Вожделение

Среда. Просыпаюсь в чужом месте: здесь всё немного странное. На первый взгляд – обыкновенное жилище, но опытный глаз подмечает странности: четыре компьютера стоят на полу, рядом циновка, клавиатуры, мышки, какая-то кровать, тумбочка, дверь… Этот парнишка появляется внезапно, просто врастает в пол перед моими глазами, я даже не понимаю сначала, что это он. Вижу какую-то часть тела, низ живота, откидываюсь, поднимая на него туманный взгляд. -как спалось? – спрашивает он. Мы спали, летит у меня в голове, мы правда спали? Кажется, он понимает вопрос с ухмылкой на моем лице. -я кое-как дотащил тебя до кровати; ты алкоголик - тебе нужно немного, - он смеется. Смех такой девчачий, ровный и мягкий. Как будто я слышу хорошенькую девочку лет пяти перед собой. Мы, практически молча, пьем чай, иногда включая в беседу какие-то обсуждения насчет нравственности и эстетичности поведения каких-то абстрактных лиц. Допускаем в разговоре вольности – тема любви. Невзначай словно ощупываем почву друг у друга под ногами – меня не проведешь, он заинтересован во мне не меньше, чем я в нем. Беспринципно гляжу на часы, закусывая мимолетно свою губу (Алекто всегда говорил, что мои чувственные губы сведут с ума любого). Ах, черт, маленький гад, даже не взглянул на меня, может даже сержусь. -пора уходить. -уходишь? -да. -останься. -пора. На выходе он смотрит на меня с улыбкой, подходит ближе, чем допускается многим. Мысли путаются, я не понимаю, то ли подпустил его ближе к себе психически, то ли действительно ощущаю его дыхание на своих губах. -до свидания, красивый друг – кидает он мне и захлопывает дверь перед носом. Друг, повторяю медленно с его интонацией, друг. Красивый друг, ухмыляюсь, да кого ты пытаешься обмануть, Киря? Четверг. Мне не нравится более возвращаться домой. Алекто, пожалуйста, заткнись. Что-то бубнит мне на ухо, очередное стихотворение Маяковского. Я устал, говорю ему. Толкнул зря мальчишку с силой, он упал, ноет, что я животное. Ухожу на балкон, закрывая дверь, забываюсь с сигаретой. Стоит под дверью паренек, руками и лбом прижимается к холодному стеклу. Я подсознательно слышу его плач. Шепчу в холодное небо перегаром, мне жаль. Не могу позвонить даже Майки – это не выход. Он лезет на меня своей задницей, я хочу его взять, хочу, правда, закрываю глаза… вижу прозрачные зеленые глаза, короткая черная челка, высокий лоб, красивые худые очертания рук. Не в силах себя сдерживать, стону практически его имя, чувствую, как Майки замирает надо мной в непонимании. Уйди, я не хочу. Он непослушный, это не Алекто. Начинает пуще ласкать моё тело, покрываюсь противной дрожью, чувствую, что еще момент его тела на мне и меня просто вырвет. Сижу на диване голый, Майки отвернулся калачиком на кровати, со мной играет его кот. Зарываю руки в волосы. Кто не заслужил такого поведения с моей стороны, так это Майки. Малыш, мелькнет в моей голове, озвучиваю ему, прости. Я встретил одного мальчишку в баре, из моей головы не лезет его образ. Он не лучше и не хуже тебя. Он просто другой. Это не любовь и даже не влюбленность, верь мне. Это пройдет, мне он интересен как человек. Тонкие руки охватывают мою шею, мокрое лицо льнет к моей щеке, целует мягко в ухо: -я не переживу еще одного твоего… Вздыхаю с таким ревом, словно сам дракон во мне проснулся, трясет всего. Лишь бы не ебнуть, пытаюсь успокоить себя. -Майки, я его не люблю. Я с ним не спал и не буду. -хорошо, - вздыхает томно. Суббота. Может, увидимся, говорю я, может, у меня и найдется свободная минута. Срываюсь с места, перерываю гардероб. Очнись, стоп. Простая зеленая рубашка в клетку, темные джинсы, кеды начищены. Всё, что мне требуется. Побриться, принять душ и надушиться. Или лучше естественный запах? Вот блять. Чувствую себя девчонкой, собирающейся на бал к принцу. Он уже стоит у входа в бар: бровь, губа и ухо в пирсинге – штанги. Замечаю