человеком, которому принадлежало её сердце, от чего кошки скребли на душе ещё сильнее. Хотя опыт подсказывал, что причина отказа Безликого не только в желании сохранить свою чистоту в такой непростой ситуации.       Дребезжащая трель телефона разорвала пелену воспоминаний и заставила Злую Королеву вернуться в день сегодняшний. Аппарат стоял рядом с ней, и этот звонок она уже очень давно ждала. Реджина сняла трубку и нажала на кнопку громкого вызова: Безликий всегда должен быть в курсе всего, что происходит в его городе.       — В больницу опять Белль привезли, — по кухне разносился нетрезвый и весьма довольный голос Виктора Вейла. — Мы ей уже операцию сделали. Сейчас она спит после наркоза.       — Операция? — ком в горле сделал голос Злой Королевы хриплым. Она ещё вчера отправила своих людей к дому Голда за возвращением своего неожиданного подарка и уже давно ждала от них сообщения. Ей никто не доложил, но её подручные за это ещё ответят, а пока не время.       — Да, нам привезли её в больницу без сознания. На ней была только разорванная мужская рубашка и кашемировое пальто — всё в пятнах крови, — ответил Вейл с лёгким любопытством и пренебрежением.       — Что с ней произошло? — вкрадчиво, по слогам произнесла Реджина, едва сдерживая предательскую дрожь во всём теле. Пот противной холодной струёй стекал со лба, а удивление и шок скрутили спазмом желудок и мешали рассуждать здраво.       Неужели? Неужели… быть того не может…       Мысли пинг-понговыми мячами скакали в голове, и ни одну из них женщине не хотелось доводить до логического завершения. Одновременно в душе горячим лепестком пламени расцветала надежда на положительный для неё исход.       — Наш общий знакомый избил Белль. Правда, аккуратно, — тон Вейла был нарочито спокойным и не выражал ничего, кроме усталости, хотя он явно тянул время, и это вызывало раздражение. — Она отделалась всего лишь ушибами и, к тому же, несильными. Удары в те же места могли бы спокойно если не убить, то сделать её инвалидом. А так, с нашей помощью заживут в течение пары недель.       — Тогда зачем операция? — возмущение вовсю кипело в голосе Злой Королевы.       Врач наслаждался её эмоциями, затем выдержал театральную паузу и с напускным трагизмом произнёс:       — Разрыв мягких стенок влагалища. Судя по ранам, наши влюблённые с тростью развлекались, причём добровольно. Только Голд её засунул немного глубже, чем надо.       Женщина на какое-то время потеряла дар речи и стала хватать пересохшими губами воздух, не зная, что сказать и как реагировать на произошедшее. Множество самых разнообразных чувств свились в клубок и заставили сердце застыть в невесомости, на несколько секунд лишив его возможности гонять кровь по венам. Хлопок в ладоши Безликого вывел из оцепенения.       — За что боролась, на то и напоролась, — голос мага так и сочился сарказмом и глумливым торжеством. — И я не про трость.       Затем он кинул в Злую Королеву её сумку, что лежала рядом с ним. Реджина прижала скулой телефонную трубку и поймала свой аксессуар. Короткий щелчок замка — и она уже роется в своём миниатюрном хаосе вещей в поисках кошелька. Это действие позволило прийти в себя и отвлечься от вихря мыслей и эмоций, что так и норовили утянуть её куда-то далеко от этой реальности. Реджина достала купюру в сто долларов. Еле заметное движение ладонью, и телекинез притянул зелёную банкноту с американским президентом в руку довольного Безликого.       Тем временем Вейл на другом конце трубки противно смеялся словам автора проклятия. Реджина и сама ощущала злую, тошнотворную радость от услышанного. Одновременно ей было невыносимо противно и хотелось дать самой себе пощёчину.       — По самую рукоятку, надеюсь? — усилием воли Злая Королева всё-таки проглотила ком в горле и заставила себя немного успокоиться. Ноги по-прежнему были ватными, и она боялась отойти от столешницы кухонного гарнитура, чтобы не потерять равновесие, но дыхание постепенно приходило в норму и помогало скрыть шок. Безликий и Вейл не должны были чувствовать её слабость — это слишком опасно, и не только для неё.        — Иначе был бы шашлык и летальный исход, — хохотнул доктор. — Там всего лишь на несколько сантиметров глубже. Трость сложно действительно глубоко засунуть. Думаю, у Голда сил бы на это банально не хватило, а потому ничего страшного. Через неделю, если не будет никаких осложнений, она поправится. Так что антибиотики ей в помощь. Всё-таки мы не в Зачарованном Лесу.       — Да уж, — хмыкнула Злая Королева, и её лицо скривила гримаса от неприятного воспоминания. — Я как-то случайно услышала разговор крестьян, которые планировали напасть на мою карету и насадить меня на копьё, насквозь, по самое горло, затем таскать так по всему королевству. Белль ещё дёшево отделалась.       — И напевать Марсельезу, размахивая твоим платьем, как флагом? — с воодушевлением произнёс Безликий. — Учитывая размер налогов в твоём Королевстве, трату большей части казны на званые обеды и бриллианты — это нормально. Я молчу про сожжённые деревни и то, чем ты с сердцами занималась.       Злая Королева бросила тяжёлый, полный грусти и раздражения взгляд на Безликого. В этой сочащейся ядом и едким цинизмом реплике было слишком много правды. Реджина в Зачарованном Лесу полностью оправдала эпитет перед своим титулом. Описанное парнем вполне могло произойти в реальности, если бы не проклятие и не обгоревшие до углей трупы заговорщиков. И прежде чем королева вырвала сердце единственному человеку, который верил во что-то хорошее в ней, липкий страх из-за тревожных сообщений о вспышках волнений среди крестьян всё чаще и чаще накрывал с головой, заставляя в бессилии до кровавых следов от ногтей сжимать руки в кулаки. Из-за этого её совершенно не смущали криминальные дела в городе: жители должны ответить за планы скинуть свою королеву с трона и поставить её на колени. Но иногда сердце болезненно кололо при взгляде на потерянные и несчастные лица сторибрукцев, хотя она слишком часто пила кофе с коньяком, желая поднять себе настроение, а потому не очень верила своему насосу для крови. И к сожалению, у неё не было к Белль ни капли сожаления, несмотря даже на то, что мадам мэр могла бы оказаться в схожем и даже в более тяжёлом положении. И если в случае с подданными иногда всё-таки становилось стыдно за своё поведение, то к служанке Тёмного это не имело ни малейшего отношения.       — Хочешь с Белль то же самое сделать? — оживился Вейл, в его тоне впервые появились любопытство, заинтересованность и надежда. — Тебя больше не волнует её здоровье? Она будет наконец моей, да?       — Моё обещание про ржавый и грязный секатор в силе, — холодный и твёрдый тон остудил энтузиазм доктора. — Я тебе им отрежу лишние органы, если ты до неё дотронешься не для лечения.       — Ладно, ладно, — торопливо залепетал доктор, но его притворный страх и неприкрытый сарказм заставил бровь Злой Королевы взлететь вверх.       Она с величайшим удовольствием отдала бы девушку Вейлу для его развлечений и опытов, но Голд никогда бы не простил этого, а потому Реджина вынуждена сдувать с неё пылинки. Хотя ещё в Зачарованном лесу один вид служанки и мысль, что Румпель любит именно её, заставляли глаза темнеть от гнева, что лавиной обрушивался на деревни или на личный караул. Всё же услышанное до сих пор не давало ей прийти в себя, и дело здесь совсем не в Белль.       — А он её точно добровольно? — вопрос мучил Злую Королеву с самого начала, и стоило больших усилий воли, чтобы его наконец произнести. Ответ на него был важнее кислорода, но холодок затаённого страха бежал по коже и заставлял волосы подниматься дыбом от того, каким он мог бы быть.       Вейл и Безликий одновременно ухмыльнулись. Доктора повеселила реакция Реджины, ведь та не смогла скрыть волнения, а он знал о романе с Голдом, а Безликого всегда до сарказма умиляла вера женщины в лучшее в Румпельштильцхене.       — Сложно сказать, — ответил доктор холодно. — Судя по ране — да, но тогда непонятно, зачем её били предварительно. Там побои, хоть и аккуратные, но слишком болезненные для любовных игрищ. Так что он явно от неё чего-то добивался. И неизвестно, почему трость оказалась глубже, чем надо. Короче, Белль очнётся, вы её допросите и всё узнаете. Только не сразу, нервный срыв обычно очень не информативен.       — Будешь докладывать о её состоянии, — с этими словами Злая Королева повесила трубку и с вызовом посмотрела на Безликого, который с мрачным торжеством рассматривал купюру. Ей предстоял неприятный разговор с магом, и она верила, что ей удастся заронить в него немного сомнений. Реджине очень не нравилось, как развиваются события.       Реджина долго и внимательно смотрела на Безликого. Она бы всё на свете отдала, чтобы видеть сейчас его лицо, но за чёрной пеленой по-прежнему ничего нельзя разглядеть. Маг принялся за вторую чашку чая. В движениях появились торопливость и неуверенность, которых не было ещё несколько минут назад.       Как же он овладел волшебством такого уровня, когда нервы постоянно дают о себе знать?       Впрочем, Злая Королева и сама пребывала не в лучшем состоянии, но опыт дворцовых приёмов и интриг научил сохранять сдержанность психопата, когда бесстрастное лицо надежно скрывает внутренний пожар чувств. Вскоре она позволит заполнить им своё сознание, а пока надо сделать одно очень важное дело. И всё же Реджина была Злой Королевой, а не железной леди.       - Я ничего не понимаю, - капризное удивление сорвалось с губ женщины. - Это неправда. Он не мог этого сделать.       - Тебе стало неожиданно жаль Белль? – искажённая помехами усмешка автора проклятия в очередной раз оцарапала слух, а слова глумливым ядом прошлись по венам. - Я помню, как ты обрадовалась моему предложению вернуть её Голду. Надеялась, что он забьёт свою обожаемую насмерть? И ты будешь жить с ним вечно: в горести и в радости, пока его психоз и засунутая слишком глубоко трость не разлучит вас?       Несмотря на слишком жаркий для этой полосы июнь, по позвоночнику Реджины тонкими иголками пробежал озноб, и она, зябко растерев предплечья, скрестила руки на груди. Ей хотелось защититься от ехидства Безликого. Но кое в чём он был прав, а ещё сам же своей неприкрытой злобой подтвердил: его тоже шокировало поведение Румпеля, хотя тот и делал вид, что радуется выигранному пари и плану, который двигался к своей цели без простоев. Иначе бы она вновь услышала в его словах исключительно спокойствие и безразличие.       Да, ей не капельки не жаль служанку Румпеля, и ревность бы заставила её с чувством глубокого удовлетворения протолкнуть трость ещё глубже. Да, она – Злая Королева, и матери Терезы из неё пока не получилось, но только и Голд бы на такое никогда не пошёл. Он всегда избегал бессмысленной жестокости, хотя и не сильно противился осмысленной. Румпель никогда ничего не сделал бы плохого той, кому отдал своё сердце. Опять же был принципиально против подобного насилия, но этот случай спутал все карты и представления о нём. И не важно, что сообщение о смерти Белль заставило бы Реджину закатить в городе грандиозное торжество и только позже выяснять, почему её любимый так поступил. Но такого с Белль не произошло бы никогда, что бы ни говорил её оппонент.       - Безликий, ты не понимаешь, - Реджина всё-таки собралась с мыслями и мягко произнесла: - Избить-то мог, тем более в таком состоянии.       - В которое ты же его и ввела… - он не обратил особого внимания на её реплику и даже не думал сбивать градус жгучего ехидства.       И опять ты прав.       Она закрыла рот руками и попыталась отогнать от себя наваждение. Реджина была виновата в случившемся и до слёз жалела учителя - от этого стало больно в груди, но она сдержала слёзы, ведь надо было кое-что объяснить учителю.       - Но изнасиловать, - она продолжила говорить тем же спокойным и вкрадчивым тоном, в который лишь иногда вкрадывалось предательское волнение. - Это для него совершенно недопустимо. Я знаю: он не такой, Румпель никогда бы не мог так поступить с Белль. Там же была настоящая любовь. В Зачарованном Лесу перед тем, как я наложила проклятие, все его разговоры были только о том, какая у него замечательная служанка. Казалось, они жить друг без друга не могут. А тут такой мерзкий поступок.       Реджина села за стол и принялась есть пончик. Вдруг шоколад поможет стать чуть более радостной и поверить в истинность собственных слов? Да, она приложила руку к окутавшему мозг мага безумию, и от этого становилось мерзко, настолько, что хотелось спрятаться как можно дальше. Злая Королева почти никогда не испытывала сожалений, и такое чувство было ей в неприятную новинку.       Безликий расхохотался над её словами и откинулся на спинку стула. Вуаль на минуту показала женщине его подбородок.       - Мерзкий? – злорадство в тоне мага продолжало набирать обороты. - Из твоих уст это звучит как шутка дня. Чем, собственно, ты с бывшими владельцами волшебных сердец занимаешься? Или всё по обоюдному согласию? Иначе волшебная пыль на лицо посыпется? Не важно, что она так и так там в конце окажется. Кстати, не забывай, что лежит у тебя рядом с кроватью на тумбочке. Не строй из себя оскорблённую невинность, тебе это не идёт совершенно. Без этого и без психоза он бы никогда с тобой спать не стал.       Злая Королева подарила Безликому обезоруживающую и белозубую улыбку, заставив того застыть в недоумении. Такое и в более грубой форме мог бы сказать ей любой житель Зачарованного Леса, если бы не боялся умереть, естественно. В другой ситуации слова бы обидели, но она не боялась признать его правоту. Тем более в каждой фразе сквозило желание уколоть её больнее и защитить Румпеля, выгораживая его в собственных глазах через попытку очернить Реджину. Автор проклятия не так по отношению к нему жесток, как делает вид, значит, можно попробовать переманить на свою сторону.       - Безусловно, - Безликий наклонился к ней всем корпусом, живо кое-кого ей напомнив. - Голд посмел отказать самой Злой Королеве всего Зачарованного Леса, а секса-то с внезапно запретным объектом страсти хочется. Тем более у него даже сердце вытащить нельзя, ведь на нём заклинание стоит, чтобы никто на волшебный орган не покусился. Как без насилия справиться, ты тоже не знаешь. В Сторибруке холодно и одиноко, а любимый Румпель продолжает тебе про свою драгоценную Белль рассказывать и смеет не обращать внимания на страдающую одним местом Злую Королеву. Виски сделало бы своё дело, но тут являюсь я – твой Спаситель и говорю, как достать такой вожделенный орган. Желание уже давно не даёт тебе жить спокойно, и ты соглашаешься взамен выполнять любые мои приказы.       Автор проклятия захлёбывался злорадством, заговорил быстрее, с большим напором и страстью, давясь словами от нехватки кислорода. Злая Королева тяжело вздохнула, губы превратились в нить, а ладонь расцвела вспышкой фаербола. Безликий был слишком увлечён своей пламенной речью и в других обстоятельствах сгорел бы из-за неё дотла, но пожар и борьба с более сильным противником пока не входили в планы Реджины.       