***
Лето 1976 года, Косая аллея, лондонский дом Лестрейнджей В семьдесят шестом году только слепой не замечал, как сильно меняется наш мир. Нарастала мощь Тёмного Лорда и нашей организации, и вместе с тем, вопреки всему, усиливалось и противостояние магглорожденных волшебников. Даже те из них, которые не понимали всей подоплеки происходящего, буквально впивались в каждый дюйм нашего мира и стремились перекроить его под себя. Магглы шли единым фронтом, проникая в министерство, распространяя свою культуру, навязывая свои порядки. Терпение чистокровных волшебников всё истощалось, магглы становились наглее и орали на каждом углу, что их притесняют. Обстановка накалялась и все понимали, что противостояние неизбежно. А тут ещё новый министр магии Гарольд Минчум, не так давно занявший пост, вёл жесткую, бескомпромиссную политику. В истории он запомнился, как министр, наводнивший Азкабан дементорами сверх всякой меры, но были и другие серьёзные промахи. Например, он повсеместно поддерживал магглорожденных и третировал чистокровных. Среди магглов это обеспечило ему беспрецедентную лояльностью, а вот чистокровные волшебники, вне зависимости от положения, прочувствовали на себе несправедливость новых порядков в полном объеме. Огромное количество волшебников и волшебниц перешли на сторону Темного Лорда именно из-за неумелой политики Минчума. Приведу несколько случаев для наглядности. В конце марта мы с Беллатрикс обедали в первоклассном лондонском ресторане «Волшебный вальс» вместе с Люциусом и Нарциссой. С мистером и миссис Малфой, вернее сказать. Они поженились в феврале, и, только вернувшись из свадебного путешествия по Европе, ещё пребывали в состоянии эйфории. Мне было забавно посмотреть на влюбленного по уши Люциуса, а Беллатрикс была не против увидеться с сестрой, хотя после истории с Долоховом их отношения так и не стали прежними. «Волшебный вальс» считался лучшим рыбным рестораном в волшебном Лондоне. Он располагался на Косой аллее недалеко от банка Гринготтс и считался одновременно любимым местом для переговоров деловых людей высокого статуса и самым шикарным рестораном для романтического свидания. Словом, Люциус баловал свою Цисси, и подошёл к выбору места основательно. Мы сидели за лучшим столиком на застекленной веранде. Несмотря на серое небо было удивительно светло для Лондона (или так работала магия на веранде, что мерещился солнечный свет), а настроение у всех было отменное. Нам подали огромное блюдо, где на льду лежали устрицы, и целый поднос лобстеров. Для себя я заказал томатный суп с креветками, поскольку опять мучился от болей в животе и старался питаться так, как мне было сказано целителем. Люциус и Нарцисса светились. Улыбки не сходили с их лиц, и даже Белла, кажется, умилилась. К счастью для всех, обед проходил буквально через пару дней после её встречи с Тёмным Лордом. Сам я, в общем-то, был рад видеть, как счастлив мой друг. Всегда сдержанное лицо Люциуса время от времени принимало почти слабоумное выражение, и даже голос его менялся, когда он обращался к Нарциссе. При этом он не мог скрыть распирающую его гордость за жену, и время от времени самодовольно косился по сторонам, держа её за руку. — В Париже было холодно, очень сильные ветра, — жаловалась Нарцисса с улыбкой на губах. — Я даже расстроилась, что не дождались хотя бы апреля… — Что ты, мой ангел, мы и так ждали достаточно, — заметил Люциус, и опять взял ручку Нарциссы в свою руку и погладил её пальчики, на одном из которых блистал бриллиант не меньше трёх карат. Нарцисса словно слегка смутилась, подумав о чём-то, как она полагала, только им двоим известном, и легкий румянец заиграл на её щеках. С нежностью и обожанием посмотрела на Люциуса. Белла усмехнулась и незаметно пихнула меня ногой под столом, мол, посмотри только на этих голубков. — Мы вам не мешаем? — поинтересовалась она весело. — У меня ощущение, что вы нас совсем не замечаете. — Что ты, Белла, я очень скучала и по родителям, и по тебе, — заверила сестру Нарцисса. Они обе предпочитали делать вид, что Беллатрикс не пыталась использовать сестру, как разменную монету в сделке с Долоховым. На самом деле Нарцисса должна была люто ненавидеть Беллатрикс, и я мог объяснить её всепрощение только одним. После побега Андромеды Белла осталась её единственной сестрой, а для Блэков семейные узы всегда имели значение. Позже появились нехорошие мысли о том, что Цисси смекнула, что Белла может быть полезна в продвижении Люциуса в Ближнем Круге. Словом, других логических объяснений тому, что Нарцисса не пыталась подсыпать сестре яду, я просто не мог найти. — Очень мило, что ты привезла всем нам подарки, — вспомнила Беллатрикс. — Матушка так переживала, что в замужестве ты совсем забудешь их с отцом. — О, во время всего путешествия я думала о том, как же красиво вокруг, и как мне хочется привезти вам всем хотя бы по кусочку этой красоты, — щебетала Нарцисса. — Я и себе столько всего накупила, что, боюсь, придётся расширить гардеробную… Она была в новом великолепном платье прямиком из модного парижского бутика. Парча кремового цвета была Нарциссе к лицу, маленькая шляпка с декоративной вуалью ловко сидела на золотых локонах, подобранных в высокую причёску. Цисси выглядела, как респектабельная замужняя леди, у неё даже зонтик имелся с ручкой из слоновой кости и весь в кружевах. Бесполезная вещь, вошедшая в моду той весной. Конечно, на ней был гарнитур из крупного жемчуга — один из бесчисленных подарков супруга. И, самое главное, обручальное кольцо с огромным бриллиантом. Нарцисса не могла нарадоваться своей роли замужней дамы, и то и дело как бы невзначай поправляла локон, демонстрируя всем окружающим кольцо, или клала ладонь на руку Люциуса, обозначая свои права. Люциус тоже не упустил случая принарядится, и щеголял в костюме-тройке с иголочки от какого-то там известного французского кутюрье. Раньше он часто отдавал предпочтения вещам светлых оттенков, но теперь, ощутив себя женатым, солидным мужчиной, облачился в темные тона. Он и всегда то казался очень спокойным и рассудительным, и теперь чувствовал себя совершенно в своей тарелке. Этакий молодой отец семейства, заточенный под эту роль не хуже, чем под семейный бизнес. — У тебя такой рассеянный вид, — заметил я, подтрунивая. — Не забываешь вести дела со всеми этими изменениями в жизни? — Семейный бизнес всегда под моим тщательнейшим контролем, — весомо проговорил Люциус. — Тем более, что теперь я должен думать не только о себе, но и Нарциссе. Мне хочется дать ей всё самое лучше. Незаметно наш общий разговор распался на два диалога. Наши прекрасные леди беседовали о свадебном путешествии Нарциссы, а мы с Люциусом — о своих делах. Мне было приятно общество четы Малфоев. Я мог почувствовать себя таким же беззаботным и почти счастливым женатым человеком на какой-то короткий миг. Ведь мы с Беллатрикс проводили время, как обычная семейная пара. — Зная тебя, предполагаю, что ты уже распланировал вашу жизнь на годы вперед. Как скоро нам ждать наследника всех малфоевских миллионов? Люциус спокойно отпил вина из своего бокала, и не торопясь взялся за устрицу. Как и всякий молодожен, он уже настолько привык к этому вопросу, что ответил на него так же меланхолично и равнодушно, как если бы я спросил о курсе галлеона к драготу*. — Года через три-четыре. — Вот как? Что же, пожить для себя — вполне понятное желание, — согласился я. Люциус вздёрнул одну бровь, и, подцепив маленькой вилочкой устрицу, оторвал её круговым движением от раковины и поглотил. Сделал глоток вина. — Я знаю, как ты к этому относишься, но да, мы решили не спешить, — сказал он наконец. — Как я отношусь? — не понял я. Люциус опять сделал вид, что ему срочно захотелось съесть ещё устрицу. Я знал эту его уловку — медленно и задумчиво есть, когда разговор протекает за столом. И всё же продолжал пристально на него смотреть. — Прости, Рудольфус, — сдался Малфой. — Я не подумал. Как идут ваши с Беллатрикс дела? Ещё не надоело дышать маггловскими ядовитыми испарениями в Лондоне? Я вздохнул полной грудью и медленно выдохнул. Так было по десять раз на дню — кто-то или что-то напоминало мне об Алиссандре и Салазаре. Знакомые конфузились, отводили глаза, не знали, как сменить тему половчее. Откровенно говоря, нам с Беллой было бы куда как легче, если бы люди не осекались на полуслове, говоря о детях, и не бормотали глупые извинения. Это было намного хуже. Наверное, поэтому наш с Беллой круг общения был максимально сужен ещё после смерти Сандры. — Нет, я не фанатично люблю детей, как ты мог подумать, вероятно. У нас так получилось, хотя мы тоже не планировали спешить, — стойко ответил я, сосредоточенно раскалывая щипчиками клешню лобстера. С Рождества этот груз не так сильно довлел на моих плечах, и я уже мог выдержать такие разговоры время от времени. Всё равно боль никуда не уходила, а хоть и косвенное упоминание Алиссанды словно оживляло её на какой-то миг. Но я стал надеяться, что через много лет смогу вспоминать её без такой обжигающей боли. — Ты прав, конечно, я уже присмотрел покои на солнечной стороне, — не выдержал Люциус, и его глаза загорелись. — Мы как раз затеваем ремонт, но те комнаты я пока трогать не буду. Я улыбнулся краешком губ. Я на самом деле, черт возьми, радовался за этого изворотливого пижона. Как будто чужое счастье могло заполнить пустоту в моей душе ненадолго. В этот момент нас отвлекло от беседы какое-то оживление. В «Волшебном вальсе» царила ханжески-тихая атмосфера, тут было не принято громко и вызывающе себя вести. Поэтому, когда гарсон проводил к столику недалеко от нас пёструю и шумную компанию, на всей террасе воцарилась тишина. Все взгляды устремились на вновь пришедших. Их было человек семь: трое молодых людей и облепившие их красотки. Вида непотребного. Юноши были одеты в маггловские костюмы. Я вообще удивился, как их впустили в такое приличное заведение. Их спутницы были не лучше — ярко накрашенные, в платьях с короткими юбками. Они отмечали какой-то праздник, намереваясь