Париж - город любви

Илья толкнул дверь и застыл на пороге, оглядывая непривычно пустой номер. Все его личные вещи умещались на одной полке шкафа, а мелочевка располагалась в углу трюмо. И все. Апартаментов, рассчитанных на две персоны, было многовато для такого скромного багажа. Пространство вокруг наводяще пустовало. Курякин сжал челюсти и шагнул вперед. Уэйверли не снизошел до объяснений, поэтому он мог лишь теряться в догадках: Соло свалил по собственной инициативе или это было очередное «атата» от ЦРУ. Илья стянул очки, водолазку и бинты. Это стало облегчением – избавить затягивающиеся шрамы от перевязки. Перед выпиской ему сняли швы: за неделю большинство ран успело зажить, но особенно глубокие до сих пор ныли, особенно по ночам, доставляя массу неудобств. Курякин не выносил физической слабости, поэтому был отчасти благодарен, что обстоятельства освободили его от нужды посвящать американца в свои проблемы. Достав из ящика инструкцию, Илья заново погрузился в чтение. Но это не помогало. Тогда он достал из чемодана шахматную доску. Русский уже забыл, что прихватил ее с прошлой миссии. У него не было возможности расслабиться и поиграть, потому что партнер вечно ошивался рядом и норовил встрять или прокомментировать любое занятие, чем бы Илья ни занимался. Теперь занудствовать было некому, и это было отлично. Да. Честно помучив себя еще тридцать минут, Курякин сдался – и пошел в ванную. Он уже никак не пытался объяснить себе, почему у него тяжелело в паху, когда его напарник вел себя как заноза в заднице. Его гетеросексуальность плакала горючими слезами, но тут, как говорится, «каждый дрочит на что хочет». Он не собирался устраивать из этого шоу или вдаваться в авантюры, которые навязывал ему американец. «Пригласи меня», - Илья удивительно ясно запомнил этот зовущий, просящий взгляд. Его ладонь прихватила основание члена. Он был в душе. Один. Соблазн сорваться был практически непреодолим. Рука сжалась чуть сильнее, а потом он толкнулся в кулак, прикрывая веки под напором воды… ХРЯСЬ. - Большевик, ты не видел мой портсигар? Илья вздрогнул, тихо и грязно матерясь. Можно подумать, этому типу когда-нибудь были нужны его «приглашения», чтобы вломиться! - Здесь его ТОЧНО нет! – Курякин убрал от себя руки и схватился за шторку, испытывая зверское чувство дежавю. – Убирайся из моего номера, чтоб тебя!.. - Он мог залететь куда угодно, когда ты устраивал «сквозняк». Я всего лишь спросил. Изобразив оскорбленную невинность, Соло вымелся из ванной комнаты. Илья опустил напряженные плечи, а потом прислушался – и свел брови. Из спальни доносился какой-то скрип. «Вот ведь неуемная жопа», - Илья наскоро вытерся полотенцем и, замотавшись в халат, покинул душ. Соло зачем-то двигал комод. - Что ты тут делаешь? - Я ищу свой портсигар. Знаешь, мне тоже бывают дороги некоторые вещи, особенно когда нет средств купить что-нибудь на замену… – подтянув брючины, Наполеон опустился на корточки. Нахмурив лоб, Илья присел на край постели и в задумчивости потер волосы полотенцем. - Черт… – пыхтел напарник, двигая мебель обратно по ковру. - Ладно, давай я помогу, - не вытерпел Илья. – Только сгинь поскорее. «Без проблем», - Соло посторонился, чтобы русский занял место сбоку. Однако, как только Курякин приподнял край комода, его спина тут же заныла. Он поморщился, пересиливая себя. Наполеон не сводил с Ильи глаз. - Как твои раны? Заживают? – поинтересовался он, когда они загнали комод обратно. - Твоими молитвами, ковбой, – с угрозой протянул Илья. Он уже не чаял остаться в одиночестве, которое еще не так давно казалось ему удручающим. Закончив с мебелью, Курякин опять сел на кровать и уткнулся в полотенце. Ему не хотелось продолжать разговор. Соло пора было топать на выход. - Габи сегодня на ночном дежурстве. Если тебе нужна помощь с чем-нибудь… - Я справлюсь сам. - Не думаю, что у тебя это хорошо получится, - заправив руки в карманы, Наполеон встал перед ним. – Мы все-таки команда, большевик. Сейчас не тот момент, чтобы быть упрямым. На карту поставлена репутация «А.