огромные ботинки, я бы сказал, что это какая-то платформа, но парнишка всё равно остается меньше меня ростом. Привет, Кирилл, кидаю ему, как дела? Мне нравится, что у тебя всегда «всё отлично», значит, что ты достаточно счастлив и независим. Улыбаюсь ему в ответ. В голове мелькает, да, ты прав, но в мыслях взрываются миллионами искр разные жизненные обстоятельства, когда я вел себя хуже забитого котенка. Незаметно мы ходим на улицу, никто нас не может подметить: со стороны мы обычные друзья. Руки в карманах и даже нет просвета на то, что когда-нибудь я его обниму. Мне хорошо с тобой, я рад, что ты пришел, очень рад, говорит он отрывисто. И вот не замечаю, как оказываюсь сзади него, касаюсь его ушка своими губами, шепчу ему жарко, он начинает трястись от мурашек. Я боюсь, говорит он, извини. Отходит и мы, молча, продолжаем брести куда-то вдоль улицы. Обычный дружеский разговор, но я понимаю, что его пугает. Мы оба активы. Я и не думал, мальчик. Воскресение. Очередной выходной, очередной мой Кирилл. Я вижу на лице его легкую хмурость, даже грусть, глаза блестят, как нарочно, словно он заплачет, если только я подтолкну его к краю. Мне очень страшно и между тем слишком интересно знать, что же его гложет. Разговор не совсем клеится, он туманный, полностью отстранен, но физически, словно магнитом, тянет ко мне. Мне кажется, он чувствует мою животную силу и сейчас нуждается как-никак в чьей-то защите и опоре. У тебя всё в порядке, спрашиваю его, чуть касаясь ладонью его щеки. Надеюсь, что это не выглядело вызывающе, а просто дружеским участием. Он не отворачивается, не противится, напротив, слегка улыбается. Всё хорошо, говорит он, просто человек один обещал быть со мной, но вдруг стал очень заинтересован в другом. Мне просто не по себе. И очень неприятно. Может и больно. Больше я его не слышал, потерял всячески из виду его красивейшие глаза, его тело, его душу. На автомате пытался вторить мальчишке, спрашивал о том, кто ему нравился, он отвечал что-то невнятное, я даже не понимал, что было между ними и для чего это было. Ушел поскорее от него, оттого, что чувствовал, как сдавлено всё моё тело, как ком лезет в горло и невозможно вздохнуть ни миллиграмма воздуха в легкие, как сердце стучит то бешено, то совсем незаметно, словно вот-вот остановится. Мне не здоровится, наверное. Музыка разрывает мои уши, я стараюсь ни о чем не думать, заткнуть сознание орущими рокерами. Алекто замечает моё хмурое настроение и держится в стороне: у парня с последней потасовки огромный синяк на заднице. Родной, шепчу ему, подойди ко мне, пожалуйста. Он, как котенок, оказывается рядом, сидит возле меня на коленях, обнимает за ноги, целует мои колени, положив голову на них. Гляжу его мягкие волосы, путая ему всю прическу, он заботливо глядит в мои глаза, позволяет себе слегка улыбнуться, словно пробуя на вкус моё состояние адекватности. Отвечаю ему как могу. Прости меня, Алекто, ты мой мальчик. Мой единственный любящий и любимый мальчик. Мой котенок. Его утешаю, забирая к себе на колени и понимаю, что весь мир не стоит его переживаний и боли. Он единственный, кто никогда не уйдет, не захочет быть с другим… ах простите, еще точно такой же Майки. Но не Кирилл. А что нужно для счастья? Полюбить того, кто тебя никогда не полюбит? Но, черт тебя дери, Кира, я же видел этот огонь в глазах. Я же знаю, что ты таешь, когда я рядом; тебя тянет ко мне, я уверен на все сто процентов. Я уверен. И между тем, вот он, мой родной Алекто. Мой Майки. В один момент становится мне противным всё моё существование, всё моё грязное тело, моя грязная душа. Хватит, говорю парню, уйди. Заглядывает на меня, глаза наполняются бескрайним морем. Довольно мне твоих слез и соплей, уйди. Скидываю его на пол, Громкий крик. Замолчи. Уползает в ванную, слышу, как ноет, и, кажется, разговаривает сам с собой. Проклинаю себя. Восхваляю никого.