продолжить его в клубе неподалеку, и вели себя шумно и вызывающе. Видно было, что управляющий не в восторге от такой компании, но с недавних пор волшебники боялись попросить таких посетителей покинуть заведение. Окажись такие разбойники магглорожденными, и это грозило вылиться во внушительные разборки на уровне министерства. И хорошо ещё, если без разгромной статьи в какой-нибудь газетенке! — Магглы, — одними губами прошептал Люциус в ответ на удивленный взгляд Цисси. — Выродки, — уронила Белла, тяжёлым взглядом скользя по компании. — Вломились сюда, ведут себя, как животные, и мы обязаны это терпеть? Я увидел, как сжались её пальцы на вилке. — Не обращайте внимания, они не могут испортить нам обед, — сдержанно произнёс я, даже не поворачивая к магглам головы. Мы попробовали вести себя, как ни в чём ни бывало. Это было тяжело для нас всех, потому что все мы помнили те времена, когда в респектабельные заведения пускали только по дресс-коду. Но с новой политикой Минчума это стало считаться дискриминацией. — Может, они вовсе не магглы, а просто развлекаются таким образом? — предположила Нарцисса, видимо, желая нас успокоить. — Наш кузен Сириус и не такое может вытворить. Таскает откуда-то маггловскую одежду, купил их транспортное средство… Бедная тетушка Вальбурга ума не приложит, что с ним делать. — На месте тетушки Вальбурги, я бы выбила из него всю дурь уже очень давно, — кровожадно призналась Белла. — Понятно, что мальчишка хочет привлечь к себе внимание, и у него такой возраст. Но то, как он общается с родителями, совершенно недопустимо. Ни я, ни Нарцисса и подумать не смели о том, чтобы так огрызаться. — Да, это верно, — кивнула Цисси. — У Сириуса жутко испортился характер. Думаю, это потому что его вся семья баловала. Наследник, главная надежда рода… А в детстве он был таким милым ребёнком! — Как тебе родство с Блэками? — негромко спросил я у Люциуса. — Захватывающе, — лаконично ответил он. — Судя по рассказам об этом Сириусе Блэке стоило организовать свадьбу в феврале, чтобы он не смог приехать… Я на дух не выносил кузена Беллатрикс, поэтому поспешил заверить Люциуса в том, что это не мальчик, а бич божий. И тут до нас долетело крепкое словцо с того самого столика. Беллатрикс резко повернула голову и её взгляд, подобно молнии, ударил в сквернословящего наглеца. Цисси вздрогнула, но, как подобает леди, сделала вид, что ничего не заметила. Мы с Люциусом переглянулись и негласно решили, что пока ещё это всё терпимо. — Я никуда не уйду, пока не прикончу свою дюжину устриц, — заметил Малфой, выдавливая лимонный сок на очередную. — В Париже пристрастился к ним, понимаешь ли. Было хорошим решением оставить Францию на конец путешествия. После итальянской кухни то, что нужно. Резкое слово опять прорезало террасу, и какие-то пожилые волшебник с волшебницей решительно поднялись и направились к выходу. — Не они должны уходить, — разъяренно прошипела Беллатрикс, и так сжала лобстера щипчиками, что часть клешни отлетела, как снаряд, и с грохотом врезалась в тарелку Нарциссы. — Белла, — успокаивающе проговорил я, кладя руку на её запястье. — Это не стоит твоего внимания и твоих нервов. Но в Беллатрикс уже вскипела кровь Блэков. Её глаза так жгли шумную компанию, а лицо приобрело такое выражение, что конфликт был неизбежен. Я не хотел этого допустить, поскольку нашу семью пока что, на удивление, не связывали с происходящим «террором» Темного Лорда, хотя и подозревали в нас его сторонников. — Ой не могу, надулись как! — воскликнул тот нахальный юноша, который выражался. — Ну и пусть идут, тоже мне, чистоплюи. И тут он перехватил режущий, как нож, взгляд Беллатрикс. Нахально уставился на неё в ответ. Я сжал запястье жены, призывая её не выдавать нашего истинного лица в общественном месте. Сделав над собой явное усилие, Белла перевела взгляд на Нарциссу. — Дамочке скучно за её столом, но стесняется к нам попроситься, — залихватски воскликнул парнишка, намеренно громко, чтобы его услышали. В следующую секунду я уже стоял на ногах и мой кипящий взор испепелял его. — Вы говорите о моей жене, сэр? — ледяным тоном спросил я, чувствуя, как меня захлёстывает волна холодной ярости. — Сэр! — визгливо повторила одна из девиц, и компания зашлась хохотом. Расхлябанный юноша обернулся на своём стуле и смерил меня насмешливым взглядом. — А, жена… Вот почему она такая грустная, — протянул он с каким-то невнятным выговором, и вся его шайка так и брызнула. — Не видишь, с кем разговариваешь, отвратительный грязнокровка? — воскликнула Беллатрикс. Нарцисса покраснела и подперла голову рукой, закрывая ладонью лицо и всем своим видом показывая, как ей неприятна такая сцена. Негодяй же изменился в лице и собирался было что-то ответить, когда подоспел управляющий. — Господа, какое-то недоразумение? — Да. Пускаете в заведение Мерлин знает, кого, — процедил я, не зная, сесть мне на место или же расплатиться и уйти. — Выйдем подышать воздухом, а? — предложил мне маггл. — Охотно. — Джентльмены, прошу вас! — забеспокоился управляющий, не зная, как погасить конфликт. Все трое молодых мужчин поднялись и, гнусно ухмыляясь, направились к выходу. Беллатрикс стала было подниматься, снедаемая праведным гневом, но я положил руку ей на лопатки и покачал головой. — Прошу тебя, Белла, мне невыносима мысль, что ты ещё хоть мгновение проведешь в обществе этих недоносков. Только выходное платье с узким корсетом и наличие достопочтенной публики вокруг заставили Беллатрикс усидеть на месте. При этом она так сжала зубы, что у неё желваки заиграли. Люциус тоже поднялся, намереваясь составить мне компанию. — Люци! — взволнованно ахнула Нарцисса, хватая его за рукав. — Нарцисса, они оскорбили твой слух. Я не могу это так оставить, — не без наслаждения проговорил Люциус. — Любезный, принесите нашим дамам лучшие десерты. Обменявшись с Малфоем взглядами, мы уверенно зашагали к выходу. Управляющий семенил за нами, уговаривая вернуться за столик. — Продолжим светскую беседу, или сразу перейдём к уроку хороших манер? — поинтересовался я. — Не знаю, как это тебе понравилось, Лестрейндж, но у меня руки чешутся подрезать им языки, — ответил Малфой. Мы вышли. Раздался призывный свист. Трое проходимцев поджидали нас в переулке за углом. — Они тоже не разговаривать собрались, — сказал Люциус очевидное. — Ну что, какие у вас проблемы? — сходу спросил тот языкастый парнишка. — Моя проблема в том, что наш с женой обед был испорчен твоей гнусной физиономией, паршивый грязнокровка, — прошипел я, на ходу выхватывая волшебную палочку и рассекая воздух. Его откинуло с такой силой, что негодяй отлетел шагов на десять и растянулся на мостовой. Двое других тут же схватились за палочки, и один из них был обезоружен Люциусом раньше, чем успел поднять свою. — Эверте Статум! — воскликнул третий наглец. — Протего! Я не сомневался в том, что Люциус справится, а потому без колебаний отвернулся и направился к языкастому юноше. Он как раз поднимался на ноги. — Коньюктивитус, — пробормотал он, направляя на меня палочку. — Рефлекто, — я взмахнул своей небрежным движением, словно отгоняя назойливое насекомое. Отраженное заклинание вернулось к хозяину, и он не успел его отбить. В следующее мгновение я его обезоружил и, сжимая уже и вражескую палочку в руке, подошёл вплотную. Временно ослепленный идиот вертелся и слепо шарил руками вокруг себя. — В следующий раз разучи парочку действенных заклинаний, прежде, чем позволять себе такое хамство, — презрительно проговорил я, едва удержавшись от того, чтобы проклясть его ещё или просто пнуть. Я закинул отобранную палочку куда-то в кучу ссора между домами, и направился в сторону Люциуса. Он прижал одного противника к стене, и тот чудом ещё держался. Второй, который без обезоружен, вжался в другую стену, явно примериваясь, как бы проскочить мимо Малфоя. — Пора заканчивать, — проговорил я. Люциус кивнул. — Экспеллиармус, — помог я ему. Обезоруженный парнишка тоже вжался в стену, ожидая неминуемой расправы. Но мы понимали, что и так уже переборщили, и не можем привлекать к себе ещё больше внимания. А потому, пройдя мимо перепуганных дебоширов, поспешили обратно в ресторан. Их палочки мы отдали управляющему с советом зафиксировать нападение данной компании на нас, спокойно обедающих волшебников. Звякнуло несколько монет в руках Люциуса. — Беллатрикс, у меня совершенно испортился аппетит. Не возражаешь, если мы закончим обед чуть раньше? — спросил я, подходя к стулу жену и кладя руки ей на плечи. Белла внимательно на меня посмотрела и, уловив выражение моих глаз, мстительно улыбнулась. — Когда ты такой, Рудольфус, я не в силах тебе возражать, — ответила она с чарующими бархатными нотками в голосе. Нарцисса, напротив, была взволнована, когда Люциус наклонился к ней, чтобы поцеловать в висок, и заодно шепнул, что им пора. Мы расплатились и вышли на улицу. Настроения на прогулку уже не было, и мы отправились прямиком в наш с Беллатрикс особняк. Нарцисса была только рада оказаться в безопасности и спокойствии, и Люциус, усадив её на диван, успокаивал, держа за руку. — Не понимаю, что тебя так встревожило, Цисси, — презрительно бросила Беллатрикс, буквально швыряя мантию на руки подоспевшей Леноры. — Мне кажется, не мы должны волноваться в этой ситуации. — Конечно, я потрясена до глубины души! — возмутилась Нарцисса. — И я испугалась за Люциуса. Ты видела, какие это были неприятные личности? — Польщен, что за меня вы не боялись, миссис Малфой, — усмехнулся я. — Нет, Рудольфус, тебе тоже не следовало бы ввязываться в конфликт, — обратилась на мне Цисси. — Вы оба вели себя, как джентльмены, но это было безрассудно! Было столько свидетелей. Скажут: Малфой и Лестрейндж ненавидят магглов. Да даже магглы они или нет, они вполне способны собраться кучей и подкараулить кого-нибудь из вас двоих в темном переулке. — Пора бы понять, что твой муж играет не последнюю роль в борьбе с грязнокровками, — отрезала Беллатрикс, расхаживая по гостиной. — Великий Салазар, дожить бы до тех времен, когда за такую