Н.К.Л.». Наполеон говорил благородно, доблестно, высокопарно. «Как же тебе неймется залезть ко мне под халат…» – Илья убрал полотенце от лица. «Ну, не без этого», – Соло улыбнулся. - Лекарства в тумбочке, - выдохнул Курякин, не веря, что действительно ЭТО говорит. Получив согласие, Наполеон резво перелез через кровать, забрал аптечку, устроился позади него и приготовился играть в озабоченную медсестру. Курякин потер переносицу, тщетно пытаясь образумить самого себя. Он знал, к чему это приведет – ни к чему хорошему – но ранами и правда нужно было заниматься. Соло пылал энтузиазмом; член Ильи тоже был крепко «ЗА». Двое против одного – русский оказался в меньшинстве. Прокручивая в голове шахматные комбинации, приемы дзюдо, статьи уголовного кодекса и что-нибудь еще, что помогло бы ему отрезвить голову, Илья скинул халат с плеч. - Ох, дьявол. Илья примерно представлял, насколько отталкивающим было это зрелище. Должно быть, Соло планировал устроить горячее родео, воспользовавшись таким миловидным предлогом. Однако его задумка превратилась в молчаливое и довольно неловкое перевязывание спины и плеча. Американец сожалел – Илье не нужно было иметь глаз на затылке, чтобы понять это по натужному сопению в области лопаток. - Zabei, - ответил он на невысказанные извинения. Соло хмыкнул. Дождавшись, когда напарник завяжет последний узелок, Курякин спешно накинул халат. Наполеон притих и не шевелился за его спиной. Илья смотрел прямо в стенку. Он сам не знал, как ему поступить дальше. Теперь у них не осталось видимых причин сидеть вместе на одной постели. - Илья… – американец неожиданно прижался носом к его затылку. – Я хочу секса. Контрольный выстрел в пах и голову. Соло затаил дыхание и напрягся, ожидая… ну, как минимум, рыка. Илья тоже ждал, когда же он зарычит, но пока что выходило лишь усмехаться. - Было бы необычно, если бы ты его НЕ хотел, – хмыкнул Курякин, ощущая волну мурашек, сбежавших вниз по телу. Он не двигался. – Ну и причем тут я? - Приглашаю тебя побыть вторым действующим лицом. - Без записи? - Ты вне очереди. Илья насмешливо фыркнул. Осмелев, Соло потянулся губами к его уху, на что Курякин сердито мотнул головой. И еще раз. А потом Наполеон все же прикусил его за мочку. Это было приятно. Кровь Ильи мгновенно наполнилась игристыми пузырьками шампанского. Наполеон не усердствовал в ласках: отстранившись от ушной раковины, его губы жарко приникли к шее. Курякин подумал о том, чтобы снова дернуться, но следом прикрыл глаза, ощущая, как все мысли разлетаются прочь из его головы. - Можешь лечь на живот?.. – спустя сотни секунд попросил Соло. А вот это предложение стало пригоршней льда за шиворот. - Закатай губу, ковбой, – Илья моргнул и опасно развернулся, отчего Наполеон мигом вскочил с кровати. – Кем ты себя возомнил? Я тебе не ебаный пидр, чтобы стелиться под кого-либо. - Ладно-ладно, - быстро пошел американец на попятную. – Хочешь, могу я... - Blyat’, тем более нет! Я не сую член туда, где его быть не должно! – вспыхнул Курякин. «Как с тобой сложно, большевик», - Наполеон потер лоб. Илья скрестил руки на груди, не имея желания облегчать американцу задачу. Еще одно упоминание с его стороны о половых щелях – и Курякин выкинет этого извращенца к чертовой матери. Похоже, Соло прочитал его мысли. - Хорошо, как