***
25 декабря 1969 года, Лестрейндж-Холл, графство Йоркшир, Норд Райдинг. В заботах и трудах мои дни пролетали очень быстро, и я не заметил, как наступило Рождество. Моё преступление в мире магглов вскоре перестало меня тревожить, потому как отряд авроров так и не появился на пороге моего дома, а Долохов, скорее всего, представил всё перед Милордом в лучшем свете, потому как тот не делал мне никаких нареканий. Благо, забот у меня было достаточно, чтобы я поменьше думал об растерзанной семье магглов. К слову сказать, в нашем мире о них ни полслова нигде не было слышно. А если бы убили волшебников, крику было бы! Вот оно, это справедливое правительство с его идеями о равенстве! Вскоре всё как-то успокоилось и устроилось само собой. Беременность Беллатрикс протекала хорошо — к концу успешно подходил второй триместр, а у Беллы даже почти что не было недовеса. В Холле хозяйничала Друэлла, которая заботилась о быте, финансовые заботы я в итоге переложил на экономку и управляющего, о чём вовсе не жалел, да и в кругу Пожирателей Смерти меня, кажется, ненавидели уже не так сильно — примирились, как с настырным и неизбежным злом, сующим свой нос с небольшой отцовской горбинкой во все дела. А может гордые и мстительные Пожиратели из Ближнего Круга просто затаились и чего-то выжидали, не знаю. Я старался об этом не думать. По крайней мере видимой неприязни не было, и слава Салазару. В рождественский день в Лестрейндж-холле, вопреки традициям, было совсем немного народу. Шумный праздник под предлогом особенного положения Беллатрикс можно было не устраивать, в дальний замок было решено не уезжать опять таки из-за деликатного положения Беллы, а потому мы ограничились кругом близких друзей и родственников в старом добром Холле. Мы принимали родителей и сестёр Беллатрикс, Люциуса Малфоя, который заехал буквально на часок, так как в его собственном замке был грандиозный приём, и Мальсибера с супругой, который единственный — единственный! — из всех моих школьных друзей ответил на приглашение. Я так же отправил пригласительную открытку Вальбурге Блэк и её семейству, но те уже обещались быть на Рождество у Малфоев. Впрочем, хлопот и так было немало — ведь на каникулы приехал мой братец, который так одурел от вкусной праздничной еды, каникул и новости о беременности Беллатрикс, что впал в бестолковое неистовство и беспрестанно дурачился и буянил, пользуясь тем, что отец всё ещё пребывал за границей и урезонить Рабастана было некому. — И всё-таки я так расстроена, что Сильвий не смог приехать! — в который раз вздыхала Друэлла, когда ужин уже был закончен, а все гости перебрались в гостиную. Моя очаровательная теща сияла топазами, была облачена в атласное платье тёмно-голубого цвета, который ей неизменно шел, и с удовольствием находилась в центре внимания, примеряя на себя роль хозяйки: занимала гостей разговорами, следила за тем, чтобы закуски на столике не таяли, а чайник всегда оставался горячим. По всем писанным и неписанным правилам этим должна была заниматься Белла, но все сошлись во мнении что она и без того выглядит слишком худенькой и бледной, первая беременность всегда проходит тяжело, да и вообще лучше леди в положении не беспокоить. Только я знал, что физически Белла чувствовала себя отлично, а на праздник ей было попросту плевать, как и на всех окружающих. Она сидела у камина с бокалом красного вина, который по согласованию с врачом ей было позволено выпить, и милостиво исполняла другую роль — являлась главным украшением и достопримечательностью вечера. Сверкая рубиновым гарнитуром, который я ей преподнёс на праздник, она держала одну руку на заметно округлившемся животике под слоем изысканного багряного бархата, и изредка позволяла готовым услужить гостям исполнить какое-нибудь её пожелание. — Отец весь в делах, и мне остаётся быть ему благодарным за то, что пока он занимается работой, я могу проводить время в кругу семьи, — ответствовал я. — Мне иногда кажется, что все мужчины такие, — тяжело вздохнула Оливия Мальсибер, поглаживая живот — она тоже была беременна, правда, всего лишь на третьем месяце. — Маркус тоже вечно в делах, а на меня у него совсем нет времени... Вот скажи мне, Рудольфус, какие дела могут возникнуть в Рождество!? Ещё на том моменте, как Мальсибер сбежал в неизвестном направлении, пробубнив какую-то глупую отговорку и бросив на меня свою беременную супругу, я понял, почему он всё-таки явился в мой дом — оставить в тихом и спокойном месте Оливию, чтобы самому как следует повеселиться. Но не говорить же мне об этом бедной беременной женщине? — Уверен, что только самые важные дела, — заверил я Оливию. — В конце концов, он ведь старается для тебя и ребёнка. — Да, но мне всё равно его не хватает, — пожаловалась юная мадам Мальсибер. — Я ведь не для того осталась в Британии, чтобы сидеть в замке одной! — Тебе нужно было ехать в Италию вместе со свёкром и сверковью, дорогая, — вздохнула Друэлла. — Дорея составила бы тебе компанию, и ты хорошо отдохнула бы, моя милая. Я тоскливо обернулся на Беллу, надеясь, что та присоединиться ко мне и гостям. Но, увы, моя супруга по-прежнему смотрела в камин, а я был вынужден выбирать между компанией её родителей и Оливией Мальсибер, оставить которую мне не позволяли приличия, и Малфоем, Басти и сёстрами Беллы, которые музицировали за клавесином. — Что вы, путешествие стало бы для меня пыткой, — вздыхала Оливия. — Токсикоз просто невыносим. Я теперь понимаю, почему Белла выглядит такой измученной в последние месяцы… — Ну, зато ваши дети будут ровесниками и пойдут на Слизерин в один год, — подбодрил будущую мать Сигнус, который тоже чувствовал себя несколько некомфортно в почти женском обществе. — Да, это меня очень радует, — улыбнулась Оливия. — Помню, как Руди всегда вытаскивал Маркуса из всяких переделок. Если твой малыш будет рядом с моим, Рудольфус, я буду совершенно спокойна. Каждый может только мечтать о таком друге, как Лестрейндж. Я поблагодарил Оливию за тёплые слова, краем глаза наблюдая за тем, как младший на данный момент Лестрейндж пытается дёрнуть за объёмные золотые локоны Нарциссу Блэк. — Прошу прощения, я оставлю вас на какое-то время, — с улыбкой извинился я. — Люциус Малфой приехал по моей большой просьбе совсем ненадолго, и мне неудобно обделять его вниманием. Под согласные кивки я поднялся с дивана и направился в другой угол большой гостиной. По дороге я подошёл к Беллатрикс. — Тебе ничего не нужно, милая? — заискивающе спросил я. — Я бы сказала, что не отказалась от бутыли такого вина, но вы с матушкой всё равно всё его спрятали, — хмыкнула Белла. Сочтя свой долг выполненным, я приблизился к клавесину. Андромеда играла весёлую рождественскую мелодию, а Нарцисса негромко пела хрустально-чистым голосом. Рабастан, который уже устал проказничать, любовно опирался на новейший «Нимбус», который я ему подарил, и клевал носом, явно поживившись-таки бокалом вина. Люциус уставился на меня, как на своего спасителя. — Леди, я украду у вас мистера Малфоя ненадолго? — осведомился я. Нарцисса изменилась в лице и взглянула на меня, как на своего кровного врага, а Андромеда хихикнула. — Как жаль — скоро должен вступить мужской голос, — совершенно ровным тоном проговорила Нарцисса, уже вернувшая себе невозмутимый вид. — Тем более мистер Малфой может нас спокойно покинуть, — фыркнул Басти, опять издеваясь над смазливым блондином. Справедливости ради скажу, что Люциус был облачён в белые одежды с золотым галуном и выглядел и впрямь слишком холёным и аккуратным. Даже его платиновые волосы были уложены волосок к волоску и перетянуты шелковой лентой в низкий хвост. — Рабастан, веди себя пристойно, — строго сказал я. — Отец приедет со дня на день, помни об этом. Брат состроил мне недовольную рожицу, а я отвёл Люциуса к окну, якобы показывая ему огромную украшенную ель со всех сторон. Теперь её раскидистые ветви выгодно отделяли нас от гостиной, и мы могли нормально поговорить. — Выглядишь не лучшим образом, — заметил Малфой, делая глоток шампанского. Ему было ещё далеко до семнадцати, но я знал, что Люциус никогда не выпьет лишнего, а потому даже не думал возражать. — Зато ты сияешь, — грустно усмехнулся я, поднимая бокал белого сухого вина в знак уважения. — Цисси Блэк не сводит с тебя глаз весь вечер. — Это-то и пугает, — признался Люциус, делая сардоническую мину. — Этих Блэков лучше держать на расстоянии. Вот ты, друг мой, женат около полугода, а уже выглядишь так, словно из тебя все силы высасывают. Я машинально взглянул на обманчиво хрупкую Беллу в кресле у камина. Да, вот сидит моё проклятье и благословение, которые выматывает меня чуть не ежедневными скандалами и упрёками… Но не признаваться же в этом Люциусу. — Много навалилось: работа, беременность Беллы и… — я многозначительно замолчал. — Да, я слышал, что ты достиг больших высот, — кивнул Люциус, поводя запястьем так, чтобы шампанское в его бокале плескалось по кругу. — А ещё я слышал, что многим это не нравится. — Это так, но как же мне объяснить таким влиятельным людям, как Нотт или Мальсибер, что я не жажду власти над ними? — тяжело вздохнул я. — На самом деле я удивлён, что ты согласился приехать. В последнее время все, с кем я был в дружеских отношениях, чуть ли не плюются мне вслед. — Значит, они идиоты, — просто ответил Люциус, — и совсем не разбираются в людях. Я же ни секунды не сомневался в том, что ты остался прежним. — С чего бы это такое доверие со стороны Малфоя? — подколол я. Люциус усмехнулся и чуть склонил голову на бок. Я уже заметил, что это был характерный жест, который обычно свидетельствовал о том, что Малфой колеблется и не знает, говорить ли правду, потому что понимает: собеседнику она может не понравиться. — Видишь ли… — он замялся. — Есть такой тип людей, который не меняется никогда. В основном это относится к упёртым гриффиндорцам, но, вижу, и ты не обделен такими качествами, как слепая вера, преданность идеалам и максимализм. — Разве это плохо? — удивился я. — Да нет, на таких, как ты, держится любое государство, — пожал плечами Люциус. — Но ты слишком открыт и честен для общества слизеринцев, Рудольфус. Тебя нетрудно смести с шахматной доски, поэтому смотри по сторонам внимательно. