Лестрейнджи не плачут

Июль 1969 года, Лестрейндж-Холл, графство Йоркшир, Норд Райдинг.        Утром я собирал реальность по осколкам - алкоголь я переносил не лучшим образом. На следующий день после того, как я перебарщивал со спиртным, я обычно не мог встать с постели, буквально умирал от головной боли. Конечно, и предсвадебный день не стал исключением, и начать его пришлось с антипохмельного зелья, которое я попросил слабым голосом у вызванного домового эльфа.        Видит Мерлин, лучше бы я этого не делал – стоило избавиться от молоточков и звона в голове, как в памяти тут же сложилась полная картина прошедшего дня. Пылкая отповедь Беллатрикс всё ещё звучала в ушах, а перед глазами стояло заплаканное лицо горничной. Стыд и отвращение к самому себе обрушились на меня с такой силой, что захотелось тут же провалиться сквозь землю, и я, едва севший на постели, обессилено повалился обратно с глухим и протяжным стоном.        Что чувствуют нормальные люди накануне своей свадьбы? Вероятно, радостное возбуждение, нетерпение, счастье. Предвкушение новой, семейной жизни, когда уже нет «её» и «его», а только «они». Сильнее всего тревога перед бракосочетанием - вдруг что-то пойдёт не так, и ты забудешь свои слова, за праздничным столом не подадут второй десерт, и седьмая смена блюд окажется провальной, или же не хватит места какому-нибудь почетному гостю? Впрочем, всё это сполна компенсирует ожидание первой брачной ночи, когда наконец-то перед двумя людьми рушатся все преграды, они становятся единым целым, а брак считается заключенным в полном смысле этого слова. Остаётся только добавить, что так же все мечты о ярких впечатлениях от медового месяца и о будущих детях становятся куда ближе к реальности, что так же не может не радовать.        Передо мной же стояли такие пространственные и туманные перспективы, как никогда в жизни. Проснувшись к полудню с ужасающей головной болью, я даже не мог с уверенностью сказать, что свадьба состоится. Зато я был абсолютно и непоколебимо убежден в том, что в небольшой готической часовни недалеко от замка, где и должно было состояться бракосочетание, Белла что-нибудь вытворит. Если вообще туда явится, конечно. А ожидая одну конкретную важную персону, я внутренне содрогался и всё явственнее ощущал, что меня даже мутит от волнения. Что же касается первой ночи с Беллатрикс… Я всерьёз допускал вероятность того, что супруга меня убьёт, если я хотя бы попробую к ней прикоснуться.        Мне казалось, что всё это - какая-то страшная ошибка. Мои заблуждения на счёт чувств Беллатрикс, любовь Беллы к Милорду, его интерес, проклятая Коул, свадьба… Огромная, чудовищная ошибка, которая приведет к ужасающим последствиям. Я предельно точно знал, что ничего хорошего из нашего брака не выйдет, но совершенно не представлял, что мне делать.        Нашей свадьбы ждал весь высший свет. Было готово всё убранство Лестрейндж-холла и маленькой часовни, на кухне полным ходом кипела работа по созданию всевозможных деликатесов и лакомств, лакеи, - юноши с земель отца, нанятые в Холл на несколько дней, - сновали по всему замку и развешивали последние украшения, домовики натирали до блеска паркет в бальных залах, чистили ковры в бильярдной, гостиных и прочих комнатах, а горничные готовили для нас с Беллатрикс раскошенные покои. Да и Милорд ясно дал мне понять, что этот брак должен быть заключен. Я и сам был не против, наверное… Дело было только за Беллой.        Я мог только догадываться, каково было Беллатрикс в день накануне свадьбы. Беллатрикс Блэк, с её непомерными амбициями и гордыней, наверняка чувствовала себя вещью, которую буквально продают, не спросив её собственного мнения. По сути, она была так же скована обстоятельствами, как и я. Не могла опозорить семью, не оправдать надежд отца, не могла отказаться от свадьбы в последний момент… Но при всём этом она выходила замуж за человека, которого не то что не любила, но и находила совершеннейшим дураком и тряпкой. Каково было ей, когда она сама отдавала свою жизнь на заклание во имя чести рода и своего имени? Каково было моей Белле, когда на ней подгоняли платье во время последней примерки, когда всё вокруг ликовало и радовалось грядущему торжеству, а ей, молодой и цветущей девушке, только открывшей для себя любовь, но окунувшейся в эти чувства с головой, казалось, словно её хоронят заживо, замуровывают в каменном мешке, который носил гордое имя – Лестрейндж-холл.        Я понимал её, как понимал и то, что если вся эта подчеркнутая выдержка Беллатрикс Блэк треснет, скандал будет грандиозным. Если найдется мелочь, которая окажется последней каплей, Белла взорвется, не выдержит накала эмоций, не вынесет урагана чувств, бушующего в её несчастном сердце. К счастью, я, напротив, пришел в какое-то меланхоличное и заторможенное состояние, что могло несколько купировать возможный всплеск эмоций Беллатрикс.        В какой-то прострации я разгуливал по Лестрейндж-холлу, то и дело натыкаясь на домовиков или слуг. Все мысли, крутящиеся в голове, смазались в одно мутное облако, и я уже не мог ни на чём сосредоточиться. Неясные образы мешались в голове, я пытался представить свою жизнь в браке, думал, что теперь делать с Беллой, не лучше ли перевести горничную Коул куда-нибудь из дома, чтобы не пришлось встречаться с ней глазами, и тщетно пытался убедить себя в том, что на трезвую голову я никогда не сделал бы того, что едва не произошло в бильярдной прошлой ночью.        На обед я не отправился, решив, что отец наверняка заметит моё подавленное настроение и добьется внятного объяснения. Или воспользуется легилименцией, что куда более вероятно, так как терпение у него не к черту. А делиться с сэром Сильвием воспоминаниями о встрече с Долоховым, о ссоре с Беллатрикс и столкновением с Коул в бильярдной пока что не хотелось.        Но да кто спрашивал меня о том, чего я хочу? Признаться в своих злоключениях всё-таки пришлось – отец вызвал меня в свой кабинет и устроил форменный допрос. Всё-таки треклятый домовик доложил ему о том, что утром я едва смог подняться, а потом шатался по замку, как сомнамбула. И мой родитель просто не был бы собой, если бы не решил, что уж он-то имеет право знать всё о моих проблемах. Допускаю, что лучше было сэру Лестрейнджу узнать о прошедшем дне из моих уст, поэтому к вечеру я успел рассказать отцу всё в подробностях, скромно умолчав только о Леноре, но, к моему удивлению, родитель даже не отчитал меня. Он только задумчиво расхаживал по своему кабинету и сухо поджимал губы, пока я стоял перед его широким столом, не решаясь сесть, и докладывал о потасовке с Долоховым. - Ты знаешь, Рудольфус, Милорд ведь наказал его, - в итоге проговорил отец негромко. - Простите, что? – не понял я.        Наказал? Долохова? И за что? За то, что тот слегка поразвлекся, напугав горстку зеленых юнцов? Антонину всегда сходили с рук вещи и пострашнее, а он по сути даже никого не покалечил.        Судя во всему, на моём лице отразились эти мысли, потому что сэр Лестрейндж решил пояснить. - Отчитал его у себя на ковре, как мальчишку. Чуть заклинанием не наградил. Пообещал проклясть, если тот ещё хоть раз поднимет волшебную палочку на Беллатрикс Блэк, – отец сложил руки на груди и задумчиво на меня взглянул. - Мерлин, я уже ничего не понимаю, - простонал я. – То Милорд сам отказывается от неё, то готов убить любого, кто что-то сделал Белле… - А тебе и не нужно понимать, - отрезал сэр Лестрейндж. – Будем считать, что у Беллы Блэк есть очень сильный покровитель, вот и всё. Остается надеяться, что Долохов не возненавидит тебя с Беллой за полученную выволочку.        С этим было трудно поспорить, и я только кивнул в ответ. Вот уж воистину, не хотелось обрести такого врага… - И что мне делать с Беллатрикс? – невпопад спросил я. – Как я могу жениться на девушке, которая меня ненавидит и презирает? Я не выдержу этого – её ненависти. Возможно, всем будет легче, если свадьба не состоится… - Даже не думай об этом! – одернул меня отец. – Ты хоть понимаешь, о чем говоришь, Рудольфус? Долохов чуть не получил Непростительное только за то, что скрестил с мисс Блэк волшебную палочку! Если ты расторгнешь с ней помолвку накануне свадьбы и выставишь её опозоренной, Милорд тебя уничтожит. К тому же подумай, как это вообще будет выглядеть? Позор на обе семьи! – раскатисто возмущался мой родитель. - Я даже не знаю, явится ли она завтра в часовню, - мрачно заметил я. - Явится, Друэлла поклялась, что, если нужно, Белла под Империусом к алтарю пойдет, - парировал отец.        Я посмотрел на него неописуемым взглядом, и Сильвий сухо поджал губы, поняв, что сказал немного не то, что должно было меня успокоить. - Послушай, Рудольфус, - продолжил он почти мягким голосом. – Отринь все сомнения. Вам нужно только заключить брак, дальше всё как-нибудь само уладится. Уж поверь мне.        Я недоверчиво хмыкнул, усаживаясь в кресло и начиная нервно постукивать пальцами по подлокотнику. - Откуда вам знать? – вырвалось у меня. – Что-то мне подсказывает, что у вас в своё время не было таких проблем. Вы были уверены в том, что будете счастливы с девушкой, которую вели под венец? Потому что мне кажется, что я совершаю непоправимую и чудовищную по своим масштабам ошибку.        Отец фыркнул и уселся напротив меня. - У меня были другие проблемы. Отец Алиссандры был не в восторге от того, что его дочь собирается выйти замуж на младшего Лестрейнджа. Я же не наследовал ни Холл, ни титул в своё время… И ради своей семьи я устранил все проблемы. - Вы имеете ввиду то, как вовремя скончались мои дядя и дед? – услужливо подсказал я. – Это вы сделали для своей семьи? - Глупый мальчишка, - констатировал отец. – Ради Алиссандры и наших будущих детей. Раз уж её невозможный отец хотел, чтобы его дочь носила титул леди… - Мерлин и Моргана, раньше вы хоть не говорили об этом так прямо! – ахнул я. - Как бы там ни было, я сделал всё для того, чтобы устроить нашу с Алиссандрой жизнь. Если бы не мои своевременные поступки, быть может, вас с Рабастаном и не было бы. А ты ради Беллатрикс не можешь всего-то взять себя в руки и прекратить бояться! Какой ты мужчина после этого? – сурово вопросил отец, сдвинув брови.        Конечно, я знал, что он очень меня любил и говорил так только из-за того, что волновался за мою судьбу не меньше меня самого… Но эта его манера вести беседу так, словно он специально задевает меня за больное… - Я боюсь только того, что сломаю её жизнь, - огрызнулся я. - Ты мужчина, ты Лестрейндж, - громовым голосом заявил отец. – Ты принял решение, оно верное, и не смей колебаться. Ты дал слово, и ты его сдержишь. Ты знаешь, что для Беллатрикс так будет лучше, и ты сделаешь её своей женой, понял меня? Вот увидишь, потом будешь благодарить меня за этот совет.        Я только неопределенно повел плечами, признавая, что отец, в общем-то, прав. Действительно, головой я понимал, что так будет лучше для Беллатрикс… Но только с точки зрения спокойной и размеренной жизни, стабильности, в чём Белла не нуждалась совершенно. И да, я боялся, что она будет жалеть о том, что выйдет за меня, всю жизнь. С другой же стороны… Я ведь всегда смогу отойти в сторону, чтобы она была счастлива, так ведь? А если перед этим Белла родит мне наследника, все сложится совсем неплохо. Я даже не помешаю ей устроить собственное счастье после этого. Если Милорд всё ещё будет проявлять интерес к Белле, конечно…        Под влиянием этих сумбурных мыслей, я кивнул то ли себе, то ли отцу. Сильвий, как не странно, заметил моё потерянное состояние, потому что только покачал головой, глядя на меня. Затем взглянул на часы. - Уже восемь, тебя ждут друзья, - проговорил отец.        Я с трудом вспомнил, что где-то в большой гостиной меня ждут гости, и понял, как же сильно не хочу туда идти. И кто придумал этот мальчишник? Как жаль, что все мероприятия, приуроченные к свадьбе, планировались месяцы назад, и теперь невозможно ничего отменить! В детстве всё было как-то легче… Можно было спрятаться в одном из сотен укромных уголков огромного Лестрейндж-Холла, если хотелось побыть одному. Теперь я уже не могу этого себе позволить. Я Рудольфус Лестрейндж, сын сэра Сильвия Лестрейнджа, я должен выдавливать беззаботную улыбку в ответ на злорадные взгляды. Интересно, кто из собравшихся уже знает о том, что произошло между мной и Беллатрикс? - Иди же, тебе необходимо развеяться, - посоветовал отец.        Развеяться… Я даже не мог представить, что мне нужно было сделать, чтобы развеяться в этот вечер! Казалось, что все мысли крутились вокруг одной только Беллатрикс. И ещё эта свадьба… Она грозила обернуться грандиозным скандалом, если мисс Блэк опять даст волю чувствам, или же страшной ошибкой, если Белла совладает с собой и заключит со мной брак.        Но нет, я не мог поддаваться унынию и страху. Мне ничего не оставалось, кроме как поплестись в большую гостиную, смежную с бильярдной и курительной, где меня ожидали мои лихие друзья, собравшиеся, чтобы как следует повеселиться, дальние родственники, прибывшие отдать дань приличиям, а так же едва знакомые люди, пригласить которых вынуждало положение.        Остановившись перед двойными дверями большой гостиной, я услышал десятки голосов и смех. И ощутил пустоту в себе. Белла словно убила меня своими жестокими словами, и я вот уже почти сутки находился в каком-то подавленном состоянии, и никак не мог из него вырваться.        Я стоял в темном коридоре, и отчетливо понимал, что больше всего хочу, как в детстве, спрятаться в гардеробной матери, где никто и никогда меня не найдет среди пышных длинных юбок, если я не захочу сам показаться. Взявшись за ручки обеими руками, я тупо уставился на двери и никак не мог заставить себя толкнуть их. Все казалось глупым, неправильным, напрасным. Даже расшитые серебром светло-зеленые рукава собственного камзола с широкими отворотами я нашел неподобающе праздничными и раскошенными.        Наверное, я бы ещё очень долго простоял перед дверями гостиной, если бы Эйвери по ту сторону не заявил присутствующим, что собирается меня искать. Ничего не оставалось…        Я решительно толкнул тяжелые двойные двери, делая размашистый шаг вперед и оказываясь в ярком свете люстры с зажженными свечами и десятка канделябров. Взгляды многих гостей устремились на меня, но я уже достаточно широко улыбался, чтобы они тут же вернулись к своим беседам, так и не поняв, что мне хочется выть, а не растягивать губы в улыбке.        