Никто не имеет права говорить такое о её любви к Голду – единственном, что немного радовало и грело душу одним фактом своего существования в этой бесконечной тьме. Ещё именно она делала Реджину лучше. Неважно, что со стороны всё выглядело именно так, как описывал с высоты юношеского максимализма Безликий. Важно другое – Румпелю от этого плохо настолько, что тот даже не в состоянии почувствовать, в какой он опасности, а потому пока не стоит обращать внимания на умение волчонка показывать зубы.       С этой мыслью она потушила фаербол и попробовала говорить настолько бесстрастно, насколько смогла:       - Ты всё утрируешь.       - Серьёзно? - парень хлопнул в ладоши и положил их под подбородок. - Прости, что не вижу здесь истинной любви. Или твой поцелуй его расколдовал уже, а я что-то не заметил?       Злая Королева внимательно посмотрела на Безликого и с трудом сдержала улыбку, представив его лицо с красными щеками и горящими осуждением глазами. Сейчас он явно не замечает ничего вокруг себя, ведь слишком нервничает.       Наверняка дальше своего носа сейчас не видит, а что если?       Реджина сфокусировалась на чувстве вины и позволила ему заполнить сознание. Уголки глаз и так предательски пощипывало, а теперь щёки стали влажными от слёз. Она начала всхлипывать и давиться рыданиями, а потом уткнулась носом в сложенные перед собой на столе руки, исподтишка посматривая на последний кусок пиццы - он обязан ей достаться.       - Ты не знаешь, почему Голд мне отказал, и всё не так просто, - произнесла она мягко и печально. – Белль его тоже не избавила от проклятия. По-моему, эта любовная магия, несмотря на её силу, работает только с Белоснежкой… И ты сам знаешь, как магия здесь работает.       Безликий резко встал со своего места, и стул с грохотом ударился о паркет. Уголки рта Злой Королевы еле заметно поднялись вверх: Голд был тысячу раз прав - её слёзы дорогого стоят, особенно для тех, кто их никогда не видел. Маг подошёл ближе и позволил женщине уткнуться носом в его торс.       - Пф, ему жить разве надоело? – его пальцы пробежали по волосам и легко коснулись линии подбородка, а голос неожиданно стал мягче, хотя фразы не потеряли и капли желчи. - Ты могла спокойно его заразить какой-нибудь нехорошей болячкой от своего караула. А тут чистая и светлая Белль – тебе не ровня. И, конечно, никто условие наложения проклятия не отменял, особенно я. Тебе его сердце, как сердце самого любимого человека, в котёл с зельем кинуть бы пришлось.       Она не обращала внимания на его слова, ведь в них не было ничего нового, кроме известной ей правды. На минуту Реджина забыла, зачем заплакала, а просто вдыхала немного горьковатый аромат натуральной кожи, смешанный с запахом бензина, сладковатое благоухание чая, приправленное потным мужским душком. Его живот был достаточно мягок, но хранил на себе твёрдый отпечаток мышц. От этого стало уютно. Лишь едва уловимые прикосновения, в которых чувствовалась брезгливость, возвращали в реальность. Злая Королева положила руку ему на спину. Безликий либо был настолько поглощён своими мыслями, что ничего не заметил, либо смотрел лишь на её слёзы, лить которые она не прекращала.       - Не только это. Сколько раз тебе объяснять? – она попыталась придать своему голосу мнимую обиду и обречённость, затем встала со своего места и прижалась к нему всем телом. Ладонь преодолела едва заметное для магии сопротивление кожаной куртки, затем дотронулась до магического сердца - сжать бы его и вытащить наружу. Ладони коснулась пульсация чего-то скользкого и холодного, затягивающего внутрь. Реджина едва сдерживала изумление: она никогда такого не видела, и Безликий явно ничего не замечал.       - А зачем? Ты придумала – ты веришь. Я не обязан тебя поддерживать, – маг выдержал паузу и схватил Злую Королеву за запястье. Что-то холодное и чёрное вошло в её пальцы и по сети капилляров поднималось всё выше и выше. Каждый сосуд стал виден и окрасился в чёрный. Пот заструился по лбу и зрачки расширились, а брови подпрыгнули вверх. Она едва сдерживалась, чтобы не начать стонать и ругаться.       - Я прошу этого? – в голос Реджины проникли настоящее отчаянье и сильная досада. - Твоя жалость меня не интересует. Можешь упражняться в остроумии сколько твоей душе угодно. Только знай: это не допустимо для него, и если бы не психоз, то ничего бы такого никогда не произошло.       Тьма поднималась всё выше и выше, женщина из-за всех сил старалась не думать, что будет, когда та войдёт в сердце, и сколько ей останется жить. Или если не умрёт, то как будет жить дальше…       Неужели это?       В какой-то момент она поняла, что значит подобный чёрный поток, но идея казалась слишком невероятной. А дорожка тьмы бежала всё выше и выше, делая видимым каждый капилляр. Безликий подождал, когда почернеет плечо, и резко выдернул руку Злой Королевы из себя.       - Серьёзно? – ухмыльнулся маг, наслаждаясь ситуацией. - Зачем тогда ты поставила на него деньги? Если бы искренне верила, даже бы мысли такой не допустила. И мне напомнить, почему он стал таким?       Он приложил ладонь женщины к энергетической вуали у своего лица. Пальцы почувствовали упругое сопротивление молний, от которого волосы на руке встали дыбом, и сила внутри завесы начала высасывать тьму из вен, возвращая коже привычный цвет.       Злая Королева медленно приходила в себя. Когда дыхание и бешеный ритм сердца успокоились, к ней начало приходить осознание происходящего и смысл сказанного. Она не знала, что пугало больше: проклятие, которого чудом удалось избежать, или недоверие по отношению к Румпелю? Когда затевалось пари, Реджина даже предположить не могла, что проиграет его, но уже тогда червячок сомнения делал своё грязное дело. От этого становилось противно. Впрочем, Безликий, как и Белль, сам во многом виноват.       - Безликий, Безликий, зачем ты перекладываешь с больной головы на здоровую? – мягко осудила Злая Королева. - Это же твоя месть Румпельштильцхену. Ему и больше никому. Да, ты отдал мне его сердце, но ты прекрасно знаешь, откуда и почему у него на самом деле появился психоз. И чтобы он ни сделал, это бесчеловечно по отношению к нему. Да, быть может, я не вправе вообще произносить такое слово, учитывая моё прошлое и происходящее в городе, но пойми и ты: с Белль никогда бы такого не произошло, если бы не твоё предложение подсунуть её Голду со взрывчаткой в сердце.       - А кто шантажировал Белль жизнью её ребёнка? – слова Реджины вывели его из себя, и в голосе появилась злость. - Кто? Я, по-твоему? Ты потребовала от неё, чтобы та позволяла себе вешать любую лапшу безоговорочно и не уходила из его дома ни при каких обстоятельствах, упорно делая вид, что у них всё хорошо. Здесь не моя идея, но да, она оказалась действенной, спасибо.       Значит, не безразлично даже больше, чем я думаю. Что же, рискнём…       - Ты прав, но действенной для чего? – теперь настала её очередь для издевательски мягкого тона. - Ты ничего о нём не знаешь. Это перебор.       - Вряд ли! Или ты вдруг узнала, что решения имеют свои последствия? Удивительно, не так ли? – Безликий вздрогнул всем телом, как от порыва холодного ветра, и расхохотался. Только Реджина ясно слышала, что ему скорее очень больно, чем смешно. Затем он легко толкнул её в плечо. Её ватные ноги подкосились - она не удержала бы равновесия, если бы не успела сесть за стол. Что-то под ней хлюпнуло и влажно растеклось по попе: последний кусок пиццы теперь всецело принадлежал юбке. Женщине оставалось только возмущённо вздыхать и закатывать глаза.       - Ну сердце мне вырывать тоже не стоило, даже пытаться не надо было, - теперь в голосе мага звучала искренняя насмешка.       Он протянул ей руку, помогая встать. Мокрая ткань неприятно холодила ноги, и Реджине было обидно лишиться своей любимой юбки. Едва заметный пасс рукой, и нижнюю часть женщины окутало упругое тепло заклинания. Она почувствовала, как пятно высохло прямо на ней.       – Пиццу вернуть не могу, но юбку почистил.       - Это, конечно, очень мило, - бормотала женщина и вертела торсом, пытаясь оценить состояние детали гардероба. Масляный след с кусками сыра и оливок к её радости исчез без следа. Она не желала сходить с намеченного курса и придала своему голосу твёрдость и осуждающий тон. - А если он убьёт себя?       В кухне повисла тяжёлая пауза. Пальцы Безликого провалились под вуаль в попытке закрыть лицо руками. Он, придавленной невидимой силой, сел на стул и залпом выпил ещё одну чашку чая. Хотелось погладить мага по плечу, чтобы немного успокоить, но свежие воспоминаниях о молниях остудили пыл женщины. Она смутно догадывалась, кем ему приходится Румпельштильцхен, и если её предположение не ошибочно, то ему точно сейчас плохо.       - Трус-то? – поинтересовался Безликий твёрдым, но вымученным тоном. - Этот человек слишком дорожит своей жизнью для такого.       Раздражение и страх за любимого, что давно жил в душе, захлестнули сознание и вывели мадам мэр из себя. Она ударила кулаком по столу, так что на костяшках остались красные следы.       - Может, хватит переводить стрелки, Безликий? - её голос стал сухим и грубым. Сейчас маг почему-то напомнил Белоснежку, когда та не желала слушаться своей мачехи: точно такое же бессмысленное упрямство ради упрямства. Правда, тогда вопрос не стоял столь остро. Сожаление заставило прикусить губу: с сердцем Безликого не пришлось бы тратить время на пустые уговоры этого осла.       - Из-за психоза беспокоишься? - тон мага неожиданно лишился всех недавних эмоций и стал отдавать холодным безразличием. Парень облокотился на спинку стула и закинул ногу на ногу. - Он заставит его поступить по-другому. Я намного лучше тебя знаю, как он действует, и будь мне благодарна, что ты от него избавлена.       - Перестань! – Реджина горько усмехнулась и смахнула непослушную прядь со лба. - Ты вряд ли справился бы с нами двумя. Всё же это жестоко. Что Голд тебе сделал? Он и так страдал достаточно и без твоего проклятия. Может, стоит остановиться, пока не поздно? Потом будешь жалеть обо всём, что сделал. Я была на твоём месте.       - Ложь, - голос Безликого наполнился ненавистью и презрением. Он резко встал со своего места и уже поднял руку, чтобы выпустить в Злую Королеву новый каскад молний, но вместо этого сдавленно застонал, схватился за живот и выбежал прочь из кухни.       Чай в очередной раз спас, ведь стоит выпить всего одну лишнюю чашку, и он вызывал такую революцию в кишечнике, что не снилась ни одному даже самому отчаявшемуся её подданному, который потерял из-за неё всех близких. Одновременно Злая Королева с удивительной уверенностью почувствовала: разговор на сегодня закончен. Она с грустью вздохнула, изо всех сил отгоняя воспоминания о своей первой мести, что во многом определила её дальнейшую судьбу. Ей до сих пор до тошноты неприятно думать о том, как она в отчаянии толкнула мать на волшебное зеркало, и это первый случай в жизни, из-за которого она испытывала настоящее раскаяние, а второй произошёл сегодня. Оттого-то ей так хотелось попробовать перетянуть Безликого на свою сторону и одновременно снять с себя вину и спасти Румпеля. Но придётся искать иной путь, более длинный и, возможно, кровавый…