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты попал в опалу. — Это предупреждение? — нахмурился я. — Да, хотя мой отец был бы очень недоволен, если бы узнал, о чём я с тобой говорю, — совсем тихо проговорил Малфой. — Под тебя копают очень влиятельные люди, Рудольфус. Будь осторожен. — О ком ты говоришь? — нахмурился я. — Прости, я и так сказал достаточно, — тяжело вздохнул Малфой. — Просто взвешивай каждый свой шаг и не вступай в конфликты с Ближним Кругом. — Я никогда не вступаю в конфликты! — удивленно ахнул я. — Это лишь рабочие моменты. Да, иногда у меня возникают с кем-то споры, но ведь всё в интересах организации! Малфой потерял всякое терпение и весь подался ко мне, чтобы я расслышал его тихий голос. — Не спорь ни с кем. У всех из Ближнего Круга есть свои юрисдикции, и не тебе лезть в это! Ты слишком много на себя берёшь, и это никому не нравится! Я удивленно отшатнулся от Люциуса. — Я искренне переживаю за все дела организации и не могу не высказывать своего мнения, если считаю его отличным от прочих. Милорд сам обязал меня выполнять работу отца, пока тот в отъезде, — ответил я. — Ты меня не слышишь, — тяжело вздохнул Люциус, после чего немного помолчал. — Что же… Можешь рассчитывать на мою помощь в случае всего. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь. Люциус тяжело вздохнул и отставил свой бокал на подоконник. — Мне пора, извини. — Как, ты уже уходишь? — удивился я. — Отец запретил мне тут появляться, а я и так задержался слишком надолго, — проговорил Малфой негромко. — Запретил? — я опять переспросил, пребывая в недоумении. — Рудольфус, а ты вообще не замечал, что волшебники в Холл уже не стремятся? — не без сарказма спросил Малфой. — Прошу тебя, прозрей наконец-то для своего же блага. Я подавленно замолчал. Что же, Люциус озвучил то, о чём я сам старался не думать. Может, он немного сгущал краски на мой взгляд, но от того его речи не теряли убедительности. — Я тебя провожу, — буркнул я. Люциус только кивнул, и мы покинули гостиную после того, как Малфой со всеми распрощался. Пока мы молча шли по бесконечным коридорам Лестрейндж-холла, мы ничего не говорили. Люциус казался мне даже старше обычного. Он сдвинул брови, а серые глаза принадлежали совершенно взрослому человеку. Я не видел Люциуса с лета и заметил, что он слегка вытянулся и ещё больше повзрослел. — Ты тоже изменился, — заметил я. — У тебя всё нормально? — Мне скоро шестнадцать, в конце зимы я получу Метку, — негромко проговорил Люциус. — Это же замечательно! — Да, но… — Люциус грустно усмехнулся. — От меня ждут слишком многого, грядущий год обещает быть сложным, — Малфой выжал бодрую улыбку. — Впрочем, хорошенько постараться в моих же интересах. Я понимал, что Люциусу тоже приходится непросто. Он был ещё ребёнком по возрасту, но уже имел на плечах чуть ли не такой же груз ответственности, как и я. От него и впрямь ожидали очень многого, Люциус был единственным сыном очень влиятельного человека и ему пришлось слишком быстро повзрослеть. Уж кто-кто, а я понимал его очень хорошо. — Ты справишься, — только и сказал я. Люциус ничего не ответил. Мы попрощались у парадного крыльца, и Малфой аппарировал с того участка, где я приоткрыл антиаппарационный купол. К слову сказать, я даже не удивился, что он уже умеет аппарировать. Со вздохом я вернулся в замок, стряхнул с плеч снег, который валил целый день крупными хлопьями, и уже собирался было вернуться в гостиную, чтобы трещать о ерунде с Оливией Яксли и родителями Беллы, но при этом обдумывать слова Люциуса, как вдруг двери Холла с силой распахнулись. От удивления я вздрогнул и резко обернулся, прекрасно понимая, что вот так проникнуть в замок без моего разрешения могут только два человека — отец и Милорд, которые оба заняты своими делами. Впрочем, тут я ошибся. Мой родитель в тот момент занимался не работой. — Отец? — удивленно-радостно воскликнул я, делая несколько поспешных шагов к сэру Лестрейнджу, который был плотно закутан в объёмную теплую мантию. — Великий Салазар, как же я рад, что вы всё-таки приехали! Рождество не Рождество без вас! — Тихо, тихо, не бросайся на меня, — отец отшатнулся, когда я попробовал его приобнять. Я только тогда заметил, что у него за пазухой что-то объёмное. — О, вы даже с подарком? — улыбнулся я. — Пойду позову Басти и Беллу, они тоже очень скучали… — Подожди звать кого бы то ни было, — остановил меня отец. — Сначала посмотри на «подарочек»… И, кряхтя, словно держит что-то вполне увесистое, сэр Лестрейндж откинул отворот мантии и… поставил на мраморный пол холла маленькую девочку. Я даже рот открыл от удивления, во все глаза глядя на взлохмаченное и чумазое создание в перепачканных в саже рубашонке и ночных туфлях. Ребёнок смотрел на меня заплаканными глазами. Так вот что отец закрывал своей мантией от зимней стужи! Мысли у меня в голове проносились самые разнообразные, начиная с того, что мой отец всё-таки прижил ребёнка от кого-то из горничных и заканчивая идеей о том, что это — маггловское дитя для какого-нибудь кровавого ритуала. — Эээ… — некрасиво протянул я. — Что это? — Ну, во-первых, не что, а кто, — поправил сэр Сильвий, вызывая хлопком домового эльфа и скидывая ему на руки мантию. — А во-вторых, скажи-ка мне, твои старые комнаты в хорошем состоянии? — Да, вроде бы… Но можно использовать и гостевую спальню… — промямлил я, во все глаза глядя на чумазую девочку. — Это исключено, она останется здесь надолго, — отрезал отец, опять беря на руки ребёнка. — Иди-ка ко мне, моя маленькая… Прикажи приготовить твои старые комнаты в лучшем виде, и позови кого-нибудь из расторопных горничных, чтобы малышку искупали. Вели принести в её комнаты обильный ужин и прикажи своему камердинеру подобрать что-нибудь приличное из твоей старой одежды. Может, ночную рубашку и какие-нибудь брюки… Не знаю, что-нибудь, что сгодилось бы ей на первое время. Это ненадолго, разумеется, потому что в завтра я закуплю для неё хотя бы минимальный гардероб… Девочка цеплялась за шею моего отца отчаянно и испуганно, но с таким видом, словно доверяет ему бесконечно. А тот факт, что мой родитель непререкаемым тоном заявил, что малышке отводятся одни из лучших комнат, а так же он намерен закупить для неё одежду, говорил о том, что маленькая гостья останется у нас надолго. Пока что наиболее вероятной казалась версия о моей сводной сестре. — Отец, хоть объясните, кто этот ребёнок? — попросил я, едва поспевая за размашистым шагом сэра Сильвия, поднимающегося по лестнице. Отец развернулся и смерил меня нетерпеливым взглядом. — Побольше уважения — девочка не уступает тебе по крови и положению в обществе. Моё сердце гулко упало вниз, и я совершенно уверовал в то, что обзавёлся сестрой. Видя, что я совершенно поражен, отец смилостивился и решил-таки пояснить: — Её имя Алекто Кейтлин Кэрроу, и она пока что будет жить здесь. И он направился вверх по лестнице, больше не говоря ни слова. Мне только и оставалось гадать, что же случилось с Алекто Кэрроу и почему она в таком ужасном виде. Я ведь с трудом узнал её только когда отец сам сказал, кого привёл в наш дом! На девочке лица не было! Мне пришлось на время смирить своё любопытство, чтобы раздать необходимые приказы. Правда, когда я позвонил в колокольчик в своём кабинете, вызывая прислугу, меня ждал новый удар. Несносная рыжая горничная, вернувшаяся на каникулы в Холл, вот уже несколько дней мешалась мне под ногами и теперь незамедлительно явилась на мой зов. — Да, сэр? — с готовностью услужить улыбнулась она, перешагивая порог моего кабинета. Девчонка вся светилась с тех самых пор, как в самом начале каникул столкнулась со мной, убираясь в библиотеке. — А где Стоун? — обречённо спросил я. — Вы же сами отпустили его на Рождество, как и почти всю прислугу, — радостно ответила девчонка. — Остались только я, миссис Стивенсон, кухарка… — Ладно, ладно, не важно, — с трудом вклинился я. — Как там тебя… Ленора… У тебя вроде косой десяток младших братьев и сестёр? — У меня всего один брат, но вот сестёр целых… — с новыми силами заговорила девушка. — Тихо, я не спрашивал сколько их. Меня интересует только одно — с детьми ты умеешь управляться? — О да, сэр, несомненно! — оживилась Ленора. — Если вы подыскиваете нянечку для своего малыша, то лучше меня вы никого