скажешь. Чему-то улыбнувшись, Наполеон вновь сделал к нему шаг и… ebat’... и опустился перед Ильей на колени. Теперь дыхание пропало у русского. У него был только один вариант развития событий, и Соло оправдал ожидания Ильи, опустив ладони на его бока. Какое-то время американец владел его взглядом, а потом прикрыл глаза и прижался губами к оголенному колену. Курякин разжал скрещенные руки и оперся правой на матрас, а левую отвел, не решаясь запустить ее в волосы партнера. Наполеон был нетороплив. Огладив бедра Ильи, его ладони опустились ниже и плавно раздвинули его колени. Илья облизал пересохшие губы и сглотнул, не в силах отвести взгляд. Он уже видел эту сцену во сне, но она была совсем не похожа на реальность. Соло не набрасывался на него. Его пальцы медленно пробирались под нижний покров халата, пока рот ласкал внутреннюю поверхность бедер, чувственно, постепенно поднимаясь выше – к бугорку, который все четче проступал под расходящейся тканью. Когда же халат окончательно съехал, Соло метнул быстрый взгляд вверх. Илья не представлял, каким казался со стороны: он сипел, его лихорадило, а еще ему до безумия хотелось ощутить этот умелый рот «там»… И когда это произошло, его левая ладонь с вожделением вплелась в черную копну волос. Курякин прилагал невероятные усилия, чтобы не вскидывать бедра. Наполеон брал его – уже не так растянуто, как в прелюдии, а рывками, иногда пропуская в глотку, а иногда упирая в язык. Он помогал себе рукой, но больше – взглядами, от которых внутри Ильи вышибало гайки, стоило ему поймать хоть один из них. Если Курякин был стальным, то сейчас достиг того самого накала, при котором плавилась даже сталь. - Ковбой… – простонал он, с трудом ворочая языком. Соло замешкался, а русский кончил – впервые кончил по-настоящему в рот своего напарника. У него задрожала и почти подломилась правая рука – единственная опора, удерживающая его в сидячем положении. Он запрокинул голову назад, переводя дыхание. Американец прихватил низ его халата и вытер губы, а потом, пошатываясь, встал с колен. Илья не думал, когда притягивал его ближе свободной рукой. Соло тоже не думал, он – желал. - Что-нибудь… – взмолился американец, упираясь согнутыми коленями в кровать по обеим сторонам от ног Ильи. Он готов был упасть, но держался, опустив руки на плечи Курякина. – Сделай хоть что-нибудь… Илья отмел последнюю робость, нашаривая молнию на брюках партнера. И как только его ладонь сжала чужую эрекцию, упирающиеся в него руки сомкнулись в объятии. Соло нагнулся к нему еще ниже. Это было неудобно, зато их губы наконец-то смогли встретиться в одном глубоком, жадном поцелуе, от которого у Наполеона затряслись жилки. Илья знал, что тот был близок. Его кулак не прекращал движений, а чуть погодя к нему на помощь пришла вторая рука – она огладила обтянутые брюками ягодицы и, приноровившись, со вкусом сжала одну из них. Соло вздрогнул с протяжным всхлипом, вымученно изливаясь в тиски огрубевших пальцев. - Господи, Илья… Наполеон замер. Он дышал так тяжело, словно бежал кросс. Илья вскинул к нему голову. Их взгляды вновь пересеклись – без злости или попыток обхитрить. Две пары темных, расплавленных и затопивших радужку зрачков. Соло отстранился первым, покидая кольцо рук. Он впечатленно дернул бровями и занялся своим внешним видом. Илья понимал, что ему следовало предложить напарнику остаться. Он бы поступил так с девушкой. Но Наполеон не был девушкой ни в одном месте и вообще... - Доброй ночи. Раньше, чем Курякин выдумал себе достойное оправдание, американец отсалютовал ему от дверей и исчез – так же внезапно, как появился. Вот suka. Илья истощенно рухнул лицом в матрас. И все же он улыбался.