дерзость будут карать мгновенной смертью на месте! Нет, я решительно не понимаю, почему ещё и мы должны нервничать и ждать каких-то последствий? О, если бы за соседним столиком не сидела эта старая перечница Яксли, подруга нашей матери, я бы не смогла усидеть на месте… Беллатрикс передёрнула плечами негодующе и раздражительно. Однако была не против, когда я подошёл и взял её за плечи. — Но ты молодец, Руди, — похвалила она, кладя ладонь мне на руку. — Сегодня я гордилась тем, что ты мой муж. Я испытал расплывающееся в груди тепло. По венам всё ещё бежал адреналин. Хотелось вернуться и выпотрошить этих магглов, чтобы сделать приятное Беллатрикс. Да и себе, что греха таить. — Да, вы не могли поступить иначе, любимый, — сказала Нарцисса Люциусу. — Но я просто поражена тем, что такое вообще возможно средь бела дня. Почему эти люди так скверно выражались и шумели? Они же видели, что никто так себя не ведет. И не могли не понимать, что мешают окружающим. — Грязные животные, — фыркнула Белла. — Грязнокровка может попасть в мир магии, но никогда не сможет вытравить из себя всё маггловское. — Не могут же они все быть такими отвратительными. В Хогвартсе учились магглорождённые, они были странноватыми, но не в таком роде, — заметила Нарцисса. Глаза Беллатрикс не по-доброму сверкнули. — Ты ещё начни их оправдывать, — проговорила она низким голосом. — Конечно, я не оправдываю такое поведение, — нетерпеливо сказала Нарцисса. — Это ужасно. И так непривычно в «Волшебном вальсе». — Не переживай, мой ангел, к счастью, мы можем позволить себе роскошь видеться с такими субъектами не очень часто. И да, я бы предпочёл, чтобы ты одна не гуляла по Косой аллее, — сказал Люциус Нарциссе, подавай ей бокал воды. Галантный и внимательный Люциус. Да он попросту сиял от радости, сумев проявить себя перед женой. Я видел, как он гордится тем, что смог оградить такую хрупкую Нарциссу от гнусных магглов. — Я бы наоборот погуляла бы как-нибудь поздней ночью, когда народу поменьше, — тихо проговорила Беллатрикс, мягко освобождаясь от моих рук и садясь на диван. — Опасно, — отрезал я. — Кроме рейдов никаких происшествий, Белла. Перед законом надо оставаться безупречно чистыми. — Для чистых всё чисто, — задумчиво проговорила Беллатрикс. Я машинально посмотрел на родовой герб над камином. Девиз, произнесённый Беллой, сиял серебром.***
Другой случай наподобие этого произошёл в июле, когда мы с Беллой и думать забыли о тех ребятах из ресторана. Был двенадцатый час, мы вышли из маленького театра, где давали пьесу про Мерлина и короля Артура. На улице было пусто — остальные зрители направились в сторону «Дырявого котла», чтобы покинуть Косую аллею. Нам до особняка было буквально несколько минут… Шпильки на лодочках Беллатрикс стучали по брусчатке, она расправила белоснежное песцовое манто, небрежно накинутое поверх чёрного вечернего платья, и взяла меня под руку. Я неспешно шёл рядом в парадной мантии и с цилиндром на голове. Это был наш Лондон, наша Косая аллея, наш особняк недалеко… Словом, ничто не предвещало, и это должна была быть обычная приятная прогулка до дома. Из-за угла вырулила шайка шумный малолеток. Я уже упоминал, что ненавидел их самой лютой ненавистью, особенно в период школьных каникул. На окна моего особняка уже были наложены самые сильные чары, блокирующие шум, но «детки» имели неиссякаемую фантазию и то рвали цветы в вазонах рядом с крыльцом, то курили какую-то дрянь на углу дома, отправляя воздух в моей спальне. Иногда я отправлял Долли выливать им на головы воду и клялся, что в следующий раз это будут нечистоты. Итак, это была горстка неоперившихся, пустоголовых школьников. В темноте было сложно определить, но я прикинул, что это курс шестой. Они галдели на всю улицу, кто-то разбил бутылку, и осколки брызнули на мостовую. Убрать и не подумали, разумеется, хотя на это требовалось одно заклинание и тридцать секунд. Увидев нас, они и не подумали преисполниться уважением к людям старшего возраста, а только ещё более вызывающе засмеялась. — Мы ведь не намного старше, но всё же не были такими, — сказал я Беллатрикс. — Угадай, какой факультет отмечает завершение учебного года, — отозвалась Беллатрикс. Тут я разглядел маггловские джинсы на одной из девчонок, и всё в общем-то встало на свои места. Гриффиндорские галстуки были повязаны на головах двух мальчиков, распевающих нестройными голосами какую-то глупую песенку. Мы молча прошли мимо этой компании. И всё бы хорошо, вот только одна из девиц шикнула подружке «смотри» и, обернувшись, я заметил, как она передразнивает величавую походку Беллатрикс. — Вам есть над чем работать, мисс, — бросил я через плечо. Компания взорвалась хохотом. «Это всего лишь дети», — убеждал я себя. — «Не будь маньяком, Рудольфус Лестрейндж, это дети, перебравшие со сливочным пивом». — Идите, куда шли! — выкрикнул какой-то парень, приобнимая вихлявую девицу. — Погруби, щенок, — процедил я. — И что же будет? — дерзко спросил юноша. Тут уж Белла не выдержала, и быстрее, чем я успел что-то сказать, приложила мальчишку таким проклятьем, что тот стал задыхаться, хватая воздух ртом. Это длилось всего мгновение, но когда Белла опустила руку, он упал на колени, жадно хватая воздух ртом. Конечно же, все тут же повыхватывали палочки и перед моим мысленным взором предстал заголовок завтрашней газеты «Чета Лестрейнджей нападает на школьников». — Белла? — ахнул другой мальчик, слегка отставший от друзей, поскольку справлял нужду на углу. — Сириус? — ахнула Беллатрикс. — Это моя кузина, — махнул он друзьям. — К несчастью. — Вот уж действительно к несчастью, — процедила Беллатрикс, стремительно подходя к юноше. — Что ты делаешь здесь в такой компании? Посмотри, на кого ты похож! Сириусу Блэку было шестнадцать лет. Это был прекрасно сложенный молодой человек с изумительно красивыми чертами лица и глубокими синими глазами. Чаще всего на этом прекрасном лице была такая ухмылочка, что у меня руки чесались научить щенка манерам. Он позволял себе совершенно хамские высказывания в адрес матери, не слушался никого и ничего и учился на Гриффиндоре. В семье думали, что последнее это корень всех зол. В школе считали, что это трудные отношения с семьёй испортили характер мальчика. Я был уверен, что это просто дрянной избалованный ребёнок. — Беллатрикс, вы-то что тут делаете? — спросил Сириус с не меньшим удивлением, кивнув мне в знак приветствия. — И как ты могла поднять палочку на моего друга? — Если это твои друзья, то я просто теряюсь и не нахожу ответа, — процедила Беллатрикс. — Твоя мать знает, где ты? Ты предупредил её, что поздно вернёшься? — Да брось, — отмахнулся Сириус. — Может, вообще не вернусь… Хорошего вечера. И, засунув руки в карманы, он зашагал было в сторону ожидающих его товарищей. Беллатрикс оторопела от такой наглости, но всего на мгновение. Она в два шага нагнала мальчишку и развернула к себе за плечо железной рукой. — Сириус, ты позоришь нашу семью. И твоя мать места себе не находит, — выговорила она, буравя юношу взглядом. — Да отвяжись, Белла, — он стряхнул руку кузины. — Это ты меня сейчас позоришь. — Выбирайте тон, юноша, — встрял я. — Я, собственно, вообще предпочёл бы прекратить этот разговор, — усмехнулся Блэк, взмахивая руками. И поспешил ко своим. Оглядываясь и над чем-то посмеиваясь, толпа гриффиндорцев поспешила к «Дырявому котлу». Наше настроение было испорчено. Мне просто невероятно хотелось врезать зарвавшемуся щенку, а Беллатрикс не находила себе места от стыда. — И это наследник главной линии рода… Надежда семьи… Великий Салазар, да он же просто Блэк, для начала! Неужели он не понимает, что это налагает ответственность? — не унималась Беллатрикс, даже когда мы уже были в спальне. — И с кем он якшается! — Да дело ведь не только в компании, — заметил я. — Понятно, что Гриффиндор это рассадник грязнокровок. Так всегда было. Но зачем так опускаться? Откуда у мальчика из такой семьи такие склонности? — О, даже не говори мне! — воскликнула Беллатрикс, нервными движениями расчёсывая уже распущенные волосы. — Мерлином клянусь, уж тётушка не экономила на его дошкольном образовании, и столько в него вложила… Может, дяде Ориону не хватает твёрдости? О, Рудольфус, мне так жаль, что тебе пришлось это увидеть! Такой несмываемый позор! Чувствую, закончится это ещё одним выжженным пятном на семейном древе… Беллатрикс опустила руки, перестав расчёсывать волосы, и сокрушенно на меня посмотрела. Проблемы в семье неизменно огорчали её. Ну, как проблемы… Она была готова устроить брак Нарциссы хоть с самим дьяволом, если это принесёт ей пользу, а дьявол — чистокровен. Но выходки наподобие побега Андромеды или поведения Сириуса выбивали у Беллы почву из-под ног. — Ему шестнадцать. Образумится ещё, — попытался я утешить. Белла поджала губы и покачала головой. — Жаль крёстную. Сириус — её любимчик. Если он пойдёт не по той дорожке, она не переживёт. — Этого не случится. К тому же, если Регулус, на крайний случай, — попытался пошутить я. Беллатрикс слабо улыбнулась и, встав, потянулась. — Пора спать. Завтра напишу крёстной. Вдруг она не знает, где шляется этот дрянной мальчишка. Белла забралась под одеяло и потушила светильник на прикроватной тумбочке. Меня она не очень-то стеснялась. Ещё в период ночных кошмаров я привык оставаться в её спальне, и теперь всегда спал там. Кровать была достаточно огромных размеров, чтобы я не мешал Беллатрикс, а моё присутствие её успокаивало. К слову сказать, мы вообще сблизились. Между нами были максимально доверительные отношения, хотя и не имеющие романтической окраски. К моему сожалению. Я-то ещё надеялся, что это изменится. Ведь Тёмный Лорд уделял ей всё меньше внимания, а я всегда был рядом. — Салазар никогда таким не стал бы, — проговорила вдруг Беллатрикс. — Так ведь? — Конечно, нет, — ответил я, тяжело вздохнув. — Хотя как знать. Он вообще-то тоже был довольно нахальным, — горько усмехнулась Беллатрикс. — С такими родителями он бы не поступил на Гриффиндор, и не забывал бы о семейных ценностях, — успокоил я. — Жаль, что мы никогда не узнаем, каким бы он вырос, — сказала Белла глухим голосом. Я не нашёлся, что ответить. Я очень ясно представлял, какой могла бы вырасти моя Алиссандра, а что касается Салазара… Что-то мне подсказывало, что он вполне мог расцвести бурным цветом и доставить не мало хлопот. Впрочем, я бы пережил и Гриффиндор, и плохое поведение, только бы они оба были живы…***