Но я был Лестрейнджем. Это значит, что я не мог позорить семью кислым видом накануне свадьбы, не мог давать врагам отца повод для веселья своею грустью. И я широко и радостно улыбался, напустил на себя такой счастливый вид, какой только мог, и даже спину расправил, словно скинул со своих плеч груз страха и боли. - А вот и виновник торжества! – радостно гоготнул Нотт, подходя ко мне и кладя руку на моё плечо. – В самом деле, Руди, мы уже начали беспокоиться, что ты про нас забыл! - А сегодняшний день крайне важен, - заговорщически подмигнул мне Эйвери, подходя с другой стороны.        Взяв меня в клещи, они с Ноттом повели меня прямиком к столу для покера у окна, где уже вольготно расположились Мальсибер, Фоули и Руквуд. И я окунулся с головой в водоворот веселья и бесконечных шутливых советов и пожеланий. Я улыбался Забини в ответ на его поздравления, хотя до этого дня не перекинулся с кудрявым блондином и парой слов. Я выпил с парой кузенов со стороны матери за Беллатрикс, которую они отродясь не видели. А потом, как и требовали законы гостеприимства, я начал особенный «круг почета», который входит в обязанности каждого хозяина, принимающего гостей.        Никто не должен чувствовать себя обделенным моим вниманием. Никто не должен уйти отсюда, не решив для себя, что я совершенно счастлив. Каждый должен поверить, что мне есть дело до их проблем. Каждый должен подумать, что мне важны их лживые поздравления. - Как здоровье вашей матушки? Друэлла Блэк говорила, что она стала совсем плоха, - с наигранным участием вопрошал я у юного Эвана Розье. - Да, это большое испытание для всей нашей семьи… Но, будем надеяться, что её здоровье всё-таки наладится, - сдержанно отвечал белокурый мальчик возраста Рабастана или около того.        А я маневрировал между гостями дальше, не обращая внимания на кривляющегося за моей спиной Басти и Нотта, который рассказывал мне на ухо какую-то крамольную историю. - Кузен, как отрадно вас видеть! Последний раз мы встречались лет семь назад? – с напускным радушием улыбался я одному из троюродных братьев. - Вы пр`авы, семь лет пр`ошло, - с сильным акцентом отвечал волшебник лет двадцати двух, не поленившийся приволочься на мою свадьбу с материка. - Как вы находите погоду? – спрашивал я у второго кузена-иностранца, который обладал огромным носом и безобразной голубой мантией. - Пр`екр`асно, - безбожно картавил он, кивая. – У нас дома стоит такая жар`а последние недели – пр`осто невозможно!        Из гостиной я прошествовал в бильярдную, где всё так же расточал улыбки направо и налево, сияя, рассказывал о том, как счастлив и смеялся над глупыми шутками и банальными пожеланиями. - Я слышал, ваша супруга уже в положении? – с искусственным интересом задавал я очередной вопрос одному из едва знакомых чистокровных молодых людей, которого видел всего раз или два на каком-то приеме. - О да, ждем первенца к исходу сентября, - кивал он, польщенный моим вниманием. - Как я рад за вас!        И я шел дальше, подходя к каждой небольшой горстке молодых людей. Мой поток любезностей и вежливых фразочек никогда не иссяк бы, и я продолжил бы окучивать гостей, если бы взгляд внезапно не упал на того, с кем Гойл затеял партию в бильярд.        Серые глаза на миг расширились, но тут же опасливо и хитро сузились. Люциус Малфой прикидывал, что я с ним сделаю и мучительно соображал – насколько я всё ещё зол. О да, я был зол! Ещё бы я не хотел его проклясть, после того, как мальчишка так подло избежал дуэли с Долоховым и подставил Беллу! Подлый, бесчестный сопляк! - А ты что здесь делаешь!? – прошипел я, подлетая к блондину. - Отец настоял, чтобы я приехал, - ответил молодой человек. – Хотя я понимаю, что не самый желанный гость… - Не самый желанный!? – я невольно повысил голос. – Мерлин и Моргана! Да я готов тебя прямо здесь проклясть! - Собственно, я не вполне понимаю природу твоего возмущения, - чуть растягивая гласные, ровным голосом проговорил Люциус. – Любому же ясно – мне никогда не победить Беллатрикс Блэк в честной дуэли. Она же словно родилась с волшебной палочкой в руке. И ты это знаешь, Рудольфус. - Да, но ты специально поддался, - не унимался я, грозно нависая над Малфоем.        Люциус, надо отдать ему должное, сохранял убийственное спокойствие и ни единый мускул не дрогнул на его смазливом лице. Малфой только стряхнул с рукава своего кремового камзола с золотыми галунами несуществующие пылинки и смерил меня оценивающим взглядом. - Если ты намерен устроить сцену, полагаю, нам нужно хотя бы выйти на балкон, - заявил Люциус, неспешно озираясь. – Я понимаю, сегодня твой день и всё внимание должно быть устремлено на тебя, но я не уверен, что хочу разделить твою популярность в этот вечер и подобным образом.        Я посмотрел по сторонам и нехотя признал, что Малфой был прав. Многие присутствующие уже поняли, что что-то не так и вслушивались в наш разговор на повышенных тонах. Вернее, горячился один я, конечно. Люциус оставался каменно-спокойным, что выставляло меня ещё большим недоумком. - Какие-то проблемы? – громко поинтересовался Рабастан, приближаясь вплотную к Малфою и, как всегда, действуя тому на нервы. - Идём, - буркнул я, увлекая Люциуса на небольшой балкончик за тяжелыми портьерами. – Не ты, Рабастан. Побудь с гостями, будь так добр.        Младший брат обиженно засопел, но уже через несколько мгновений увлекся новой байкой Фоули, который переместился в бильярдную, где собрались малознакомые ему волшебники, которые наверняка ещё не знали половины шуток Андриана.        Мы с Люциусом вышли на балкон, и Малфой поспешил встать так, чтобы иметь возможность в один шаг вернуться в бильярдную, полную людей. Как будто я действительно мог на него кинуться без предупреждения! - Я повторюсь, Рудольфус, - вежливо, но уже с нажимом продолжил блондин. – Подумай – разве мог я победить Беллатрикс Блэк? Разумеется, нет. И если я и поддался, то предпочел пасть от наименее опасного заклинания, иначе мисс Блэк вполне могла бы послать мне под ноги Блэкус, и всё кончилось бы более плачевно.        Я открыл и закрыл рот, негодуя от возмущения. Вот как же он умудряется так искажать все факты? Ведь ещё пять минут назад я был уверен, что Малфой поступил подло и бесчестно, а теперь он всё повернул так, будто он вовсе невинная жертва, которая спасалась как могла! - Да, но до появления Долохова ты был полон решимости получить победу, - возразил я.        Люциус манерно возвел глаза к звездному небу и тяжело вздохнул с видом кроткого великомученика. - Все мы иногда идём на поводу наших желаний, - глубокомысленно изрек юноша. – Да, я не отказался бы украсть первый поцелуй Цисси Блэк, потому что нахожу её очаровательной. Вне всяких сомнений, женщины Блэков прекрасны, и Нарцисса Блэк через пару лет даст фору и Вальбурге и Беллатрикс, в чем я лично не сомневаюсь. Так что да, Лестрейндж, я просто захотел потешить своё самолюбие, хотя, если бы я холодно думал, я бы никогда не бросил вызов Беллатрикс Блэк. - То есть, ты хочешь сказать, что ты, - ты, Малфой! – вышел на опасную дуэль, не имея козыря в рукаве? – пытливо спросил я, глядя в глаза блондина и пытаясь увидеть там подтверждение своей догадки. - Была одна хитрость, - спокойно согласился Люциус. – Но она не сработала. Кто же знал, что бутылка огневиски действует на хрупкую барышню, как Ступефай на венгерскую хвосторогу? Я надеялся, что трезвость даст мне некоторое преимущество, но Беллатрикс Блэк попросту чудовищна в своей силе.        Повисла пауза. Я думал, что ещё могу сказать в претензию Люциусу, а тот в свою очередь смотрел мне прямо в глаза, всем своим видом показывая, что готов дать достойный ответ на любой поставленный вопрос. - Между прочим, я до сих пор не могу глубоко вздохнуть, - хмыкнул Малфой с видом оскорбленной добродетели. – У неё ужасно тяжелая рука, не представляю, откуда столько силы в девушке… - Так что же, тебе нравится Цисси Блэк? – не к месту спросил я.        Люциус понял, что гроза закончилась, и напряжение ушло из его стройной фигуры. Он неопределенно пожал плечами и вздернул одну бровь. - Она хорошенькая, - кивнул он с безразличным видом. – Через несколько лет превратится в очень красивую девушку. Было бы странно, если бы она мне не нравилась, учитывая мою слабость к блондинкам. - И тот платочек принадлежал Цисси? – вспомнил я. - Возможно, - уклончиво ответил Малфой.        Мы ещё какое-то время помолчали. Я не знал, какую линию поведения выбрать, потому что Малфой вроде как все обвинения с себя снял, аргументировано и разумно, надо отдать ему должное. С другой же стороны неприятный осадок на душе остался… - Такими темпами мы скоро породнимся, - попытался пошутить я, чтобы разрядить обстановку. - Упаси Моргана, - усмехнулся Люциус. – Да чтобы я связался с Блэками? Никогда в жизни!        Я слишком хорошо помнил его суждения о том, что в семейной жизни главное – спокойствие, поэтому не стал задавать вопросов. Семья Беллатрикс под определение спокойной никак не подходила, к тому же трудно было найти человека нашего круга, который не знал бы, что безумие давно сплелось воедино с семейным древом Беллы и периодически ярко проявляется в ком-то из Блэков. К счастью, мою невесту это миновало, но Цисси была ещё слишком мала, чтобы я мог сказать с уверенностью то же и о ней.

***

       Как ни странно, но вечер прошел не так плохо, как я ожидал. Я бы даже сказал, что недурно провел время и действительно отвлекся от своих проблем хотя бы ненадолго. Правда, кузены-французы изрядно надоели своим бахвальством и глупостью, но никто не заставлял меня общаться с ними весь вечер. Я в основном сидел в компании школьных товарищей за покерным столом, позже переместился к бильярдному столу вместе с Малфоем, где тот выиграл у меня с невероятной ловкостью. Всё бы хорошо, но только Мальсибер и Нотт умудрились напоить меня сильнее, чем мне хотелось бы. Вернее сказать, пить я не собирался вовсе, памятуя о своих вчерашних подвигах, но под влиянием друзей пару бокалов вина я всё же осушил. - Отправимся на Косую аллею! – подстрекал Фоули, развалившись на софе. – Нужно закончить этот день так, чтобы ты запомнил последние сутки своей холостой жизни! - Нет, лучше в Лютный переулок! Там я знаю одно заведение… - Нотт, сидящий на подлокотнике рядом со мной, осклабился так, что я понял – речь идёт о каком-нибудь борделе или притоне. - Не думаю, что такие развлечения мне подходят, - проговорил я, вспоминая пару попыток друзей познакомить меня с какой-то девицей легкого поведения. - Рудольфус! – простонал Руквуд. – Разве не хочешь ты хорошенько гульнуть напоследок?        Знали бы они, что у меня на душе, никогда не осмелились бы предложить мне такое низкое развлечение… Но разве мог я открыться им? Да, я ценил своих лихих и веселых друзей, но почему-то не представлял себя, делящимся самым сокровенным с веселым Ноттом или подвыпившим Фоули. - Руди! – не унимался Нотт. – Потом ты будешь уже женат, и Беллатрикс проклянет тебя, если ты только подумаешь о другой. А ведь вокруг столько хорошеньких женщин! Разве не глупо упускать всё веселье? - Вот именно, глупо, - согласился я. – Глупо проводить время с другими, если завтра я возьму в жены самую прекрасную из женщин, которая способна посрамить Елену Троянскую, - не без злорадства отозвался я, памятуя о том, что Теодор изнывает от желания всякий раз, когда видит Беллатрикс Блэк.        Нотт поджал губы, остальные расхохотались. Я так же выдавил смешок. - И всё-таки мы продолжим вечер в другом месте! – решительно заявил Руквуд, и Мальсибер с Ноттом, не сговариваясь, подхватили меня под локти и подняли с софы. - В Лютный переулок! – обрадовался Эйвери. - Да, а там уже найдём местечко повеселее! – подхватил Маркус Мальсибер.        И вся эта пестрая компания буквально поволокла меня куда-то. Правда, не так уж и сильно я сопротивлялся. Я позволил увлечь себя к камину, а затем только поморщился, когда Мальсибер, Руквуд и Нотт утрамбовались в него вместе со мной, и кто-то радостно крикнул «Белая виверна». Мелькнули недоуменные лица кузенов-иностранцев в гостиной, и всё вокруг так замелькало, что у меня голова закружилась, а ещё через секунду мои ушлые друзья уже вытаскивали меня из камина знакомого мне заведения.        «Белая виверна» ничем примечательным не отличалась. Столики по периметру зала, барная стойка с веселым и резвым юношей за нею, да винтовая лестница на второй этаж. Обычный бар с тем только добавлением, что казался почище прочих и имел публику более достойную, чем в других заведениях Лютного переулка. В «Белой виверне» время проводили в основном жадные до мнимых приключений и занятных впечатлений мои сверстники, да те люди, которые имели не только желание, но и средства, чтобы получить особенное наслаждение от времяпрепровождения в данном заведении.        Говоря об особенном наслаждении, я, конечно, имел ввиду женщин. Не самых последних распутниц с улицы, но совершенно особенный сорт элитных куртизанок, которых мог позволить себе далеко не каждый. «Изысканные гурии и сказочные пери», как их именовал Нотт, в отличие от своих более приземленных сотоварок, обычно умели петь или играть на каком-нибудь инструменте, отменно танцевали танцы на любой вкус и умели поразительно натурально смеяться над любыми шутками клиентов. Одним словом, обладали всем тем набором качеств, который так ценят мужчины, когда ищут приятной женской компании. Помимо того, если верить моим друзьям, местные обитательницы были настолько искусны в любовных утехах, что с ними можно было забыть, как тебя зовут. Впрочем, всё это не отменяло того факта, что я глубоко презирал всех особ, занимающихся этим низким ремеслом. Я питал к ним отвращение, смешанное с жалостью, и мне было бы попросту противно замарать свою честь и своё достоинство сношением с проституткой. Увы, не все отпрыски чистокровных семейств так же высоко ценили фамильную честь… - Рудольфус, мы подготовили небольшой сюрприз! – радостно возвестил Фоули, который вышел из камина вслед за нами. - Подарок от нас всех к свадьбе, - хохотнул Эйвери, вылезая вслед за ним. - Люциус захотел присоединится к нам, кстати. Надеюсь, возражений нет ни у кого?        