не найдёте! Я умею купать даже совсем маленьких детей, кормить их из бутылочки и с ложки, я их хорошо понимаю и всегда могу развлечь, и вообще я буду только рада, ведь ваш ребёночек наверняка будет таким прехорошеньким… — Мерлина ради, не трещи, — поморщился я, строго глядя в радостные глаза Леноры. — К своим детям я тебя точно не подпущу… В Лестрейндж-холле маленькая гостья, ей по статусу полагается личная горничная на какое-то время. Девочке около семи лет, и ты должна будешь за ней присматривать, как за леди, ясно? В данный момент тебе нужно искупать её, накормить ужином и переодеть. Разумеется, я прибавлю к твоему жалованию несколько галлеонов и велю освободить тебя от половины других забот. — О, это совсем не трудно для меня, сэр! — тут же заверила Ленора, заламывая пальцы и нахально приближаясь ко мне. — Я знаю всё о том, как быть камеристкой! Моя мама всему меня научила! Вы ведь помните, как ловко она прислуживала вашей матушке? Я знаю, как сводить пятна с дорогой ткани и как делать затейливые причёски, ещё я умею сервировать поднос к завтраку в постель, содержать гардероб в порядке и чистить любую обувь! Как-то раз мне довелось счищать пятно с вашего костюма, и тогда я вспомнила, как мама научила меня это делать. «Работай тщательно», — говорила она, — «дорогая ткань не терпит неаккуратности»… — Прекрасно! — громко гаркнул я, прерывая поток болтовни. — А теперь просто иди в мою старую спальню и займись девочкой! Быстрее, Ленора, прошу тебя! Просто сделай то, что я хочу, а потом я обязательно выслушаю все твои занимательные истории! Я буквально выпихал надоедливую горничную за дверь, почти что жалея о том, что в своё время всё-таки не довёл начатое до конца. Если бы она разок получила своеобразное наказание, может, вела бы себя более смирно! А сейчас такая же настырная, как и была, словно не было ничего! Но времени пенять на Ленору Коул не было, так как я вспомнил, что оставил гостей на приличное количество времени. Пришлось скорее бежать в главную гостиную, чтобы, извиняясь и придумывая отговорки, буквально прокрасться к креслу Беллатрикс. — Пошли со мной, тут кое-что случилось, — прошептал я, делая вид, что наклоняюсь, дабы поцеловать Беллу в щёку. — Ты убил Малфоя? — невинно поинтересовалась Белла, вздёргивая одну бровь. — Хуже, — шепнул я. — Сошлись на мигрень, прошу тебя. Белла, которая в другое время наверняка бы назло мне спорила и пререкалась, распознала в моём голосе неподдельную тревогу и решила хотя бы раз в жизни без вопросов сделать то, о чём я прошу. — Прошу меня простить, — проговорила она, поднимаясь из кресла. — От каминного жара у меня разболелась голова, я вынуждена вас покинуть. — О, милая, ты должна быть осторожнее! — тут же спохватилась Друэлла, отставляя свой бокал с шампанским и начиная волноваться. — Хочешь, я пойду с тобой? — Не стоит, — мягко улыбнулась Белла. — Продолжайте веселиться, Цисси как раз вот-вот дойдёт до лучшей песни из своего репертуара. Да и Оливия никак не должна заскучать. Рудольфус меня проводит и тут же вернётся. — Ну, как знаешь, дорогая, — сдалась Друэлла. — Только сразу ложись спать! Так и знала, что тот бокал вина был лишним… — Да, маман, — кивнула Белла, решившая не вступать в дебаты и, поздравив всех присутствующих с Рождеством ещё раз, позволила мне себя увести. — Не думай, что я стал бы тревожить тебя, не будь дело столь важным, — тут же проговорил я. — Что ещё стряслось, Рудольфус? — пытливо поинтересовалась Белла. — Отец вернулся. — Так это же прекрасно! — обрадовалась Беллатрикс. — Я уже успела соскучиться по его заботе! — Боюсь, теперь она будет доставаться не только тебе, — многозначительно проговорил я. — Белла, что-то случилось в доме Кэрроу, и маленькая Алекто сейчас в нашем доме в ужасном виде. — То есть? — не поняла Беллатрикс. — Выглядит так, словно только что из пожара, в одной ночной рубашонке, вся в слезах, — перечислил я. — Прости, что втягиваю тебя во всё это, но я решил, что дело достаточно значимое, чтобы ты всё знала. — Не то чтобы мне было до этого дело, — хмыкнула Белла. — Но я почти что заинтригована. Мы с Беллатрикс, строя различные предположения и в кои-то веки не препираясь, вскоре оказались в моих старых комнатах. Отец сидел там же за письменным столом, ему уже кто-то принёс бумагу и чернила, и сэр Лестрейндж что-то быстро писал на пергаменте. — Добрый вечер, сэр, — поздоровалась Белла, с удивлением глядя на моего педантичного отца, который так и сидел в дорожном сюртуке и развязанном шейном платке. Вдобавок, я теперь и на нём видел следы сажи, а на правой руке, выводящей ровные и строгие буквы, вовсе красовался небольшой ожог. — О, Белла, — удивился родитель. — Не думал, что Рудольфусу хватит ума беспокоить тебя в такой праздничный день. Отец поднялся навстречу невестке и сухо чмокнул её в лоб, как того требовали негласные приличия. Белла тоже была вполне искренне рада встрече и даже к моему удивлению заботливо стряхнула пепел с отворота камзола сэра Сильвия. — Что случилось, отец? Вы ранены? — вклинился я. — Пустяки, — отмахнулся сэр Сильвий. — Позже займусь собой. Я знал, что переспорить его невозможно, а потому даже не стал пытаться. — Ты здорова? Ребёнок сильно беспокоит? Я вижу, он растёт довольно быстро, — он опять обратился к Белле, косясь на её живот. — Да, у меня всё отлично, у малыша тоже, — кивнула она. — Меня больше беспокоит то, что случилось с вами. Если Рудольфус не разыгрывает меня, то в Холле есть ещё один гость? Отец тут же помрачнел и сделал нам обоим жест присесть. Он так же предусмотрительно придвинул Белле стул, прежде, чем сам уселся за стол. — Случилось настоящее несчастье, — тихо проговорил отец. — Замок Кэрроу сгорел дотла, Арктурус с женой погибли, старая леди тоже. Спасти успели только детей, но Амикус сейчас в Святом Мунго. С ним Долохов, не то чтобы он годился на роль няньки, но он вытащил мальчишку из огня, а это уже что-то… — Подождите, я не понимаю, о чём речь, — перебила Белла. — Замок Кэрру, пожар, Долохов… Как это всё вообще произошло? — Никто толком не знает, — тяжело вздохнул сэр Лестрейндж. — Говорят, свечи на рождественской ели неправильно заколдовали, и с неё занялся пожар. Или, может, дети играли. Или домовики не уследили за камином. Пока что точно никто не знает. Хорошо ещё, что гостей не было, и праздновали в семейном кругу. Могло быть больше жертв. Я, как только получил весть, сразу же бросился на помощь. Пришлось нарушить пару правил, чтобы быстрее попасть в Британию. И правильно, а то было бы поздно! Там уже был кое-кто из наших, но, как назло, никто не знал, где находились хозяйские спальни, а весь замок уже был объят пламенем. Только Долохов решился последовать за мной, когда я ринулся в детскую. Мальчик уже потерял сознание от дыма, но малышка звала на помощь достаточно громко, чтобы мы услышали её через рёв пламени. Я нахмурился. Не слишком ли много совпадений? И Долохов там как-то оказался… Помнится, не так давно он имел какие-то дела с Арктурусом Кэрроу… Уж не казнь ли это была? Свои мысли я, конечно, не решился озвучивать. — Но почему, Мерлина ради, вы привезли её сюда? — спросила Беллатрикс. — Есть мнение, что пожар был подстроен. Тогда детям несчастных Кэрроу необходима защита. А где она лучше, чем в Лестрейндж-холле? — самодовольно вопросил отец. — Скорее всего, Амикус попадёт сюда же, как только ему окажут необходимую помощь. Я бы вызвал нормального целителя, а не отправил бы мальчишку в тот клоповник, но времени на размышления не было — он едва дышал. — Неужели у них нет каких-нибудь родственников? — с недвусмысленной надеждой вопросила Белла. — Есть, конечно, — кивнул отец. — Тётка со стороны матери, я уже пишу ей письмо. Но сперва нужно разобраться, в чём там дело. Ведь если это был намеренный поджог, дети могут что-то знать. В таком случае лучше обезопасить их от злоумышленников и хорошенько расспросить. — А кто будет смотреть за ними, пока они здесь? — не унималась Белла. — Ну, ты могла бы отточить на Алекто материнский инстинкт, чтобы лучше управляться с нашим ребёнком, — робко предложил я. Беллатрикс наградила меня неописуемым взглядом. — Если ты, Рудольфус Лестрейндж, думаешь, что я буду нянчиться с чужим ребёнком, то ты очень сильно ошибаешься! Она мне никто, и я не стану обременять себя этой обузой! К тому же, я так понимаю, девчонка теперь почти что нищая, и если мы теперь возьмём её на попечение, то не отделаемся до тех пор, пока не выдадим замуж! Я не успел сделать знак Белле, сидящей спиной к дверям, в которых появилась одетая в чистенькую мальчишечью рубашку и халатик Алекто в сопровождении Леноры Коул. Зеленые глаза девочки сузились. — Наши торговые предприятия не сгорели вместе с замком, так что мне не придётся побираться, — отчеканила девочка, пронзая Беллу глазами. Беллатрикс обернулась и кинула на Кэрроу презрительный взгляд, даже не удостоив её ответа. Она была уже обеспеченной леди, которая вскоре должна была стать матерью наследника одного из богатейших родов, да вдобавок считалась одной из первых красавиц света, Алекто же была всего лишь девчонкой из не самого богатого и прославленного рода, к тому же потерявшей часть состояния и надёжный тыл в виде родителей. Этого вкупе со словами Беллы было вполне достаточно для того, чтобы было положено начало ещё только зарождающейся ненависти, которая по прошествии лет выльется в весьма запоминающееся противостояние. — Как ты себя чувствуешь, малышка? — тут же засюсюкал отец с таким несвойственным ему видом и голосом, что мы с Беллой синхронно скривились. — Ужасно, — всхлипнула Алекто, опять начиная тереть слезящиеся глаза. — Это самый худший день в моей жизни, вот! Она вновь разрыдалась, а мой суровый отец совсем растрогался и поспешил подойти, чтобы протянуть девочке свой платок и погладить её по завившимся после ванны огненным волосам. Если первый же непродолжительный диалог с Беллой с годами вылился в ненависть, то знакомство моего отца и Алекто Кэрроу положило начало своеобразной дружбе. Он даже соизволил проводить её в спальню, утешая, и между делом отдавая приказы семенящей за ними Коул! Я с укоризной посмотрел на Беллатрикс. — Что? — передернула та плечами. — Она мне всегда не нравилась, та ещё маленькая змея! — Белла, Морганы ради, она осталась без родителей и потеряла дом, — простонал я. — Сути это не меняет, — решительно заявила Беллатрикс. — Просто поверь мне, она ещё отплатит нам за гостеприимство. А какая рыжая и наглая, ужас просто!***
