***
На следующий день Беллатрикс доложила Тёмному Лорду о произошедшем. Как я мог судить по её хмурому виду, Милорд остался крайне недоволен провалом. И, как я и ожидал, временно отстранил всех Лестрейнджей от боевых операций. Нужно было усыпить бдительность авроров, ведь за нами теперь явно была установлена слежка. Беллатрикс это очень огорчало и всю свою нерастраченную энергию она направила на Барти Крауча. Сам я в скором времени оправился, но о полученной ране напоминал появляющийся время от времени кашель, а то и боль в груди. От Тёмного Лорда новых указаний я не получал, а потому занимался своими обычными делами. Бывал в Министерстве, доводил Крауча до белого каления и черпал информацию от его секретарши. И я бы слукавил, если сказал, что последнее не было весьма приятным занятием. Я регулярно водил Эйприл Фиппс на свидания, где она простодушно выбалтывала мне всё, что ей было известно и о Крауче, и о других министерских сановниках. Дальше благопристойных встреч дело не заходило, но я видел, что моя холодность начинала напрягать девушку. Если по началу она истолковывала моё исключительно уважительное отношение, как проявление манер и даже была польщена этим, то со временем всё чаще в её прекрасных голубых глазах я видел нетерпеливое ожидание и даже обиду. Наше общение длилось уже несколько месяцев, когда в середине февраля Эйприл не выдержала и решила действовать решительно. Она явилась на ужин со мной в красном платье. Оно струилось по фигуре, подчёркивая изгибы её стройного тела. Когда женщина надевает красное платье, это всегда является неким сигналом. Красный это цвет страсти, в особенности, когда в него облачается красивая блондинка двадцати с небольшим лет. — Эйприл, вы восхитительно выглядите, — проговорил я, вставая, чтоб самому придвинуть девушке стул. — Вам очень идёт этот цвет. Работа Министерства, полагаю, сегодня была парализована? Девушка улыбнулась. Когда она улыбалась, её глаза сияли. Почему-то с течением лет мне всё реже доводилось видеть искренние улыбки рядом с собой. Не скрою, видеть её беззаботное улыбающееся личико было приятно. — Спасибо. Просто я сегодня рано закончила и успела зайти домой. — Неужели Крауч был так добр, что отпустил вас засветло? — А Крауч сегодня сам отправился домой в середине дня. И так резко, прямо с совещания с авроратом! Его жене стало очень плохо, — рассказала мне очаровательная болтливая Эйприл. — Целители до сих пор так и не выяснили, чем она больна? — с притворным сочувствием спросил я. — Нет, — вздохнула Эйприл. — Но бедняжка выглядит просто ужасно. На прошлой неделе я доставляла документы на подпись Краучу домой, и видела её — бледная как смерть, едва стоит на ногах! Так жалко! — Почему же Крауч не может отвезти жену на отдых? — участливо спросил я. — Ей следует сменить климат для начала. Зима в этом году выдалась очень снежной и пасмурной. Я и сам никак не отделаюсь от последствий простуды… — Мистер Крауч не может совсем бросить работу, — заметила Эйприл. —Надеюсь, что целители скоро найдут и устранят причину болезни. Говорят, что это похоже на какое-то тёмное проклятье. Но я ума не приложу, кому бы пришло в голову навредить миссис Крауч, ведь она такая приятная женщина! — Действительно, — согласился я. Подошёл официант, и я заказал морепродукты. Хотел попросить белого вина, но Эйприл настояла на шампанском. — Мы сегодня что-то празднуем? —осведомился я. Мисс Фиппс таинственно улыбнулась и откинулась на спинку кресла. — Иногда можно устроить маленький праздник без причины, — изрекла она. — Или вы не любите шампанского? Чтобы не поставить Эйприл в неловкое положение, я сказал, что люблю, хотя давно отдавал предпочтение огневиски. А мисс Фиппс тем временем вела себя всё более интригующе. Она жгла меня пристальным взглядом, кокетливо накручивала на пальчик прядь белокурых волос, и вообще подавала