Париж - город любви

Сколько же с собой взять?.. После переезда Соло так толком и не разобрал чемодан, поэтому ему пришлось покопаться, чтобы добыть искомое. Он отправил Илью в его номер и теперь проверял свой оптимизм на прочность. Презервативов в ленте было пятнадцать. Хм-м… Он подумал и решил взять с собой четыре. Скромно, но реалистично. Американец уже позвонил Уэйверли и подтвердил свое решение об отлете, так что ему осталось доделать лишь пару мелочей перед тем, как спуститься к русскому. Курякину стоило потомиться – это было верхом справедливости: наконец-то не Соло, а Илья! Хотя русский всегда мог встать на дыбы и передумать. Только поэтому американец торопливо запихнул упаковки латекса в карман и отошел к тумбочке. Там его ждали баночки с лекарствами, а в ящике – крем для рук. Последнее Соло сразу же взял с собой, а вот для первого ему понадобилось преодолеть некоторые сомнения. Лекарства. Ему не хотелось возвращаться в состояние овоща, как и не хотелось видеть кошмаров под боком у коллеги. Раздумывая, Соло налил себе воды из графина и всыпал туда две таблетки. Где-то под ним маялся от ожидания Илья. Секс не излечит его травм… Но секс сделает его жизнь ярче. Кто знает, сколько таких моментов еще будет у них! Усмехнувшись, Наполеон отставил нетронутый стакан – прямо на билет в аэропорт. Он огляделся, проверяя, ничего ли не забыл, а затем покинул номер. Илья жил в апартаментах на третьем этаже – дорогу туда Соло мог бы уже найти с закрытыми глазами. Американец подкрался к двери и – обмер. Перед его носом выехала тележка, которую толкала впереди себя мадам преклонных лет и с единственным выражением лица: «Даже не думай». Наполеон отступил к стене. Женщина припечатала его взглядом, словно он был библейским Змием, а потом укатила со своим помелом дальше по коридору. Наполеон свел брови и с любопытством припал к образовавшейся щелке в дверном проеме. Курякин стоял по центру комнаты. Он все еще был вымокшим и всклокоченным, зато с подносом ужина, который, почесав затылок, он поставил на трюмо. По его спине было трудно что-то определить, но русский явно волновался. Может быть, он переживал, что Соло передумает, – святая наивность. Фыркнув каким-то мыслям, Илья подошел к стулу и повесил на него куртку. Это становилось интересным – Соло прижался к двери плотнее. Между тем Курякин скинул ботинки, после чего вновь застопорился. Он протяжно выдохнул и обвел взглядом потолок, вероятно, не представляя, чем еще себя занять. Когда же он додумался стянуть водолазку, Соло воспользовался моментом. - Привет, - он неслышно приблизился и положил руку на оголившуюся грудь. Курякин вздрогнул и застрял лицом в горловине. - Da ejkin kot, – пробурчал он и с усилием высунул голову на свет божий. Лингвистическим навыкам Соло не удалось перевести эту белиберду. Курякин сердито глянул на него, но тут внимание Наполеона привлек другой «ежик» – русый и мокрый, встопорщившийся на голове коллеги. Уголок рта Соло дрогнул, и американец пригладил птичье гнездо на макушке напарника, подхваченный каким-то необъяснимым порывом нежности. Илья моргнул. Соло видел в его глазах растерянность, как у дикого животного, которого приручал человек. Однако Наполеон не был таким уж хорошим дрессировщиком, а русский не был зверем. Справившись с собой, Курякин бросил водолазку и потянулся к нему в ответ. Его ладони осторожно легли на талию Соло, а голова склонилась ниже – и Наполеон сделал последний шаг, чтобы их губы встретились. Похоже, они вернулись к тому, на чем прервались. Первая страсть отпустила напарников – огонь пылал, но не взрывался хлопками кислорода. Поцелуй затянулся, как жар от углей, оставаясь жгучим, но поверхностным. Наполеон только раз позволил себе углубиться и потереться о язык партнера, а потом мягко отпрянул. Он мог уже не спешить. Соло обогнул напарника и встал за его спиной. Курякин судорожно сопел, подрагивая от напряжения, – он разрешал проделывать с собой фантастические вещи, отчего Наполеона вело, как от крепкого бренди. Русский запрокинул голову, не открывая глаз, и Соло приник поцелуем к