Похожих эпизодов было много, но эти два стали самыми яркими. Чистокровная аристократия уже не пользовалась былым уважением, разве что лавочники и дельцы были готовы заискивать напропалую. Не скажу, что мы и сами не приложили руку к таким переменам. Всем было известно, что есть некоторая радикальная организация под названием Пожиратели Смерти, которая расправляется с магглами и грязнокровками. Разумеется, это не улучшало отношения к нашему классу. Мы в свою очередь ещё больше ненавидели магглорождённых, и уже было трудно сказать, кто всё это начал. Собственно, взаимное неудовольство было всегда. Мы с Беллатрикс, живя в Лондоне и видя все перемены, в общем-то нехотя привыкали к такому ходу вещей. Мы могли отвести душу на каком-нибудь рейде, да и просто были готовы применять магию там, где задевалась честь. Я сказал жене: только не используй Непростительные, и мы сможем откупиться. А вот мой отец был не способен принять изменения в мире. Для него всё это, — маггловская одежда, вызывающее поведение, полное уравнивание в правах, отсутствие уважения и манер, — было подобно кошмарному сну. Общество менялось семимильными шагами, гналось вслед за головокружительным прогрессом магглов, и от старых традиций мало что оставалось. Сэр Сильвий попросту был не способен прижиться в таком мире. — Да как это вообще возможно, инферналов мне в дом? — грохотал он на весь замок после очередного визита в Гринготтс. — Какой-то маггловский выродок кидается вперёд меня, а в ответ на моё негодование спрашивает, занимал ли я очередь!!! Куря папиросу, я терпеливо ждал, пока праведный гнев родителя иссякнет. Пытаться прервать его было бесполезно. Да и я прекрасно понимал всю степень отцовского изумления. В детстве он застал таблички «с домовиками нельзя», его отцу с поклонами уступали дорогу, где бы тот ни появился, а прадед имел право наказывать магглорождённых слуг, как вздумается. А тут, пожалуйста, самого сэра Лестрейнджа заставили встать в очередь за магглорождённым сопляком. Странно, что он на месте не уложил его Авадой Кедаврой. — Я спрашиваю, знает ли он, с кем разговаривает. А он мне — «это без разницы, сэр, потому что я пришёл первым»! Отец даже побагровел от гнева. Я потерял надежду обсудить наши деловые вопросы, и выслушал целую тираду об ужасном поколении, которое ничего не знает и знать не хочет, про гоблинов, которые совсем забыли, где их место, и про министра Минчума, которого хорошо бы вывернуть на изнанку одним прекрасным фамильным заклинаниям. По степени ненависти с Минчумом мог сравниться разве что Дамблдор, и его отец тоже не забыл упомянуть в самых красочных выражениях. — Я не знаю, как вы с Беллой живёте в этом рассаднике грязнокровок. Возвращайтесь в Холл, — закончил отец, и плеснул себе огневиски на два пальца. — Будешь? — Нет, спасибо, — вежливо отказался я. Да, между прочим, я перестал напиваться до беспамятства, и теперь редко позволял себе выпить больше бокала вина в обед. Хотелось быть собранным и свежим, чтобы Белле не было неприятно моё общество. — Возвращайтесь. Лестрейндж-холл — наше родовое гнездо. Ваше место тут. Зачем торчать в лондонском доме летом? Дышать воздухом, который провонял магглами, терпеть эту шваль под ногами… Я понял, что отцу стало скучно без Рабастана. От одиночества он стал ещё более ворчлив и мрачен, и я подумал, что в его словах в общем-то есть свой резон. — Лондон хорош тем, что там можно развеяться и отвлечься. Я боюсь, как бы Белла не заскучала здесь в четырёх стенах, — проговорил я. — Что ей скучать, — сварливо пробубнил мой родитель, набивая в трубку табак. — Сейчас сезон летних балов, везде веселье, и магглов в родовых поместьях всё же поменьше. Она уже год носит траур и не появляется на приёмах. Хватит. — Боюсь, что ни вы, ни я не можем заставить её прекратить скорбеть по сыну. Сэр Сильвий запыхтел трубкой и, откинувшись в кресле, покачал головой. — По сыну ли она скорбит, вот в чём вопрос, — проговорил он, многозначительно на меня глядя. — Их отношения не закончились, — напомнил я. Отец с хитрым видом втянул в себя дым, и выпустил густым облачком. Опять покачал головой. — Тёмному Лорду уже неинтересно, — сказал он негромко. — Из чувства… нет, не долга, конечно. Но он однозначно чувствует какие-то обязательства по отношению к Беллатрикс. Только в этом дело. Но она ему уже в тягость, и это видно. — Отец! — ахнул я, словно услышал нечто богохульное. — Я уже видел этот этап в его отношениях с Вальбургой Блэк. Вроде бы и лестно владеть такой женщиной, и после всего просто уйти — неловко, а всё же уже не зажигает былого интереса. — Не думал, что вы с Милордом всё ещё так близки, — хмыкнул я. Отец загадочно покивал. — Да ладно, даже вы не обсуждаете с Милордом его личные дела, — с сомнением сказал я. — Я знаю его без малого сорок лет. И мне не обязательно услышать обо всём из уст Тёмного Лорда, чтобы понять ситуацию. Умолкнув, я крепко задумался. Надо отдать моему родителю должное: так, как он, никто не умел понимать Тёмного Лорда. Белла, одурманенная чувствами, и то не всегда так легко считывала его настроение. Я и сам, по правде сказать, заметил большие перемены в отношениях Беллатрикс и Милорда, и уже давно втайне надеялся, что всё идёт к концу. И всё же было что-то неуловимое… Что-то неясное даже для Тёмного Лорда. Я помнил, как на утро после смерти Салазара он сказал «если бы на его месте была Беллатрикс» и осёкся, не в силах продолжить. Словом, я не мог поверить, что Милорд и впрямь разлюбил мою жену. — Он её не оставит, — уверенно сказал я. — А Беллатрикс не успокоится, пока будут хоть малейшие намёки. — Её некем заменить, вот и всё, — хладнокровно заметил отец. — В конце концов, что ты со мной споришь? Тебе же будет лучше, если эта история наконец-то закончится. Возможно… — тут мой родитель выдержал паузу, подбирая слова. — Возможно, стоило бы ускорить процесс… Я удивленно на него уставился. — Я даже представить себе не могу, как вы это видите, — проговорил я. — Вводные данные мы знаем… Чёрные волосы, высокий рост, тяжёлый характер… Не выдержав, я расхохотался. Отец обиженно на меня взглянул. — Год назад вы намекали, что неплохо было бы развестись с Беллой, а теперь предлагаете мне вернуть её самым подлым способом? — Я беспокоюсь о тебе, в конце концов, — раздражённо заявил отец. — Долго ты будешь бегать за горничной, а? Тут я подавился своим смешком, но тут же совладал с собой и ответил холодно: — Это моё личное дело. Да и вы, отец, этим не брезговали, насколько я помню. Однако же, мне было интересно, откуда он узнал. Неужели всё ещё следит за мной через какого-нибудь домовика? Одна мысль об этом была крайне неприятна и, пропустив мимо ушей слова отца о том, как я стал нахален и бестактен, решил раз и навсегда расставить все точки над и. — При всём моём уважении, я никому не позволю вмешиваться в мою жизнь. Что же касается Беллатрикс и Тёмного Лорда… Да поможет Мерлин нам всем, если однажды наступит день, когда они разойдутся. Потому что тогда именно мы с вами останемся с обезумевшей Беллой. А теперь, с вашего позволения, перейдём к деловому вопросу. Я тут подумывал закупить новое оборудование в золотую шахту, и хотел посоветоваться с вами, отец. Как ни удивительно, сэр Сильвий не стал возвращаться к обсуждению моей личной жизни. По правде сказать, это даже несколько напрягало. Жаль, всё-таки, что Рабастан стал жить отдельно. Раньше внимание и силы отца по большей части были направлены на муштру младшего сына. Кстати сказать, о Рабастане. Вот уж что действительно грело мне душу, так это тот факт, что Басти отправлял жизнь грязнокровкам по полной программе. По соседству с его особняком в основном располагались дешевые меблированные комнаты и маленькие тесные квартирки, в которых часто селились магглорождённые волшебники, которые сразу после школы устраивались подрабатывать на Косой аллее. Вся та чернь, которая в выходные высыпала на улицы и мешала приличным людям. Так вот, своим ремонтом Басти довёл их всех до ручки. Одолжив у меня денег и продав кое-какие дорогие безделушки вроде бриллиантовых запонок, он без всякой помощи от нашего отца стал обустраиваться в бывшем борделе. Нагнал туда немереное количество рабочих, выманил из Холла несколько домовиков, и работа закипела. Мне оставалось только радоваться, что мой особняк стоял в нескольких кварталах от его, потому что целыми днями стоял невообразимый шум. Весь переулок был завален старой мебелью и досками, которые не успевали выносить, то и дело тележки, груженные строительным материалом, с грохотом ползли по улице, стоял стук, визг пилящих заклинаний, ругань рабочих. Басти, засучив рукава, весь в известке с головы до ног и со счастливым блеском в глазах, верховодил этим дьявольским действом. Всю старую утварь и мебель, которые можно было продать, он загнал старьёвщику, отвратительно торгуясь с ним за каждый кнат. Долли, ставшая невольной свидетельницей этой сделки, рассказывая обо всём мне, плакала от стыда. Потом он снёс несколько стен, сделав из маленьких доходных комнатушек большие, просторные покои. Шум стоял такой, как будто он сносил эти стены Бомбардой-максима, а пыль заполнила собой весь квартал. Соседи жили в муках и неиссякаемой ненависти. Когда какой-то грязнокровка зашёл сделать замечание, Рабастан спустил его с парадной лестницы пинком, а также посоветовал научиться использовать элементарные заклинания звукового барьера, вместо того, чтобы в носу палочкой ковыряться. На то, что пыль, летящую в открытые окна, это не останавливало, ему было плевать. К тому же, стояла ужасающая жара. Улица, на которой стоял особняк Рабастана, превратилась