Париж - город любви

В этот раз смерти одного медведя было недостаточно, чтобы описать происходящее. Это было достойно здоровенной туши мамонта. …Потому что Курякин СОГЛАСИЛСЯ. Соло приблизился к нему, удерживая взгляд: - Хорошо, я повторю. Ты не хочешь поужинать со мной, большевик? У Ильи слова застряли где-то в глотке. Это была провокация, причем настолько откровенная, что Наполеону пора было беспокоиться о завещании. Он выбрал не то место, не то время и не того человека, чтобы вести такие игры. Курякин не собирался разговаривать о том, что навязывал ему американец. Скорее всего, он бы прибил его, если бы… какой-то крохотной части внутри него была небезразлична эта неопределенность между ними. Им требовалось поговорить – как бы Курякин ни старался убедить себя в обратном. - Слушай, ковбой… - он сощурился, медленно подбирая слова. Дверь на кухню открылась – Габи вернулась с бокалами и штопором. В ту же секунду Соло отстранился, видимо, посчитав, что их разговор исчерпан. Он отошел зашторить окно. - …Я согласен. Наполеон замер на середине шага. И оглянулся. - На что? – Габи уставилась на Илью с непониманием. Курякин спрятал руки в карманы, отводя глаза. Свидание. Он же был на свидании, верно? Ну кто тянул его за язык! Сейчас, сидя за столиком, Илья вовсе не ощущал в себе той решимости, что толкнула его пару часов назад выдать «да». Вокруг сновали люди. В ресторане было шумно, но уютно. Париж окутали сумерки. А Илью не покидало чувство, будто над ним горела неоновая надпись: «ВНИМАНИЕ, ГОМИК!!!» Он крутил в руках бокал, не отрывая глаз от плещущейся внутри жидкости. Курякин нервничал. Все взгляды, обращенные на него, казались ему настораживающими. Он помнил, что Жак не подтвердил его голубизну, но официантка за стойкой точно его в чем-то подозревала. Илья пытался собраться с мыслями. С прошлой ночи у него не было возможности это сделать: сначала его захлестывали голые эмоции, а потом наступила блокада. Теперь, после всех разборок, для него пришло время во всем разобраться. Он поднял глаза. Они выехали из студии, дождавшись, когда люди Уэйверли закончат работу. После первой диагностики эксперты подтвердили причастность нападавших к сирийской группировке. Личность снайпера обещали установить в кратчайшие сроки и выслать им результаты с шифровкой по факсу. В остальном участие агентов не требовалось, так что они могли распоряжаться вечером на свое усмотрение. В такси Соло сел рядом с ним, отчего Габи пришлось с немалым удивлением занять место на переднем ряду. Илья скрестил руки на груди, давая понять, что, нет, палить контору он не собирается, и чего бы там ни придумал напарник, он не будет этого делать или говорить. Однако Наполеон ничего не предпринимал – он откинулся на спинку кресла и с улыбкой поглядывал на русского, нервируя этим еще больше. А потом, на одном из заворотов по пути к отелю, американец неожиданно попросил водителя притормозить. Илья не ждал остановки так же, как не ждал горячего шепота на ухо: - Для сегодняшнего вечера я прикуплю особенный костюм, большевик. Встретимся в том самом ресторане через пару часов, идет?.. И подлец покинул салон. Рука сама потянулась к пылающему уху, но Курякину пришлось себя одернуть, потому что Габи смотрела на него во все глаза. С распахнутым ртом. Господи blyat’ Иисусе. Илья ощутил себя под прожекторами сцены. Соло не хватало только за что-нибудь похабно его ущипнуть, чтобы их коллега начала задавать неудобные вопросы. Но прежде – Илья сломает американцу руку. «Не спрашивай», - Курякин метнул в напарницу сердитый взгляд. Габи подняла челюсть с пола и благоразумно отвернулась. Они приехали в гостиницу, где разошлись по номерам и больше не сталкивались. А через оговоренные два часа Илья наскреб из закромов Родины всю свою храбрость и приехал в ресторан. Он поднял взгляд выше. Для них с напарником настало время обо всем поговорить. …но Соло не явился на встречу. Напротив Курякина вот уже час пылился пустой стул. Илью впервые так прокидывали со «свиданием». По всей видимости, Наполеон струсил. Американец только на словах умел быть резвым, а максимальную скорость приобретал лишь при бегстве от ответственности. С чего Илья надеялся на что-то другое? Выдохнув, Курякин опрокинул в себя бокал и попросил счет – ему это надоело. Он расплатился и решил дойти до отеля пешком, чтобы из него немного выветрилось желание придушить напарника при первой возможности. Тот наверняка придумает какую-нибудь глупую отговорку в стиле Наполеона Соло: «Застрял в чужом декольте» или «Украл слишком тяжелый кошелек» – что угодно, исключая правду. Илья брел по темному проходу между домов, как внезапно застыл. Ему показалось, что за ним наблюдали. Он огляделся по сторонам, забираясь рукой под пиджак – к кобуре. Однако из темноты не доносилось ни шороха. Курякин нахмурился. Возможно, он зря выбрал дорогу через проулок. Ускорив шаг, Илья вышел на основную улицу перед гостиницей. Словно