всевозможные сигналы. Наше с ней общение продолжалось третий месяц и Эйприл явно ждала закономерного продолжения. Меня останавливало два фактора —Тёмная Метка, которую ей совершенно не стоило видеть, и моё нежелание заводить отношения. А Эйприл относилась к тем девушкам, с которыми были возможны лишь серьёзные отношения. Это я уже понял. Во время ужина мисс Фиппс так налегала на шампанское, что я забеспокоился, сможет ли она дойти до дома. При этом девушка почти ничего не ела, вливая в себя бокал за бокалом. Она как будто хотела подчерпнуть решимость в шампанском. — Эйприл, и всё-таки — сегодня случилось что-то очень хорошее? —спросил я, когда мы уже ждали счёт. — Надеюсь, что случится, — пьяненько захихикала мисс Фиппс. — И что же? — полюбопытствовал я, смутно угадывая ответ. Эйприл опять захихикала и слегка покраснела. — Мистер Лестрейндж, вы так безукоризненно воспитаны, что я даже не понимаю, как мне себя с вами вести, — вдруг заявила она. — Как вам угодно, — улыбнулся я. — Главное, чтобы вам было комфортно в моём обществе, Эйприл. Для начала называйте меня по имени, я уже просил вас об этом. Подошёл официант, и я расплатился за ужин. Встал, чтобы отодвинуть стул мисс Фиппс. Она слегка оступилась, и я придержал её под локоток. — Кажется, последний бокал был лишним, — сказала она, опять засмеявшись. Лишними были последние три бокала, сказал бы я. Но я бы позволил мисс Фиппс выпить ещё три бутылки, если бы это лучше развязало ей язык. — Не беспокойтесь, вы в надёжных руках, — заверил я девушку, ведя её к выходу. Я галантно накинул на плечи Эйприл мантию и даже застегнул застежку, с которой девушке никак не удавалось справиться. — На самом деле это я для храбрости, — призналась Эйприл шепотом. — На что же вам не хватает храбрости? Вопрос был неуместен, я уже догадывался и о назначении красного платья, и о том, почему Эйприл практически одна выпила бутылку шампанского. Да и в её просящих глазах ответ читался довольно явственно. — Вы слишком хорошо воспитаны, Рудольфус, — вздохнула мисс Фиппс, словно ставя этот факт мне в вину. — Я не знаю, как с вами быть. Вы просто настоящий джентльмен. Мы вышли на улицу. Шёл снег, было свежо. Эйприл вдохнула полной грудь и шумно выдохнула. — Мне ещё не доводилось общаться с такими волшебниками, как вы, — продолжила она свою мысль. — Обычно молодые люди ведут себя куда настойчивее. А мы с вами вот уже три месяца общаемся, и я так и не поняла, нравлюсь вам или нет. — Вы не можете не нравиться, Эйприл, — поспешил вставить я. — Вот и я так думаю, — непосредственно согласилась девушка. — И вы мне нравитесь, очень. И давно. Я шагал рядом молча. Остатки совести начинали давать о себе знать. Нужно было как-то выходить из сложившейся ситуации. Эйприл была мне симпатична, и я бы был не против сделать наше знакомство более близким. Но если у неё возникли какие-то чувства… Нет, я совсем не хочу испортить жизнь ещё одной женщине. С другой стороны, одиночество моё было мучительным, и я часто ловил себя на мысли, что нуждаюсь в преданном и любящем существе рядом. — Ну вот, вы молчите, — вздохнула Эйприл. — Наверное, вам кажется, что я веду себя вульгарно? — Нет, мне так не кажется, — ответил я. Мы были уже возле того дома, где она жила. Я всё ещё искал в себе силы распрощаться с мисс Фиппс у порога. — Тогда почему вы ничего не говорите? — с обидой спросила Эйприл, разворачиваясь на каблуках и едва не оступаясь на брусчатке. Я поспешно придержал её за плечи. Эйприл дышала часто и смотрела на мня с мольбой и отчаянием. Нам пора было объясниться, это правда. Но я опасался, что, если поднимусь к ней домой, то моя сила воли дрогнет. — А что я могу сказать, Эйприл? — вздохнул я. — Мне совестно перед вами. Я всё ещё женат, и это едва ли изменится. — Вы любите свою жену? — прямо спросила мисс Фиппс. — Уже не так, как раньше, — уклончиво