Париж - город любви

Илья присел на жесткую кушетку, но не смог усидеть на месте дольше трех минут. Он опять встал и сделал несколько шагов по коридору, пока не приткнулся к стене. Его взгляд поблуждал по потолку, потом стрельнул на дверь, а затем уперся в Габи, которая все это время наблюдала за ним с едва заметной улыбкой. - Уэйверли знает, что делает. Не переживай, - девушка приблизилась к нему и взяла под локоть. – Давай попьем кофе на улице? - Воздержусь, – Илья дернул рукой, вырывая ее у Теллер. Машина УВМР привезла их к посольству Великобритании, откуда агентов повели в отдельную секцию, предназначенную для подобных встреч. Соло держали впереди, связанным и под надзором трех вооруженных мужчин. Коридоры сменялись коридорами. Теперь все было серьезно – и ничего от них не зависело. После того, как американца ввели в кабинет совещаний, дверь за ним закрылась и охрана заняла место по обеим сторонам от входа. Внутри собрался своего рода комитет из глав трех разведывательных организаций: ЦРУ, УВМР и ЦУВР. Им нужно было вынести вердикт. Заседание длилось уже два часа, но из-за двери в коридор не проникал ни один звук. Неизвестность изматывала сильнее ожидания. Курякина выписали из больницы менее шести часов назад – ему стоило бы провести время с пользой, нежели метаться по коридору, но ноги сами разворачивали его обратно к злосчастной двери, как только он отступал слишком далеко. - Ты все равно ничем не сможешь ему помочь. Ты ведь уже дал свои показания Уэйверли. Он пообещал, что разберется, – не отставала Габи. – Пойдем, тебе нужно подышать свежим воздухом. - Я в порядке. - Знаешь, я уже видела такое выражение лица, когда оттаскивала одного барана от твоей больничной койки три недели назад, – Габи покачала головой. – Давай ты не будешь брать с него пример, ок? Пошли, крутой парень! Илья был слишком удивлен внезапной откровенностью напарницы, отчего поддался ее уговорам. Они направились к выходу – вернее, Габи потащила его туда за собой. - Я такого не помню. - Конечно, откуда тебе помнить – ты был без сознания от потери крови. Курякин нахмурил лоб, складывая головоломку. Пока он раздумывал над тем, к какому месту приложить новую детальку его представлений о Наполеоне Соло, Габи сбегала в кофейню и принесла им по чашке. Илья принял стаканчик из ее рук и уставился на пенку. Он не знал, куда присунуть свое открытие, чтобы не разрушать теорию о буржуйском эгоизме. - Bonjour, коллеги! – шутливо поприветствовал их Жак. Француз вышел из машины и, пройдя через ворота, встал рядом с агентами. Габи вручила Илье свою чашку и с удовольствием обнялась с фотографом. Они церемонно перечмокались в щеки, а потом француз двинулся к Илье за той же данью. Русский предпочел бы пожать руки… но ему мешал кофе. - Какими судьбами? – появление друга отвлекло Курякина от раздрая. - Начальство вызвало дать показания, - Жак вздохнул и с сочувствием похлопал Илью по правому плечу. – Переживаешь? - Нет. Ему не светит ничего смертельного. Максимум: посадят на пару лет или заберут на Родину. Высказавшись, Курякин отвел взгляд. Вот он и озвучил то, что не давало ему покоя: ему не хотелось прощаться с напарником навсегда. - Ну, я же должен ему. Что-нибудь придумаем, - Жак подмигнул Илье. – Не волнуйся. Курякин мрачно сдвинул брови. Сейчас он не нуждался в чужом сочувствии, но все окружающие были уверены в обратном. Будто у него там жена рожала, а не долбоеб-напарник огребал по заслугам. Илья присел на скамейку возле ухоженного палисадника и выпил кофе залпом. Жак