Так в нашем доме появился ещё один маленький жилец, который с первой минуты своего пребывания Холле держался отчуждённо и замкнуто, но при этом имел безграничную лояльность со стороны моего отца, который на следующий день после пожара побывал у Милорда и вернулся оттуда мрачнее тучи. Наверное, Алекто и впрямь была не глупой девочкой, так как всегда держалась при моём родителе, сторонилась чересчур активного Рабастана и прочих обитателей Холла. Что там, если её старший брат, который вскоре тоже оказался в Холле, постепенно наладил хорошие отношения со всеми, Алекто всегда хвостиком ходила за моим отцом и вела себя, как маленький зверёныш. — Нет, это просто невозможно! — не выдержала Белла на третий день, едва только отец, а с ним и Алекто, вышли из-за стола и направились в кабинет сэра Лестрейнджа. — Что она так таращится на меня? Так и хочется влепить хорошую пощёчину… Мне оставалось только радоваться, что Амикус Кэрроу завтракал у себя по причине плохого самочувствия, а то ведь Белла и его не постеснялась бы. — Не знаю, Белла, может всё дело в том, что ты от души прошлась по ней в первый же вечер её пребывания в Холле? — предположил я. — Мне без разницы, Рудольфус! Она меня раздражает, и я хочу, чтобы её здесь не было как можно скорее! — упрямо заявила Белла. — Мне она тоже не нравится, — заявил Рабастан, который с того самого утра, как Алекто вышла к обеду в новеньком платье, невзлюбил её всей душой из-за ревности к отцу. — С Амикусом хоть играть можно, он нормальный парень. А вот его сестра выпендривается, с нами и разговаривать не хочет, и всё за папой таскается! — О, мы теперь союзники? — оживилась Беллатрикс. — Общий враг объединяет, — уверенно кивнул Рабастан. —А к тебе я уже привык. — Ну, это уже что-то, — хмыкнула Белла. — Рудольфус, нас уже двое. А ты что скажешь про Кэрроу? Откровенно говоря, я не знал, что сказать. Детей я, в общем-то, всегда любил, Алекто была немного нескладной, но по-своему милой, и мне было очень жаль её. — Да будет вам, она только маленькая девочка, которая очень многое пережила, — примирительно проговорил я. — Меня он никогда не пускал в свой кабинет, особенно когда работал! — буркнул Рабастан. — А эта сидит там часами! — Тебе не приходило в голову, что она просто не переворачивает чернильницы и не складывает кораблики из писем Милорда? — насмешливо поинтересовался я. — Рудольфус, как же ты всё-таки меня раздражаешь! — взвыла Беллатрикс, шумно отодвигая свой столовый прибор. — Раз уж тебе не дано разбираться в людях, просто слушай меня! Нет же, надо обязательно спорить! — Она ведет себя как та ещё сте… Кхе, но тут я с Беллой согласен, — покивал головой Рабастан. — Спасибо, мой злобный маленький друг, — закатила глаза Беллатрикс. — Рудольфус, ты вообще слышишь нас? Что для тебя важнее — чужая девчонка или беременная жена с братом? Не забывай, я ношу твоего ребёнка, и он чувствует моё волнение! Это была она из стратегий Беллатрикс — при необходимости он резко вспоминала, что я отец её ребёнка с большой долей вероятности. — Руди, поговори с отцом, он только тебя послушает! — канючил Рабастан. — Ладно, ладно, я попробую, — сдался я. — Ничего не обещаю, но скажу, что Белла слишком нервничает из-за Алекто. Все довольны? — Пока что нет, — хмыкнула Белла. — Теперь я отправляюсь на прогулку, а когда вернусь, ты должен рассказать мне о том, как убедил отца избавиться от малявки. — Я с тобой, — подорвался Рабастан вслед за Беллатрикс. — Да, и я жду того же, Рудольфус. А против Амикуса я ничего не имею, мне нравится с ним играть, так что его можно оставить. — Ты-то хоть не пытайся мне приказывать, — шикнул я на брата, который скопировал обиженный вид Беллатрикс и вместе с нею удалился. Что же, хоть какие-то плюсы… Басти с Беллой наконец-то опять нашли общий язык. Я в сердцах щелкнул пальцами по пустой чашке, которая упала на бок. Мерлин всемогущий, ну почему я всегда оказываюсь в роли миротворца!? Семилетняя девчонка им помешала! Я нехотя направился в кабинет отца, даже не представляя, что ему сказать. Оставалось всё валить на беременность Беллы. Я постучался в дубовые двери. — Кто? — послышался раскатистый голос отца, который ненавидел, когда его отрывали от работы. — Это я, отец. Дверь без лишних слов открылась, и я прошёл внутрь. Алекто Кэрроу была в кабинете, как и следовало ожидать. Она с важным и очень серьёзным видом сосредоточенно точила карандаши, гордо восседая на высоком стуле напротив моего отца. На меня посмотрела неприязненно и даже враждебно — явно считала, что я тут лишний и напрасно вторгся в эту тихую идиллию. — Прощу прощение за вторжение, отец, но я должен поговорить с вами. — Это не может подождать до вечера? У меня уйма работы, — недовольно заметил родитель. — Я многое не доделал во Франции, и Милорд очень недоволен мною. — Речь о Беллатрикс, думаю, лучше не оттягивать, — с небольшим нажимом ответил я. Отец вздохнул и отложил бумаги, которыми занимался. — Алекто, сегодня прекрасная погода, почему бы тебе не найти Коул и не погулять? — предложил мой родитель. — А вы пойдёте гулять? — тут же спросила Алекто. — Может быть позже, — уклончиво ответил отец. Девочка больше ничего не сказала, только исподлобья глянула на меня, прежде, чем выйти из кабинета. Она уже обзавелась достаточным количеством новых нарядов, и сегодня была в чёрном платье из плотной шерсти и щеголяла кружевным чёрном бантом в волосах, что только сильнее подчёркивало её мрачное настроение. Но мисс Кэрроу потеряла дом и родителей, она имела право быть печальной и ненавидеть весь мир. — Так в чём дело? — поинтересовался сэр Лестрейндж. — Беллатрикс слишком сильно переживает из-за девочки. Мне кажется, её волнение может пагубно действовать на ребёнка. — Вздор, — отрезал отец. — Беллу вообще никто и ничем не напрягает. Все заботы о мисс Кэрроу на мне, пусть Беллатрикс не беспокоится. Ещё что-нибудь? Я помедлил с ответом. Вообще-то меня беспокоил ещё одни вопрос, но я никак не решался его задать. Вместо того, что меня волновало, я сказал совсем другое: — Нас всех интересует, как долго мисс Кэрроу с братом здесь пробудут. — Через несколько дней за ними приедет тётка, — коротко ответил отец. Я облегчённо выдохнул, и решил всё-таки издалека зайти на более волнующую тему. — Так причина пожара установлена? Теперь отец замялся. — Я почти уверен, что это поджог, но ума не приложу, кто мог это сделать и зачем. Кэрроу не занимал высокого места, и требовали с него не так много. Никто из наших не мог претендовать на его положение, так же, как никто из чужих не мог ненавидеть его настолько, чтобы попытаться расправиться со всей семьей. — А… Что там делал Долохов? — осторожно спросил я. Отец сдвинул брови и взглянул на меня исподлобья. — Что бы ему там делать? Был прислан Милордом на помощь, я полагаю. Если уж я, едва не расщепившись, в несколько этапов аппарировал из Франции, наверно, ему-то было не трудно прибыть на место трагедии. — Да, чтобы стоять там и ждать до тех пор, пока не появитесь вы и не дадите прямую команду действовать, — с сомнением хмыкнул я. — Тебе прекрасно известно, что Долохов подчиняется напрямую Милорду, а я не имею на него никакого влияния. Это была его личная инициатива, и Антонин достоин уважения за свою помощь. Ты бы видел, что там творилось! Сваи трещали, стены обваливались, фундамент крошился! Словно Адский Огонь или что-то посильнее! — И вы туда полезли! — вырвалось у меня с ужасом. — Конечно, я полез туда! — не выдержал отец, повышая голос. — Я был бы не мужчиной и не Лестрейнджем, если бы не постарался спасти двух чистокровных детей из огня! — Вы достойны уважения, и я преклоняюсь перед вами ещё больше, — искренне продолжил я, — но вам не кажется странным поведение Долохова? Помните, на свадьбе Мальсиберов он крутился вокруг Кэрроу, а у мистера Арктуруса был весьма потерянный вид. А теперь он оказывается на месте пожара… — Вместе с ещё пятью-шестью Пожирателями Смерти, — ввернул отец. — …но стоит, ничего не предпринимая, хотя это в его силах. Он же имел полномочия