основанию его шеи. Он ворошил губами короткие жесткие волоски, впервые получая возможность быть так близко. Наполеон старался не прислоняться к ранам напарника, но желание прикоснуться к шрамам это не убавляло. Илья получил их из-за него, и в этом было что-то щемящее и будоражащее. Наполеон никогда не испытывал подобного – эту миссию в Париже он точно не забудет. - Все в порядке?.. Курякин попытался извернуться, заподозрив что-то, но Соло помотал головой и опустил руки на его ремень. А следом толкнулся бедрами. Илья ощутил укол боли и возбуждение – в равных количествах. Американец не слышал, но, скорее, угадал его стон. Наполеон знал, что делал, поэтому с улыбкой положил голову на правое плечо партнера и стрельнул глазами вниз. Его руки легко расправились с пряжкой и добрались до ширинки русского. Курякин повернул голову, чтобы прильнуть к его виску щекой. Он хватал ртом воздух, пока пальцы Соло преодолевали последний рубеж. А потом его дыхание оборвалось, потому что без поддержки штаны свалились с бедер бесформенной кучей. Русский переступил через нее и развернулся к американцу, привлекая его обратно в объятие. Они поцеловались, глубже, головокружительнее. Соло ощутил, что теряет себя, падает – и рухнул вниз, заваленный напарником на кровать. Илья проникся, но действовал не так тонко и умело, как американец. Он прикусил его за ухо, шаря руками по телу. Снять рубашку было более проблематично, чем водолазку, так что Курякину пришлось сдаться и оседлать его бедра, чтобы подойти к этому процессу основательнее. - Вечно ты все усложняешь, - по-философски проворчал он. - В этой жизни ничего не достается легко. Соло улыбнулся, на что Илья промолчал и тихо выматерился, когда одна из пуговиц запуталась в нитке. Вскоре Наполеон сам потерял терпение, отчего выгнулся и притянул напарника обратно в поцелуй, второй рукой расстегивая череду пуговиц снизу вверх. Вдвоем им удалось победить сорочку Соло, а с брюками Курякин справился уже без его помощи. Наполеон едва успел выудить из карманов свои гостинцы, прежде чем русский запустил его штанами в дверь, чтобы та закрылась до щелчка. - Что это? – Илья уставился на ленту. - Презервативы, большевик, - насмешливо пояснил Соло и перебрался к изголовью кровати. – Боже, я думал, что это просто байка об СССР… - Помолчи. У нас ЕСТЬ секс, - фыркнул Курякин и поднес кондомы к лицу. – Просто упаковывают их иначе... А зачем они нам? «Рискни предположить», - Наполеон очертил рукой мышцы на животе Ильи. Его пальцы затронули темную дорожку волос, уходящую под резинку трусов. Это помешало Курякину развести панику от своих догадок. Русскому вообще стоило поменьше думать, так что для закрепления эффекта американец сжал через белье его эрекцию. Илья со свистом втянул воздух. Вот теперь он точно не мог переживать, потому что вся кровь отлила от его головы прямо к паху. Отложив кондомы, Курякин вновь навалился на Соло, шустро подлезая к тому под кромку белья. Он действовал слишком импульсивно, не растягивая удовольствие, и Наполеона, как тонкого стратега, закоротило под таким напором. Он распахнул глаза, глядя в никуда, пока горячая ладонь делала первые рывки вверх-вниз. - Стоп, не так… – выдохнул он в плечо Ильи, но русский понял его неправильно. Он прервался, чтобы спустить его трусы, а потом принялся за старое. Его губы прихватили кожу на шее американца. – Черт… Илья!.. В этом было что-то волнующее – Курякин буйствовал, но удовлетворял не его, а, скорее, собственную потребность в том, чтобы дарить ласку. Он делал это грубо, остервенело, но с такой жаждой, будто всю жизнь мечтал вжимать американца в матрас. Соло закусил щеку изнутри, чтобы не терять связь с Землей – задача практически невыполнимая в таких условиях. - Стой-стой… Я хочу не так, - ему все же удалось изловить руку напарника и убрать ее от члена на безопасное расстояние. Он был осторожен в выборе слов. – Как насчет того, чтобы зайти дальше? - Зачем? И так ведь нормально, - нахмурился Курякин. Соло вильнул бровью: «Я хочу поэкспериментировать». – Ты издеваешься, ковбой?? - Не бойся, - Наполеон провел ладонью по колену Ильи и добрался до его трусов, под которыми выпирал крепкий стояк. Американец облизал пересохшие губы. – Я же тебя не съем, большевик. Смелее... - Дело не в этом, - Курякин сел и потер переносицу. – Я не могу. Слишком… рано. Может быть, ты привык к такому, а я… - Прошу, не говори ерунды. Если ты считаешь, что я ложусь со всеми, кто согласится… - Соло сощурился, но от промелькнувшего сожаления в глазах коллеги сбавил обороты. Кто из них еще «все усложнял». Боже. – Ладно, хм. Давай руками? Для начала. - Что? Наполеон закатил глаза, а потом потянулся за лентой кондомов. Он оторвал зубами и вскрыл одну пачку, а потом попросил руку Ильи, чтобы нанизать на два его пальца презерватив. Русский не понимал, что теряет. Для довершения безобразия Наполеон выдавил сверху немного крема. - Только нежнее, - предупредил он, а затем откинулся на подушки и, подпихнув одну из них под поясницу, направил руку партнера между своих ног. Русский сглотнул, когда его пальцы коснулись ложбинки. «Расслабься», - напомнил Наполеон и опустил ресницы. От его просьбы Илья, разумеется, запыхтел как заправский насильник. Его пальцы аккуратно протолкнулись внутрь на дюйм. Никак. Потом еще. И снова – никак. Но как только фаланги углубились по середину, они наконец-то задели точку стимуляции. - Ф-фх… - прошипел Соло, освежая в памяти это щекотливое чувство, от которого внизу живота постепенно нарастал пульсирующий ком. - Ковбой? – моментально всполошился Илья. – Мне не продолжать? - Если ты не продолжишь, я пристрелю тебя, помяни мое слово… Наполеон приоткрыл один глаз с угрозой. Курякин хмыкнул. Он постепенно входил во вкус – очень постепенно. Соло был извращенцем, в очередной раз позволявшим ему с упоением тянуть из себя жилы. Русский удобнее сел между его раздвинутых ног, а затем выставил руку для опоры и склонился, возобновляя укусы в шею и плечи американца. Сначала Наполеону приходилось выдавливать из себя хрипы, направляя ими Илью, но потом те стали вырываться непроизвольно. Иногда вместе с выдохом у него слетал стон, когда напарник особенно сильно надавливал на простату или стискивал зубы. Курякин быстро учился и был чертовски нетерпелив. Соло задыхался под его натиском, поэтому на какое-то время упустил из виду, что Илья все еще оставался в белье. Преодолев себя, Наполеон протянул руку к трусам Курякина и, кое-как спустив их, сжал в ладони его побагровевшую головку. Русский был близок – только от того, что делал с Наполеоном. Соло с улыбкой поймал его взгляд. Не разрывая этой связи, он обхватил свой ствол другой рукой и задвигал обеими ладонями одновременно, доводя их с напарником до разрядки. Курякин замер, чтобы унять дрожь, но американец останавливаться не собирался. Он повернул голову к уху Ильи и обвел его раковину языком. - Blyat’… - выстонал Курякин, вскинув голову, и пах Соло обожгла его горячая сперма. Грудь Ильи тяжело вздымалась, а сам он зажмурился, вцепившись ладонью в простыню и переживая оргазм. Наполеон самодовольно оглядел вспотевшее над собой лицо и ускорил движения руки на собственном члене, чтобы не слишком отставать от восприимчивого партнера… Помощь в этом пришла к нему с неожиданной стороны. Два пальца внутри без предупреждения подогнулись. - Господибоже!!.. Бедра Соло приподнялись над кроватью. Он задохнулся, а сквозь его пальцы брызнули белые капли. Когда он рухнул вниз, то посмотрел на Курякина с тем же удивлением, с каким и тот смотрел на него. Кажется, его эксперимент удался. - Это было… Вот о ч-чем я говорил, - просипел американец, отдышавшись. – Точно не хочешь попробовать? Илья прошелся языком по губам. Его взгляд изучал раскинувшееся под ним тело, а потом покосился на ленту презервативов. На лице Курякина проступили серьезные сомнения. - …Решу минут через двадцать. Высвободив руку, русский без сил свалился на свободное место возле Соло. Он сдулся, а у Наполеона еще горел запал. Американец привстал и навис над поверженным напарником. - Только не рассчитывай, что я позволю тебе потратить эти двадцать минут впустую. Губы Соло изогнула интригующая улыбка.