в пыльный, зловонный ад, где в удушающем чаду корчились терзаемые души. Когда закончилась перепланировка и соседи счистили последние слои пыли с окон, начало разноситься зловоние лако-красочных материалов. Кроме того, под шумок Рабастан натуральным образом выкрал с чердака Лестрейндж-холла все оставшиеся рулоны шелковых обоев, которыми украсил гостиную. Узнавший об этом отец пришёл во вполне ожидаемую ярость, и бросился в особняк Рабастана, чтобы как минимум лично спалить его дотла вместе с непутёвым сыном. Но, едва переступив порог и задохнувшись от резких химических запахов, отец едва не отдал богу душу не сходя с места, и, прокляв Басти вместе с его «позорным логовом», дал слово никогда там больше не показываться. До конца дня он сидел у нас с Беллой в гостиной и приходил в себя, потягивая воду со льдом и лимоном, не переставая при этом ворчать. Но, не взирая на неизмеримую ненависть всех до единого соседей, а так же крепкое проклятье отца, Рабастан всё же закончил ремонт, и остался безумно горд результатом. Хотя к этому моменту он продал все до единой дорогие вещи, которые у него имелись, включая старинные золотые часы с бриллиантовыми вставками, которые я потом ходил выкупать. В июле над парадной дверью особняка был изображен наш фамильный герб, и Рабастан позвал меня с Беллой на новоселье. — Как тебе герб Лестрейнджей посреди этого злачного района? — поинтересовалась Белла, когда мы поднимались по ступеням. — Так же, как тебе — Сириус на Гриффиндоре, — поддел я. — Справедливо, — согласилась Беллатрикс. На двери красовалось огромное медное кольцо в форме голой русалки, держащейся за свой хвост. Взявшись за него, я стукнул дважды. — Нам повезло, что каминная сеть ещё не налажена. А то могли бы упустить из вида этот элемент декора, — продолжала издеваться Белла. — Просто радуйся, что он наконец-то обзавёлся своим углом и больше не будет вламываться к нам посреди ночи, — парировал я, и Беллатрикс была вынуждена согласно закивать. Дверь распахнулась, и на пороге появился Рабастан собственной персоной. Отец не отдал ему ни одного домовика, поэтому прислуги в особняке пока что тоже не было. Разумеется, это нисколько не смущало Басти. Ещё более смуглый из-за солнечной погоды последний дней, он улыбался белозубой улыбкой до ушей и казался совершенно счастливым человеком. — Добро пожаловать, братец, Белла, — расшаркался он. — Это большая честь для нас, Рабастан, — деланно серьёзным тоном сообщила Беллатрикс, и мы вошли внутрь. Я сразу же узнал шелковые зеленые обои в холле, а также большую хрустальную люстру над лестницей. — Ты и её стащил? — усмехнулся я. — Она пылилась на чердаке, так что, — Рабастан развёл руками. Я покачал головой. Выходки Басти с годами приобретали всё больший размах. Иногда меня это напрягало, и я устраивал младшенькому отповеди. Но чаще всего я смотрел сквозь пальцы. Это ведь был мой брат, в конце концов, и он хотя бы не позорил семью так, как Сириус Блэк. Хотя, в общем-то, покупка дома в таком злачном месте и была на грани приличий. — Тут я убрал потолок, чтобы добавить пространства. Лестницу полностью пришлось поменять, чтобы она не портила общий вид. Тут я повешу какие-нибудь картины… — Ты убрал красный ковролин! Какое облегчение, — обрадовался я. — О, только потому, что он имел уже совсем негодный вид! Но я найду ему замену! — Рабастан просиял, и махнул рукой в сторону лестницы. — Хочу, чтобы и на ступеньках, и на полу было мягкое покрытие. Это сейчас очень популярно, ты разве не знаешь? А какая у меня гостиная, идёмте скорее! Он как ребёнок то убегал вперёд, то возвращался к нам с Беллой и едва ли не за руки нас тащил. Очень много жестикулировал и размахивал руками, показывая, как и что было сделано. Мы с Беллатрикс, хотя и пребывали в некотором ужасе от новомодного декора и ещё не воплощённых идей Рабастана, не могли сдержать улыбок. Обои в гостиной были яркого лазоревого цвета, весьма модного в этом году. И в целом комната имела вполне адекватный вид, разве что картины с купающимися нимфами оживляли обстановку. Посреди гостиной стоял бильярдный стол, сверкающий лаковым покрытием. Рабастан подбежал к нему и, схватив в руки кий, послал мне дерзкую улыбку. — Теперь ты будешь играть со мной так часто, как я захочу, — совсем по-детски сказал он, и сам звонко засмеялся от своей же фразы. — То есть, мы живём совсем рядом, и у тебя не будет отговорок, что ты не хочешь тащиться в Холл!***
Октябрь 2018, Лондон, особняк Рабастана Лестрейнджа — Это та самая комната, так ведь? — прошептал Дэшвуд так, словно он находился в храме. — Из вашего рассказа? — Да, — грустно улыбнулся Рудольфус, проходя мимо бильярдного стола своей хромающей походкой и проводя по его облупившейся поверхности рукой. — Та самая. Рабастан стоял на этом самом месте, а Беллатрикс села в кресло, в котором сейчас сидите вы. Нам было очень весело в тот вечер. Наверное, это был один из счастливых моментов. Дэшвуд так и подобрался от этих слов. Можно было бы догадаться, что все вещи в этом доме хранят прикосновения тех людей, о которых рассказывает Лестрейндж, но всё же по спине даже мурашки пробежали. Даниэль удивился самому себе — с каких это пор он так реагирует на Пожирателей Смерти? Они же кровожадные враги, маньяки и убийцы, и… А перед глазами стоял образ отчаянного и неунывающего юноши Рабастана, томной красавицы Беллатрикс с грустными глазами, и молодого Рудольфуса, уже хлебнувшего горя, но ещё не сломленного. — А что с Ленорой Коул? — прокашлявшись, спросил Дэшвуд. — Я думал, речь пойдёт о ней. — Я к этому и веду, имейте терпение, — строго сказал Рудольфус. — Итак, в середине июля мы с Беллой всё же сдались под напором жары и Рабастана, и уехали в поместье, намереваясь провести там остаток лета…***
Лето 1976 года, Лестрейндж-Холл, графство Йоркшир, Норд Райдинг. Мы с Беллатрикс не хотели насовсем перебираться в Лестрейндж-холл, но сошлись на том, что летом в Лондоне слишком душно и многолюдно. Отец был очень доволен тем, что мы вернулись, и пытался склонить нас к тому, чтобы мы остались насовсем. Мы тактично отмалчивались, не желая вступать с ним в споры — с возрастом сэр Лестрейндж становился ещё невыносимее. Я был вынужден отлучаться в Министерство Магии несколько раз в неделю, и периодически бывал по делам на Косой аллее. Но в основном проводил время вместе с Беллатрикс в тени парковских аллей или наслаждался прохладной свежестью у озера. Когда меня не было, Беллатрикс проведывала родителей или Нарциссу, реже — принимала кого-то из наиболее навязчивых подруг у нас. Вечерами мы отправлялись на званые ужины и на балы, которые каждую неделю устраивались у кого-то из знакомых. Тёмный Лорд появлялся в жизни Беллы так же редко, как и до этого. Собрания также проводились не чаще одного раза в месяц. Мы словно выпали из жизни организации на какое-то время. Лето это вообще всегда пора затишья и праздного безделья, и видимо даже Милорд отчаялся добиться хоть какого-то прока от аристократов, думающих сплошь об организации приёмов. Утрирую, конечно. Все мы получали задания время от времени, но тем летом и впрямь их было удивительно мало. Единственным громким событием было прилюдно высказанное недовольство Лорда младшим Мальсибером — тот завёл себе любовницу-полукровку, да ещё и умудрился не сдержать это в секрете. Тёмный Лорд отчитал его перед всем Ближним Кругом и отправил на переговоры к горным троллям в самые отдалённые края. — Ты привёз с собой рыжую горничную, — констатировал отец как-то вечером, когда мы засиделись в гостиной вдвоём. — Она кому-то мешает? — поинтересовался я. Да, Ленора всё ещё была в моей жизни. Беллатрикс не давала никаких поводов надеяться, что наши с ней отношения могут стать чем-то большим, чем просто дружеские, я не мог отказать себе в маленьких радостях… — Она полукровка, — напомнил отец. — Никто не узнает, — сказал я после некоторой паузы. — У всех нас были интрижки с полукровками, что уж сказать, — хмыкнул сэр Лестрейндж. — Исторически сложилось так, что это намного проще и удобнее, чем адюльтер с чистокровной волшебницей или просто девушкой из хорошей семьи. — Не уверен, что я хочу обсуждать это с вами, отец, — поморщился я. — Я предпочитаю хранить иллюзии, что вы верны памяти моей матери… — Любовь и похоть это разные вещи, — тщательно подбирая слова, заговорил отец. Я понял, что вляпался в самый настоящий серьёзный разговор. Это было вдвойне удивительно, потому что отец всегда был чопорен в вопросах, связанных с сексом. И единственный наш с ним разговор по душам на эту тему состоялся, когда я был пятнадцатилетним прыщавым мальчишкой. В том году пошли слушки, что кто-то из девочек старшего курса забеременел, и отец решил провести со мной воспитательную беседу на всякий случай. И, вне всяких сомнений, я могу сказать, что это был самый неловкий разговор в жизни нас обоих. — Конечно, ты молодой мужчина, и у тебя есть потребности. Я рад, что, в отличие от Рабастана, ты не попадешь в истории с замужними леди и не пользуешься услугами уличных девок. — Я не думаю, что Рабастан… — Нет, Рудольфус, не пытайся отклонить меня от курса беседы. Я подпёр голову рукой и уставился на ковёр. — Так вот, я приятно удивлён, что за все семь несчастных лет брака с Беллатрикс ты только единожды завёл интрижку на стороне. По правде сказать, я не знаю, как ты живёшь с этой сумасшедшей стервой — спокойно, спокойно, я по-своему привязан к Белле, ты знаешь. Но надо признать, что характер у неё ужасный, да и то, что она не скрывает своих отношений с Тёмным Лордом не внушает оптимизма… — Отец, я не хочу, чтобы вы в таком тоне говорили о моей жене, — жёстко вставил я. — Будем честны друг с другом, сын. Беллатрикс — член семьи, и я уже давно нашёл с ней общий язык, но будь я её мужем, к этому дню в живых остался бы кто-то один. Поэтому, конечно, я тебя не виню в том, что ты нашёл себе утешение. — Великий Салазар, долго это будет продолжаться? — мученическим голосом простонал я. — Пожалуйста, отец, перейдём к делу. Но сэр Лестрейндж был настроен решительно. Ловя мой взгляд, он подался в кресле вперёд и сложил руки замком. — Горничная это отличный выбор. Тем более, что эта Коул явно ложку через раз несёт ко рту, и едва ли много от тебя хочет… — Отец, хватит уже оскорблять моих женщин, — предостерегающе проговорил я. — Именно! — торжествующе воскликнул мой родитель. — Твоя женщина — так ты её расцениваешь! Ты сказал ни «горничная», ни «любовница»! Твоя женщина. Значит, это действительно зашло далеко. — Вот же пропасть, — выругался я, понимая, что в этот раз загнан в тупик и разговор придётся закончить. — Я вспоминаю о ней раз в месяц, когда Беллатрикс у Тёмного Лорда. И все довольны. Я не собираюсь сбегать с ней от законной жены, Коул не собирается топиться с горя в озере за рощей. Если вас это смущает, отец, я перевезу её в охотничий домик или сниму квартиру и буду содержать. Но, по правде сказать, это будет куда как заметнее и бесстыднее, чем непримечательная связь в собственном доме. Вы, видимо, обеспокоены опалой Мальсибера? — Ещё бы я не был обеспокоен, — хмыкнул отец. — Сам же видишь, какая сейчас обстановка. Лорд приходит в бешенство от любого намёка на осквернение крови. — Не думаю, чтобы он мог возражать против моей маленькой интрижки. Уж кто-кто, а я имею на это право, — отрезал я, начиная раздражаться. — Хорошо, я понял твою позицию, Рудольфус. Но не заигрывайся, — предупредил отец. — Милорд, может, и закроет глаза, но твоё положение в Ближнем Круге это не упрочит. — Кстати, откуда вы вообще узнали? Отец покачал головой. — Эта дурёха смотрит на тебя совершенно полоумным взглядом. А ты бросаешься освобождать место на столике, когда она приносит чай в гостиную и разве что дверь ей не придерживаешь. Я похолодел. Неужели и в самом деле было так заметно? Что, если Беллатрикс тоже знает? Почему-то эта мысль пугала больше всего. Закончив этот неприятный разговор, я поднялся в наши с Беллатрикс аппартаменты не в самом благодушном настроении. Беллу я там не нашёл, но зато внезапно обнаружил Ленору, которая с деловым видом собирала в корзину вещи для стирки. — А где Белла? — удивился я, прекрасно зная, что будь она поблизости, и горничной не было бы даже видно. — Велела помочь ей одеться и передать вам, что будет поздно, — ответила Ленора, и хитро мне улыбнулась. Грязное бельё было предлогом. Она была тут, чтобы увидеться со мной наедине. — Внезапно. Наверное, у какой-нибудь из подруг опять душевная драма и надо срочно утешить, — привычно соврал я, устало потягиваясь. Скинув жилет, я повесил его на стул и принялся за манжеты. — Вы собираетесь спать? — изумилась Ленора. После разговора с отцом настроение было так себе. Но я подумал, что неизвестно, когда в следующий раз получится уединиться, и почему бы и нет… — Немного устал. А впрочем, не будем упускать момент, да? Я вымученно улыбнулся. В такие моменты я чувствовал себя законченным негодяем, но старательно душил эти ощущения в зачатке. Ленора просияла улыбкой мне в ответ и быстро закивала. — Я ужасно соскучилась, — призналась она, и хихикнула. На её щечках появился очаровательный румянец. Она вообще была такой милой, что я не мог прекратить эту связь. Кто ещё будет одаривать меня такой заботой и так искренне любить? Порочный круг какой-то. Тёмный Лорд держал при себе Беллатрикс на коротком поводке, Белла искала поддержу во мне, я пользовался любовью Леноры… И почему в этой жизни всё устроено так дико? Ленора собиралась подняться на этаж для прислуги, но я увлёк её в одну из пустующих гостевых спален. Не хотелось ютиться на убогой кровати. Едва я закрыл за нами дверь, как Коул бросила свою корзинку с бельём и кинулась мне на грудь. Обняла меня, трепеща от нахлынувших чувств, и стала покрывать моё лицо поцелуями. — Наконец-то… Любимый мой… Единственный… Знаете ли, это очень приятно, когда кто-то называет вас единственным. И ещё более приятно чувствовать себя любимым. И я должен от этого отказаться? От единственной отдушины? Да как бы не так! Завладев губами Леноры, я сжал её талию и стал уверенно теснить её к кровати. Сорвал с головы чепчик, спустился поцелуями к шее, попутно теребя пуговки на платье нетерпеливыми пальцами. Когда она откинулась на постель, ярко-рыжие волосы рассыпались завитками по простыни. Я на мгновение замер, подумав о том, что она ведь на самом деле красивая. Молочная кожа, нежный румянец, и эти волосы волшебного цвета… — Рудольфус… — прошептала Ленора с блаженной улыбкой на лице. Упрашивать меня не пришлось. Наскоро избавившись от одежды, я помог раздеться и горничной, а потом с упоением кинулся в водоворот страсти. Горничная ахала и протяжно стонала от размашистых, скорых толчков, а я крепко сжимал её в объятиях. Ленора довольно крепко обхватила меня ногами, упиралась рукой в изголовье, и вообще отдавалась, как в последний раз. Она уже давно развязалась и не стеснялась проявить себя. Её стоны распаляли меня, и, желая довести её до кульминации, я целовал и нежную шею, и белоснежную грудь с розовыми сосками. Коул была в экстазе, шептала моё имя и слова любви. Потом я сел, а она, прижавшись ко мне, была сверху. Движения стали более медленными и чувственными. Ленора стонала мне в плечо, стараясь не шуметь — мы забыли наложить заклинание на дверь. Я сжимал её ягодицы одной рукой, второй запутался в рыжих кудрях. Мои глухие стоны вторили её тихим сладострастным всхлипам. — О, Руди… Да, даа… — простонала Ленора и, откинув головку, содрогнулась и закричала. Я уже был и «Руди» иногда и не возражал. Только заткнул ей рот рукой, смеясь, и продолжая ритмичные движения. — Тише, — прошептал я, и поцеловал её. Лоно девушки сжималось раз за разом, и она случайно соскользнула с члена. Обмякла в моих руках, обессиленная и прекрасная. Но я не намеревался отпускать её так быстро. Перевернул на живот и навалился сверху, направляя мужское естество во влажное, горячее лоно. Коул протяжно застонала. — Проклятье, мы шумим на весь дом, — покачал я головой. Но чертову палочку я забыл в своей спальне, а от Леноры было решительно невозможно добиться внятного заклинания в такой момент. И я махнул рукой. Спальня отца была в другом крыле, а Беллатрикс ещё не скоро должна была вернуться домой. Да и не стала бы она прислушиваться под дверьми гостевых спален… Я в шутку накрыл ладонью губы Леноры, и прошептал ей на ухо: — Тише, Нора, мы же не хотим, чтобы сэр Сильвий зашёл на огонёк. Ленора улыбалась под моей рукой и шумно дышала. Я специально двигался под таким углом, чтобы она изнывала от сладкой истомы и быстрее приближалась ко второму оргазму. Горничная податливо отводила бедра мне навстречу. Я уже был готов кончить, но ради неё терпел. Наконец, Коул опять вскрикнула и задрожала, я ускорил темп, и закончил в несколько мощных движений. — Мерлин всемогущий, да тут целое озеро, — сказал я, и поспешил схватить полотенце из Ленориной корзины, боясь испачкать простыни. Убрав следы нашего соития, я растянулся на кровати, и Ленора прильнула ко мне. Она улыбалась, на щеках играли ямочки, а глаза счастливо сияли. Преисполненная нежностью, Коул поглаживала меня по волосам. Это было очень приятно, и я прикрыл глаза от удовольствия. — Рудольфус… — Да? — А ты… вы… — Сейчас скорее «ты». — Ты любишь меня хоть немного? Я распахнул глаза немного резче, чем следовало, и покосился на горничную. Она смотрела на меня с надеждой и мольбой. Что же, вопрос был ожидаемым. Мы были полтора года вместе, вероятно, время от времени Ленора задумывалась о природе наших отношений. — Я замечательно к тебе отношусь, — проговорил я, аккуратно подбирая слова. Вирджиния Гиббон научила меня выбирать слова и не говорить всякого вздора, не подумав о последствиях. — Ты делаешь мою жизнь намного лучше, — продолжил я, поняв, что сказанного недостаточно. — Конечно же, я к тебе привык и дорожу тобой. Был период времени, когда ты меня поддержала. Мне это было необходимо. И я хотел бы, чтобы между нами и дальше всё было по-прежнему. Ленора притихла, положив голову мне на грудь. — За что вы любите жену? — вдруг бахнула она. Я упустил момент, когда начались эти разговоры про Беллатрикс. А начались они, когда Белла приехала ко мне в Лондон. Надо было пресекать их сразу, и жестче, потому что теперь Беллатрикс всплывала регулярно. — Ты действительно хочешь поговорить об этом? — раздраженно спросил я. — У нас есть проблемы и посерьёзнее. Мой отец знает о нас и, мягко говоря, не в восторге от этого. Коул приподнялась на локте и испуганно на меня взглянула. — И что же делать? — Пока ничего. Но, возможно, тебе придётся на какое-то время покинуть Холл. Ленора буквально подпрыгнула на кровати и резко села. Замотала головой. — Нет, ни за что! — воскликнула она. — Моё место рядом с вами и больше нигде! Я знаю, как это будет. Сначала вы станете навещать меня раз в неделю, потом раз в месяц, и вскоре совсем забудете! Такие вспышки эмоций были ей не свойственны, но время от времени моя маленькая горничная проявляла готовность вцепиться в меня руками и ногами, если потребуется. Я притянул её к себе и успокаивающе погладил. — Мне бы тоже не хотелось с тобой разлучаться. Посмотрим, как будет лучше… — Вы хотите от меня избавиться, — резюмировала Ленора, которая никак не могла выкинуть мои слова из головы. — Как есть, я вам надоела… И с женой у вас наладилось вроде… Но разве вы не видите, что она… Она же… Постоянно эти ночные визиты куда-то… Я напрягся. Мерлин всемогущий, неужели так очевидны все наши суетные мелкие делишки, что отец с легкостью узнает в горничной мою любовницу, а горничная в свою очередь удивляется, почему я терплю измены жены. — Беллатрикс имеет право свободно наносить визиты, когда ей заблагорассудится, — отрезал я. — И это только наши с ней дела. Слишком много разговоров на сегодня! Сначала отец, теперь ты. У меня уже голова идёт кругом. Всё, пора спать. Но Ленора удержала меня, положив ручку мне на грудь. Я заинтересованно на неё взглянул. Что придумает, чтобы я ещё остался? — Я не хотела, — мягко проговорила она. — Просто я очень вас люблю и боюсь потерять. Не