Париж - город любви

В комнате было душно от запаха мужского возбуждения. Две фигуры на постели не шевелились. Илья дышал с прикрытыми глазами, постепенно осознавая себя. Он не помнил точную цифру, как давно ему доводилось делить с кем-то наслаждение. Одна половина желающих пугалась его темперамента – другую половину он сам к себе не подпускал. И вот… Дрожь в его коленях стихла, а пальцы на ногах разжались. Вместо этого его руки напряглись до кулаков. Он сделал это. С самым невыносимым типом, от которого его трясло и срывало крышу на раз-два. С напарником, который был… мужчиной. Открыв глаза, Курякин отпрянул от лица американца. Все это время Соло вглядывался в его черты, будто пытаясь понять, какой эффект на Илью оказала их близость. Курякин все еще сидел голым на его бедрах: с него капала вода, а под ним растекалась сперма. Он помнил, как целовал шею Соло, как в какой-то момент сжал его руку, ускоряя темп. Илья чувствовал на себе запах чужого одеколона. У него все еще сводило губы после их поцелуев. Значило ли это для него что-нибудь?.. Должно быть, Наполеону удалось прочитать ответ в его глазах, потому что он стал серьезнее. Американец убрал руки с его талии и принял обманчиво-покорный вид. - Послушай, большев… Илья, - поправился он, но дальше этого обращения Курякин ничего не хотел слушать. - Заглохни. Он встал с постели и, раздобыв халат, прикрылся. Наполеон все еще лежал, избрав стратегию: «Прикинься дохлым, и медведь тебя не тронет». Единственный верный поступок американца за этот вечер. Илье требовалось куда-нибудь деться, чтобы перестать чувствовать себя таким уязвимым. Он нуждался в одиночестве. Курякин вышел за дверь и, чуть не споткнувшись о поднос с ужином, направился к лифтам. Ебать его за ногу – они переспали. Вопреки ожиданиям, Илья не ощущал себя грязным или ущербным. Он пытался вызвать в себе эти чувства, но, прислушиваясь, не находил ничего, кроме беспокойства и страха. Он долго убегал от отношений с Габи и теперь влип в это с Соло – вне логики и принципов. Курякин кончил вместе со своей гомофобией в кулак американца. И что ему делать дальше? - Джек! Илья поднял голову, не ожидая увидеть Жака в коридоре. Фотограф замахал ему руками и отошел от сопровождающих, чтобы встать рядом. Уэйверли выделил французу съемную квартиру и пару охранников до окончания миссии. Только Жака уже давно должны были увезти – Илья так думал. - Я хотел зайти попрощаться, но не знал, какой у вас номер, - ответил мужчина, предугадывая вопрос. – А ты что тут делаешь? Еще в таком виде… - он повел бровью, намекая на халат. – Проблемы с напарником? - Ничего нового, - свернул расспросы Илья. Они замолчали, устремив взгляд в боковое окно. В такое время гостиничные коридоры были пустынны. Они отошли к подоконнику. Француз предложил Илье сигарету. Русский отказался, но не прекратил украдкой наблюдать за приятелем. Жак обладал невероятной проницательностью. Почти как Габи, отличаясь лишь в том, что девушка знала их дольше. Но все же Курякин никогда не смог бы озвучить ей вопрос, который было уместно задать Жаку. - Скажи… - он запнулся и напрягся, - как ты понял, что ты… – Илья нахмурился, – из «этих». Ему было важно получить ответ. Кажется, Жака смутила его прямота, но сформулировать это мягче у Курякина бы не вышло. Француз задумался, а потом приткнулся к нему плечом. - Поверь, тебе не о чем беспокоиться, - мужчина улыбнулся. – Я вижу, что ты не гей. - Я не про себя. - Твой напарник тоже не гей, если тебе интересно. Он охотник за развлечениями. Тебе не нужно так переживать из-за этого. В улыбке Жака прибавилось необъяснимого сочувствия. Илья не понимал, когда его лицо стало таблом, на котором отображались его внутренние переживания. Он хотел спросить что-то еще, но охранники не могли больше ждать. Жак уехал, а Курякин обнаружил в себе неприятный осадок. Этот разговор заставил его взглянуть на ситуацию под другим углом. Внезапно он ощутил себя чучелом лося на стене трофеев Соло – долгожданное пополнение в коллекции казановы, которому их алиби подрезало яйца. Илье захотелось что-нибудь свернуть. Желательно – шею американца. Когда Курякин вернулся в номер, Соло пел в душе. А до этого он, надо думать, отплясывал джигу. Илья сорвал с постели одеяло, переоделся в пижаму и лег. Наполеон закончил концерт через сто пятьдесят семь овец, которых успел насчитать русский без сна. Американец остановился, хмыкнув, а потом осторожно опустился на кровать. И свет погас. Спалось Илье паршиво. Утро встретило его всеми своими прелестями: солнцем, голубями, стояком. Спасибо Уэйверли, что хоть без ареста или кофе на постели. Лучшим способом перестать страдать херней русский по-прежнему считал работу. За его спиной американец устраивал дефиле голых ляжек и глажку брюк, а Илья застегивал манжеты и был так собран, как на первом собеседовании в КГБ. Соло поглядывал на него с интересом, но не нарывался. Хотя Курякин отметил пару попыток напарника протиснуться мимо него к двери или прижаться боком. От всех этих маневров русский, естественно, уклонялся. Тему секса они не затрагивали. Но этот момент неизбежно настал – за пять минут до выхода на завтрак. Соло издевался над его желудком и психикой. - Если тебя беспокоит… Илье было