Я только тогда заметил Малфоя, который с брезгливым видом вышел из камина и важно продефилировал на середину зала. Несправедливо будет не заметить, что парочка дам, которые развлекали клиентов тем, что распевали веселую песенку, переглянулись и захихикали, заприметив юного блондина. - Так вот как сыновья лучших волшебных семей проводят время? – надменно поинтересовался Люциус у нас всех с презрительно-осуждающими интонациями.        В «Белой виверне» я был всего раза два или три. Так сказать, за компанию. Проводил в этом местечке не более получаса, чтобы потом тихо исчезнуть, так и не поддавшись искушению. Да и как можно позариться на вульгарных дамочек, когда твоя невеста – блистательная Беллатрикс Блэк? Но теперь меня почему-то взяло зло – кто такой этот трусливый Малфой, чтобы ставить мне в претензию что-либо? - Хоть бы и так, - совсем с детским упрямством выдал я. - Маленькому мальчику понравится тут, - хохотнул Фоули, хлопнув Люциус по плечу так, что тот пошатнулся от неожиданности. - Идёмте же, всё готово! – крикнул Нотт откуда-то с лестницы.        И мы пошли через зал, погруженный в приглушенный красноватый свет. Сплошь и рядом виднелись волшебники всех возрастов, но неизменно хорошо одетые и в компании женщин. Оставалось только надеяться, что я не столкнусь лицом к лицу с кем-нибудь из знакомых… Но Фоули и Эйвери не дали мне времени на размышления, потому что принялись настойчиво подпихивать к лестнице не второй этаж. - Ты-то что тут забыл? – спросил я у Малфоя мимоходом. - Должен же кто-нибудь проследить за тем, чтобы завтра утром ты прибыл в часовню в презентабельном виде и к нужному часу, - с видом самой добродетели заявил Люциус.        Перед нами откуда-то вырос мужчина в форменном камзоле лакея. - Простите, молодые люди, но не могу не спросить – все ли из вас совершеннолетние волшебники? – со слащавой улыбочкой поинтересовался он, выразительно поглядывая на Люциуса. – Есть ли юноше семнадцать? - Юноши вообще тут нет сегодня, - лениво протянул тот, небрежно опуская в руки лакея несколько золотых галеонов, извлеченных из бархатного мешочка, что появился из кармана малфоевской мантии. - Зачем это? – гоготнул Андриан. - Не хочу, чтобы мать за завтраком прочитала в прессе статью под заголовком «Сын Малфоев в борделе – грехопадение ангела», - полушутя ответил блондин, после чего кинул на меня усмехающийся взгляд и прошествовал на лестницу вслед за скрывшимися на ней Теодором и Маркусом.        Мы поднялись на второй этаж и Мальсибер распахнул перед всей компанией двойные двери в просторную чистую комнату вроде гостиной, судя во всему, зарезервированную заранее.        Да, мои друзья старались, желая доставить мне приятное так, как они это понимали. Эффектная блондинка за клавесином, словно только нас и ждала, сходу выдала незамысловатую мелодию, рыженькая девушка на софе призывно улыбнулась, ещё одна женщина оправила юбку легкого муслинового платья, а столики по всей комнате ломились от спиртного и легких закусок. - И что же тут такого, чего я не нашел бы в Холле? – не удержался я, презрительно поглядывая на выпивку и пищу. - Угадай с трёх раз, - фыркнул Нотт, обходя меня. - Ну же, Руди, неужели мы зря приложили столько усилий, чтобы тебя развеселить? – подначивал Фоули, поглядывая на девиц, что замерли в ожидании. - Это тот самый жених, который грустит перед свадьбой? – донеслось от диванчика в углу на котором, обернувшись, я обнаружил двух молоденьких девушек, которые весело мне помахали и засмеялись. - О, Мерлин… - простонал я, порываясь тут же уйти.        Но друзья уже стеной встали перед дверью, решительно не пропуская меня. Не оставалось ничего другого, кроме как покориться судьбе и опуститься в кресло у окна. Это послужило сигналом – тут же послышались новые аккорды клавесина, смех, хлопок открывающейся бутылки с шампанским – мои товарищи рассредоточились по комнате. Я старательно натянул на лицо вымученную улыбку.        Нотт уже через пять минут рассказывал какую-то весьма смешную историю, а девица с черными волосами угодливо хихикала. Фоули, присев за клавесин, принялся исполнять какую-то мелодию в четыре руки с дамочкой, которая имела восторженно-глуповатый вид. Мальсибер танцевал фривольное подобие вальса с миловидной женщиной, и так прижимал её к себе, словно Оливии Яксли не существовало в природе, а Эйвери уселся между двумя молоденькими куртизанками на диванчик, и они все вместе принялись выяснять, кто же лучше целуется.        Мне оставалось только скривиться и отвернуться от всей этой безобразной картины к окну, за которым мерцало мириадами звезд небо… Но не тут то было – появилась ещё одна девица, которая, судя по её решительному виду, получила отдельную монету за то, чтобы заняться лично мною. Соблазнительно, как она думала, покачивая бедрами, томно глядя на меня из-под опущенных ресниц, накручивая темно-русый локон на пальчик, она приблизилась ко мне. - Вы совсем заскучали, мистер, - мягко проговорила девушка, опускаясь рядом с моим креслом на колени и кладя очаровательную головку на подлокотник. – Уверена, что за той дверью мы найдём, чем вас развеселить.        Я был уверен, что за той дверью, на которую она указала, располагалась постель и, пользуясь тем, что друзья уже не концентрировали всё своё внимание на мне, я небрежно отмахнулся. - Видишь блондина у клавесина? – кивнул я на Малфоя, который выговаривал Фоули за то, что тот безбожно фальшивил, исполняя глупую распространенную песенку про рогоносца. - Да, сэр, - улыбнулась девица. - Займись им, - попросил я, не глядя и не пересчитывая, суя ей в руки гость галлеонов.        Она замялась, не зная, что делать. - Но… Мне было велено порадовать вас… - растерянно пробормотала куртизанка.        Я только теперь как следует разглядел её. Да, красавица, каких поискать. Чистая кожа, густые волосы, и атласное золотое платье несказанно идёт… Только волосы светлее, чем надо, глаза не черные, а зеленые, совсем как у меня, и зовут её не Белла Блэк… - К тому же больно невинный вид у вашего друга, - шепотом призналась девушка, невольно выдавая свой интерес к Малфою пристальным взглядом на оного. – Малфои – слыхала о такой семье? – бессовестно спросил я, отправляя всю конспирацию Люциуса, который желал остаться инкогнито, к инферналам.        Зеленые глаза девушки округлились от восторга. - Вот именно, - усмехнулся я. – Юный Малфой чист и наивен, как ангел. Общение с ним может быть плодотворным.        Моя низкая уловка сработала, и девушка удалилась. Может, и впрямь решила, что сможет получить больше денег или умудрится стать содержанкой состоятельного и красивого юноши. Понадеялась на то, что тот в силу возраста и впрямь наивен… Впрочем, мне не было разницы. Меня оставили в покое, и это главное. Я смог беспрепятственно ретироваться, пока девушка в золотом строила глазки Люциусу, а тот смотрел на неё, как на навязчивую муху.        Воздух ночного Лютного переулка встретил меня свежестью, как ни странно. Ночная прохлада словно смыла с улицы вонь от лавки с потрохами животных для зелий, затхлый запах, тянущийся из канализации, и даже смрад от габаритной мусорной кучи, которая имела место быть в одной из подворотен. А может я просто не замечал всего этого, как и хмельных голосов где-то недалеко. Я вообще ничего не замечал – брел, погруженный в свои мысли, в мыслях о Ней, о Беллатрикс.        «Жалкий, бездарный, смешной человек! На что ты вообще надеешься? Что ждёшь от нашего брака!?»        Мерлин, неужели она и впрямь так думает? И как же тогда заставит себя идти под венец?        Сердце неприятно заныло. Только бы Беллатрикс не наделала глупостей. Она же Блэк, кровь в венах кипит. С неё станется и вытворить что-нибудь, чтобы расстроить свадьбу… Хотя, возможно, так будет даже лучше.        Каблуки выходных ботинок звучно стучали по булыжной мостовой, легкий ветер чуть трепал полы мантии, а я тащился не пойми куда, низко опустив голову. Где-то на задворках сознания мелькала мысль о том, что где-то недалеко один из наших особняков, где можно было бы остаться до утра и просто побыть одному… Не знаю, о чем я хотел поразмыслить в гордом одиночестве, но чья-либо назойливая компания была невыносима в эти часы. Голову словно сковало железным обручем, и все мысли крутились вокруг Беллатрикс. Нет, я всегда думал о ней слишком много, но в последние дни я, кажется, уже начинал сходить с ума. Одни и те же мысли – неужели она действительно всегда так думала, неужели я ей настолько противен, неужели она должна страдать, заставляя себя выходить за меня? И, самое главное, - как мне жить, если Белла ненавидит меня? - Лестрейндж! – из мрачных дум вырвал звонкий голос Малфоя. – Рудольфус, подожди!        Я заторможено обернулся, чтобы увидеть, как со ступенчатого крыльца «Белой виверны» сбежал Люциус и быстрым шагом припустил за мной. Ох, ну неужели товарищи всё-таки послали за мной погоню? Ну, хоть не Нотт или Мальсибер, уже хорошо…        Я отвернулся и зашагал дальше. Гулкие шаги Малфоя ускорились, и блондин всё-таки догнал меня, чтобы нахально придержать меня за локоть. - Ну куда ты идешь, Мерлин и Моргана? – зашипел он. – Мы в Лютном переулке, хоть по сторонам смотри – хочешь, чтобы тебе селезенку вырезали? - Тебе то что? – буркнул я, освобождаясь и идя дальше. – Я не хочу возвращаться туда. - Я тоже не горю желанием, но это не значит, что мы должны торчать здесь и ждать неприятностей, - парировал Люциус, опасливо озираясь. - Мне плевать, - глубокомысленно изрёк я.        Самоконтроль оставил меня на пару мгновений. Надоело быть примерным и благоразумном Руди, когда сердце горит в агонии, а разум воспалился от переживаний и вопросов без ответов. - Если ты не хочешь ближе познакомится с той компанией, которая выглядывает из того закоулка, может, аппарируем куда-нибудь? – трещал назойливый Малфой. – Ты слушаешь меня? Салазар, да что с тобой, в конце концов?        Что я мог ему сказать? Открыть мой позор – пересказать последний разговор с Беллой? Поделиться страхами, касающимися нашего с ней совместного будущего? Ещё Милорда туда же приплести. - Я потащился в эту дыру, потому что ожидал подобной глупости от тебя, - продолжал Люциус. – Но я не собираюсь найти тут бессмысленную и жалкую смерть ради тебя, Рудольфус, - он выдержал паузу. - Ты же не такой, Лестрейндж. Ты, как и я, мыслишь рационально. Остановись и подумай, стоит Белла Блэк того, чтобы из-за неё тебя прирезали как безродного маггла в подворотне?        Я резко остановился и повернулся к Малфою. - Что ты понимаешь? – некрасиво прикрикнул я на половину улицы. – Ты же ничего обо мне не знаешь! - Отлично. Тогда давай аппаририруем в безопасное место, где ты расскажешь всё, что захочешь, - терпеливо отозвался Люциус.        Он протянул мне руку в перчатке. Может, в этом и было предназначение нашего знакомства. То, что Люциус Малфой в тот вечер решил, что близкая дружба со мной достаточно ценна, чтобы допустить толику риска в свою жизнь. Кто знает, что было бы, если бы я, совершенно невменяемый от внутренних переживаний, поплелся бы в темноту подворотни, где виднелись силуэты трех-четырех людей? Скорее всего, я бы даже сопротивлялся не так яростно, как в любое другое время. Но Люциус Малфой так назойливо лез ко мне, что я не мог не ответить ему. Что уж там, будь на его месте тот же Нотт, я бы даже не остановился. Но почему-то под пристальным взглядом серых глаз я сам сделал пару шагов к Люциусу. - Какое тебе дело до меня, Малфой? – прищурился я. – С чего бы этот тот, кто печется только о своей шкуре, вдруг так заботлив? - Ты думаешь обо мне слишком плохо, - прохладно заметил Люциус. – Что, если я хочу помочь?        Я понимал, что блондин всего лишь хотел заручиться моей дружбой на всякий случай. У Малфоев было неплохое положение, но иметь в товарищах Лестрейнджа никогда не помешает. - Послушай, Рудольфус, - вкрадчиво продолжил юноша, приближаясь ко мне. – Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять – что-то произошло между тобой и Беллатрикс Блэк. - Даже если так, тебя это касается в последнюю очередь, - нахмурился я. - Безусловно. Но всё же позволь дать небольшой совет – для того, чтобы наладить отношения, обычно требуются двое, - с тонкой улыбочкой поговорил Люциус. – Один ты ничего не сделаешь. Поговори с Беллатрикс завтра утром, а потом уже решай - идти с ней под венец или нет. Поверь, это единственный способ решить твою проблему.        Малфой и представить себе не мог масштабов моих проблем или всех тех неразрешимых разногласий, что стояли между мной и Беллатрикс. Но, когда я уже хотел надменно заявить, что такому сопляку трудно судить о взрослых проблемах, меня вдруг осенило, что в чём-то Люциус прав. И впрямь, чтобы успокоится, мне нужно поговорить с Беллой. Какой же смысл в нашей свадьбе, если она и впрямь думает обо мне то, что сказала? Даже если завтра она выйдет за меня, я всегда буду терзаться вопросом – говорила ли она серьезно. Зачем мучить друг друга? Не лучше ли решить всё, пока ещё не совсем поздно? Может, стоит отпустить Беллу? Или хотя бы отложить свадьбу, пока она не решит, чего сама хочет? Да и Милорд, возможно, передумает, если я не буду путаться под ногами? - А ты прав… - медленно протянул я. - Хвала Моргане, - облегченно выдохнул Люциус. – Теперь мы можем убраться отсюда, я полагаю?        В ответ я сжал протянутую руку и крутанулся на каблуках, аппарируя вместе с Люциусом. Как только мы вновь твердо встали на землю, я понял, что немного погорячился. Во-первых, Малфой от неожиданности едва не упал и теперь тяжело дышал, борясь с дурнотой, а во-вторых, пришлось признать, что кованные ворота Блэк-хауса мне никак не миновать. - Поместье Блэков? Серьезно? – возмутился Малфой, глядя на меня, как на умалишенного.        Особняк величественно возвышался на пригорке и темнел на фоне неба с редкими облаками. Накрапывал редкий летний дождик. - Ты сам сказал, что мы должны поговорить, - отмахнулся я, оглядываясь и думая, как бы мне увидеться с Беллой без того, чтобы разбудить её отца грубым проникновением на территорию поместья. - Но не в два часа ночи. – Люциус щелкнул крышкой серебряных карманных часов. - Может, просто перелезть? – задумчиво протянул я, снизу вверх любуясь на высокие ворота забора. - Это Блэки, - парировал Малфой. – Ты едва коснешься земли, и защита особняка обеспечит тебя парочкой крепких проклятий. - Ты должен помочь мне, - решительно заявил я, начав бестолково расхаживать перед вратами.        