заметив его, одна из машин на стоянке резко дала газу и скрылась за поворотом. Курякин ни черта не понимал, но дурное предчувствие заставило его забежать в холл и подняться по ступеням на нужный этаж. Он достал пистолет, пересекая коридор. Перед дверью в их апартаменты Илья набрал воздуха в грудь и потянулся к ручке… Но дверь открылась сама. - Ох! – Соло замер, упершись взглядом в наставленное дуло. – Прости, я задержался... но не стоит так горячиться, большевик. Американец опустил его пушку рукой и улыбнулся, но присмирел под прицелом его глаз. Илья втолкнул напарника в номер, вцепившись в лацкан его костюма. - Тебя пасут, ковбой, - он заправил пистолет обратно. – Где тебя носило? - Ничего особенного, делал покупки, - Наполеон непонимающе поморщил лоб, а потом, покачав головой, вздохнул. – Ну, тебе хоть нравится мой новый образ? Соло врал. Он ничем себя не выдавал, но русскому не нужно было намеков. - Где старый пиджак? – Илья притянул напарника к своему носу. – Отвечай. - Может, ты меня еще обыщешь? – Наполеон выгнул бровь. Zaebis’. Илья оттолкнул от себя американца и стал шарить по их номеру. Соло мог сжечь любые улики, но своими тряпками он дорожил. Как и ожидалось, за тумбочкой Курякин отыскал сверток, пропахший порохом. Наполеон отошел налить себе виски. - Это что? – Курякин сел на край постели. – Чем опять ты занимаешься у меня за спиной? - Спокойно, большевик, никакого криминала, - Соло протянул рюмку, но Илья не был расположен к алкоголю. – Я заметил хвост и был вынужден отбиваться. Обещаю, я возмещу тебе вечер. Давай устроим ужин в номере? Курякин потер висок, не позволяя Наполеону запутать себя разговорами. Он запустил руку в пакет и, поискав, извлек сложенный листок с арабской вязью. Он не знал арабского, однако умел складывать в голове два плюс два. - О, как раз хотел показать тебе, но боялся испортить настрой… - Думаешь, я идиот? – Илья вскинул на американца злые глаза. – Тебя шантажируют, ковбой. Что ты сделал? Соло усмехнулся, не теряя маски безразличия. Злость подбросила Курякина на ноги. Наполеон невольно отпрянул, но Илья схватил его левой рукой. А правой – вмазал по челюсти. Он простил этому буржуйскому выродку все, чтобы тот снова его предал. Американец болезненно схватился за скулу. - Ты даже не понимаешь, что там написано!.. – Илья угрожающе надвинулся на Соло, и тот опять отступил. – Черт, это просто дела из моего прошлого! Соло все так же врал. Курякин с рыком запустил торшер в стену. Осознав, что русского одолел неконтролируемый приступ ярости, Наполеон рванул к выходу. Но скрыться ему не удалось. Илья нагнал американца и, развернув к себе, вломил ему еще раз, рассекая губу до крови. Он вжал ублюдка в дверь номера, рассчитывая не оставить от него ничего – даже костей. - Что у вас происходит?! – послышался крик Габи с той стороны. Илья отвлекся, и Соло удалось выкрутиться. Он ударил русского по коленке и устремился к ванной, надеясь хоть где-нибудь запереться от этой машины для убийств. Курякин поморщился, но боль не заставила его отказаться от расправы. Его остановила Габи. Ворвавшись к ним, девушка обняла Курякина со спины, не позволяя ему вынести последнюю преграду на пути к Соло. Илья не сразу понял, что помешало ему двигаться. Он дернулся – а потом осознание тяжелой ношей навалилось на него. Он мог убить своего коллегу… Он бы это сделал. Илья потер переносицу и отшатнулся от ванной. Ему стало плохо от самого себя, своей силы и своего положения. Он почувствовал себя разбито и присел. - Мне позвонил Жак, - заговорила Габи, оставаясь между ванной комнатой, где отсиживался Соло, и кроватью, на которую опустился Илья. – Он сказал, что охрана не вышла с ним на связь, – она не умолкала, чтобы переключить их внимание. – Уэйверли приказывает нам выписаться из отеля, потому что противник ведет себя чересчур непредсказуемо. Будет безопаснее, если мы… - Я поеду к Жаку и все проверю, - заявил Илья, рассчитывая уйти так от конфликта. - Я бы не рекомендовал тебе этого делать, – подал голос Соло. – Если все обстоит так, как говорит Габи, нам не стоит разделяться. К тому же твой Жак лично у меня не вызывает никакого доверия. - Закрой пасть!!! – Габи пришлось упереться руками в его грудь, чтобы не подпустить к двери. Илью до дрожи в пальцах злил один этот голос. – Не все такие подонки, как ты! Он запрещал себе произносить эти слова. Он пообещал себе дать Соло второй шанс. А в итоге американец подтерся его доверием. Илью всего мелко трясло с головы до ног. - Позвони Уэйверли, Габи. Я дам показания против него, - выплюнул он. В номере воцарилась глухая тишина. Илья отошел, чтобы взять из комода необходимое вооружение. Он старался не замечать потерянного взгляда Теллер и гробового молчания из ванной. Закончив сборы, Курякин направился к выходу. Он замедлил шаг лишь у порога, чтобы обронить последнее: - Ты сядешь, ковбой. Помяни мое слово. Сказав это, Илья закрыл за собой дверь.