ответил я. — А она вас? — По-своему любит. — А ко мне вы что-то чувствуете? — с отчаянием атаковала девушка. — Вы меня привлекаете, — обтекаемо проговорил я, не спеша отпускать плечи Эйприл. — Но с моей стороны было бы неправильно давать вам ложную надежду, я боюсь испортить вам жизнь… Не дослушав меня, Эйприл подалась вперёд, схватила меня за отвороты мантии и поцеловала. Её губы были мягкими и чувственным, и столько нежности и любви было в этом поцелуе, что я на него ответил. — Не думайте наперёд, — сказала девушка, разрывая поцелуй. — Мы сейчас друг другу нравимся, так что ещё нужно? Она настойчиво потянула меня за руку к входной двери. Скажите на милость, не вырываться же мне было? Посмотрел бы я на мужчину, который бы на моём месте нашёл бы в себе силы на отпор. Это отчаянное желание быть со мной, несмотря ни на что, подкупало. А я уже давно не чувствовал себя столь нужным и желанным. Мы поднялись по узкой, темной лестнице, и я едва не упал, споткнувшись о чью-то обувь в коридоре. Эйприл уже не тащила меня за руку, потому что я шёл за ней добровольно. По дороге наверх я даже нашёл оправдание, что в темноте мою Метку никто не увидит… Чуть трясущимися то ли от волнения, то ли от шампанского руками девушка открыла дверь и шагнула в темноту квартиры. Взмахом палочки зажгла камин. Квартирка была крохотной —гостиная, она же исполняющая роль столовой, закуток с кухней и спальня. Было очень чисто. Или Эйприл была крайне педантичной натурой, или же мой визит был запланирован. Правила хорошего тоне предписывали предложить мне чай, но Эйприл напрочь об этом позабыла. Сняв с себя мантию, она поёжилась и обняла себя. — У меня тут всегда прохладно, — сказала девушка. —Помогают только согревающие чары, но я постоянно забываю их обновлять. Я тоже снял с себя мантию и повесил на крючок у двери. Подошёл к окну и посмотрел в него. Кроме стены соседнего здания ничего не было видно. Квартирка была дешевой и дрянной. — Не самый захватывающий вид, не так ли? — спросила Эйприл, подходя. —Но я так редко бываю дома, что не замечаю этого. Мне нравится жить в Лондоне, спокойно колдовать, когда захочется. Мои родители живут в Корнуолле в окружении магглов, и это не очень удобно. Постоянно боишься, как бы они чего не увидели. — Вы не любите магглов? —оживился я. Эйприл пожала плечами. — В общем-то, мне на них всё равно, — призналась она. — Только неудобно жить по соседству. Легко получить штраф, если они увидят что-то, не предназначенное для их глаз. — Да, не самое приятное соседство, — согласился я. — Вы-то никогда, наверное, не жили рядом с магглами, — хихикнула Эйприл. — Мне повезло, — улыбнулся я. Мисс Фиппс смотрела на меня в упор, явно выжидая чего-то. Она не решалась и дальше действовать самой, поэтому смиренно ждала чего-то от меня. Её глаза кричали о том, что она уже моя, и что я могу делать с ней, что хочу. Уговаривать меня больше не пришлось. Я на этот раз сам привлёк мисс Фиппс к себе и поцеловал. Эйприл только этого и ждала. Она принялась расстегивать пуговицы моего сюртука, и вот уже её руки скользнули под него. Продолжая раздевать друг друга, мы двинулись в сторону спальни. Эйприл шумно дышала и постанывала. Зайдя в спальню, я захлопнул за нами дверь, и спальня погрузилась в темноту. Из-за того, что окна выходили на стену соседнего дома, тьма стояла непроглядная. Мне это и было нужно. — Сейчас включу ночник… — пробормотала девушка, вытаскивая волшебную палочку из скрытого кармашка платья. — Не нужно, — поспешил сказать я, отвлекая её ласками. — Ну и хорошо, — к моему облегчению заявила мисс Фиппс. — Я всегда жутко стеснительная по началу… Наши очертания в темноте всё же угадывались, но мою Метку не было видно. А тело Эйприл я мог изучить и во мраке ночи. Когда я избавил девушку от платья, я обнаружил, что она надела в этот вечер кружевное нижнее белье и чулки. Сложена