Мною овладело лихорадочное возбуждение, и уже ничто не могло остановить меня. Все вдруг стало предельно ясно. Вся подавленность, которая заставляла меня находиться в прострации последние дни, словно исчезла. Я нашел самое простое, но действенное решение – нужно было поговорить с Беллатрикс. Чтобы выяснить все раз и навсегда. Чтобы выбрать единственно верное для нас двоих решение. Чтобы не искалечить друг другу судьбы. - Мерлин, почему ты не привел с собой Мальсибера, Фоули и остальных? Они бы штурмом особняк взяли, - причитал Люциус. – Чем, по-твоему, тебе могу помочь я?        Видно было, что он уже и сам не рад тому, что ввязался во всю эту историю. Не ожидал, видимо, что тихий и спокойный Руди втянет в какие-нибудь неприятности. А несанкционированное проникновение в дом Сигнуса Блэка Малфой считал именно неприятностью. - Эльфы менора подчиняются только твоему отцу? – нетерпеливо спросил я. - Имею личного, - высокомерно отозвался Люциус. – Неужели ты такой привилегии лишен? - Отец слишком старомоден, чтобы не сосредотачивать всю власть над Лестрейндж-холлом в своих руках, - нехотя признался я. – Так что, сможешь призвать своего домовика?        Любой домовой эльф из Холла всегда докладывал родителю обо всех моих сомнительных приказах. На то мой отец и был Сильвием Лестрейнджем – его мания держать всё под своим контролям касалась не только работы, но и дома в первую очередь.        Малфой замялся на секунду, но всё же лениво хлопнул в ладоши, произнеся коротко и звучно «Добби». Через мгновение появился домовик, который то ли радостно, то ли испуганно взвизгнул, увидев своего господина и прижал уши в голове с таким видом, словно Люциус ежедневно избивал его до потери сознания. В другое время я бы обязательно посмеялся над этим. - Молодой хозяин! – раболепно воскликнул эльф. - Прикажи ему передать записку или послание на словах для мисс Блэк, - потребовал я. - Не легче ли будет перенести Беллатрикс сюда посредством домовика? – хмыкнул Люциус. – Беллатрикс вряд ли будет с тобой разговаривать, если я хоть каплю знаю её характер, но так у неё не останется выбора… - Нет, нет, она такого не потерпит. А если посылать записку, Белла точно не откроет барьер и не выйдет сама, - закивал я. – А её отец будет не в восторге, если мы вломимся к нему в дом посреди ночи… К тому же, даже если я появлюсь в Блэк-хаусе с помощью эльфа мистер Блэк узнает об этом мгновенно. Сам же сказал – Блэки. К ним так просто не подберешься. - Допустим. Тогда что же ты задумал? Учти, мне не нужны неприятности и конфузы… - Да, Блэк поймёт, что кто-то в особняке и наверняка тут же сработают какие-то чары или он сам бросится искать нарушителя… - Или ты просто умрешь в страшных мучениях из-за родовой магии… - вставил Люциус.        К инферналам, мне всё равно! - Прикажи своему домовику перенести меня в спальню Беллатрикс Блэк, - потребовал я.        Блондин переменился в лице. - Если кто-то узнает, что я в этом замешан… И долго ты будешь там торчать? Думаешь, я буду ждать? И… ты не имеешь права впутывать меня в это…        Впервые на моей памяти Люциус Малфой не мог сходу выдать какую-нибудь хитросплетенную фразочку. Подозреваю, что именно в этот момент он задумался о том, что моя компания не самая лучшая из возможных, и Рудольфуса Лестрейнджа лучше держать на отдалении от своей персоны. Но было уже поздно. А мне было плевать – я хотел увидеть мою Беллу. - Хочешь – сразу отправляйся домой, - отмахнулся я. – Но сперва прикажи своему эльфу перенести меня к Беллатрикс.        Люциус колебался. Усилившийся дождь дал ему возможность потянуть время – Малфой наколдовал над собой заклинание, защищающее от стихии. - Ты же понимаешь, что с тобой может произойти что угодно? – поинтересовался он. – Дом старинный, магия в нём сильная. Молись, чтобы Сигнус Блэк раньше устроил тебе небо в алмазах, чем подействуют защитные чары. - Я тебя за собой не тащу, - нетерпеливо бросил я. – Прикажи эльфу, вот и все. В случае чего Беллатрикс поможет мне, я надеюсь… Она умеет снимать защиту с дома, чтобы пропускать гостей. - Или до её спальни ты не доберешься и тихо скончаешься где-нибудь в коридоре. Как тебе в утро собственной свадьбы быть обнаруженным мертвым под дверью комнат невесты? – не успокаивался Люциус. - Мы же не в средневековье, - попытался отшутиться я. – Все не так серьезно, как ты говоришь. - О, Лестрейндж, неужели оно того стоит? – скривился Люциус, не выдержав. – Любовь, из-за которой ты подвергаешь себя опасности? Разве не должен брак дарить умиротворение и покой? А ведь вы ещё даже не женаты! – вырвалось у юноши. - Покой? Умиротворение? – я истерически рассмеялся. – Мне нужна Беллатрикс Блэк, остальное пусть горит синем пламенем! Так дашь ты мне домовика или нет? - Если что-то случится, это будет на моей совести… - опять начал Люциус, нервируя меня совей извечной и нескончаемой опасливостью и осторожностью. - Помоги мне, и я совсем забуду про то, как бесчестно ты ведешь дуэли, - выложил я последний козырь. – Я Лестрейндж, признай, что тебе хотелось бы располагать моей дружбой.        Было понятно, что Малфою моя авантюра не по душе. Но говорил я складно, и даже сумел унять волнение на время, чтобы выглядеть вменяемым. - Добби, - медленно проговорил Люциус, по-прежнему глядя мне в глаза. – Помоги мистеру Лестрейнджу попасть в комнату Беллатрикс Блэк. И в случае необходимости вытащи его оттуда. - Спасибо, - горячо проговорил я, крепко пожимая руку Малфою. - Беллатрикс Блэк погубит тебя рано или поздно, - констатировал он. – Одумайся, Лестрейндж, эта женщина разрушает тебя.        Я не ответил, потому что Добби, до этого смирно стоящий в сторонке и глядящий на нас с Люциусом, нерешительно приблизился ко мне и протянул худенькую ручку. И я без раздумий схватился за домовика Малфоя, как за своё последнее спасение, чтобы через мгновение всё сузилось до рывка через пространство, и я попал туда, куда стремился.        Впрочем, старинный особняк, возмущенный таким грубым проникновением, все-таки очнулся ото сна быстрее, чем я предполагал. И, ещё не поняв толком, что случилось, Блэк-хаус сделал то, что должен был любой заколдованный специальным образом дом на его месте – заблокировал все окна и двери быстрее, чем я успел попасть внутрь. И я, и домовой эльф сильно ударились в балконные двери, ведущие в комнаты Беллатрикс. Их я сразу узнал, так как бесчисленное количество раз бывал на относительно небольшом балкончике с детства, и даже в неясном свете Люмоса заметил за застеклёнными двойными дверьми знакомые вишневые портьеры и белые легкие занавески, которые теперь трепал ветерок, просачивающийся в приоткрытую форточку.        Раздался грохот удара, задребезжали стекла в деревянных ставнях, но все осталось цело. Не считая того, что я ударился рукой, запястье которой начало неприятно покалывать. - Подожди под окном, - велел я домовому эльфу, который тут же растворился в воздухе.        Так как в комнате было тихо, я уже испугался, что Беллатрикс спала так крепко, что не услышала шума. Протянул руку к форточке, чтобы отворить окно – защитная магия оскорблено, но не сильно, ударила меня по пальцам, и форточка захлопнулась, после чего щелкнул замок.        К счастью, долбиться в дверь мне не пришлось – шторы развели быстрым движением, а по ту сторону стекла оказалась направленная на меня волшебная палочка Беллы. - Беллатрикс! – воскликнул я, в каком-то безумии бросаясь на стеклянную дверь и устремляя взгляд прямо в темные глаза невесты. – Беллатрикс, нам нужно поговорить! - Ты рехнулся, Лестрейндж? – глухо раздался голос Беллы из-за стекла. – Как ты тут очутился?        Ливень всё усиливался, но я и не думал отвлекаться на заклинание, чтобы защитить себя от него. Как не обращал внимания на легкую дурноту и головокружение, хотя краешком сознания понимал – защитные чары Блэк-хауса начинают действовать на незваного гостя. Всё неважно, главное – уговорить Беллатрикс открыть мне. - Белла, пожалуйста! Это важно! – умолял я, дрожащими руками упираясь в мокрые от дождя стекла двери. – Я только скажу то, что хочу, и сразу же уйду, если ты захочешь!        Она медлила. Но я скорее видел удивление, а не сомнение на бледном лице, выделяющемся в полутьме спальни. Наконец-то Беллатрикс опустила волшебную палочку, направила её на замок и сняла заклинание, запирающее двери. Я в ту же секунду буквально влетел в дом, а головокружение усилилось, напоминая мне о том, что я явился без разрешения хозяина дома.        Беллатрикс невольно отступила вглубь своей просторной спальни, зябко запахивая шелковый белый пеньюар плотнее – из открытой двери задувал сильный ветер, и долетали капли дождя. Её распущенные волосы, струящиеся до ягодиц, слегка развевались, ветер трепал длинную ночную рубашку из белоснежного муслина, распахивал полы отделанного кружевом пеньюара… И, Мерлин и Моргана, мне казалось, что я вижу перед собой что-то по неземному прекрасное. Головокружение усиливалось, мысли путались, но я должен был сказать ей… - Как ты попал сюда? – спросила Беллатрикс. – Отец знает? Представь себе, что сейчас начнётся… - Белла, Белла, подожди! – перебил я. – Пожалуйста, выслушай меня!        Я казался неуместным в уютной и чистенькой девичьей спальни – вода стекала с насквозь промокшей мантии, грязь на ботинках пачкала кремовый ковер с толстым ворсом, а мокрые волосы то и дело закрывали глаза, и я нервно отводил их назад. Дыхание сбивалось, и я понимал, что через пару минут вполне могу лишиться чувств, если кто-то из хозяев особняка не справится с защитными чарами особняка. - Ты совсем промок и… тебя лихорадит? – опять заговорила Белла, глядя на меня с волнением. – Защита дома сработала, нужно сказать отцу, я не знаю, как снимать её уже после проникновения гостя… - Белла! – я осмелился перехватить её запястье, когда девушка отвернулась к двери. Развернул к себе и сжал хрупкие плечи, сминая кружева объёмных рукавов пеньюара. – Беллатрикс, выслушай меня! - Тебе станет плохо, если отец не снимет защиту… - Белла попыталась освободиться, но я не отпустил её.        Взмахнул волшебной палочкой, запирая дверь из комнаты. И, пользуясь тем, что мисс Блэк пребывала в крайнем смятении и ещё до конца не проснулась, умудрился вырвать из её руки волшебную палочку, чтобы отшвырнуть в другой конец комнаты. - Лестрейндж, что ты… - возмущенно начала Белла, собираясь что-то предпринять…        Но я упал на колени перед ней и обхватил её ноги, не позволяя пойти за палочкой. Вцепился в легкую белую ткань, прижался к стройным ножкам за слоем муслина. Устремил на невесту безумный взгляд снизу вверх. Беллатрикс была слишком удивлена, чтобы оттолкнуть меня. - Я знаю, что ты не любишь меня. Знаю, что считаешь ничтожеством. Знаю, что я никогда не смогу заменить тебе Милорда, - горячо начал я. – Знаю, что ты не хочешь завтрашнего бракосочетания. Но, Беллатрикс, поверь – никто и никогда не будет любить тебя так, как люблю я. Если ты меня отвергнешь, ты уже не найдешь того, кто будет так же к тебе относиться. На любых твоих условиях, умоляю, стань моей женой. И я клянусь, что жизнь положу на то, чтобы сделать тебя счастливой. Каждую минуту своего существования на этой земле я посвящу тебе. Я всё сделаю, слышишь, Беллатрикс, всё! Что ты хочешь? Что мне сделать для тебя? Только скажи - и я исполню. – Она нерешительно положила руки на мои плечи, силясь освободиться. Где-то в коридоре послышались шаги бегущих людей – наверняка о вторжении в особняк уже знал Сигнус Блэк, поднявший слуг. Голова кружилась, а слабость становилась все сильнее, и я старался говорить быстрее. - Хочешь, мы не только совершим свадебное путешествие, а потом ещё поживем на Ривьере пару лет? Или я увезу тебя в отдаленный замок в Ирландии. Тебе же нравится там? Хочешь, я буду устраивать балы через день или мы будем жить в уединении? Ты не хочешь детей? Инферналы с ними, я подожду столько, сколько потребуется, пока ты сама не пожелаешь. Я тебе противен? Клянусь, что не притронусь к тебе, если ты не захочешь. И буду ждать, пока ты сама не решишь стать моей. Даже если ждать придётся годы. - Руди, подожди, ты весь горишь! Нужно что-то сделать… - вставила Белла, приложив руку к моему лбу и опять попытавшись освободиться, но я не выпускал её из кольца своих рук. - Ты захочешь быть с Ним, не смотря ни на что? Я безропотно отойду в сторону. Но ты будешь под защитой моей фамилии, ты будешь леди Лестрейндж, и никто и никогда не посмеет что-то сказать. Это уже вовсе не то, что остаться старой девой и быть уличенной в романе. Я смогу хранить все твои тайны, я всегда буду опорой и защитой для тебя. Ты – смысл моей жизни, Белла. Я люблю тебя так, как русалки любят море, так, как птицы любят небо. Люблю, не смотря ни на что и вопреки всему. Белла! Ты самая лучшая, ты – святая для меня. Ты моё земное божество, только ты освещаешь этот мир для меня! Умоляю, позволь мне стать твоим рабом на веки вечные!        В дверь начали барабанить, а у меня перед глазами заплясали разноцветные круги. Руки ослабли, я выпустил Беллу и начал медленно крениться на бок. - Рудольфус! – взволнованно воскликнула девушка, приседая рядом со мной и приобнимая меня за плечи. – Проклятье, Руди! Я же говорила! Ох, и почему ты такой глупый!?        Вся комната сделалась одним размытым пятном, и только бледное лицо невесты оставалось четким. Я сконцентрировал всё своё внимание на ней, когда безвольно упал на ковер, а Белла склонилась надо мной, приподнимая мою голову. - Я живу тобой, - выдохнул я. – Мне легче обойтись без воздуха, чем без тебя. Нет ещё таких слов, которые описали бы всю глубину моего чувства. Я люблю тебя, Беллатрикс Блэк. Я так тебя люблю… Прости меня за всё, прости…        Перед глазами темнело, и я начал проваливаться в небытие. Где-то вдалеке с грохотом распахнулись двери, откуда-то полился яркий свет. До моего меркнущего сознания донеслись голос Сигнуса Блэка, произносящего какое-то заклинание на латыни, испуганный голос Друэллы, раздающей приказания, писклявые выкрики домовиков… Но всё было неважно, и, теряя сознание, я улыбался, как идиот. Потому что знал – сработало. Потому Беллатрикс Блэк не оттолкнула меня, а теперь сидела рядом, обнимая меня за плечи. Я чувствовал шелк её локонов, касающихся моего лица, наслаждался нежными прикосновениями, когда она убирала мокрые пряди моих волос со лба, и, главное, почувствовал её легкий поцелуй на своём виске, от чего окончательно убедился в том, что задуманное удалось.

***

       Я проснулся за каких-то пару часов до свадьбы, когда Сигнус Блэк разбудил меня, чтобы всё-таки выяснить, какого дементора я ворвался в его дом посреди ночи. Пришлось брякнуть что-то невразумительное про лишний бокал вина и про то, что из-за Беллы я совсем теряю рассудок. К счастью, отец моей невесты либо уже привык ко всяким несуразицам между мной и Беллой, решив поженить нас не взирая ни на что, либо оказался достаточно проницателен, чтобы понимать всю подоплеку вопроса, поэтому возмущался только для вида, и весьма быстро перевел разговор на то, что из его дальнего поместья прислали некоторое количество ящиков белого вина для торжества, но половина бутылок побилась из-за нерасторопности домовика. Я, словно ничего вопиющего ночью не произошло, ровным голосом ответил, что это не имеет ровным счётом никакого значения, потому что мои кузены-французы преподнесли нам с Беллатрикс великолепный ассортимент изысканных напитков с их виноградников. Мы с Блэком оба предпочли сделать вид, что всё в порядке. Опять разыграть давно разученные роли, которые состояли в том, чтобы создавать картину вроде «всё идёт своим чередом», когда как на самом деле всё катилось к инферналам. На этой мирной теме мы и закончили наш разговор, потому что домовой эльф доставил мне в комнату завтрак. Уже выходя из гостевой спальни, Сигнус Блэк остановился и развернулся, сверкнув на меня точно такими же темными глазами, как и у старшей дочери. - Беллатрикс просила передать тебе «да», Рудольфус, чтобы это не значило, - негромко проговорил Сигнус. – Она сама на себя не похожа этим утром, и мы оба знаем почему. - Волшебник помолчал недолго. - Об одном прошу – никогда не иди у неё на поводу, потому что однажды это погубит вас обоих. - Белла же ваша дочь, почему вы так говорите? – нахмурился я, уже сидя за столиком у окна и без всякого аппетита ковыряя овсянку ложкой. - Ты умный человек, Рудольфус, боюсь, что тебе придется думать за двоих ближайшие лет шестьдесят, а даст Мерлин, и больше. Потому что Белла, увы, никогда не знала меру своим эмоциям, как никогда не понимала того, что саму себя сжигает в них.        Едва ли я слышал от отца Беллатрикс что-то более искреннее, поэтому мне и оставалось только лишь кивнуть, обманывая то ли его, то ли себя – на самом-то деле я давно уже сделался безвольным рабом Беллы Блэк, как же я мог выполнить просьбу её отца?        К счастью, больше никого из Блэков я не встретил, а отец Беллы был так добр, что открыл для меня каминную сеть, чтобы я благополучно отправился домой – готовиться к торжеству. И всё бы хорошо, только едва я вышел из камина в своих комнатах, думая о том, что отец мог ещё не заметить моего отсутствия, как прогрохотал властный голос: - И где тебя носило, позволь узнать?        Я быстро обернулся к окну – за моим письменным столом восседал отец. Выглядел сэр Сильвий Лестрейндж, как всегда, безупречно. Он уже облачился в дорогой праздничный камзол, черная ткань которого подчеркивала солидность плечистой фигуры, а парадная мантия с темно-фиолетовой подкладкой возлежала на спинке моего кресла. Гладко выбритый, аккуратно причесанный, с красиво завязанным шейным платком, отец создавал такой невыгодный контраст между нами, что я стыдливо опустил глаза. - Хорош, нечего сказать! – звучно заявил сэр Лестрейндж, поднимаясь с кресла.        Я мимоходом отметил, что даже лакированные туфли у родителя были начищены до блеска. В общем-то, я предпочитал любоваться на них, а не глядеть в разъяренные карие глаза. - Ну ка пошли! – рявкнул отец, сжимая мой локоть и таща меня через кабинет в спальню, чтобы толкнуть к зеркалу. – Полюбуйся на себя! Являешься домой в десятом часу утра, когда у тебя свадьба в одиннадцать! Что у тебя на голове? Хоть бы причесался! Мерлин, щетина, одежда в беспорядке, одной запонки не хватает… Да брось ты эту тряпку. Что ты вообще с мантией делал? Рудольфус, ты убиваешь меня таким недостойным поведением! - Простите, отец, - потупившись, пробормотал я. – Я вчера… Немного перебрал… - Немного! – рыкнул сэр Сильвий. – Молись, чтобы никто не видел тебя в таком непотребном виде! А как ты вчера посмел гостей бросить? И только заикнись, что во всём виновата твоя орда друзей. Своя голова есть. Лестрейндж ты или нет? Где здравый смысл, Рудольфус? Ты же так ждал этого дня! Неужели теперь обязательно всё испортить? - Отец, мне очень жаль, что я побеспокоил вас. Этого больше никогда не повторится, - проговорил я, смело поднимая глаза. – Никто не видел меня, я не опозорил вашего имени. - Где ты был? – потребовал волшебник, словно не слыша меня. - До утра – у Малфоя, - осторожно проговорил я. - Ещё у этого хитрого мерзавца! – взвыл родитель. – Чем ты думаешь, Рудольфус? Запомни – им нельзя доверять. Люциус Малфой тебе не друг.        Да, вот только, возможно, именно благодаря ему сегодня моя свадьба всё-таки состоится. - Это было неразумно, отец. Но неизвестно, в какие неприятности меня втянули бы Мальсибер и Нотт, если бы я не ушел с Люциусом… - попробовал продолжить я, но мой родитель, даже покрасневший от гнева, поднял руки, заставляя меня умолкнуть. - Никогда не перекладывай ответственность на кого-то, сын, - приказал он. – Не выношу тех, кто не умеет отвечать за свои поступки. Только женщины и дети могут не задумываться об ответственности. А ты мужчина, ты Лестрейндж, так не забывай, что только ты в ответе за каждое своё слово или действие. - Да, отец.        Лучше было не спорить с ним. Особенно потому, что сэр Лестрейндж был, в общем-то, прав, а я действительно провинился, заставив его волноваться. Возможно, в другое время мне не понравилось бы, что меня отчитывали, как мальчишку, но я был не в том положении, чтобы пререкаться теперь. - Я не думал говорить об этом так рано, но в скором времени мне предстоит длительное путешествие в Европу, - чуточку смирив свой гнев, опять заговорил отец. - Когда? – удивленно спросил я. - Осенью. Нужно кое-что разведать во Франции, потом Италии и Германии… Милорд хочет, чтобы я лично решил парочку вопросов. Но теперь я даже не знаю, как оставить все дела на тебя, - он с сомнением смерил меня взглядом. - Это неожиданно, - вырвалось у меня.        Тут же в голове пронеслась куча мыслей. Мы с Беллой только-только вернемся из свадебного путешествия, а мне нужно будет разобраться с делами больших поместий, начать готовиться к зимнему сезону балов в Лондоне… Хотя бы Рабастан будет в школе. - Это тоже неожиданно, - отец обвел меня презрительным взглядом, но я пропустил шпильку мимо ушей. - Надолго вы уедете? - Да. Вернусь ближе к зиме, - недовольно отозвался Сильвий. – Так что тебе придется проследить, чтобы лондонский дом вовремя открыли, организовать пышный бал там, подготовить всё к семейному празднику в Холле, приглядеть за Рабастаном, если его каникулы начнутся раньше, чем я вернусь. Я не хочу тебя слишком напрягать, но у нас уже вошло в традицию проводить часть зимы в поместье в Шотландии, так что было бы неплохо, если бы ты и об этом позаботился. - Вы можете на меня рассчитывать, отец, - клятвенно заявил я. - Очень надеюсь на это, - весомо проговорил сэр Сильвий. – Тем более, что в доме наконец-то появится хозяйка, которая сможет тебе помочь.        Я безуспешно попытался представить Беллу, корпящую над планом рассаживания гостей за столом или обсуждающую с кухаркой меню для званого обеда. - Конечно, отец. Даю слово, что всё будет в лучшем виде. - Мы ещё вернемся к этому разговору. А теперь отправляйся в ванную и приведи себя в порядок. Ты и так весь график сбил и пропустил завтрак, - сурово проговорил отец. - Я перекусил и не голоден.        На самом деле просто кусок в горло не лез. - Пришлю Стоуна с завтраком сюда, - бросил отец, выходя из моей комнаты.        Я улыбнулся. Только я понимал по мимолетным фразам или мимике, что мой родитель оттаял и уже не злится. Приятно было сознавать, что, не смотря на то, сколько беспокойства я доставил, отец всё так же внимателен ко мне.        Всё не задалось с самого моего возвращения. Ванну я принимал дольше, чем следовало, моя накрахмаленная рубашка чудесным образом исчезла, и Стоуну пришлось подготовить другую, Рабастан закатил грандиозный скандал, когда отец заявил, что тот поедет в экипаже, а не на крылатом коне, а свадебная карета, которая должна была ждать нас с Беллой у часовни, оказывается, имела сломанную ось в заднем колесе. Одним словом, словно всё и вся было против нашего бракосочетания.        На ступени небольшой готической часовни, ровесницы Лестрейндж-холла, я буквально влетел за пятнадцать минут до начала торжества. Картеж с каретами умудрился остановиться на середине пути, потому что треклятое колесо моего экипажа всё-таки сломалось, и пришлось его чинить повторно. Отец, утомленный хлопотами и руганью на кучера, отдуваясь, спешно поднимался за мной по ступеням. Рабастан утром так донимал его, что сэр Лестрейндж только больше раздражился, и к началу церемонии был готов кого-нибудь убить. - Подожди, - отец остановил меня прежде, чем мы оба зашли. – Дай платок поправлю…        Я неуемно вертелся, пока отец приводил порядок слегка помятую после поездки одежду – всё высматривал среди гостей, ещё не зашедших в часовню, Темного Лорда. - А можно я внутрь загляну? – заканючил Басти, который в светло-коричневой мантии и бежевом костюмчике смотрелся очень даже мило, пока не открывал рот. - Угомонись, через минуту вместе зайдём, - нетерпеливо отрезал отец, занимаясь моим шейным платком. - Я одним глазочком… - не унимался Рабастан. - Сбегай до кареты Блэков, скажи, Сигнусу, чтобы ввёл дочь в часовню через четверть часа, - велел отец, не глядя на младшего сына, который водил пальцем на завитке кольца, вделанного в ручку часовни. – Немедленно, я сказал, - рыкнул Сильвий, видя, что Басти не спешит исполнять приказ.        Рабастан пулей метнулся вниз по ступеням, чтобы найти в картеже из четырех карет экипаж невесты и её подружек. Даже эту традицию сэр Лестрейндж не забыл – крылатые кони, впряженные в старинные кареты, которые в повседневной жизни уже почти не использовались. - Разве у нас домовиков мало? – не удержался я. - Я хотел поговорить с тобой, - признался отец, отводя меня в сторонку от высоких двойных дверей, ведущих в часовню. – У нас есть пара минут…        И впрямь – даже мои свидетели ещё не выгрузились из их экипажа, разве что Фоули вышел и теперь с важным видом поправлял лацканы камзола и улыбался в сторону только подъезжающей кареты Беллатрикс и подружек невесты. - Твоя мать гордилась бы тобой в этот день, - непривычно тихо проговорил отец.        Я невольно вернул на него всё внимание – это заявление было неожиданным уже потому, каким тоном было произнесено.        Отец не смотрел на меня, а именно любовался. Положил руки на плечи и с улыбкой окидывал меня долгим взглядом. Стало даже неловко. Я знал, что он мной гордился. Но сейчас в его взоре было что-то именно… Нежное что ли. Последний раз он так на меня смотрел, когда мать ещё была жива. Я тогда впервые исполнил какое-то легкое заклинание. Это именно взгляд отца на сына, а не влиятельного Пожирателя Смерти – на наследника. - Ты не просто моя гордость, Рудольфус, - проговорил отец. – Конечно, ты тоже иногда оступаешься, как сегодня, например… Но было бы плачевно, если бы юноша твоих лет иногда не окунался в веселье, полное лихих друзей и хмельных красавиц.        Я опять потупился, вспоминая свой демарш в особняк Блэков. Ох, пускай отец лучше думает, что я кутил до самого утра… - Это не важно, потому что я всегда знал – ты истинный Лестрейндж, - продолжал родитель. – В тебе я вижу воплощение всех черт нашего древнего рода, и именно поэтому ты – будущее нашей семьи. Никогда не забывай этого, Рудольфус. - Спасибо, что верите в меня, отец, - улыбнулся я.        Что уж греха таить, я был рад, что он сказал это, как был бы рад каждый молодой человек, понимающий, что он, не смотря на все свои недостатки, всё-таки является гордостью и любимцем родителя. - В один день я умру, и тогда на твоих плечах будет не только долг перед Милордом в качестве его вернейшего слуги, но и вся ответственность за наш род, Рудольфус, - продолжал отец с присущими ему убийственной прямотой и цинизмом. – Сегодняшний день – это первая ступенька на пути создание твоей семьи, Рудольфус, ещё одной семьи рода Лестрейнджей. Ты понимаешь меня? Осознаешь всю свою ответственность?        Он так пристально смотрел в мои глаза, словно от моего ответа и впрямь зависела судьба вселенной. И, разумеется, я не мог ответить не так, как того ждал мой родитель. - Разумеется, отец, я вас не подведу, - твёрдо заявил я.        Мерлина ради, мне не было и двадцати, я был сопливым мальчишкой, который, как показывала практика, не мог за себя толком отвечать. Своя семья, жена, ответственность перед родом? Да, я понимал, что не могу не оправдать ожиданий, но я ещё совершенно не представлял всю степень серьёзности вещей, о которых говорил отец. Что там – будущее было туманно, как никогда.        Вернулся Рабастан, и мы уже направились к входу в зал, когда отец остановил меня и притянул к себе за локоть. - Постарайся зачать наследника поскорее. Не думаю, что Он или Беллатрикс всё-таки не поддадутся соблазну, - сказал он так, чтобы никто кроме меня не услышал.        Я задышал быстрее и не нашелся что ответить. Только стремительно отворил двери, и пошел к алтарю, чтобы дождаться Беллу у него. Гости с интересом уставились на главный проход между скамьями, и пришлось натянуть в меру радостную улыбку, чтобы не казаться сардонически-веселым или, напротив, удрученным. Отец тем временем положил руку на плечо Рабастана, чтобы тот шел подобающе неспешно, после чего они сели на свои места в первом ряду. Сильвий послал на меня внимательный взгляд, как бы говорящий – не забудь о моих словах этой ночью. Меня даже передернуло – как можно быть таким циничным временами?        Всё-таки что бы я там не думал, а свадьбу мой отец организовал совершенную по всем писанным и неписанным порядкам и традициям чистокровной аристократии. Сэр Сильвий Лестрейндж, не любящий излишеств и сам придерживающийся строгости во всём, был при этом человеком весьма гордым, поэтому нашел идеальный баланс между утонченным изяществом и королевским размахом. Ничего лишнего, но на что бы не падал мой взгляд, я понимал – трудно было сделать лучше. Ничего слишком вычурного, классическая свадьба двух древнейших и благороднейших семейств.        Для начала у меня было четыре свидетеля, которые чинно пришли за мной к алтарю и встали с правой стороны от него. По негласным правилам считалось, что чем больше свидетелей, тем лучше продемонстрирован достаток и положение семьи жениха – главное не больше двенадцати, а то роскошь превращается в вульгарность. Немаловажен и выбор свидетелей. А мне посчастливилось собрать рядом с собой самых завидных женихов света из наиболее влиятельных семей. Маркус Мальсибер, безбожно теребивший шейный платок, был главным свидетелем, поэтому именно он отвечал за кольца и стоял ближе всех ко мне. Теодор Нотт казался не выспавшимся и имел не самый радужный вид. Возможно, отчасти это было потому, что он сам не отказался бы быть на моём месте. Зато Андриан Фоули и Тиберий Руквуд имели вид свежий и опрятный. Оба казались взрослее и солиднее в парадных мантиях, а Фоули так и вовсе совсем превратился из вчерашнего мальчишки в молодого мужчину. Я почему-то не к месту вспомнил, как все мы не так давно сидели за столом Слизерина в Большом зале и со смехом заколдовывали еду друг друга. И теперь все мы – уже мужчины, каждого ждёт взрослая жизнь, свои семьи, совершенно новая эпоха, которая наверняка ознаменуется борьбой с грязнокровками и нашей безоговорочной победой. Радовало то, что из всей школьной компании я первый связывался узами брака и, соответственно, с ещё присущим мне оттенком ребячества не мог не мнить себя совсем взрослым, остепенившимся волшебником.        У алтаря стоял пожилой чародей в форменной мантии сливового цвета с искусно вышитой буквой «В» на левой стороне груди. Член Визенгамота. Обычно браки заключались любым представителем юстиции, но отец не мог и тут обойтись без помпы. Поэтому важный старик в четырех угольной шапочке с надутым видом шуршал бумагами на алтаре, готовясь скрепить наши с Беллатрикс клятвы. Мистер Лафингтон чем-то напомнил мне профессора Бинса тем, как скрупулезно уперся крючковатым носом в бумажки. Но надменности у него хватило бы и на десяток профессоров Бинсов, потому что Лафингтон заведовал всеми бракосочетаниями и бракоразводными процессами в стране. Именно он регистрировал и разрывал браки волшебников в общей огромной книге, хотя большей частью работали его подопечные, а не сам почтенный пожилой волшебник. Но разве мог кто-то другой скрепить брак Лестрейнджа и девушки из рода Блэк?        Сторона, предназначенная для невесты и её подружек пока что пустовала, но гости не скучали, рассматривая великолепное убранство часовни. Эльфы и слуги и впрямь постарались на славу. Часовня, в которой не было никаких мероприятий со времен смерти моей матери и нарекания моего брата его именем, по моим воспоминаниям вид имела достаточно плачевный ещё полгода назад. Но грозный сэр Сильвий Лестрейндж отдал приказ и вуаля – все просто идеально.        Покрытые свежим лаком ровные ряды длинных скамей с резными спинками были украшены цветами сплошь и рядом, вся лепнина по периметру зала – приведена в порядок, а витраж над входом был так начищен, что его разноцветные стеклышки окрашивали весь зал в разноцветные пятнышки, наполняя помещение чем-то особенно радостным и светлым.        Однако же я любовался вовсе не лепниной или померанцами и миртами, соседствующими с лилиями. И даже не смотрел на дам в пышных туалетах. Я искал одну единственную фигуру среди гостей, но оставленное для Милорда место рядом с отцом пустовало – он не пришел. Пока что, по крайней мере…        Я потеряно взглянул на места для Блэков, уже прошедших через главный проход с достоинством королевской семьи. Друэлла, облаченная в кремово-розовое платье, которое весьма шло ей не смотря на относительно солидные годы, сидела на длинной скамье в первом ряду рядом с леди Вальбургой и Орионом, который то и дело разнимал двух подвижных мальчишек-дошкольников, а в итоге и вовсе сел между ними так, чтобы старший оказался между четой Блэков и тут же принялся обрывать листочки с цветочного украшения на спинке скамьи. Друэлла ободряюще мне улыбнулась, и мне показалось, что и она взволнована по той же причине, что и я, потому что несколько раз кинула опасливый взгляд на пустующее место рядом с Сильвием Лестрейнджем.        Как и мадам Блэк, я то и дело взволнованно окидывал зал глазами, но так и не находил Темного Лорда. Крэббы, Мальсиберы, Флинты… Люциус, сидящий между отцом и красавицей-матерью, кивнул мне… Рабастан, ерзающий на месте рядом с отцом, скривил рожу, за что тут же получил выговор… Марта Гойл улыбнулась Малфою, тот нервно вздрогнул… Но нет, Милорда нигде не было видно, даже с учетом того, что он мог бы сесть где-нибудь позади, дабы остаться неузнанным. Иногда на Повелителя что-то находило, и он предпочитал уединение светским раутам. - Куда ты делся вчера? Мы волновались, - негромко сказал Маркус. - Мне показалось, что вы и так неплохо провели время, - заметил я. - Этот Малфой… Он всё время крутится около тебя, - проговорил Фоули так, чтобы никто кроме меня и моих свидетелей не мог нас слышать. - Удивлен, что он не стоит сейчас с нами, - язвительно вставил Нотт, который всё-таки порядочно мне завидовал. – Ты прям не разлей вода со своей новой подружкой…        Я мельком глянул на Малфоя. Рядом со своей матерью он как-то неуловимо менялся и впрямь казался в чем-то женоподобным издалека, потому что имел большое сходство с леди Присциллой, к тому же его густые платиновые волосы, теперь забранные в аккуратный низкий хвост, могли посрамить половину барышень начиная с Марты Гойл. - Малфою просто нет семнадцати, иначе кольца подавал бы он, - хмыкнул Руквуд. - Мерлина ради, Тиберий, - одернул я друга. – Да что с вами со всеми? Неужели обязательно обсуждать это перед алтарём в день моей свадьбы?        Отец громко прокашлялся, призывая нас к более уместному молчанию, и под уничтожающим взглядом сэра Сильвия мои товарищи нехотя умолкли. Подумалось, что пора бы учиться так же ставить себя, как и мой отец.        Отвернувшись, к алтарю, я тяжело вздохнул. Белла задерживалась. Это при том, что отец ещё раз напомнил мистеру Блэку когда тому полагается ввести дочь под своды часовни. Хорошо, если она унимает нервные слезы перед дверьми часовни, а не бежит стремглав искать Милорда, чтобы заявить о своих чувствах и о том, что ей плевать на всё и вся. Постарался незаметно взглянуть на часы – Белла должна была войти в часовню десять минут назад.        Отец и мадам Блэк уже начинали нервничать сильнее и с заметным беспокойством поглядывали на дверь, когда в часовню наконец-то начали заходить подружки невесты. В одинаковых беленьких платьях с голубыми лентами на талиях. Андромеда с Оливией Яксли начинали шествие, затем шли Дорея Мальсибер, кузина Беллы по материнской линии - чуть полненькая, но хорошенькая мисс Розье, мисс Флинт с вытянутым худым лицом и Джулия Роули.        Следом ступала Нарцисса, с кротким видом несущая заколдованный букет невесты, с которого сыпались нескончаемые лепестки белых роз. Обычно роль девочки с букетом исполняли юные леди помладше, но все присутствующие сошлись во мнении, что тринадцатилетняя Нарцисса в своём кремово-белом платье с нежно-розовой лентой, опоясывающей талию, слишком, просто волшебно чиста и красива, и идеально вписывается в общую картину бракосочетания. От меня не укрылось то, что двое людей во всём зале взглянули на очаровательную Цисси Блэк, которая смиренно опустила выразительные глаза долу, так, как смотрят на женщину. Во-первых, Люциус Малфой кинул было быстрый взгляд на Нарциссу, но тут же вернул глаза на неё, замер, пораженный этой безупречной красотой её кроткого лица, крупных золотых локонов, фарфоровой кожи и, главное, всем общим ангельским образом, который придала себе лицемерная Цисси. А во-вторых, из самого заднего ряда, Антонин Долохов, до этого тихонько сидящий в углу со скучающим видом, впился в Нарциссу глазами. Но если Люциус в силу возраста скорее любовался, впервые увидев в Нарциссе не просто ребенка, то Долохов таращился на неё плотоядно, хищно, алчно… Совсем как два дня назад в саду Мальсиберов.        Я нахмурился, но к своему стыду тут же выбросил Нарциссу и Долохова из головы. У меня было оправдание - вошла Беллатрикс под руку с отцом.        Ох, Мерлин и Моргана, великий Салазар, как может так случится, что все прекрасное, что есть в мире, вся незапятнанная, божественная красота слилась в одном человеке в единой симфонии эстетики и ослепительной чистоты? Разве бывает так, что в одной единственной женщине воплотились достоинство, изящество и хрупкость, смешанные с особенной статью и горделивостью, присущей лишь королеве? И как так вышло, что самое совершенное создание, что когда-либо ступало по земле, может быть одновременно столь печально? Как может этот венец всех творений мира, эта сказочная красавица, полная внутреннего огня нерастраченной страсти, вдруг так окостенеть, что её облик теряет все краски и уже не видно ничего человеческого за безупречной маской фарфоровой кожи бесстрастного лица?        Наряд и прическа были идеальны, как и весь праздник. Очень пышный кринолин, затейливые юбки – по верхней, из тяжелого атласа, расшитого серебром, идёт разрез от пола до корсажа, в который виднеются пышные юбки из драпированного и отделанного буфами шелка, муслина, тюля… Банты, кружева, рюши и бусины на затейливом орнаменте тугого корсета, стягивающего тончайшую талию так сильно, что его обладательница словно и вовсе не испытывает потребности дышать. Объемные расшитые серебром рукава, декорированные лентами и бантами и настолько пышные, что тонкие запястье Беллатрикс кажутся совсем невесомыми на их фоне. Открытые плечи и декольте – не вульгарная прихоть, но необходимость, дабы представить свету один из главных свадебных подарков: бриллиантовое колье, представляющее собой хитрую серебряную вязь, инкрустированную белым жемчугом и ограненными алмазами - лежит на белой мраморной груди. Двенадцать бриллиантов по пять карат в окружении камней мельче и крупных блестящих жемчужин. Второй не менее важный свадебный дар невесте от семьи жениха – великолепнейшая тиара гоблинской работы, тринадцатого века. Сокровище, которое с незапамятных времен венчало голову каждой леди Лестрейндж в день свадьбы, а так же на самых грандиозных приемах года, на которых собиралась высшая знать - привилегированная публика. Почти королевская корона: стройные ряды чистейших бриллиантов, складывающихся в одну широкую полосу, удерживающую фату на высокой прическе из блестящих черных локонов.        Но ни блеск бриллиантов, сверкающих и в гребнях для волос, и в серьгах моей прекрасной невесты, ни пышность изысканного наряда, над которым месяцы трудились лучшие швеи и модистки, не могли заменить угаснувший пламень в померкнувших глазах Беллы, как объемная и многослойная кружевная фата не могла спрятать чрезмерную бледность её ланит. И пусть другие не видели этого выражения в двух агатовых омутах, я безошибочно угадал всю ту боль и скорбь, что Беллатрикс старалась не делать достоянием общественности. Волевым усилием она изображала надменный взор и натянула на губы ухмылку, но я видел, как затуманен её взгляд пеленой отчаяния, как где-то глубоко внутри её несчастной души бьётся в последних минутах агонии надежда на любовь другого мужчины.        Она шла, приподняв подбородок и расправив точеные плечи, не замечая тяжести тиары, неудобства объемных юбок или тугого корсета. Шла, как идут на казнь – словно одеревеневшая, неживая, под мощнейшим Империусом, как сомнамбула или вовсе призрак, тень самой себя. Но даже каждый узник Азкабана, приговоренный к смертной казни, всегда надеется на что-то, не верит в такой печальный исход, таит в сердце робкую мечту, что всё происходящее – это не с ним, что произойдет что-то, что избавит его от гибели. Уверен, так же было и с Беллой, потому что и её глаза скользнули на место рядом с моим отцом с заранее обреченной на крах надеждой.        Цвет лица Беллатрикс казался пепельно-серым, и даже изощрения косметической магии были не способны придать Белле мало-мальски живой или румяный вид. Она походила на Офелию или Эвридику – я видел перед собой приведенье или живой труп. Опираясь на локоть отца правой рукой, левой Беллатрикс по традиции несла толстую свечу, символизирующую огонь её любви. Я держал в руках такую же, опоясанную специальной картонной розеткой, чтобы воск не обжигал пальцы. Но розеточка на свече Беллы как-то загнулась, и застывающая на ходу крупная капля горячего воска прочертила дорожку по чуть дрожащим пальцам мисс Блэк – она и не заметила этого.        Я был поражен её видом. Я видел перед собой живое совершенство, но понимал, что вся Беллатрикс соткана из боли и обиды.        Невеста с отцом поравнялись со мной, и я благополучно прослушал слова мистера Блэка, потому что не видел никого кроме его дочери, был не способен внимать кому-либо кроме неё. Я чудом вовремя опомнился и проговорил заученную фразу, после чего отец Беллатрикс ушел на своё место рядом с семьёй. Мы с Беллой опустили свечи в специально подготовленные подсвечники на алтаре, синхронно повернулись к старику Лафингтону, но я попросту не мог не поворачивать голову и не смотреть на Беллатрикс во все глаза.        Её ресницы дрожали, казалось, что Белла борется не то с рыданием, не то с дурнотой, а, может, со всем сразу. Губы, до этого плотно сжатые, теперь приоткрылись, на высоком лбу блеснули бисеринки лихорадочного пота. Я даже встал поудобнее, чтобы быть готовым подхватить Беллатрикс, если она лишится сознания – мисс Блэк едва уловимо покачивало, если не пошатывало, а наивные гости принимали это за волнение. Но нет, Беллатрикс Блэк никогда не позволила бы себе продемонстрировать слабость, и даже теперь, когда её душа выгорала до пепла, она бы скорее наложила на себя руки, чем позволила бы всем этим чужим людям понять, как она слаба и уязвима. - Рудольфус Сильвий Валериус Лестрейндж, пришли ли вы сюда добровольно и свободно хотите заключить супружеский союз? – монотонно начал Лафингтон, копируя даже тембр голоса профессора Бинса. - Да, - выдохнул я одними губами. Где-то за спиной кашлянул отец. – Да, - звучно повторил я, поняв, что одного появления Беллы и этого её убитого взгляда хватило, чтобы лишить меня дара речи на какое-то время. - Беллатрикс Друэлла Блэк, пришли ли вы сюда по своей воле и искренне желаете заключить супружеский союз? – проговорил Лафингтон с одинаковой бесстрастностью произнося каждое слово.        Она нашла в себе силы лишь кивнуть.        Лафингтон поправил пенсне на тонком остром носу. - Готовы ли вы любить и уважать друг друга всю жизнь? – вопросил старик.        Беллатрикс медленно обернулась, шурша фатой, и я заметил, как нервный вскрик застыл на её дрожащих губах, как она распахнула глаза в волнении.        У самых дверей, в тени колонны, недалеко от места Антонина Долохова, стоял Он.        Но, Мерлин, кто бы узнал Милорда. Каким смотрел он взглядом! Мертвым, тяжелым, гнетущим. Я не мог с точностью сказать со столь значимого расстояния, что именно отражалось на лице Темного Лорда, но я кожей ощущал его немигающий взор, устремленный на Беллатрикс, и невольное раздражение, направленное на меня. И я точно знал – больше всего Повелитель хотел забрать Беллатрикс отсюда. Не оказаться на моём месте – считать так было бы слишком самонадеянно, да и не желал Милорд брака… Он желал только Беллу Блэк. Страстно, неистово, неуёмно. Так, что это самое желание не позволило ему рискнуть занять место в первом ряду, так как тогда точно не выдержал бы ни он сам, ни Беллатрикс. И то же желание заставило Лорда Волдеморта всё-таки появиться на свадьбе женщины, что будила в нём столько чувств и эмоций. Он хотел увидеть её в подвенечном платье или, может, и впрямь желание обладать было столь сильно, что Милорд с трудом сдерживался, чтобы не аппарировать с Беллой прочь.        Беллатрикс, как статуя, замерла в полуобороте, глядя на человека в строгой черной мантии, выделяющейся своей мрачностью на фоне пышных праздничных одежд преимущественно светлых тонов. А Лорд Волдеморт так же смотрел на неё. Впрочем, всего несколько мгновений, потом он скинул с себя наваждение и что-то бросил Антонину, после чего решительно направился к выходу.        