Париж - город любви

Вот и все. Соло опустил голову, склоняясь к раковине. Ему стоило быть к этому готовым, но он и близко не был готов. Почему-то его до последнего не оставляла вера в то, что все обойдется и разрешится. Теперь о подобном можно было даже не мечтать. Между тем за дверью слышались крики. - Илья, постой! - Я не стану ничего слушать, Габи. Меня достало, что он помыкает мной и думает, что ему все сойдет с рук. Не в этот раз! - Ты даже не выслушал его! Разве не ты мне говорил… Соло включил кран, чтобы заглушить ругань коллег. Если Курякин что-то решил, он пер до конца – Габи могла бы уже понять. Американец выдохнул, сдувая со лба выбившуюся прядь. Он взглянул на свое отражение: брови опали, а кровь на губе запеклась – довольно жалкое зрелище. Наполеон омыл рот, а потом раздраженно брызнул водой в зеркало. Прежде, чем выйти из ванной, он прислушался – все стихло. Соло покинул свое укрытие и отправился напрямик к чемодану. Он не собирался ждать извещения об аресте от ЦРУ. Катись оно к дьяволу! Он уходит – и концы в воду. Соло достал кейс, куда начал собирать вещи первой необходимости. Наполеон стоял перед витриной. И размышлял: клубника или корица? - Я могу вам чем-нибудь помочь, мсье? – поинтересовался консультант аптеки. Едва ли русский вообще задумывался о таких мелочах. Для него у свидания в ресторане не было продолжения: посидим, поговорим, винца попьем и разойдемся – как-то так. А вот у Соло были на него большие планы. Значит, с запахом корицы. - Добрый день. Я хочу купить у вас этот крем. А еще бинты и обезболивающее. После сегодняшней ночи на Илье точно разойдутся все швы. Консультант услужливо кивнул и зарылся в шкаф. Наполеон выдохнул, оглядывая белую спину в халате. Он никак не мог отделаться от предвкушения: у него скручивало низ живота и горели ладони. Только бы Курякин не передумал! Остальное он, так и быть, возьмет на себя. Закончив с покупками, Соло отправился по другому адресу. Это решение пришло к нему спонтанно – как озарение. Если за его драгоценностями началась охота, настало время от них избавиться. Например, купить небольшой островок в Тихом океане с домиком и пальмами. Илья же согласится побыть «пидором» вдали от посторонних глаз?.. В любом случае, это было хорошее вложение средств. Соло остановился возле стальной двери в одном из самых обычных секторов города. Он уже приходил сюда – неделю назад, когда понял, что ЦРУ от него не отцепится. Черный рынок. Маленький гнилой кусочек Парижа, где собирались под одной крышей богачи и криминальные авторитеты, чтобы поторговаться. В прошлый визит у него ничего не вышло: поскольку Соло могли поймать агенты местных спецслужб на продаже государственных ценностей, он попросил брокера поискать покупателя за пределами Франции. Он бы потянул с этим до конца задания, но чутье подсказывало, что откладывать себе дороже. Дверь поддалась. Он миновал охрану и просторный зал, заставленный скамьями и аукционными трибунами. Это было довольно помпезное, а вместе с тем мрачное место, где Соло прорывала ностальгия о воровском прошлом. В смежной с залом комнате Наполеон отыскал своего брокера и помахал. Однако тот, завидев его, нахмурил брови вместо приветствия. - Позволь, угадаю: что-то случилось, – сузил глаза Соло, вглядываясь в чужой профиль. – Тебе что-то наплели про меня, - морщины на лбу брокера стали глубже. – Кто? - Сюда приходил один тип в повязке, - неохотно выговорил мужчина, не поворачивая головы. – Он спрашивал твои контакты, а когда узнал, что ты придешь сам, сказал, что ты увел у него добычу. Мне по боку ваши разборки, но я принимаю только чистый товар. Разберитесь между собой, а потом можете рассчитывать на деньги. Соло отвернулся, оглядываясь по сторонам. Это стало для него сюрпризом, неприятным или нет – как знать. Похоже, на его предложение клюнула та самая сирийская группировка. Вот почему они начали преследование. Однако Соло сомневался, что воинственные арабы могли действовать так тонко. Скорее всего, с ними в шайке был профессионал. Возможно, тот самый, которого они искали с коллегами – «поставщик». - Этот тип оставил что-нибудь для меня? – проницательно поинтересовался Соло. - А, да… записку, - вспомнив, брокер завозился в своих бумажках. – Вот. Надеюсь, ты что-нибудь поймешь, - хохотнул он, протягивая листок с арабской вязью. - «Я заберу у тебя все», - прочитал Соло и вздохнул. – Как мило. Брокер фыркнул. Наполеон еще какое-то время покрутил записку в руках, внимательно изучая зал. Раз уж сирийцы вышли на их студию, вполне возможно, что за этим местом тоже велось наблюдение. Его пытались зажать – довольно грубо – чтобы получить камни назад. Но Соло готов был с ними поиграть – уступать добычу было не в его принципах. Он мог бы расспросить охрану о