приказать остальным следовать за ним и спасти всех Кэрроу, пока огонь совсем не разбушевался? Отец только цокнул языком и экспрессивно взмахнул рукой, делая знак, что я его совсем замучил. — В замок он пошёл только тогда, когда и выбора уже не осталось. Может, он хотел только проконтролировать вас? Чтобы вы не вытащили из огня и Арктуруса с супругой? В таком случае, полагаю, он получил соответствующий приказ… — Тебя это не касается в любом случае, — отрезал отец властным голосом. — Тема закрыта, Рудольфус. Ни до чего хорошего такие мысли не доведут. В голову закралось подозрение — а что, если и отец знает больше, чем я? Что, если и он был участником этого преступления? Хотя, если это приказ Милорда, были веские причины. Тогда это была регламентированная казнь, а если я в это дело не посвящен, то и не нужно. Хватило и задания с семьей магглов, больше я не хочу ввязываться в любые похожие дела, хоть бы это и малодушная слабость. Кстати говоря, если отец что-то знал, может и его гложут муки совести перед детьми Кэрроу, и оттого мой родитель так к ним внимателен и добр? Интересно, он так же, как и я, убеждает себя, что это всё оправданно высшей целью? — Вы знаете, какое задание я получил не так давно? — не в тему спросил я. — Полагаю, ты получал много поручений, пока меня не было, — хмыкнул отец. — Долохов привёл меня в дом магглов и заявил, что Милорд издаёт новый закон о том, чтобы они не плодили больше трёх детей, а потому я должен вырезать всю семью, — монотонно проговорил я, внимательно наблюдая за реакцией отца. Его карие глаза расширились, потом угрожающе сузились. В лицо бросилась краска. — И что? — прогремел отец. — А какие предположения есть? — спросил я, глядя ему в глаза. — Приказ есть приказ. С взрослыми магглами я кое-как расправился, детей убить не смог — пришлось Долохову мне помогать. К моему удивлению в глазах сэра Сильвия появилась жалость и даже понимание. — Как ты? — спросил он уже тихим голосом. — Теперь лучше, чем было, — отозвался я. — Со временем совсем успокоился, к тому же это были магглы, а не чистокровные волшебники. Я опять внимательно посмотрел на отца, но тот не понял туманного намёка, так как уже думал о том, что мне пришлось сделать, пока его не было рядом. Он дышал быстрее, лицо его наливалось краской. — Рассказывай всё, как было, — приказал мой родитель. После недолгих отговорок я рассказал про своё посещение маггловского дома, про то, как Долохов записал за мною должок за помощь, а так же про то, как потом Белла объяснила мне, что из-за этого не стоит переживать. — Ну, уж это ни в каким рамки! — рыкнул отец, когда я закончил, и стукнул кулаком по столу. — Я немедленно отправлюсь к Милорду и скажу всё, что по этому поводу думаю! Тебя к этому не готовили, и он это знает! Как он мог так поступить с моим сыном? С моим наследником?.. Молодых Пожирателей не посылают на такие задания без соответствующей подготовки… Как он мог?! Он поднялся на ноги, и я понял, что отец настроен очень решительно и пробудет дома ровно столько, сколько ему требуется, чтобы сделать пять шагов до своего камина, который единственный в замке был напрямую связан с домом Милорда. Это не закончилось бы ничем хорошим, потому что отец сильно горячился, да и без этого иногда переступал границы дозволенного в общении с Тёмным Лордом. Как-то раз, когда я был ещё совсем ребёнком, а Милорд гостил у нас, забывшись, отец назвал его Томом… Ох, что тогда было! А теперь мой родитель может сгоряча чего-нибудь похуже ляпнуть. Я вскочил и вклинился между отцом и камином. — Нет, стойте! — воскликнул я. — Я рассказал вам это не для того, чтобы вы окончательно лишились своего положения! Со мной всё в порядке, как вы могли убедиться, я справился с пережитым. И вам советую сделать то же самое. — Я расспрашивал юных Кэрроу, но они ничего подозрительного в своём замке не видели, — глухо проговорил отец. — Всё указывает на банальный пожар. — Вы сами в это верите? — спросил я. Сэр Сильвий только плотно сжал губы и ничего мне не ответил, что убедило меня в том, что отец, по меньшей мере, догадывался о том же, о чём и я. К этому разговору мы больше не возвращались, но, думаю, сделали один вывод: на месте Кэрроу могла оказаться любая провинившаяся чистокровная семья. Хотелось бы мне знать, что такого сделал Арктурус, чтобы навлечь на себя гнев Милорда… Юные Кэрроу, как отец и сказал, вскоре отправились к своим ближайшим родственникам, и маленькая Алекто, так сильно не понравившаяся Белле, покинула Лестрейндж-холл. Покинула, чтобы вернуться годы спустя и доставить всем куда больше беспокойства…***
Незаметно прошла зима, за которую я ещё больше убедился в том, что многие Пожиратели Смерти относятся ко мне недоброжелательно. Это ничем не показывалось в открытую, я исправно получал приглашения на все мероприятия в знатных домах, как того и требовали приличия… Но стоило на каком-нибудь приеме мне подойти к кучке Пожирателей, и они замолкали, стоило мне попробовать завести разговор со школьными приятелями, и те начинали вести себя скованно. К счастью, отец вернулся и теперь почти без моей помощи выполнял свои старые обязанности. Мне уже не нужно было руководить маленькими собраниями или являться с проверками к членам Ближнего Круга. Милорд же держал нас, Лестрейнджей, на дистанции, и проявлял к нам не больше внимания, чем к прочим. О Беллатрикс никогда не спрашивал. Меня это в какой-то степени устраивало, а вот отец переживал и страшно ревновал Повелителя к Долохову и другим его приближенным. А ещё мы с родителем стали плохо спать, так как боялись повторения истории Кэрроу. Я многого не понимал, но отец как-то довёл до моего сведения, что Пожиратели уже делают ставки, споря, как с нами разберутся, а так же решают, кому достанется место моего отца, а кому — мои полномочия. Мы провинились дважды. Отец тем, что с годами обрёл колоссальную власть, что стало напрягать Тёмного Лорда, я же тем, что женился на Беллатрикс Блэк и наградил её своим ребёнком. Объективно говоря, причины веские, чтобы ночью вокруг Холла выставлять часовых из домовиков и подготовить пару путей спасения на случай несчастного происшествия или неожиданного визита Долохова. Думаю, Милорд об этих мерах предосторожности узнал, потому что стал цепляться к работе отца по поводу и без повода. Обиднее всего было то, что все меры предосторожности были предприняты из-за Беллатрикс! Не будь её в замке, и мы с отцом были бы готовы принять любую участь, подготовленную для нас Повелителем. Так, в постоянном страхе и волнении, пришла весна, пролетел март и наступил апрель. Беллатрикс была на девятом месяце беременности. Теперь всё крутилось вокруг Беллы. Все проблемы в Ближнем Круге и все мои дела в Министерстве отошли на задний план. Друэлла Блэк постоянно находилась в Лестрейндж-холле рядом с дочерью, как и квалифицированный и искусный целитель, специализирующийся на родах. Я так же старался проводить дома побольше времени, а когда мне этого не удавалось, за Беллатрикс присматривал мой отец. Даже слугам и домовикам передалось наше волнение, и сплошь и рядом шептались о молодой госпоже и о приближающейся дате родов. Боясь сглазить, все старались не заговаривать о ребёнке, но негласно и общество, и наша семья, и даже прислуга жаждали рождения младенца мужеского пола. Одну Беллатрикс это, кажется, ни капли не занимало. Белла целыми днями сидела в большой гостиной, окна которой выходили на главное крыльцо, и смотрела в окно печальным взглядом. Часто компанию ей составляла Оливия Мальсибер, которую Маркус периодически отдавал на моё попечение. К слову сказать, наверное, именно по этой причине он единственный из школьных друзей поддерживал со мной нормальные отношения. — Ах, Беллатрикс, как ты можешь быть так спокойна, я не представляю, — выговаривала леди Мальсибер, поглаживая свой заметный животик под слоем шерстяного платья. — Я постоянно жутко переживаю и молюсь, чтобы родился мальчик. Белла только обводила гостиную скучающим взглядом, который ненадолго останавливался на моей кривой нервной улыбке, и надменно вскидывала бровь. — Мне бы тоже хотелось мальчика, — однажды ответила она на слова Оливии. Это был чуть ли не единственный раз на моей памяти, когда Беллатрикс сказала о нашем ребёнке в таком тоне, словно и впрямь его хотела и будто он её волновал. — Поверь, дорогая невестка, нам всем этого хотелось бы, — хмыкнул отец из кресла у камина, переворачивая страницу «Пророка». Было воскресенье, и вся семья была в сборе, не считая Рабастана, который продолжал валять дурака в школе. Никому не нужно было никуда спешить, и обстановка была очень домашней, так как с Оливией я был в родстве, и её давно воспринимали, как члена семьи. — Да, но ведь у мадам Блэк только дочери, — вырвалось у Оливии, которая тут же стушевалась и принялась извиняться за свою бестактность. Друэлла, которая до этого тихонько вышивала, сидя на софе, сделала вид, что вовсе не обижена, хотя я заметил, как краска бросилась ей в лицо. Ещё бы, мадам Блэк уже долгие годы переживала, что так и не смогла подарить мужу наследника. — Пол, по сути, не так уж и важен, — заговорил я. — Я лично хочу только одного — чтобы роды прошли легко и ребёнок был здоровым. Мальчик или девочка — это не главное. Малыш