ушел, а Габи, добившись своего, перестала к нему лезть. Когда еще спустя час из здания вышел Соло – без охраны и наручников – у Ильи наконец-то отлегло от сердца. Больше они не стали тянуть ни секунды. На первом же такси агенты уехали в отель и забились в номер. - Ах! – Соло вытянулся на постели. – Только не там… - Молчать. Даже не вздумай сопротивляться. - Черт… ах! – американец ерзал. – Я же сказал, только не там! - Не ври, тебе приятно… - Нет, это!.. – Соло уткнулся лбом в простыни. – Боже… большевик! А-ах! Господи… Илья подпер голову рукой. Он равнодушно наблюдал из кресла за тем, как Габи, опрокинув Соло на постель, делала ему массаж поверх синяков от пуль. - Я хорошо это умею, не придумывай, – пальчики Теллер прицельно мяли места «ранений». - Прости, но я что-то не расположен сегодня к насилию… – Наполеон повернул к Илье голову в немом: «Умоляю, сними ее с меня!». Курякин насмешливо дернул плечом: «Выпутывайся сам». – Габи… я понимаю, что ты рада меня видеть, но давай мы побережем твои чувства и мою спину?.. - «Побережем чувства»? Тебе стоило подумать об этом ПЕРЕД тем, как ты пропал без вести на неделю! – девушка от души стукнула его между лопаток, отчего Соло вновь поверженно засопел. Коллеги еще о чем-то спорили, но Илья решил больше не задерживаться в номере Габи. Теперь он мог вернуться в свой. В их. Он толком не был там с тех пор, как они поссорились с Соло. Когда Илью выписали, он первым делом заглянул в гостиницу. Пока он лежал, прикованный к больничной койке, к нему приходили Габи, Уэйверли, Жак – и ни у кого из них не нашлось для него хороших новостей о напарнике. Однако Курякин был убежден, что американец не мог сгинуть бесследно. Это было его очередное ни чем не подкрепленное предположение – или он просто боялся признать, что... Курякин надеялся найти в их апартаментах подсказку – хоть какой-нибудь намек от Соло о том, что тот жив. Какой-нибудь хренов знак, чтобы он, его напарник, не беспокоился. И – ничего. Словно Наполеон и вправду был… Приступ гнева обрушился так внезапно, что Илья не успел себя остановить. Чемодан Наполеона полетел в стенку и раскрылся, отчего половина его шмотья посыпалась на пол. В разные стороны полетели все американские флакончики, баночки, коробочки со всех полок и столов. Это было каким-то помешательством, которое гнало Илью из угла в угол, заставляя уничтожать все то, что напоминало ему о напарнике. Ему хотелось избавиться от этой раздирающей боли внутри себя. Убрать ее, вернуть все так, как было вначале – до того, как они прилетели в этот сраный Париж. Илья метнулся к шкафу и стал выбрасывать из него наружу вешалки с костюмами американца. Чем больше хлама скапливалось под ногами, тем легче ему становилось. Расчистив гардероб, Курякин захлопнул его дверцу – и уперся взглядом в пиджак. Тот самый, что был на нем, когда его забрали от арабов в больницу. Наверное, его повесила сюда Габи. Илья вздохнул, глядя на помятую и кое-где заляпанную материю. Наполеон сам накинул ему этот пиджак на плечи. Курякин с глухим стоном прижался лбом к ткани, слыша скрип дверцы под ней. За прошедшую неделю из одежды все выветрилось: порох, кровь, одеколон. Но Илья все равно чувствовал запах Наполеона. Он просто запомнил его – и не мог забыть. - Ya je znayu, chto ty jiv, kovboy… Зачем-то он сказал это вслух. А потом отстранился и полез в свой багаж – за пистолетом. - Господь всемогущий, что здесь произошло?.. – Соло осматривался по сторонам, споткнувшись на пороге их номера о вешалку с собственными