приметном визитере в повязке. Он мог бы послушать сплетни – ведь, скорее всего, если с арабами работал профессионал, его могли тут знать. Соло МОГ БЫ. Но он посмотрел на часы – у него осталось тридцать пять минут до назначенного свидания. А он находился на другом конце Парижа. - Где у вас здесь уборная? Брокер махнул направо. Соло кивнул и пошел в заданном направлении. Это становилось дурной привычкой – вылезать через форточку, опершись на унитаз. Однако идти через черный ход было почти так же опрометчиво, как выходить через парадный. И все-таки Наполеон недооценил своего противника. Перемахнув через оконную раму, американец оказался на заднем дворе. Но как только он завернул в переулок, сверху по нему раздалась автоматная очередь. Соло отшатнулся под козырек, различая арабскую ругань. Стреляли холостыми: его не пытались убить, его хотели запугать – или попытаться задержать. Но противник также недооценил Наполеона. Отвечая короткими выстрелами, Соло пробежал все расстояние до конца проулка и, сняв точным попаданием двух противников в засаде, скрылся в толпе на торговой площади. Он не видел преследователей, но чувствовал их присутствие. Ему требовалось затеряться. Соло блуждал, пока ему не подвернулся магазин одежды. Вырядившись в первую попавшуюся на глаза тройку, Наполеон докупил к ней шляпу и осчастливил владельца салона чаевыми – без сдачи. Это было малой платой за то, что он собирался угнать его автомобиль, припаркованный у торца здания. Он безнадежно опаздывал на самое важное событие вечера из-за кучки алчных бедуинов у него «на хвосте». Пропетляв, но все же приехав в отель, Соло залетел в номер на пару минут: затолкал поношенные вещи в кулек, сменил обойму, посмотрелся в зеркало и принял решение купить русскому букет или спеть серенаду – все, что угодно, лишь бы тот его простил. Но Илья имел свое понятие о прощении. Он встретил американца в дверях с заряженным пистолетом. Теперь Наполеону пришла пора сматывать удочки. Его напарник был умственно отсталым совком, который делил мир на черное и белое, не имея никакого понятия о том, что все вокруг вращается в серых оттенках. Что-то объяснять этому пионеру-максималисту было уже бесполезно и слишком поздно. Соло всецело окунулся в сборы, не позволяя себе останавливаться, чтобы… завыть. Это было самое дрянное стечение обстоятельств в его жизни. - Ты уходишь? – спросила очевидное Габи, протиснувшись в номер. - Да. Все дело в том, что в Швеции заканчивается нерест лосося. Я заядлый рыбак, так что боюсь не успеть. - Будешь ловить филе на глушители? – Теллер заглянула к нему в кейс, отчего Соло был вынужден с улыбкой его захлопнуть. – Я позвонила Уэйверли и обрисовала ситуацию… – продолжила девушка неловко. – Он вылетает сюда. - Как жаль, что мне не удастся встретить его в аэропорту. - А куда ты пойдешь? - Не знаю, – честно выдохнул Соло, складывая комплект отмычек, – но здесь я точно не останусь. На этой планете один большевик верит в правосудие и верховенство закона. Не думаю, что я доеду живым до тюрьмы, если в ЦРУ мне вменят измену. Габи потерла лоб и присела на постель, похоже, только сейчас понимая, насколько все хреново. - Давай я позвоню Жаку, чтобы он развернул Илью к нам, – предложила напарница. – Не знаю, что между вами ОПЯТЬ произошло, но он порет горячку. Соло закатил глаза – Габи со своей наивностью была еще хуже Курякина. Эти люди жили в каком-то своем мире, где правили справедливость и взаимопонимание. Они с Курякиным, скорее, снова подерутся, чем поговорят по душам. Не отвлекаясь на разговоры, Наполеон проверил заначки, собирая наличные и патроны. Все это время напарница молчала за его спиной. Подозрительно. Соло не собирался спрашивать, но вопрос непреднамеренно сорвался с языка. - Почему ты не обвиняешь меня? Габи хмыкнула от такой формулировки: - Ты, конечно, пытаешься быть скотом, но я же вижу, что тебе больно. Только эмпатии ему сейчас не хватало. - Разумеется, больно. Он же меня избил, - съязвил Соло и свел половинки замка на своем скудном багаже. – Вот и все, я пошел. Передавай Уэйверли мои наилучшие пожелания. Не кланяясь, Наполеон направился к двери. Теллер застонала и вскочила с кровати, чтобы, само собой, остановить хотя бы одного из своих вспыльчивых и темпераментных напарников. Но Габи не потребовалось его удерживать. Соло сам врос в землю, не двигаясь и, кажется, не дыша. Его взгляд неожиданно привлекла бумажка, брошенная русским на пол. Записка с угрозой на арабском: «Я заберу у тебя все». Наполеон ощутил, как его пульс внезапно подскочил до самой высокой отметки. Это было ничем необоснованное предчувствие. Но… он будто знал наверняка. - Позвони в штаб, – Соло отбросил кейс, как и мысль о побеге. – Нам потребуется помощь. - Что? - Они схватили Илью.