так интересно дослушать, что он вышел за дверь. Его путь лежал к лифту, а далее – в столовую. Курякин чувствовал себя не на своем месте, потому что привык ходить тенью за напарником, а теперь Соло сам за ним бегал. Вторую попытку поднять щекотливый вопрос американец предпринял за столом. Видимо, чтобы все-таки испортить Курякину нервы и аппетит. - Перестань, я же вижу, что тебя это тревожит. Давай все обсудим. - Нет. Я только поел. Глухая оборона. Соло закатил глаза, на итальянском рассуждая о твердолобости русской породы. В остальном их завтрак прошел нормально. Илья. Четко. Следовал. Расписанию. Закончив есть, он послал Наполеона подальше – к Габи, за информацией о телефонном канале Равеля. А сам позвонил Жаку из номера. Им нужен был фотограф для студии, чтобы у «объекта» не возникло сомнений. Договорившись обо всех нюансах, Илья сел за стол и достал документы. Их встреча с «объектом» была назначена через час. Он изучал записи, когда дверь открылась, а потом на край стола приземлилась задница, сминая личное дело их цели. Илья поднял на Соло недовольный взгляд. - Либо мы поговорим, либо я пересяду к тебе на колени, - убедительно пригрозил американец. – Выбирать тебе, но если ты хотел второе, мог бы просто попросить. Курякин отъехал на стуле и скрестил руки на груди: «Ну, я слушаю». Соло ернически поклонился. - Так вот, большевик, - Наполеон прокашлялся, готовясь прочитать ему лекцию. – Мне кажется, что ты заблуждаешься, глядя на секс с осуждением. В любых его вариациях это всего лишь секс. Тебе не стоит ненавидеть себя или меня за желание получить удовольствие. К тому же, нам обоим это понравилось, поэтому я не вижу поводов... - Притормози, ковбой. Что мне понравилось: как ты спровоцировал меня или как ты меня использовал? Уточни, пожалуйста. - Ладно. Согласен, я несколько форсировал события. Но в целом, признай, это было… - Ты получил то, что хотел. Не жди, что я буду повторять нечто подобное еще раз. - Папа учил тебя не перебивать? – огрызнулся американец. Илья дернулся. У него был подходящий настрой, чтобы размазать напарника по стенке. Но Соло, похоже, испытывал схожие чувства. Американец соскочил со стола и толкнул его стул. Курякин закачался, а потом все-таки свалился с громким треском. «Suka!» - поднявшись, русский выскочил из номера, однако Соло будто испарился в утреннем полумраке коридора. Следующая их встреча произошла у выхода из отеля. Соло курил и распугивал швейцаров своими подмигиваниями, посвящая русскому большую их часть. Наверное, они бы схлестнулись, но тут к ним на помощь пришла Габи, которая, как она считала, осталась среди агентов «А.Н.К.Л.» единственной, кого все еще волновала их миссия. Они поймали такси. Девушка отсадила Наполеона к водителю, а сама села рядом с Ильей и взяла его под руку. - Это напоминает мне поездку к ветеринару, - подметил американец, когда они тронулись. – Дорогая, ты забыла его намордник. Теллер до боли сжала предплечье Ильи, не позволяя ему сорваться. - Угомонись. У вас впереди встреча, где вы должны изображать компаньонов. Если не хочешь быть в команде, шеф сошлет тебя прикрывать тылы. Хорошая попытка приструнить американца – Илья оценил, а Наполеон фыркнул и открыл окошко, чтобы перестать с ними общаться. Остаток пути до студии агенты проехали в давящем молчании. На месте их встретил Жак с набитой камерами сумкой. Фотограф кинулся к русскому на шею, а Соло равнодушно взошел на крыльцо. Студия находилась в неплохом состоянии. Габи и люди Уэйверли постарались, сколачивая им прикрытие. Илья изучил пару манекенов, а после, сделав круг, вернулся к коллегам. - …мы должны заинтересовать его. Если он решит вложиться в наш бизнес, он захочет нас использовать, - вещал Соло. – Я буду вести диалог. Габи, как журналист, ты должна убедить его в непременной огласке нашего дебюта. Что касается вас с Жаком… - американец повернулся к Илье. – Просто будьте собой, отдыхайте, а мы сделаем все остальное. У Ильи чесались руки вбить гвозди в его гроб. - Вижу, вы не помирились, - вздохнул Жак, когда его напарники ушли встречать Равеля. Курякин потер переносицу, ничего на это не отвечая. «Объект» приехал не один, а вместе со своей дочерью. В итоге вся их встреча переросла в какие-то дружеские посиделки. Соло очаровывал «заказчика» своей эрудицией, а Габи возилась с девушкой, обряжая ее в дизайнерские платья. Для Жака тоже нашлось занятие – он согласился отснять все это на пленку. Даже Курякину перепала «работа по силам» – Соло попросил его заварить чай. Илья сощурился, а потом пошел исполнять приказ, безусловно, достойный лучшего агента КГБ. - Знаете, вы мне нравитесь, ребята, - заключил Равель после нескольких часов кривляний. – Рано пока что-то обещать, но я поговорю с менеджером, а вы можете начать приглядывать себе помещение под склад. Это был успех. Наполеон ушел провожать «объект» до машины; Габи достала припрятанную бутылку шампанского; Жак отправился мыть фужеры. Курякин безучастно наблюдал за их торжеством – у него гудела голова от недосыпа и было мало веры в то, что все получится так просто. Он как сглазил. Внезапно Илья различил сквозь громыхание посуды короткий выстрел... и внутри него что-то оборвалось. Соло. Не помня себя, Илья метнулся к окну.