брюками. - Сквозняк. Американец прошел вглубь апартаментов и с недоверием подцепил с пола крышку разбитой баночки воска для волос. - Все так и было, когда я пришел, – буркнул Илья и отошел к мини-бару. – Как пообщался с Габи? - Поскольку я остался цел, то – неплохо. - Отлично, – русский разлил им по рюмкам коньяк. – Потому что нам тоже нужно поговорить. Наполеон посмотрел на него с налетом испуга, но выпивку принял. Он предусмотрительно сел подальше от Ильи – у изголовья постели, когда Курякин расположился на стуле у трюмо. С минуту они оба молчали: Соло не рисковал первым открывать рот, а Илья собирался с мыслями. - Я терпеть не могу врать, так что скажу прямо, - он собрал мужество в кулак. – Я давно должен был это сделать, но как-то не получалось… Он покрутил в руках рюмку. Соло отпил коньяк и весь обратился в слух. - Я испытываю к тебе ПД, - после паузы признался Илья. - Что? Брови Наполеона вскинулись, и поскольку Илья не продолжал, американец из удивленного вновь стал ироничным: - Скажи, у всех выходцев из СССР такая любовь к аббревиатурам? Или мне считать это совпадением? - ПД – «парадоксальное дерьмо», - раздраженно пояснил Илья и поднялся со стула, потому что сидеть смирно у него снова не получалось. – Это как… порой мне без причины хочется тебе вмазать, а порой ты этого заслуживаешь, но рука не поднимается. Соло прыснул в рюмку, сначала стараясь сдержать смех, а потом искренне хохоча. Курякин кинул на него предупреждающий взгляд. Наполеон уловил его и потер переносицу, похрюкивая, но все же успокаиваясь. Он отставил рюмку и тоже встал. - Знаешь, у этого чувства есть более благозвучное название. Люди вроде тебя, которые боятся называть вещи своими именами, тоже придумали ему сокращение: слово на «Л». - Нет, это не оно, – отрезал Илья и отпил коньяк. – Это ПД. Я сказал тебе, чтобы ты уяснил: то, что я не пристрелил тебя и не сломал тебе пальцы, не значит, что в следующий раз ты отделаешься так же легко. - Не сомневаюсь, – Соло вульгарно дернул бровью. – Не ожидал, что ты мне признаешься. Бедняжка Габи ведь так и не дождалась. Это льстит… – он встал ближе и оперся рукой на трюмо позади Ильи, вторгаясь в его личное пространство. - Не зазнавайся, – Курякин перекинул рюмку в левую руку, а правой схватил напарника за воротник и оттолкнул от себя. – Я еще имею к тебе счеты. Будешь нарываться – вместе сосчитаем твои ребра, ковбой, и приказ Уэйверли меня не остановит. - Не искри, большевик. Мы одни в номере, между нами ПД, а кровать опасно близко. Может произойти возгорание… – Соло улыбнулся, поправляя выбившийся галстук и не замечая откровенной угрозы русского. – И все же это «Л», глупо отрицать очевидное. - ПД. - О чем это вы тут? Габи заглянула к ним через щелку, и агенты синхронно изобразили непричастность к прерванной беседе. Девушка пожала плечами и зашла, игнорируя бардак на полу. В ее руках была скромная кипа бумаг. - Уэйверли прислал нам по факсу новое распоряжение. Ознакомьтесь, – сгрузив листы на стол, девушка развернулась к двери. – У нас с ним встреча через час, не опоздайте! Она удалилась как-то подозрительно быстро. Илья нахмурился и скосил глаза на напарника. Тот с горечью оглядывал свои измятые костюмы, которые теперь служили в их спальне ковром. - Я вызову горничную, – заключил Соло и отошел к телефонному аппарату. Илья хмыкнул, а потом взял со стола бумаги. Ему было даже интересно, что такого накатал там Уэйверли, раз Габи так спешила удрать. Он вчитался – и его глаза в который раз закатились к потолку. ОПЯТЬ?!..