же мисс Фиппс была изумительно. Стройная, с небольшой грудью, длинными ногами и хорошенькой упругой попкой. У неё была нежная, просто шёлковая кожа. И Эйприл была очень чувственной, словно таяла в моих руках. Я абсолютно забыл о том, что должен что-то там выведать для Тёмного Лорда, и всецело отдался страсти. — Наконец-то… — шептала девушка, исступленно лаская меня в ответ. Эйприл словно оплетала меня лаской, растворялась во мне. Она с таким трепетом гладила мою спину и целовала меня, что сомнений не осталось —девушка уже успела влюбиться. Каждое мое прикосновение действовало на неё опьяняюще, и, немного скованная поначалу, Эйприл вскоре не стеснялась протяжно и сладострастно стонать, отдаваясь мне. В свою очередь я старался доставить ей удовольствие. Двигался плавно, мягко, чувствуя, как её упругие бедра обхватывают меня, слыша, как дыхание девушки сбивается, а с губ слетают стоны. Когда обладаешь любящей женщиной, чувствуется не только физическое удовольствие, но и моральное удовлетворение. Каждое её прикосновение, каждый поцелуй исполнены такой невыразимой нежности, такой неги, от которой она сама тает, что, кажется, этот трепет передается через кончики её пальцев, через касания губ. Я растворялся в нежности новой любовницы. Сдерживаться становилось всё сложнее, каждое движение приближало меня к удовольствию. Сбивчивый шепот Эйприл только ускорял наступление этого момента. — Даа… Рудольфус, о! Мой дорогой, мой желанный! Сдавленно застонав, я крепко сжал тонкий стан девушки в объятиях. Невероятно сильный оргазм ошеломил меня, пронзил до самых кончиков пальцев, сотряс всё моё существо. Короткие связи в деловых поездках никогда не дарили мне такого упоения. Там была лишь похоть, а более важные составляющие отсутствовали. Откинувшись на постель, я перевёл дух. Сердце колотилось в ушах. Эйприл тут же скользнула мне на грудь, обвила меня тонкой рукой и так замерла. По мере того, как я успокаивался, я начинал ощущать ноющую боль в рёбрах. Как скверно… Если бы не эта досадная неприятность, едва ли я дал мисс Фиппс поспать в эту ночь. — Наконец-то, — повторила Эйприл, сладко потягиваясь и сильнее прижимаясь ко мне. Я обнял её в ответ. Мысли мои, правда, уже уносились прочь от прелестной секретарши Крауча. Я думал о Вирджинии Гиббон и о Леноре Коул, двух столь разных женщинах, любивших меня и погибших из-за этого. Обладание каждой из них было панацеей для меня, я старался урвать хоть немного счастья, старательно душа чувства к Беллатрикс. Взамен же я не дал обеим ничего. И вот чувство гадливости начало подниматься во мне. Эйприл прижалась ко мне так близко, как только могла и у моего уха заструился тихий шепот. — Ты мне давно нравишься, — нежным голосом рассказывала Эйприл. — Я сразу обратила на тебя внимание, когда увидела в Министерстве. И жутко расстроилась, когда узнала, что ты женат. Так всегда — когда встречаешь привлекательного, интеллигентного мужчину, он оказывается женат… Мне становилось всё больше не по себе. Когда Эйприл принялась перечислять мои достоинства, захотелось бежать бегом из её маленькой квартирки. Бедняжка, она ведь даже не представляла, кому отдала своё сердце! В её воображении я был самым благородным человеком, которого ей только доводилось встречать. Не выдержав, я сел на постели, освободившись от рук девушки. — Что такое? Тебе уже пора? — заволновалась она. Настало время подумать о том, как одеться в темноте, чтобы мисс Фиппс не увидела Метку. Я стал искать свою одежду наощупь. — Да, я должен идти, — проговорил я, опять ощущая укол совести. Эйприл порывисто села и обняла меня со спины. Прижалась щекой к моему плечу. — Ну вот, я тебя испугала! Я никогда не могу сдержать свои эмоции… Но разве это плохо — что я немного влюблена? Да и сам ты столько месяцев ухаживал за мной неспроста, не так ли? Сколько же надежды было в её голосе! