Близнецы

Полидевка частенько дразнили — а точно ли он сын царя Тиндарея? Он же вовсе не похож на него! А Полидевк знал наверняка — он действительно не сын Тиндарея. Он сын Зевса. От Зевса он унаследовал свои золотые, как солнечное сияние, кудри и небесно-голубые глаза, а от матери, царицы Леды — молочную кожу и тонкие черты лица. На него похожа Елена — прекрасная, как богиня, несмотря на малый возраст. Она тоже дочь Зевса. А Кастор и Клитемнестра совсем не похожи на них. Они - дети царя Тиндарея. Кастор выше Полидевка, шире в плечах и смуглее. Его кудри черны, как безлунная ночь, а глаза зелены — как море. У Полидевка гордая осанка, всегда высоко поднятая голова и широко расправленные плечи. Черты его лица — словно выточены из мрамора вдохновенным художником, воплощающим образ божества… Царские крутые брови, волевой подбородок, прямой нос, насмешливый изгиб рта — красивое, надменное, гордое лицо! У Кастора черты лица приятные и тонкие, а выражение лица — мягкое и нежное, почти как у женщины. Его улыбка нередко напоминает о терпении, о незаметно выносимой какой-то боли; в светло-зелёных глазах его, даже во время веселья и радости, таится печаль. Полидевк не всегда замечает это. Полидевк кусает губы, молчит и о чём-то тяжело думает. Он — сын Зевса. Сын царя богов. Прежде эта мысль наполняла его гордой радостью, чувством причастности к чему-то, что не доступно простым смертным. Чувством превосходства. Он — сын Зевса. Он — бессмертный. Даже если он умрёт, отец примет его на Олимпе — и будет он жить сладко, в окружении красоты и нежной музыки, пить нектар и наблюдать за судьбами мира. А теперь он вспомнил. Понял. Кастор - смертный. Это значит, что он умрёт. Тело Кастора сожгут на погребальном костре. Останутся лишь кости и пепел. Тень его спустится в царство Аида. Он больше никогда не увидит солнечного света, не почувствует тепла, не улыбнётся и не рассмеётся. Печально в том царстве - нет там жизни, там только тени, бессильные тени, обречённые скитаться и не находить покоя. Нет там людей, нет их - лишь слабое напоминание о них, чуть слышное эхо прошлого - а порой и его уже не слышно. Прибывая в царство Аида, тени умерших людей пьют воду из Леты - реки забвения. Это и есть смерть. Ни когда Мойры перерезают тянущуюся нить человеческой жизни, ни когда Танатос срезает волос с головы того, кому предназначено умереть - но когда тень, ещё живая, страждущая и помнящая, выпивает воды из Леты. Пока у тебя есть память - ты ещё есть. Ты помнишь свою жизнь. Ты помнишь счастье и страдание, боль и радость, горе и любовь - ты ещё есть. Тот, кто испил из Леты, забывает всё. Стирается его жизнь - как если бы её вовсе не было, забывает несчастный всех, кого любил и ненавидел, забывает он солнце и небо, забывает, кто он такой. Стираются его черты, блекнут и тускнеют, пустеет взгляд, сливается лицо с серым полумраком. Испивший из Леты навсегда теряет себя. И больше его нет. Остаётся лишь тусклая, бледная, бессильная, бессмысленная тень, которая даже не помнит своего имени. Обречена она вечно скитаться по полям, которые поросли асфоделями - скитаться, не находя ни покоя, ни умиротворения - одну лишь пустоту. Пустота и небытие, бесчувствие и ничто. Это и есть смерть.