Я заметил, как дрожь прошла по телу невесты, и она обернулась обратно к алтарю. - Я готов быть с моей возлюбленной Беллатрикс в болезни и в здравии, - пышно начал я, сглаживая неловкую паузу и спасая ситуацию. – В горе и радости. Я разделю с тобой, Беллатрикс, каждый триумф и каждое несчастье. До последнего вздоха я буду жить ради тебя одной, - импровизировал я как только мог, осмелившись взять дрожащие ладони невесты в свои руки.        Белла вновь обернулась. Он, уже держащийся за ручки дверей, каким-то образом тоже.        Короткий взгляд глаза в глаза… И Лорд Волдеморт, наверное впервые на моей памяти, отводит взор первым. Отворяет двери и покидает часовню.        Беллатрикс опирается на мои руки так, словно едва может стоять. - Да, - звучно и уверенно слетает с её губ, словно вызов всему миру. - Готовы ли вы подписать брачный контракт и блюсти оговоренные им правила в знак вашей любви? – важно вопросил мистер Лафингтон.        Контракт, по которому непослушание или измена со стороны супруги караются едва ли не проклятием, а обязанностей у неё больше, чем у домового эльфа? Пергамент, испещренный почерком отца, его детище, обласканное вниманием Сигнуса Блэка и стряпчих…        Когда развернувшийся свиток оказывается в воздухе перед нами, и мы с Беллатрикс уже поднимаем волшебные палочки, чтобы начертить свои росписи, я словно со стороны слышу свой голос, произносящей заклинание, и пергамент охватывает огонь, пожирающий его за считанные секунды. - В знак своей любви и доверия я упраздняю сей ненужный юридический договор из нашей честной и благонравной семейной жизни, - заявляю я всему залу, в том числе скрипящему зубами отцу и торжествующим Блэкам.        Лафингтон удивлен тем, что я веду себя не по сценарию, но в глазах Беллы на секунду показывается что-то отдаленно похожее на уважение и признание, и я ни о чем не жалею. - Если кто-либо из присутствующих знает причины, по которым этот брак не может быть заключен, пусть скажет сейчас или молчит всю оставшуюся жизнь.        Я молчу, хотя знаю одну такую причину. Молчит и весь зал, для большей части которого мы – идеальная пара. А Белла уже без всякой надежды скользит глазами по задним рядам. - Обменяйтесь кольцами, - велит Лафингтон, и Маркус подносит подушечку с массивными фамильными перстяными.        И тут случается нечто неожиданное – Белла, ещё смотрящая на двойные двери, за которыми исчез Волдеморт, не глядя задевает рукой подушечку, и под пораженными взглядами оцепеневшей публики, оба серебренных перстня, кажется, с оглушительным грохотом летят на каменный пол, а более изящный из них, женский, так настойчиво скачет в сторону выхода, словно бежит вдогонку за истинным обладателем сердца Беллатрикс.        Плохая примета, которая может вылиться в самые дурные перспективы для семейной жизни. Суеверные люди пугаются, когда одно обручальное колечко падает. А тут оба перстня просто летят по нескольким ступеням алтаря и дальше, по проходу между скамьями.        Я, ощутивший волнение и испуг, в ужасе замер. А Беллатрикс… Вдруг негромко, но нервно рассмеялась, чем повергла окружающих в ещё больший шок, чем упавшие кольца. - Что поделать – руки у свидетеля кривые, - задорно и громко возвестил Маркус, пожимая плечами и уходя в проход поднимать кольца. – Остается надеяться, что на свою свадьбу найду более расторопного человека на роль главного свидетеля.        Мальсибер принёс нам кольца и передал мне прямо в руки. Я, кажется, не дышал, а глаза застилала пелена. Беллатрикс не прекращала чуточку истерически смеяться. - Продолжаем, - рявкнул отец так, что разом перекрыл начавшиеся шепотки, хохот Беллы и растерянность Лафингтона.        Белла надела на меня кольцо, я – на её тоненький пальчик. Руки у обоих тряслись так, что это сделать было ой как непросто. Но самым ужасным было то, что треклятый старик Лафингтон оказался суеверным и теперь никак не мог взять себя в руки. - Перед благородными волшебниками и волшебницами мы скрепляем поцелуем наши клятвы, - возвестил я, поднимая фату и касаясь губ Беллатрикс своими.        Она тяжело припала к моей груди, и я понял, что Белла уже не может стоять. Пришлось обнять её, благо за многослойной фатой всем показалось, что это меня обуяла страсть, а не Беллатрикс - дурнота. Тонкие золотисто-солнечные нити на считанные мгновения окутали нас, извещая всех, что ритуал бракосочетания всё-таки считается совершенным не смотря на все шероховатости. - Не могу больше, уйдём отсюда, - едва слышно выдохнула Белла мне в губы. - И объявляю всему миру, что отныне Беллатрикс из рода Блэк именуется новой леди Лестрейндж и является моей законной супругой, - закончил я сильным и раскатистым голосом отца, которому во многом поспособствовало эхо.        И, следуя традициям, я подхватил невесту на руки, чтобы гордо донести бесценную ношу до экипажа. Беллатрикс, обвившая мою шею бессильными руками, всё-таки смогла нацепить на лицо ослепительную улыбку, когда послышалось щелканье фотокамер. Перед нами распахнули двери часовни, яркий солнечный свет ударил в глаза, и, всем и каждому на зло, стоя на паперти часовни, я закружил на руках мою жену, которая смогла изобразить достаточно достоверный и радостный смех.        Поздравления, пожелания, фонтан из лепестков цветов, снопы искр, которые выпустили из волшебных палочек мои друзья, летящие к нашим ногами букеты, изысканные гости, высыпавшие во двор часовни, челядь, собравшаяся со всех земель отца поглядеть свою новую госпожу, большая богатая карета с впряженными белоснежными единорогами… Все смешалось в яркий водоворот, пока я нёс Беллатрикс до нашего экипажа, который возглавлял картеж, не чувствуя ни её веса, ни мешающихся юбок, не обращая внимания на режущее глаза яркое солнце и шум людских голосов. Ещё один образцовый поцелуй перед тем, как сесть в карету, и мы наконец-то оказываемся в салоне, обитом алым бархатом.        Скамья так широка, что на одной стороне кареты умещаюсь и я, и Беллатрикс, и её кринолин. Белла ослепительно улыбается, машет в окно, смеется… Делает то, чего ждут от новой леди Лестрейндж-холла. Я не забываю делать всё то же, скалюсь и по довольно таки унизительной традиции, на которой особенно яростно настаивал отец, щедро зачерпываю золотые галеоны из мешочка, чтобы высыпать прямо на дорогу на радость прислуге и арендаторам. Надо же, их дети и молодые девушки всё-таки кидаются на золото… Предположение отца верно – столетиями ничего не меняется, даже если все, кто живет на нашей земле, уже не считаются собственностью сэра Лестрейнджа.        Карета набирает ход, мы всё отдаляемся от шумящей толпы, и Беллатрикс наконец-то может позволить себе зашторить окошечко со своей стороны и… Вцепившись трясущимися руками в прическу, безжалостно сминая кропотливо уложенные завитки, всхлипнуть.        Я ожидал этого, поэтому выдавливаю из себя какие-то ничего не значащие слова, когда Беллатрикс начинает тяжело дышать и обмахиваться извлеченным из складок платья веером. В её глазах стоят слезы, она уже не может держать себя в руках. Кладет руку на корсет. - Ослабь шнуровку, или я умру, - выдыхает Беллатрикс, поворачиваясь ко мне спиной, и я долго и бестолково тереблю ленты и завязки, чтобы выполнить её просьбу.        Вроде бы получается, потому что Белле удается более-менее восстановить дыхание, хотя она так и не прекращает изредка всхлипывать и пытаться удержать слёзы отчаяния. - Он просто стоял там и смотрел, - стонет она, когда я набираюсь смелости и прижимаю жену к своей груди. – Зачем он пришел, чтобы дать мне надежду, а потом так беспощадно её отнять? Как он может быть столь жесток? О, Руди, я не вынесу этого, я не смогу…        Вот они – первые минуты нашего брака. Я обнимаю страдающую леди Лестрейндж, а её тиара царапает мою щёку. Этого ты хотел Рудольфус? Что-что? Рассчитывал на что-то иное? Да будь я проклят, презренный глупец!        Уже на подъездах к замку Беллатрикс успокаивается. Подавляет всю свою боль. Утирает влажные глаза моим накрахмаленным платком, поправляет прическу, как может, накидывает на плечи на всякий случай припасенную в карете золотую бархатную мантию, чтобы скрыть полураспущенную шнуровку, и выходит, оперев ручку на мою ладонь.        Вся прислуга стоит вдоль дорожки, ведущей к главному крыльцу. Сперва десяток домовых эльфов в чистеньких и опрятных кухонных полотенцах или наволочках с гербами моего рода, затем дворовая прислуга, горничные в накрахмаленных передниках и лакеи во франтовских новеньких ливреях, камердинеры и камеристка, экономка и управляющий. Каждый склоняет голову перед новой королевой графства Йоркшир, которое почти полностью относится к землям Лестрейнжей, не считая самых больших маггловских населенных пунктов.        Беллатрикс идёт впереди меня, высокомерно подняв голову, не глядя на слуг, словно это ниже её достоинства. Подбитая горностаем мантия волочится по ступенькам, как и подол платья, когда Белла медленно и величаво шествует вверх по главному крыльцу, чтобы войти в Лестрейндж-холл уже не как гостья, а как полновластная госпожа.        Она входит в холл, сияющий праздничными украшениями. Входит так, что уже вся прислуга понимает – власть в замке переменилась, пришел человек, способный отстоять своё мнение перед сэром Сильвием. Начинается новая эпоха в поместье, которая ознаменовалась появлением леди Беллатрикс Лестрейндж. - Я хочу привести себя в порядок. Кто мне прислужит? – властно вопрошает Беллатрикс, и новая камеристка с чудесными рекомендациями тут же кидается услужить. - Я к вашим услугам, мадам, - льстиво улыбается женщина средних лет. – Чего желает моя леди?        Беллатрикс знаком показывает следовать за ней, а я остаюсь принимать прибывающих гостей в холле и пытаться успокоить нервы и обдумать всё произошедшее.        Появляются отец с Рабастаном и Блэки, которым я говорю о том, что Белла скоро вновь спустится, чтобы озарить всех своим присутствием. Все делают вид, что чрезмерно счастливы, и кольца не падали, Беллатрикс не озиралась на Лорда Волдеморта, а мистер Лафингтон не остановил свою речь в самом конце. И только леди Вальбурга, шурша юбками багряного бархатного платья, чуть заметно кивает мне и, когда приходит её черед поздравлять меня, негромкого говорит: - Вы всё сделали правильно, Рудольфус.        Хочется верить, потому что я не готов видеть слезы Беллатрикс слишком часто. Нет, видеть Беллу Блэк сломленной и слабой вообще немыслимо само по себе! Вернее, Беллатрикс Лестрейндж, как бы странно и непривычно это не звучало.        Отец остается со мной, чтобы встречать гостей на правах хозяина дома. И я благодарен ему, потому что едва ли смог бы подобающе ворочать языком, как того требовал этикет. - Никогда не видела пары красивее, - заявляет Присцилла Малфой, когда Малфои произносят свои поздравления, и я едва ли не впервые совершенно не обращаю внимания на её утонченную красоту. - Боюсь показаться льстецом, но одну не уступающую чету я вижу перед собой прямо сейчас, - отзывается отец, улыбаясь в ответ на холодные улыбки сэра и леди Малфой. - Торжество прошло великолепно! Ох, боюсь, в августе нас ждёт большой конфуз, - причитает леди Яксли, когда они с дочерью подходят к нам с отцом. – Свадьба Оливии и Маркуса куда более скромная… - Что же, ожидаемо, но отрадно видеть, что твои дела процветают, Сильвий, - усмехается сэр Мальсибер, когда они с женой и детьми ровняются с нами. – Ничего, скоро и в нашей семье будет большой праздник. - Вне сомнений, два столь пышных празднества за сезон запомнят надолго, - в тон старинному приятелю отвечает отец.        Поток поздравлений не кончается, а гора подарков, гордо выставленных в большой гостиной, продолжает расти. Дамы и дети пьют чай, мужчины позволяют себе утолить жажду вином в бильярдной или курительной. Все словно делают небольшую паузу, прежде, чем окунуться в водоворот веселья. И вот через час, когда время уже подходит к полудню, леди Лестрейндж соизволяет спуститься к гостям, чтобы принять участие в забавах в парке и садах.        Перед замком уже готово множество развлечений. Плетеные кресла в тени навесов для почтенных волшебников и волшебниц, старый добрый зеленый лабиринт для юного поколения, всевозможные забавы для детей со сладкими призами и легкий пикник для всех и каждого. Мы с Беллатрикс, конечно, не особенно веселимся – наша задача принять поздравления от всех, кто ещё не успел сказать своё слово молодым, уделить внимание всем гостям, остановившись у каждой горстки волшебников, которые рассредоточились по обширному парку. И, конечно, мы должны позировать для фотографа, который уже ждёт нас в цветочном саду с огромным фотографическим аппаратом.        Надо отдать должное Беллатрикс, она держится великолепно. Улыбается, смеется, подшучивает над загвоздками в часовне, объясняя всё это своим крайним волнением от радости. Когда приходит черед фотографироваться, мы с женой, - как сладко называть её так, не смотря ни на что, - становимся под цветочной аркой. Беллатрикс сияет, я, обнимающий её за талию, подавно. Десяток вспышек, множество фотографий. Мы позируем с нашими семьями. Цисси Блэк выходит прелестной и через объектив, Рабастан получает от отца затрещину, когда портит очередную фотографию гнусной гримасой. Мы позируем вдвоём, и фотографу кажется, что счастливее пары он не видал. И, наконец, несколько раз он запечатлевает одну Беллатрикс по моей просьбе.        Затем вновь отдаём должное гостям – посещаем небольшое поле для крикета, где Рабастан уже успел отметиться и зарядить мячом в голову маленькой Алекто Кэрроу, проходим мимо декоративного озера, в котором дети гоняют заколдованные кораблики забавы ради, милостиво разрешаем леди Яксли заказать у небольшой горстки музыкантов что-то ирландское и даже выдаём пару фигур на потребу гостям с той части Магической Британии.        Потом, когда гости уже подкрепили силы чаем и легкими закусками, приходит черед пышного бала. Огромный бальный зал Лестрейндж-холл сверкает так, что в паркете можно видеть своё отражение, а большая люстра ослепляет блеском кристаллов. Несколько сотен гостей становятся по периметру зала, а мы с Беллатрикс танцуем первый танец – величественный и торжественный полонез. Мы чинно подходим друг к другу, оказываясь в центре узорчатого паркета и, как и подобает, Беллатрикс опускает свою руку на подставленную мою.        Полонез в корне отличается от менуэта или тем более вальса. Это не танец. Это именно триумфальное шествие, знаменующее начало бала. Это маленький занятный парад, который демонстрирует всего двух человек. Необходимые танцевальные па, чтобы все гости могли полюбоваться на статного наследника сэра Сильвия Лестрейнджа и на старшую дочь Блэков. В этих нарочито медленных и важных движениях нет пыла и страсти или легкого порхания, как в других бальных танцах. Исключительно изящные шаги под десятками взглядов.        Во время этого танца нет Беллы и Руди. Есть наследник Лестрейндж-холла и новая леди Лестрейндж, потому что каждое наше с Беллатрикс движение – дань традициям, то, чего все от нас ждут, одна из тех на первый взгляд незначительных деталей свадьбы, которая ненавязчиво напоминает, что именно празднуют в этом замке. Наши с Беллой родители кичатся такими детьми, гордо смотрят на нас, привычно перехватывают завистливые взгляды.        