уходите… Коул опустилась ниже и её пальчики коснулись немедленно отреагировавшего члена. Я откинулся на подушку и блаженно улыбнулся. Нет уж, в пекло все эти советы… Маленькая горничная будет со мной, пока ей самой не надоест. Закончив, мы оделись. Я осторожно выглянул в коридор: никого. — Всё, спокойной ночи, — шепнул я, наскоро поцеловав горничную. — Спокойной ночи, — хихикнула она, глядя на меня влюбленными глазами. Я пошёл в спальню. По моим расчётам Беллатрикс ещё не должна была вернуться, и я надеялся успеть принять душ. Но стоило мне переступить порог спальни, как я увидел на стуле небрежно повешенное платье Беллы. Рядом стояли её туфли. «Что же за день сегодня такой», — подумал я, осторожно пробираясь в глубину апартаментов. В ванной журчала вода. Я прокрался в гардеробную и взял пижаму с халатом. Чувствуя себя максимально позорно, так же на цыпочках покинул спальню и дошёл до бывшей спальни Рабастана, где привёл себя в порядок и переоделся. Хотя Беллатрикс тоже не хранила мне верность, почему-то мысль о том, что она узнает о моих изменах, ввергала меня в ужас. Хотя, наверное, Белла догадывалась, что у меня кто-то был. Я вернулся в спальню с таким спокойным видом, словно не произошло ничего необычного, и я всего-то забыл кое-что доделать в кабинете. Однако же, Белла всё ещё была в ванной. Я ощутил смутное волнение. Подождал ещё пару минут и постучался. — Беллатрикс, у тебя всё в порядке? — спросил я. — Да, не мешай мне! — нервно выкрикнула Белла в ответ. Я нахмурился. Не зная, что делать, сел на постель и подождал ещё минут десять-пятнадцать. — Белла, я переживаю, — крикнул я. Беллатрикс не отозвалась. Я встал и подошёл к двери, стукнул дважды. — Белла, отзовись, или я войду. — Ах, Руди, да не трогай ты меня! По голосу я понял, что Беллатрикс плачет. В сердце словно иголки впились. Пока я там развлекался, она тут страдала! Что произошло? — Белла, открой дверь. Поговори со мной, — нежно попросил я. — Что произошло? Беллатрикс молчала. Не вытерпев, я всё же взял палочку и использовал Алохомору. Отворил дверь. Белла, высматривающая что-то на своей спине перед зеркалом, дёрнулась и прикрылась полотенцем. — Рудольфус, занимайся своими делами! — огрызнулась она. — Ты — моё главное дело. — Я не одета, выйди, — проскрежетала Беллатрикс, при этом её глаза были на мокром месте. — Чего я там не видел, — нетерпеливо бросил я. — Что с тобой? Беллатрикс попятилась, сверля меня кипящим от гнева взглядом. И тут я увидел, что у неё на виске запекшаяся кровь. — Инферналы бы меня побрали, что это?! — воскликнул я. Белла мотнула головой, заставляя волосы закрыть эту часть лица, и предупреждающе выставила руку между нами. — Отвяжись, Лестрейндж, дай мне спокойно одеться… Но, не слушая её, я подошёл и приподнял лицо Беллатрикс за подбородок. Она попробовала сопротивляться, но, видимо, была слишком вымотана, чтобы дать отпор. Отведя волосы ей за ухо, я в ужасе увидел свежий синяк и ранку на виске. Сердце упало, а в душе всё похолодело. Слепящая ярость волной окатила рассудок. — Я убью его, — процедил я. — Моргана, да это случайно вышло, — отмахнулась Белла, отталкивая мои руки. — Я сама виновата. О, Руди, что я наделала… Что наговорила… Она затряслась. Слёзы побежали из глаз. Я оторопело смотрел на дрожащую, бледную от ужаса Беллатрикс. За одну её слезу я был готов вырвать обидчику сердце. Видеть её в таком состоянии было настолько тяжело, что мне пришлось сжать челюсти так, что зубы заскрипели, и волевым усилием заставить себя прислушаться к словам жены. — Теперь это точно конец. И зачем я решила что-то высказать… Но и молчать больше я не могла! — Он что, тебя ударил? — пробормотал я, не веря своим словам. Если бы она ответила утвердительно, я бы кинулся к Тёмному Лорду и будь что будет. Или схватил бы её и, миновав сопротивление, увёз бы на другой край земли. От бешенства меня начинало потряхивать, и Беллатрикс, всерьёз заволновавшись, стала говорить торопливо и нервно. — Да нет, конечно же. Что за безумные мысли, Рудольфус? Разумеется, нет. Это ведь невозможно, не так ли? Вообще-то, по правде сказать, это я пыталась его ударить… Беллатрикс зажала рот рукой и покачала головой, пребывая в шоке от самой себя. Взгляд у неё был совершенно безумный, и всё же она пыталась взять себя в руки, чтобы я не потерял над собой контроль и не натворил чего-нибудь. — Я не знаю, что на меня нашло. Всё в голове помутилось. Великий Салазар, странно, что он не угостил меня Круциатусом… — сбивчиво твердила она. — Да ты можешь нормально рассказать, что случилось? — не выдержал я, в конец свирепея. Белла ко всему прочему старательно не позволяла мне видеть её спину и, осмелев от страшных догадок, я схватил её за руку повыше локтя и рывком развернул. Беллатрикс протестующе вскрикнула и попыталась вырваться, но я уже крепко держал её. — Что это?! — ахнул я, видя безобразные красные следы от на её ягодицах и синяки на бедрах. — Что это, Беллатрикс?! Белла попыталась что-то сказать про какую-то случайность и про то, что мне не следует лезть не в свои дела, но я подтолкнул её к зеркалу и кивнул в него. — Белла, посмотри на себя. Что это? Он что, с ума сошёл? Не может же тебе это нравиться! Кривясь от ужаса и отвращения, я впился взглядом в опухшие, алеющие отпечатки ладони на подтянутых ягодицах Беллатрикс. Смотрелось это дико, неправильно и противоестественно. На теле леди не может быть таких отметин. — Мне нравится Тёмный Лорд! — почему-то зло воскликнула Белла. — Посмотри на это кошмар, Беллатрикс! — рявкнул я, указывая в зеркало. — Выглядит так, как будто тебя изнасиловали, а мне пора пойти и ценой своей жизни отомстить за это. Немедленно рассказывай, что у вас происходит, или, клянусь палочкой, я спрошу об этом Тёмного Лорда! Беллатрикс вдруг всхлипнула и уткнулась лицом мне в грудь. Это произвело на меня эффект ушата холодной воды, опрокинутого на голову. Окончательно растерявшись, я взял с крючка банный халат и набросил на плечи Беллы. Придерживая её под локти подвёл к кровати. — Долли! Принеси мазь от синяков и успокоительное зелье, — велел я появившейся эльфийке. — Рудольфус, прошу тебя, поговорим потом. Я не могу сейчас… — предприняла последнюю попытку Беллатрикс. Она так аккуратно села на кровать, словно это причиняло ей боль, и гнев опять захлестнул меня с такой силой, что в ушах зазвенело. — Сейчас или никогда, — прошипел я, буравя жену озверевшим взглядом. Спутанно и нервно Беллатрикс рассказала о том, что Тёмный Лорд совсем не вспоминает про неё в последнее время. И что в целом его отношение к ней совершенно изменилось. Белла решила, что больше не намерена терпеть это постыдное положение, и что пришло время поговорить. И сначала всё шло неплохо, и Тёмный Лорд слушал её внимательно и не перебивал. А потом Беллатрикс вдруг увидела рядом с его кроватью женскую шпильку. Чужую. — Словно пелена опустилась мне на глаза, — рассказывала Белла, держа в дрожащих руках успокаивающий травяной настой. — Я не знаю, что на меня нашло, но я словно помешалась. Кричала ужасные вещи. Что он не может так со мной поступать, потому что я живу им. И что я наплевала на свой брак — прости, Руди — ради него. И что родила ему сына. Обещала убить эту тварь, которая к нему ходит, или отравиться самой. — Белла… — Не думаю, что я бы это сделала, но я говорила ещё много чего, — продолжила Беллатрикс. — Например, что он меня убивает таким отношением. Что я не понимаю, почему он так резко изменился. Тут он сказал, что не держит меня, и никогда не держал. И я уже не могла сдержаться! Я кинулась на него, как разъярённая мегера, пыталась ударить, но он перехватил мои руки. Пытался успокоить, но какое там! Я машинально метнул взгляд на запястья Беллатрикс, на которых тоже остались отметины чужих рук. — Я помешалась и уже не понимала, что и кому говорю. Безумие ослепляло. Я прокричала, неужели всё дело в том, что наш сын мёртв. И сказала, что если он поэтому избегает меня и ищет утешения в другом месте, то лучше бы я тогда умерла. И вот тут-то он… Белла осеклась и отвела глаза. На её бледных щеках выступил румянец. — Хотел привести меня в чувства, не более. Несильно. Но я потеряла равновесие, наступила на подол, упала. А там стоял стол… Я вскочил на ноги, словно пружиной подкинутый. — Ты могла убиться! Земля уходила из-под ног от одной мысли о том, что я мог сейчас не разговаривать с Беллатрикс. Невыносимо было думать о том, что кто-то посмел причинить ей боль. В ту минуту, клянусь, я опять был настолько не в себе, что намеревался кинуться к Тёмному Лорду и… Не знаю, что было бы дальше, но я бы не побоялся. — Рудольфус, если ты будешь вопить, как сумасшедший, я ничего тебе не буду рассказывать! — прикрикнула на меня Беллатрикс. Я был вынужден опять сесть, хотя внутри всё клокотало от ярости. — Говори. — Я упала, ударившись виском. Тёмный Лорд испугался и кинулся ко мне. Но я уже не владела собой. Он посмел дать мне пощёчину! Я ведь не какая-то грязнокровка, с которой можно так обращаться! И я сама накинулась на него… Белла выдержала паузу, не зная, как продолжить, и покачала головой. — Выглядит так, как будто бы это он на тебя накинулся, — недоверчивым голосом заметил я. — Тоже в долгу не остался, — нехотя признала Беллатрикс. — Это было ужасно… То, что мы говорили друг другу, и как старались сделать побольнее… Что с нами случилось? Мерлин и Моргана, всё ведь было так хорошо! Беллатрикс не выдержала и горько заплакала, закрыв лицо руками. Утешать её у меня не было сил. Брало зло и на Тёмного Лорда, который сделал с ней такое, и на саму Беллу, которая ему всё разрешала. — Беллатрикс, в том, что всё изменилось, твоей вины нет, — нетерпеливо отрезал я. — Но ты не должна позволять ему так с тобой обращаться. Я поражён, что ты вообще это допустила. — Инферналов мне в дом, Рудольфус, — вдруг рассвирепела Белла. — Легко сказать — допустила, не допустила! Да я была совершенно не в себе. Другая женщина! У него есть другая! Беллатрикс вскочила на ноги и беспокойно заходила по спальне. Глаза её сыпали