будет наполовину Лестрейнджем, наполовину Блэком, и этим сказано всё. К тому же, разве нельзя сказать, глядя на Беллатрикс, что и девушка может стать достойным наследником рода? Мои слова все нашли очень уместными и мудрыми и ещё пару минут я выслушивал согласные речи. Только отец стоял на своём и твердил, что Лестрейндж-холлу необходим наследник. Ну да спорить с ним было бесполезно. — Что-то мне нездоровится, пойду прилягу, — проговорила Беллатрикс несколько позже, после чего встала, оправив длинные бархатные юбки багряного цвета, и степенно двинулась к дверям. Её живот теперь был очень большим, в особенности на фоне худощавой фигуры, и Белла уже не могла двигаться резко и несдержанно, как на первых месяцах. К слову сказать, беременность протекала на удивление хорошо, хотя и была первой. Беллатрикс разве что временами подташнивало, да и характер оставлял желать лучшего, но в остальном мать и ребёнок были здоровы. — Я провожу тебя, — подорвался я со своего места. Белла повернулась всем корпусом, чтобы ответить что-то язвительное, но внезапно побледнела, сравнявшись цветом лица со всё ещё не до конца растаявшим снегом за окном, и схватилась за низ живота. По гостиной пронёсся её вскрик. Что тут началось! В одно мгновение я оказался рядом с женой и придержал её под локти, Друэлла метнулась к камину вызывать родню, отец так гаркнул лекаря, что прибежала добрая половина прислуги от экономки до последнего домовика, Оливия сама сильно побледнела, чем взволновала окружающих ещё больше. В общем, суматоха поднялась невообразимая! Когда через несколько минут мы с отцом, держа Беллу под руки с двух сторон, проводили её в спальню, в Холл уже прибыли Вальбурга и Орион Блэки, а помимо нашего доктора уже появились две медсестры. Беллатрикс держалась молодцом и твёрдой походкой добралась до своей постели. Тогда возникла новая трудность — никакой силой нельзя было выдворить меня за дверь. — Руди, все через это проходят, — с взволнованной улыбкой убеждала меня Друэлла. — Так полагается — мужчины ждут за дверью. Не бойся, я за ней присмотрю… — Нет, я не могу её оставить! Это же и мой ребёнок тоже! — не повышенных тонах спорил я. — Рудольфус, Мерлина ради, угомонись, — басил отец. — А вот я был рядом с Вальбургой, когда она рожала Сириуса, и ничего страшного, — вставил Орион, чем только подлил масла в огонь. — Потому что роды были тяжелые, и я чуть не скончалась, Белла же чувствует себя отлично, — властно возразила леди Блэк. — Сэр, вы будете только мешать, — пытался урезонить меня доктор. Сомневаюсь, что даже все они скопом смогли бы выволочь меня за дверь, если бы не Беллатрикс. — Лестрейндж, проклятье на твою голову, — прошипела она, корчась от боли подступающих схваток. — Сделай так, чтобы я не видела тебя тут до самого конца! Это было сказано таким тоном и с таким выражением лица, что все умолкли, а я спорить не решился. После этого все кроме мадам Блэк, которая твёрдо решила остаться с дочерью, покинули нашу с Беллатрикс спальню. В маленькой гостиной расположились Сигнус, Орион и Вальбурга Блэки, которые держали совещание о том, именем какой звезды назвать ребёнка, а так же Оливия Мальсибер, которая ни за что не хотела уезжать домой, заявив, что первая из посторонних увидит такого долгожданного ребёнка самой красивой пары. Я был в таком нервном состоянии, что меня всего колотила крупная дрожь, и я не мог связно говорить. Отец, видя, как меня трясёт, взял меня под руку и увёл в мой кабинет. Там, пока родитель писал какую-то записку, я метался взад-вперед по кабинету, не находя себе места. Беллатрикс за стенкой кричала довольно громко, и между воплями умудрялась вставить пару крепких проклятий в мой адрес. Потом, скорее всего, Друэлла наложила на двери соответствующие чары, чтобы ругань леди Лестрейндж не оглашала весь замок. Отец хлопнул в ладоши, вызывая домового эльфа, и сунул ему в ручонки записку. — Ты знаешь, куда доставить, — только и сказал мой родитель. Эльф растворился в воздухе с хлопком, а я только тогда догадался проявить интерес к записке. — Кому это вы написали? — поинтересовался я. — Повелитель приказал дать ему знать, когда всё начнётся, — ответил отец. Вот как… Всё-таки его волновала Беллатрикс. Да и ребёнок, наверняка, тоже… — И зачем ему знать об этом? — хмыкнул я. — Чтобы явиться в замок и, если ребёнок всё-таки окажется моим, убить и Беллатрикс, и малыша? — Ты не в себе от волнения. Милорда же интересует судьба Беллатрикс немногим меньше, чем тебя самого, — коротко ответил отец, после чего достал из шкафа огневиски и два стакана. — Глупо было предполагать, что вы со старым приятелем и впрямь никак не общались помимо собраний, — зло хмыкнул я. — Сядь и угомонись, — властно потребовал отец. — И не говори в таком тоне о Милорде. А на меня не смотри волком. Разумеется, Повелитель иногда спрашивал о Беллатрикс, потому что есть вероятность того, что твоя жена сейчас рожает от него. Я густо покраснел от стыда и обиды. Ох, скорее бы Белла уже родила и мы бы узнали, кто отец… Одно простое заклинание всё очень сильно упростило бы… — На вот, сделай глоток, тебе не помешает. Я принял стакан из рук отца и отпил немного. Внутренности словно обожгло крепким напитком, и я немного пришёл в себя. По крайней мере, через пять минут руки уже не были похожи на ледышки и не тряслись крупной дрожью. — Почему так долго, — простонал я. — Твоя мать рожала тебя семь часов, — фыркнул отец. — Белла же зашла в спальню каких-то полчаса назад, поэтом лучше запасись терпением. Где-то через четверть часа домовик принёс отцу записку и тот быстро начертал ответ прямо на обратной стороне. Домовой эльф отнёс его адресату и уже через две минуты явился вновь. Мой родитель усмехнулся, читая то, что было написано на пергаменте. — Что там? — не удержался я. — Не тебе одному кажется, что время течет слишком медленно, — доверительно сообщил отец. Я невольно представил себе, как Лорд Волдеморт расхаживает по кабинету в собственном особняке и точно так же, как и я, не находит себе места. Интересно, он сильно волнуется? Судя по нетерпеливым запискам к моему отцу, не намного меньше, чем я. Я вдруг ощутил незримую связь между собой и Милордом. Почувствовал его волнение, так сильно похожее на моё собственное. Даже осмелился подумать, что и Тёмный Лорд боится того, что ребёнок будет не его. И каково ему там, так далеко от Беллатрикс, когда я схожу с ума только от того, что нас с нею разделяет дверь? Время и впрямь текло очень медленно. Роды начались около часа дня, вскоре после ленча, но когда часы пробили три и пришло время обеда, конца и края ещё не было видно. Мой камердинер, выслуживаясь перед отцом, принёс в наши покои легкие закуски и вино для успокоения нервов. Но все были так взволнованны, что почти не притронулись к еде. Лишь Оливию Мальсибер обязали перекусить, заменив вино в бокале свежим яблочным соком, остальные ограничились бокалами красного вина. Моя же нервозность дошла до того, что я едва не поперхнулся глотком этого благородного напитка. Желая послушать у других дверей, что же происходит в спальне, я, пробормотав что-то невнятное, вышел из кабинета в гостиную и поспешил в будуар Беллатрикс. Но, увы, дверь, ведущая из него в спальню, так же была запечатана заклинанием, поэтому моя кампания ничего путного не дала. Когда я уже собирался вернуться в кабинет, в комнату зашла Вальбурга Блэк, плотно затворив за собой двери. — Я понимаю ваше волнение, юноша, — проговорила она. — Вы правы, Он обязательно появится в замке в ближайшие дни. Переспрашивать о том, кто это «Он», было не нужно. Я только кивнул. — Он же ничего не сделает с Беллой или ребёнком? — жалко спросил я. — Вряд ли, — подумав, отозвалась леди Вальбурга. — Но когда он не получает желаемого, жестокость часто берет верх. Поэтому на вашем месте я бы не оставляла жену и ребёнка одних. Я опять кивнул, негласно благодаря за совет. Леди Блэк с жалостью на меня взглянула. — Я зайду и узнаю, как всё идёт, — обнадеживающе проговорила она и, проходя мимо меня к двери, ободряюще сжала моё плечо. Когда дверь отворялась, я услышал ужасные крики Беллы, но в щелочку успел рассмотреть только мельтешащих медсестёр и взволнованную Друэллу у постели дочери. Мне показалось, что прошло лет сто, прежде, чем леди Блэк вышла обратно. — В общем и целом всё в порядке, — успокоила она меня. — Но это первые роды, поэтому процесс может затянуться. Целитель заверил нас, что только с наступлением сумерек на свет появится новый Лестрейндж. — Большое спасибо, — кивнул я. — А… как Белла? — Вы знаете мою племянницу, Рудольфус, — усмехнулась Вальбурга. — Она здоровее всех нас и о ней можете не беспокоиться. Белла очень злится, и это здорово придаёт ей сил. Я покивал головой. Прошло ещё несколько часов, и больше вестей не было. Разговоры тоже утихли и теперь все исключительно ждали. Сигнус с Орионом пытались заговорить со мной о возможных именах, но вскоре оставили свои попытки, поняв, что я совершенно не в себе от волнения. Оливия, которая совсем утомилась, ближе к шести вечера задремала в кресле у камина, и отец велел домовику принести ей плед. Вальбурга больше со мной не заговаривала, но всем своим видом излучала уверенность и спокойствие, чем несколько разряжала