Беллатрикс двигается, как ожившая статуя, как и требует полонез. Я вторю ей. Белла шагает легко и в то же время гордо, чуть укороченные юбки платья и подол, подобранный теперь на манер турнюра, ей не мешают. Она избавилась от фаты, и теперь на её смоляных локонах больше всего внимания привлекает широкая диадема, сверкающая так, словно была собранна из самых ярких звезд.        К танцу медленно присоединяются другие пары. Мой родитель с Друэллой Блэк, отец Беллатрикс с леди Вальбургой, Абраксас Малфой с женой и многие другие – в основном старшее поколение, так как мои сверстники ждут мазурку или вальс на худой конец.        Как и подобает, проходит смена пар. Со мной поочередно оказываются Вальбурга Блэк, которую я смущенно держу за руку и радуюсь, что танец не позволяет других телесных контактов – леди Блэк всегда вызывает во мне смущение, как в совсем сопливом мальчишке, Друэлла, радостно трещащая о том, как всё чудно складывается, потом мать Оливии Яксли, которая со слезами на глазах говорит о том, как счастлива за меня была бы прежняя леди Лестрейндж в этот день. Присцилла Малфой напоминает ледяную статую, когда я танцую с ней, а леди Флинт начинает кокетничать и отпускает парочку таких комплиментов, что я не знаю, куда девать глаза.        Через какое-то время я опять оказываюсь с Беллатрикс. И вовремя – начинает звучать музыка вальса. Белла, во время прежнего танца сохраняющая мертвое спокойствие, вдруг с вызовом вскидывает подбородок. - Что же, свадьба так свадьба, - с вызовом бросает мне супруга, после чего берет бокал вина с подноса проходящего мимо слуги и опрокидывает залпом. – Будем веселиться, Рудольфус!        Вальс мы уже не танцуем, а летим. Неистово несемся в общем водовороте пар. Музыка кружит и несет нас по залу. Пышное платье Беллы вовсе не мешает ей своею тяжестью, как и узкий корсет не препятствует быстрому темпу. Юбки расправляются и только шуршат, когда мы с Беллатрикс делаем особенно резкий поворот. Моя жена чуть отклоняется от меня всем корпусом, наклоняет голову чуть в бок, и на зависть публике бесценное колье сверкает при каждом её шаге ещё ярче. Во время одного из стремительных па я, поддавшись порыву, чуть отрываю жену от пола, кружа, и та заливается счастливым смехом, хотя я и знаю, что всё это – игра.        Обрывается музыка и, прежде чем начинает звучать мазурка, Беллатрикс буквально бросается к столику с напитками возле колонны, чтобы выпить залпом бокал красного вина. И я не могу винить её в этом. Она ненавидит всё, что её окружает, она мечтает забыться, и кто я такой, чтобы упрекать Беллатрикс в этом?        Алкоголь не мешает моей супруге. Не страдает координация, она не забывает танцевальные элементы, и теперь буквально фонтанирует хмельным весельем. Смеется, радостно на меня смотрит, не прекращает улыбаться.        Сменяются танцы, в перерывах между которыми Белла не забывает осушить бокал какого-нибудь напитка. Я стараюсь присматривать за ней, но Беллатрикс желает танцевать не только со мной. Она дарит второй вальс своему отцу, менуэт – моему, танцует с дядюшкой, потом с Теодором Ноттом, с Маркусом Мальсибером и кем-то ещё. Да и мне приходится рассредоточить своё внимание на прочих особ женского пола. Вальс с Друэллой Розье, менуэт с леди Флинт, будь она неладна, мазурка с Оливией Яксли и ригодон с Дореей Мальсибер. Потом моя леди Яксли опять напоминает о том, что моя мать была ирландкой, и звучат знакомые мотивы одного из ирландских кейли*. Белла, не признающая всё подобного рода танцами, делает небольшую передышку, но отец настойчиво пихает меня к Андромеде Блэк, с которой я лихо отплясываю какое-то время.        Андромеда, в отличие от старшей сестры, искренне весела. Она радостно смеется под веселые мотивы и с настоящим рвением исполняет все фигуры. На её щеках играет румянец, глаза сияют, что особенно идёт к туалету глубокого зеленого цвета, на который было сменено платье подружки невесты.        Нарциссе достается второй вальс, потому что приличия требуют, чтобы я уделил внимание и младшей сестре своей супруги. Цисси вроде бы рада, что я избавил её от внимания Долохова, который уже направлялся было в её сторону. Бальное платье Нарциссы голубое и очень подходит к её глазам, о чём я ей говорю каким-то банальным комплиментом. - Рудольфус, ты не подведешь меня к Люциусу Малфою? – смущенно просит Нарцисса в конце нашего танца, и я исполняю её просьбу.        Она совсем отчаялась, потому что стервец не обращал на неё ровным счетом никакого внимания, щедро одаривая своими ухмылками и томными взглядами попеременно мисс Мальсибер, тонущую в его глазах, и мисс Розье, не прекращающую смеяться над каждой шуткой.        Время течет к семи, и вскоре всех приглашают к огромному столу в большой обеденной зале. Три длинных стола сдвинуты между собой, создавая достаточно места для всех гостей. Я беру Беллатрикс под руку и усаживаю за стол на возвышении слева от моего места. Рядом с ней – сэр Лестрейндж и Друэлла Блэк. По правую руку от меня Сигнус Блэк. Даже здесь всё так же, как и должно быть. Разве что не хватает моей матери рядом с мистером Блэком. - Белла, прошу тебя, не налегай больше на выпивку. – Я предпринимаю эту слабую попытку, когда вижу, что Беллатрикс не притрагивается к еде, а только подливает себе вина. – Ты захмелеешь. - Молись, чтобы это действительно случилось до нашей брачной ночи, - криво усмехается моя леди, и делает большой глоток из кубка.        На золотой и серебряной посуде располагаются деликатесы и просто искусно приготовленные блюда. Изысканные супы из уток, жаркое из дичи, марсельский рыбный суп, запеченные поросята с яблоками во ртах, фаршированные фазаны и лебеди, пироги с голубями и пироги с рыбой, телячьи ножки под медовым соусом, бараньи ребра, сдобренные перцем, великое множество гарниров от салатов до запеченного картофеля. Кажется, что все без исключения должны наброситься на еду. Только я вяло ковыряюсь в тарелке, да Беллатрикс вымученно глотает кусочки нежной индейки.        Одна смена блюд, вторая, третья, и вот уже стол ломится от десертов. Огромный свадебный торт занимает всё пространство на отдельном столике между тремя большими столами. Лакеи ловко разрезают его с помощью каких-то кулинарных заклинаний, и умело левитируют отдельные кусочки на блюда всех желающих. На больших столах в изобилии профитроли, лакомства из марципана и шоколада всех мыслимых и немыслимых видов, пирожные с кремом, пудрой или шоколадом, с орехами и изюмом, из слоёного теста или песочного, разнообразные шарики заколдованного и не тающего мороженного с вафельными трубочками, карамельным сиропом и шоколадной крошкой, пудинги, конфеты, драже… - Белла, скушай хоть что-нибудь, тебе станет нехорошо, - буквально умоляет Друэлла старшую дочь, но та только показательно улыбается, хотя улыбка уже напоминает оскал, и наблюдает за гостями, держа в руке массивный кубок.        Мне тоже кусок в горло не лезет, и я лишь изредка кошусь на отца, ожидая ни то совета, ни то инструкций. Но он, как и Друэлла Блэк, только и может, что советовать мне подкрепить силы. Как будто это имеет значение в такой день!        Когда блюда слегка пустеют, а гости утоляют свой голод, всех желающих приглашают посмотреть фейерверки с балконов или из сада. Мы с Беллатрикс должны и тут показаться – я беру жену за руку и вывожу на широкий балкон над парадным крыльцом замка.        В небо взмывают петарды, пышными залпами рассыпаются искры салюта, грохочет иллюминация. На всех полянках сада сверкают разнообразные композиции фейерверков, из земли бьют фонтаны искр, поднимаются струи огня, над головам бахают раскаты салюта, бросая блики на лица восторженной публики, а выше всех в небе мерцают две буквы, сложенные из замерших искр – «Р» и «Б».        Опять веселье, радостные аплодисменты, беззаботный смех… И обезумевшая от боли Беллатрикс, не выпускающая из рук свой кубок, который она то и дело наполняет. В общем шуме салюта никто не обращал внимания на леди Лестрейндж, по щекам которой текли уже не сдерживаемые слезы, благо она стояла вплотную к перилам, и никто кроме меня не мог этого различить. - Осталось немного, - шепчу я ей, и обнимаю жену.        Белла обессилено откидывает голову мне на плечо и вздрагивает – беззвучно всхлипывает. - Это всё как торжество во время похорон, - шепчет Беллатрикс, и я не нахожусь что ответить.        Время перевалило за полночь, и хотя некоторые гости ещё полны энтузиазма, на нас с Беллой всё чаще устремляют многозначительные взгляды. Леди Лестрейндж делает вид, что ничего не замечает, а я стараюсь вторить ей. Белла как агонизирующий умирающий хватается за любую возможность оставаться с гостями подольше, и я поддерживаю её в этом. - Он в поместье? – спрашиваю я у отца, улучшив момент. - Не думаю, - отрицательно мотает головой сэр Лестрейндж. – Как из часовни вышел, так я больше не видел.        Я сам не могу охарактеризовать свои чувства. Я хочу, чтобы Милорд появился, как гром среди ясного неба, и остановил всё это, потому что происходящее даже мне, желающему быть мужем Беллатрикс, казалось ужасной ошибкой. И в то же время я, наивный, думал о том, что если Темный Лорд так и не придет, то у нас с Беллой будет шанс на счастье в браке.        Белла принимает участие в играх, танцах и прочих забавах вплоть до двух часов ночи. И тогда инициативу в свои руки берет мой отец, который в случае необходимости теряет последние крупицы смущения. - Вынужден извиниться за своих детей, но боюсь, что леди Лестрейндж устала и нуждается в отдыхе, - говорит Сильвий, подходя к той группке молодежи, где стояли мы с Беллой, и кладя руки нам на плечи. – Рудольфус, проводи свою жену наверх.        Под каверзные смешки и завистливые взгляды, я предлагаю Белле руку, и она нехотя на неё опирается, после чего отправляется вверх по лестнице вслед со мной. Перед тем, как совсем скрыться под взглядами гостей, она ослепительно всем улыбается, и демонстративно, но быстро целует меня. Счастливо смеется, вынуждая и меня подыграть.        И только когда мы проходим в наши покои и остаёмся одни, её смех переходит в истерические рыдания. - Проклятый день, проклятый замок! – кричит Беллатрикс не своим голосом, как только я закрываю за нами дверь.        Наши новые покои убраны великолепно, всё блестит, вся мебель покрыта свежим лаком и дорогой обивкой, шелковые обои обошлись отцу в кругленькую сумму, а о той цене, что он отдал за ремонт всех апартаментов, я старался не думать. Несколько комнат, объединенных в своеобразный комплекс, немногим уступали по масштабам главным покоям, и занимали целый этаж восточной башни. В наши с Беллатрикс владения входили небольшая гостиная с камином, явно предназначенная для тихих семейных вечеров, из гостиной можно было попасть в будуар Беллы и в мой новый кабинет, и обе этих комнаты имели двери в нашу общую спальню. Вдобавок отдельная ванная, в которую можно попасть из спальни. Оригинально, модно, но со вкусом, хотя теперь я и жалел, что в своё время выпросил у отца одну спальню, а не две раздельные, как было принято во многих семьях.        Беллатрикс, не глядя по сторонам, пролетает через небольшую гостиную, через свой будуар, один мебельный гарнитур которого стоит больше, чем всё её имущество в особняке Блэков, влетает в спальню, звучно хлопая двойными дверьми. Я спешу за женой, опасаясь того, что она что-нибудь с собой сделает, но нагнать её не получается, я вижу только мелькающее впереди белое платье, а потом Беллатрикс захлопывает за собой дверь с помощью заклинания прямо перед моим носом. Как ненормальный, я бегом возвращаюсь из будуара в гостиную, пересекаю свой кабинет, где ещё пустуют новые резные шкафы, предназначенные для книг, которые я сам захочу забрать из библиотеки и моих будущих бумаг с предполагаемой работы в Министерстве. К счастью, Белла не успевает или не догадывается запереть и вторую дверь, ведущую в спальню, и я наконец-то нагоняю её. Вопреки опасениям моя жена только оседает на пол в ворох юбок, безудержно рыдая. Она кажется такой хрупкой, сидя в окружении пышного кринолина, и мне невыносимо видеть, как дрожат её точеные плечи. Белла вырывает из головы свою тиару, отшвыривает её в сторону, запускает пыльцы в густые локоны и, обхватив голову, скорчивается на толстом ковре, как в какой-то неистовой молитве или в предсмертной горячке тяжело больного человека. - Белла, Белла, милая, - потрясенно шепчу я, присаживаясь с ней рядом и пытаясь поднять супругу на ноги. – Что с тобой? Это же ничего не меняет! Хочешь, я лягу в кабинете? - Мерлин и Моргана, - стенает Беллатрикс, истерика которой всё нарастает. – Мне плевать на всё! Умоляю, найди мне его! Отведи меня к нему или сделай так, чтобы он пришёл! Руди, я умру, если не поговорю с ним в последний раз!        Я могу даже не переспрашивать и не уточнять, о ком она говорит. Я не пытаюсь понять, о чём именно моя жена хочет поговорить с другим мужчиной в нашу первую брачную ночь, не пытаюсь доказать ей, что все уже давно сказано, не пытаюсь отговорить.        Слезы градом стекают по бледным щекам, искусанные губы дрожат, Белла совершенно не в себе. Она задыхается в корсете, кашляет от судорожных рыданий, сдавивших легкие ещё больше, но не может взять себя в руки. - Рудольфус, сделай что-нибудь! Устрой нам встречу! – кричит Беллатрикс, захлебываясь рыданиями. – Что ты сидишь?        Она несколько раз достаточно сильно бьёт меня по плечам, прежде чем я перехватываю её запястья, заставляя Беллу со стоном обмякнуть на моих руках. Когда я отпускаю её, Беллатрикс она обессилено приникает к моей груди, вцепившись в золоченые отвороты камзола. - Найди его, умоляю, найди его и верни мне… - всхлипывает Белла.        Никогда не видел её такой. Что там, я по пальцам одной руки могу пересчитать те случаи, когда видел слезы Беллатрикс. Но теперь словно всё то, что мисс Блэк сдерживала неделями, вырвалось одной сплошной неистовой лавиной, сметая всю её выдержку, и я говорю не про злость, а про боль. Так, как рыдала моя жена в день нашей свадьбы, рыдают только на похоронах самых близких и дорогих людей, и я понял, что это не каприз, и что если я не выполню приказ Беллатрикс, она действительно что-нибудь с собой сделает. Теперь, когда мы были одни, когда слетели все маски, вся показная бравада, когда Беллатрикс уже не могла держать себя в руках, я смог увидеть воочию всё то, что бушевало в её истерзанной душе. Ну что может любой честный человек ответить на моём месте? - Хорошо, я найду его, - обещаю я. – Только встань и успокойся, Белла, - я поднимаю Беллатрикс, которую колотит крупная дрожь.        Я не знаю, где и как его искать. Не знаю, какая у него будет реакция. Не знаю, захочет ли он вообще видеть Беллатрикс. Но я точно знал, что должен хотя бы попытаться, потому что этот вопль «найди его» слился в разуме в сплошной крик, который заставлял меня сделать даже что-то невозможное, чтобы облегчить боль любимой женщины. - Я найду его, и я устрою вашу встречу, - уверенно заявляю я Белле, которая теперь стоит посреди нашей спальни и рвано дышит, положив руку на тугой корсет и судорожно глотая воздух. Её лицо белее жемчужно-белого платья. – Я найду его, - повторяю я ещё раз, видя, что Беллатрикс внезапно окаменела, глядя мне за плечо. - В этом нет необходимости, - вдруг прорезает комнату знакомый, но до странности взволнованный голос, и к моему удивлению, повернувшись, я обнаруживаю в дверях самого Лорда Волдеморта. * Ирландские кейли (ирл. céilí) — парные и групповые танцы, базирующиеся на стандартных шагах ирландских сольных танцев.