искрами, а лицо кривилось. — Я как представлю, что какая-то дрянь подобралась к нему, и сердце замирает! О нет, это так просто не останется. Я не я буду, если пущу всё на самотёк. Я не моя тетушка Вальбурга, и от меня он так просто не отделается! Я буду бороться за его любовь, и никакая сила не сможет меня остановить! Голос Беллатрикс звенел сталью, и вид она имела воинственный. Я подумал, что не хотел бы оказаться на месте потенциальной разлучницы. А если без шуток, то я отдал бы всё на свете, если бы хоть на одну десятую Беллатрикс так бы дорожила мной. — Белла, ты не должна бегать за ним. Это унизительно, — встрял я. — Ты прекраснейшая из женщин, и многие отдали бы десять лет жизни, чтобы добиться твоей взаимности. Ты моя жена, в конце концов. Ты можешь не бояться остаться одна. Это Тёмному Лорду следовало бы волноваться о ваших отношениях, а не тебе. Беллатрикс раздраженно отмахнулась, опять начиная расхаживать по комнате. — Как будто я не думала о том же сотню раз! Конечно, мне и в голову не могло прийти, что я окажусь в такой ситуации. Видит великий Салазар, когда всё только начиналось, я была уверена, что он и сам никогда меня не отпустит. Я чувствовала себя нужной и любимой, я была готова горы ради него свернуть! А теперь Тёмному Лорду словно совершенно плевать на меня. И у меня опускаются руки, Рудольфус. Не могу же я насильно заставить его вернуться ко мне… И я вынуждена таскаться за ним, как собачонка, надеяться на крохи внимания, умолять о них… Белла топнула босой ногой по ковру. — Но я так боюсь, что если перестану за него бороться, то мы попросту окончательно отдалимся друг от друга, и вернуть былое уже не получится. Я помолчал, терпеливо пытаясь вникнуть в смысл её слов. Для меня всё это казалось сумасшествием. Не верилось, что кто-то мог настолько не ценить Беллу. Объяснение на ум приходило только одно — Тёмный Лорд воспринимает её как данность и, будучи уверенным в том, что Белла никуда не денется, позволяет себе такое поведение. И вдруг в памяти опять назойливо возникло то утро, когда мы с Милордом вдвоём сидели перед телом мертвого Салазара. — Он всё же что-то сделал с собой, — уверенно проговорил я. — Что-то, что начисто лишило его способности любить. Милорд убеждён, что это сделало его сильнее. Так что ты не сможешь изменить его, Беллатрикс. Не сможешь победить его магию. Беллатрикс внимательно глядела на меня тревожными, больными глазами. Она и сама уже давно не сомневалась в этом. Но смириться Белла не могла. Не в её характере это было. — Значит, моей любви хватит на нас обоих, — процедила она. Я помолчал, опустив голову. Что я мог ей сказать, что было бы убедительнее этих безобразных синяков, изуродовавших её тело? В своей любви Белла была поистине слепа и безумна. Все мои аргументы разбивались о стену. — Надо помазать, — глухо произнёс я, поднимая баночку с мазью от синяков. Я был уверен, что Беллатрикс заберет её, чтобы сделать это самой, но Белла подошла к постели, на которой я сидел и тяжело вздохнула. — Можно тебя попросить? Мой взгляд был слишком удивлённым. — Долли наверняка докладывает твоему отцу, — раздраженно шикнула Беллатрикс. — Я не хочу, чтобы кто-то знал. Мне не хватило благородства, чтобы возразить, и я молча кивнул. Беллатрикс повернулась ко мне спиной и повела плечами, скидывая на пол халат. О, какими волнующими были бы эти мгновения при другой ситуации! Чуть дрожащими руками я открыл банку с мазью и, зачерпнув зеленой вязкой жижи, протянул руку к Белле. Помедлил мгновение, не решаясь прикоснуться к ней. Помимо воли всё моё существо заполнял восторг и любовь при виде обнаженной Беллатрикс, стоящей ко мне спиной. И вместе с тем сердце щемила жалость, а в душе расползалось чувство унижения и стыда. Я старался, чтобы эти эмоции не отразились на моём лице, поскольку это могло бы обидеть Беллу. Совладав с собой, я принялся покрывать синяки мазью, приятно холодящей кожу. Беллатрикс вздрогнула и приглушенно зашипела, когда я коснулся особенно распухшего красного следа на её ягодице. — Это кощунственно, — хрипло проговорил я, продолжая касаться её нежными, невесомыми движениями. — Так уничтожать столь ослепительную красоту. — Ничего не говори, Рудольфус, — тихо попросила Беллатрикс, сжав кулаки. На гладкой алебастровой коже чужеродные красные пятна алели столь вызывающе, что на меня накатывала тошнота и отвращение. Поруганная моя королева… От этого не менее любимая и драгоценная. Беллатрикс. Мерлин и Моргана, если бы я только мог любой ценой, пусть бы и ценой своей жизни, оградить её от этого жуткого и отвратительного… Но как, как во имя всего святого, это сделать, если речь идёт о Тёмном Лорде? От бессилия хотелось взвыть. Я не знал, как поступить лучше. Бросить вызов открыто и смело, может, и благородно, но бессмысленно. Если я получу очередное наказание и буду отправлен с заданием куда-нибудь далеко, Белле точно лучше не станет. Попробовать поговорить с Тёмным Лордом уважительно и спокойно? И слушать не станет, это очевидно. Поговорить с Беллой? Тоже нет никакой надежды вразумить её. О, если бы я только мог сбежать прочь от этих двоих, ураган страсти которых и из меня выворачивает душу! — Белла… — прошептал я, закончив и вытерев руки о салфетку. — Когда-то ты уехала со мной на Дёрси. Сделай это опять — доверься мне. Уедем вместе, только вдвоём, прямо сейчас! Куда ты захочешь — в Европу, Россию, хоть на Аляску! Туда, где мы сможем обрести покой. Беллатрикс медленно повернулась ко мне, и с мученической улыбкой провела рукой по моим волосам. Я перехватил эту руку и прижал к губам. Замер, глядя на неё с надеждой. — Можно попробовать оставить любовника, — медленно проговорила Беллатрикс. — Хотя, видит Мерлин, мне было бы легче сердце вырвать из груди. Но можно ли предать Милорда, Рудольфус, когда мы оба дали клятвы? Мой взгляд упёрся в Тёмную Метку Беллатрикс перед моими глазами. Это тавро держало её рядом с Милордом немногим меньше чувств. — Уедем хотя бы на время, — настойчиво попросил я. — В Париж. Будем гулять по набережной Сены и есть круассаны. В Баварию. Снимем прекрасный замок в горах и поправим наши с тобой расшатанные нервы. На далёкий тропический остров, затерянный в океане, где нет никаких магглов и никаких проблем… Уедем, Белла? Беллатрикс была поражена и растрогана. Застеснялась вдруг своей наготы и наклонилась, чтобы поднять халат. — Поедем, как брат с сестрой. Как друзья, — поспешил сказать я, по-своему истолковавший её порыв. Белла всё же оделась и, избегая смотреть мне в глаза, подошла и обняла меня. Я прислонился головой к махровой ткани халата и сомкнул руки на талии жены. Беллатрикс ласково поглаживала меня по волосам. — Мой несчастный, верный рыцарь, — прошептала она. — Мне невыносимо думать о страданиях, которые я причиняю тебе. Рудольфус… Уезжай один. Я отпускаю тебя. Ты не должен погибать вместе со мной… Я резко отстранился и поднял лицо. — Что ты задумала? — пробормотал я. Беллатрикс покачала головой, и её слёзы упали мне на лоб. — Покинуть Тёмного Лорда сейчас я не могу. Это значило бы раз и навсегда потерять его. Я найду эту женщину, эту тварь, которая встала на моём пути. И тогда… Тогда я убью её. И будь что будет. Уезжай, Рудольфус, на месяц, два… На сколько тебя отпустит Повелитель. А когда ты вернёшься, ты будешь свободен. Глаза Беллатрикс показались мне потухшими и обречёнными. Но в голосе её ещё чувствовалась сила. И хотя ещё пять минут назад я сам малодушно думал о том, чтобы сбежать, теперь не осталось никаких сомнений: я буду с ней. Я улыбнулся нервной, дрожащей улыбкой, и покачал головой. — Мерлин всемогущий, да никогда я не буду от тебя свободен, Белла, — наигранно весело сказал я. Беллатрикс всхлипнула и, поддавшись порыву, вдруг села мне на колени и, обняв меня за шею, поцеловала. Поцеловала в губы, долгим и чувственным поцелуем, словно стараясь им выразить всю благодарность и нежность. Вкус её солёных губ ошеломил меня и, не зная, как реагировать, я посмел только обнять жену за талию. Оторвавшись от моих губ, Беллатрикс обняла меня, уткнувшись лицом мне в шею, и рвано вздохнула. Странное дело, но её дрожащая фигурка в моих руках вдруг наполнила меня силой и уверенностью. Я решил во что бы то ни стало выдержать все удары судьбы, но не бросить Беллатрикс наедине с её отчаянием. Доведенная до предела, она была способна решительно на всё. — Завтра мы подумаем, как её вычислить, и как уничтожить, — процедил я, ощутив прилив ненависти к неизвестной мне женщине. — Так, чтобы не было последствий для нас обоих. Беллатрикс замерла в моих руках и, отпрянув, с какой-то детской надеждой всмотрелась в мои глаза. — Руди, неужели ты и в этом со мной? — пораженно прошептала она. — В болезни и здравии, — хмыкнул я, выжимая злую усмешку. — А ты именно что больна Тёмным Лордом, любимая. Так что же поделать? Белла нерешительно и тихо рассмеялась. А потом опять прильнула ко мне нежно и трепетно. — Ты мой самый близкий человек, Руди, — зашептала она мне на ухо. — Смогу ли я когда-нибудь отплатить тебе за всю доброту и терпение? Я не посмел ничего ответить на этот вопрос. — Уже поздно, Белла. Нам пора спать. Это был ужасно долгий вечер, — проговорил я тем успокаивающим тоном, который всегда действовал на Беллатрикс умиротворяюще. Так вышло, что именно я оставался единственным стабильным звеном в её жизни. Я был её поддержкой и опорой. И Беллатрикс, хотя её и грызла совесть, не могла не полагаться на меня во всём. — Иногда только ты не даёшь мне сломаться, Рудольфус, — уже сонно пробормотала моя жена, когда мы лежали в кровати, а комнату освещал лишь бледный свет молодого месяца. — Всё образуется, Белла. Я даю слово, — прошептал я. Беллатрикс перевернулась на другой бок и положила голову мне на грудь. Я чувствовал, как успокаивается и замедляется её дыхание. Осмелился обнять её в ответ. Вскоре Белла заснула, чувствуя, по всей видимости, некий уют в моих объятиях. Я же ещё долго думал обо всём, о чём мы поговорили. *основная денежная единица для волшебников в Северной Америке.