обстановку. Зато она пошепталась о чём-то с моим отцом, и у обоих вид был очень таинственный. Я знал, что они говорили о Милорде, но решил, что для моих и без того расшатанных нервов лучше больше ничего о нём не слышать. Часы размеренно тикали и никак не хотели идти быстрее. Наблюдая за качающимся маятником, я словно попал под гипноз и впал в несколько апатичное состояние, забившись в угол дивана. Часы пробили девять вечера, и я уже смирился с тем, что придётся ждать вечно, когда послышался щелчок двери, ведущей из кабинета в спальню, а затем до меня донеслись голоса Друэллы и моего отца. Я встрепенулся, как и все, кто находился в гостиной. Только Оливия продолжала дремать, склонив голову на бок. Приглашения не понадобилось — я со скоростью снитча метнулся в кабинет, чтобы остановиться на пороге: на руках моего отца лежал вопящий сверток из пеленок. Кажется, у меня сердце перестало биться на мгновение. Дышать я точно перестал на какое-то время. По заискивающей и нервной улыбке целителя и по хмурому выражению лица отца я понял, что что-то не так, как должно было бы быть. — Как леди Лестрейндж? — резко спросил я. — Очень хорошо, — ответствовал целитель. — Здорова и даже в сознании. Встанет на ноги через пару дней. — А ребёнок? — с тем же волнением спросил я, в глубине души уже зная ответ. — Поздравляю, сэр, — склонил голову целитель. — У вас здоровенькая маленькая леди. В общем-то, на остальное мне было уже плевать, я счастливо засмеялся, уже не владея собой. Не помню, как сверток оказался в моих руках и могу со всей ответственностью заявить, что в те минуты мне было глубоко плевать на то, кто является отцом малышки. Собственно, как только я взглянул на лицо ребёнка, я возликовал ещё больше: на меня смотрели большие светло-зеленые глаза моей матери. И, как бы безумно это не звучало, я знал и чувствовал, что ребёнок мой. Дальнейшие события происходили как бы за толстым стеклом от меня. В кабинет набились все, кто находился в гостиной, в том числе и заспанная Оливия, отец озолотил целителя и его помощниц, Друэлла Блэк оповестила всех, что Белла держится хорошо, но очень устала и никого принимать не хочет. Наперебой стали произноситься поздравления и пожелания, Блэки засыпали меня вариантами имён, а я… Я стоял и смеялся, как дурак, а в глазах стояли слёзы от счастья. Только три раза в жизни меня будет переполнять восторг с такой силой, и это был второй раз. Я был настолько потрясен и рад только когда впервые увидел маленького Басти. Личико малышки было припухшим и сморщенным, но её чудесные светлые глаза затмевали все недостатки. Хотя что это я говорю? Разве могут родители видеть недостатки в своих детях? Я был настолько ошеломлен радостью, что только через добрых минут пять разжал мертвую хватку и отдал ребёнка Друэлле, а сам стал реагировать на окружающих. — Кассиопея! — воодушевленно советовал Сигнус. — Капелла или Адара, — возражала Вальбурга. — Альдерамин, — повторял Орион. Блэки одолевали меня со всех сторон и сквозь их властные голоса с трудом можно было слышать Друэллу. — Может, что-то нежное? Офелия или Анемона? — Брунгильда звучит солиднее, — подал голос отец. Не без определенных усилий протиснувшись между родственниками, я направился в спальню. Домовики уже убирали какие-то тряпки, пустые колбочки и таз с водой, а так же заклинаниями подчищали пятна крови на постели. Беллатрикс сидела у изголовья, утопая в ворохе подушек, и хотя и выглядела уставшей, взгляд имела вполне ясный. — Ну конечно, молодой папаша спешит меня поздравить, кто бы сомневался, — раздраженно фыркнула Беллатрикс. Сияя, я подошел к ней, ничего не говоря, и сел на край постели. А потом, прежде, чем Белла успела опомниться, стал осыпать поцелуями её руки. Я бы её всю зацеловал, но руки, в отличие от губ и лица, я точно имел право трогать. — Совсем спятил от радости? — зло спросила Белла, устало отнимая свои ладони. — Она прекрасна, а ты сделала меня самым счастливым человеком на свете, — выдохнул я. — Рудольфус, не дави на больное, — тихонько шикнула Беллатрикс. — Мало того, что ребенок твой, так это ещё и девочка! Хотя чего ещё можно было от тебя ожидать? Да уж, у Беллатрикс поводов для радости особо не было. Что, однако, не отменяло того факта, что я был на седьмом небе от счастья. — Заклинание же ещё не говорили, — неубедительно промямлил я. — Брось, и так видно, что она твоя, — фыркнула Белла. — У Блэков отродясь не водилось зелёных глаз, а от Милорда в ней ничего нет. Хотя призрачная надежда всё ещё есть, поэтому я буду очень довольна, если ты наконец-то выяснишь отцовство. Я кивнул несколько раз и поспешил обратно в кабинет, где малышка кочевала из рук на руки, пока не оказалась в надежных объятьях деда по отцовской линии. — Прошу прощения, мы с Беллатрикс хотели бы побыть наедине с нашей девочкой, — с извиняющейся улыбкой проговорил я, забирая теплый увесистый сверток из рук отца. — Сегодня уже поздно, я предлагаю всем остаться в Холле, а завтра вдоволь налюбоваться на нового члена семьи Лестрейндж. Только уловив уважительный взгляд сэра Лестрейнджа, я понял, что говорю его властными и твёрдыми интонациями. К счастью, это подействовало, и постепенно кабинет опустел. Остались только мы с отцом. — Ребёнок твой, — констатировал Сильвий. — У девочки глаза Алиссандры. — Я надеюсь, что вы правы, — кивнул я. — Но всё-таки нужно проверить. Мой родитель кивнул, и мы с ним и малышкой перешли в спальню. Я знал, что Беллатрикс потребует проводить заклинание на её глазах. Наверное, я уже успел переволноваться в этот день, потому что теперь был абсолютно спокоен. Даже если вдруг случилось бы так, что малышка оказалась бы дочерью Тёмного Лорда, я и то не сильно бы огорчился. А вот мой отец имел вид очень сосредоточенный, как и Белла, которая даже не дышала, наблюдая за нашими с отцом манипуляциями. Но в тот день судьба была на моей стороне. Несколько фраз на латыни и вуаля — четкая золотистая ниточка протянулась от моей груди к притихшему младенцу. Точно такая же нить вела от ребёнка к Беллатрикс. — Что же, сомнений не осталось. Надеюсь, все довольны, — прохладно проговорила Беллатрикс. Отец неопределенно хмыкнул и поспешил выйти. Я подумал, что он наверняка собирается послать отчёт Милорду. Мы с Беллатрикс остались наедине, если не считать крохотного человечка на моих руках. — Дать тебе её? — спросил я. — Этот ребёнок — корень всех моих бед. Как ты думаешь, хочу я её подержать или нет? — ответила Беллатрикс с плохо сдерживаемой злостью в голосе. Признаться, я надеялся на то, что она не сможет оттолкнуть родное дитя. Но, видимо, Беллатрикс слишком во многом отличалась от других женщин. — Я отнесу её в детскую, — грустным голосом проговорил я, направляясь к двери. — Стой! — со слезами в голосе окликнула меня Беллатрикс, когда я уже собирался выйти. — Дай её мне… Я улыбнулся и без слов вернулся к постели, чтобы аккуратно передать тихонько сопящего ребёнка жене. Беллатрикс почти что нежно отогнула край кружев на пеленках, чтобы взглянуть на личико малышки. Потом, к моему крайнему удивлению, ласково провела пальцем по её личику. Почему-то всхлипнула. — Как счастлива я могла бы быть, будь её отцом Милорд, — прошептала Беллатрикс. — И как несчастна будет эта крошка, будучи вечной стеной между мной и ним… Как я могу любить её, Рудольфус, если из-за неё от меня отвернулся Милорд? И как я могу ненавидеть плоть от своей плоти, кровь от свой крови? — Белла, ты не должна её ненавидеть, — подал голос я. — Все заботы о ребёнке я беру на себя, а ты вольна делать всё, что хочешь. Только прошу тебя, не вымещай свою боль и злость на невинном ребёнке. — Я буду плохой матерью, Рудольфус, — без обиняков заявила Беллатрикс. — Я бы и хотела, чтобы это было не так, но я слишком хорошо себя знаю… Я не хотела этого ребёнка, и он для меня — обуза. Поэтому я доверяю тебе нашего ребёнка, Руди. Да ты и сам этого хотел. И, поверь, так будет лучше. — Я слышал слёзы в её голосе, и они мерцали в покрасневших тёмных глазах, устремленных на малышку. — Ты дашь ей всё, что нужно, я уверена. Я знаю, что ты умеешь любить очень сильно. — Почему ты говоришь так, словно собираешься нас покинуть? — нахмурился я. Уж не сбежать ли Белла панирует? С неё станется. Или вовсе что-то похуже планирует? Как показывала практика, доведённая до отчаяния Белла была способна на всё. — Просто я не смогу дать ей того, что должна дать мать, — лаконично ответила Беллатрикс, после чего всхлипнула, но взяла себя в руки. — Да, тебе придётся найти подходящую кормилицу. Желательно чистокровную. — Хорошо, Белла, — тяжело вздохнул я. — Да, кстати, как ты хочешь её назвать? — вспомнила Беллатрикс. — Первым именем будет Алиссандра. Вопрос об этом даже не стоял. Я всегда знал, что если у меня будет дочь, она получит именно это имя. Белла удовлетворённо кивнула. — Вторым именем — Сильвия, если ты не против. Отец приложил немало усилий для того, чтобы она родилась. Это было правдой. Мой родитель скрывал беременность Беллы от Милорда и всячески оберегал невестку во время беременности, зная, что это может плачевно сказаться на его положении. — Алиссандра Сильвия Бетельгейзе Лестрейндж, — подытожила Белла, задумчиво глядя на нашего ребёнка. Звучало слишком пышно, но в нашей семье это было традицией — давать первому ребёнку много имён. Да и без какой-то «звёздной» части было не обойтись, если речь шла о Блэке хотя бы на половину. — А теперь унеси её, я устала и хочу отдохнуть. Взяв свою драгоценную малышку на руки, я бережно вынес её в будуар Беллатрикс… После чего позвал домовиков и велел принести её кроватку. Не мог же я оставаться или с Беллой, или с Алиссандрой? Они обе должны были быть рядом со мной, в шаговой доступности. В особенности после слов леди Вальбурги… Поэтому маленькая Сандра, как я мысленно окрестил дочь, обрела первое пристанище в мягкой и удобной постели-качалке по соседству с родительской спальней. Я ещё долго любовался на спящего ребёнка, обдумывая слова Беллатрикс. Звезда Бетельгейзе, как и звезда Беллатрикс находится в созвездии Ориона, если я хорошо учил астрономию. Но при этом между ними бесконечно много расстояния и разницы… Что Белла хотела сказать, дав дочери такое имя? То, что даже кровные узы не помешают им отдалиться друг от друга? Не хотелось бы мне так думать… Да и зачем зарекаться? Беллатрикс не смогла отказаться и взяла свою дочь на руки. Кто знает, что скажет ей материнское сердце дальше? Может, всё будет хорошо? Только когда часы пробили десять, я понял, как же сам устал за этот бесконечно долгий день. Задув свечи на столике, я всего на минутку присел на мягкую софу, чтобы немного послушать, ровно ли дышит Алиссандра, и сам не заметил, как задремал. Я проснулся посреди ночи от ощущения, что через меня прошла волна магии. В следующую секунду надрывно закричал младенец, и я подскочил, как пружиной подкинутый, с неудовольствием обнаружив, что у меня затекла шея. Впрочем, шея мгновенно отошла на второй план, так как на фоне окна я увидел высокую фигуру, склонившуюся над колыбелью. — Кто здесь? — тут же выкрикнул я, выхватывая волшебную палочку, чтобы зажечь Люмос. Гость меня опередил, и чужой голубоватый светящийся шарик взмыл к потолку и озарил комнату. Я увидел бледное лицо Милорда. — Вот уж не думал, что ты лично станешь караулить ребёнка, — хмыкнул тот. — Обычно для этого приставляют домовика, если ты не знал. Я нервно сглотнул, так как увидел Алиссандру на руках у Тёмного Лорда. Я боялся пошевелиться, не зная, зачем он пришёл и зачем взял в руки мою дочь. Повелитель был так добр, что не стал меня терзать и ответил, внимательно вглядываясь в личико плачущего ребёнка. — С ужасом ловлю себя на мысли, что многое отдал бы за то, чтобы этот ребёнок был моим… Хотя было бы нечестно лишать тебя утешительного приза, не так ли? Я только тогда заметил, что от Алиссандры ко мне опять тянется уже знакомая золотая ниточка. — Поздравляю, Рудольфус. Сегодня судьба благосклонна к тебе, — проговорил Милорд, пронзая меня холодным взглядом. — Как Беллатрикс? Рада, как и ты? Я машинально кинул взгляд на дверь и удивился, что Белла ещё не отреагировала на плач ребёнка. Потом понял, что на комнате стоят заглушающие звуки чары. Да, на помощь никто не придёт в случае чего… — Она ненавидит меня, любит вас, и, кажется, считает дочь своим проклятьем, — честно ответил я. — За последние месяцы ничего не изменилось. Кажется, Повелитель остался моим ответом доволен. Он опять опустил глаза за плачущего младенца, внимательно рассматривая крохотное личико. — Её здоровью ничего не угрожает? — Ни капли. Роды прошли довольно легко для Беллы. Милорд опять помолчал какое-то время, а Алиссандра тем временем начала затихать у него на руках. Я с крайним удивлением заметил, что Повелитель покачивает её. Скорее всего, он делал это неосознанно, но всё-таки картина была очень необычной. — Как её назвали? — спросил Милорд, кивая на свёрток пелёнок у него в руках. — Алиссандра Сильвия Бетельгейзе Лестрейндж, — отрапортовал я. Милорд усмехнулся. — Как много слов, боюсь все и не запомнить. Зато в духе Сильвия. Он наверняка безумно горд. Я не стал говорить, что сам выбрал имя. И уж тем более не заикнулся о том, что и Белла в этом участвовала. — Отец ждал мальчика. Все ждали мальчика. Алиссандра, кажется, никому кроме меня в этом доме не нужна, — отозвался я. — Что же, должно и у тебя быть слабое утешение, — справедливо отозвался Милорд, после чего наконец-то положил ребёнка обратно в постель. — Я, кажется, напугал тебя, Рудольфус? Ну уж извини, не смог удержаться и не посмотреть на дочь нашей прекрасной Беллатрикс. Уверен, она будет похожа на мать. — Хотелось бы. Вы хотели бы увидеть Беллу, я думаю? — догадался я. То, как сверкнули его глаза в свете Люмоса, подтвердило мою догадку лучше любых слов. Я молча проследовал к двери и аккуратно отворил её. Беллатрикс крепко спала, лежа на спине. Свеча у кровати не была потушена, и можно было видеть молодую мать. Я отошёл в сторону, давая дорогу Милорду. Волдеморт бесшумно прошёл в спальню и приблизился к постели. Окинул взглядом лицо Беллатрикс, разметавшиеся по подушкам волосы и тонкие руки, лежащие на покрывале. Его взор смягчился, и я в который раз удостоверился, что Повелитель любит мою жену точно так же, как и до нашей свадьбы. Он молча смотрел на неё около минуты, после чего так же молча отвернулся и направился к выходу. Я облегчённо вздохнул, поняв, что Милорд уходит. Хорошо, что Белла не проснулась и не увидела его. Она нуждается в отдыхе… Стоило мне так подумать, и в соседней комнате опять заплакала Алиссандра. Я изменился в лице и резко повернул голову на плач ребёнка. В ту же секунду на постели резко вскочила Беллатрикс и впилась взглядом в Милорда, стоящего в дверях. — Вы пришли! — воскликнула Беллатрикс, порывисто вскакивая с кровати. — Белла, тебе нельзя вставать! — только и успел воскликнуть я. — Тебе лучше отдыхать сегодня, Беллатрикс, — с некоторым усилием произнёс Милорд, после чего вышел из спальни в импровизированную детскую, чтобы спокойно аппарировать. Я был готов поклясться, что Белле было больно и тяжело. Но ведь моя жена происходила из рода Блэков, а потому обладала какой-то прямо таки звериной выносливостью. Сделав несколько усилий над собой, Беллатрикс встала на ноги и быстро двинулась к дверям. Я успел перехватить её за предплечье. — Белла, не нужно! — выдохнул я, ощутив волну страха. — Я не могу потерять тебя! Наша дочь не может! — Оставь меня, Лестрейндж! Один раз я уже послушалась тебя и не кинулась вслед за ним! — выплюнула Беллатрикс, после чего вырвалась из моей хватки и, покачиваясь и опираясь на стену, вышла в соседнюю комнату. Выбежав вслед за супругой, я увидел, как Волдеморт шагнул ей навстречу. В свете зависшего под потолком Люмоса я прекрасно видел его лицо. И в чём бы Милорд ни пытался убедить себя или окружающих, я видел в нём сильно влюбленного мужчину в те секунды. Беллатрикс неровной походкой добралась до него, и Тёмный Лорд придержал Беллу под локти, когда та пошатнулась. — Или убейте меня, или возьмите с собой, — хриплым голосом выдохнула леди Лестрейндж. Я тем временем успел подойти к колыбели и взять на руки плачущую малышку, и теперь стоял с рыдающей дочерью на руках и умоляющим взглядом смотрел на человека, забирающего у меня жену и мать моего ребёнка. — Белла, пожалуйста, — прошептал я, полный надежды, что младенец не позволит Беллатрикс покинуть Холл. Как жестоко ошибался я все эти месяцы! Как глуп был, потому что ещё не успел понять всю силу любви Беллы к Тёмному Лорду! Её любовь переступала все возможные границы и доходила до безумия. Склонная к расстройству психики, доведённая до отчаяния разлукой, эмоциональная и решительная по своей природе, Беллатрикс в свои восемнадцать лет уже любила Тёмного Лорда настолько фанатично и яростно, насколько только могла. Да, я говорю «яростно» про любовь, потому что иначе это чувство не назовёшь. Конечно, в ту ночь я ещё не понимал это в полном объеме, но любовь Беллатрикс к Волдеморту не была любовью в общепринятом смысле. Это было что-то совсем другое. Стихийное, всепоглощающее, искажённое и, наверное, в глазах многих — неправильное. Такого чувства, как Белла питала к нашему Повелителю, я никогда не видел ни до, ни после. Это же не нормально, когда мать ради мужчины бросает своё дитя? Пусть и нежеланное, но родное. Я не святоша, я считаю, что во имя любви можно и убить, и умереть. Но бросить своего ребёнка… Для меня в любви были пределы. А для Беллатрикс не было никаких преград, если речь шла о Тёмном Лорде, и в ту ночь я впервые увидел это в полной мере. События происходили очень быстро, разумеется. Это потом уже я анализировал и давал оценку происходящему. А в тот момент, когда я просипел свою просьбу совершенно обречённым голосом, события развивались стремительно. Беллатрикс даже не обернулась, чтобы последний раз взглянуть на родную дочь, а Тёмному Лорду потребовалось ровно две секунды, чтобы аппарировать вместе с моей супругой куда-то очень далеко. Так я и стоял посредине комнаты с вопящем младенцем на руках, и до меня медленно доходил смысл происходящего. Я сделал ставку на ребёнка и проиграл. Ничто не смогло удержать Беллатрикс со мной. В свои неполные двадцать мне предстояло стать чуть ли не отцом-одиночкой, и, по правде сказать, это внушало ужас. Но даже перспектива воспитывать дочь одному при живой матери не пугала меня так сильно, как кое-что другое: теперь я был уверен, что никакая сила не заставит Беллатрикс быть со мной.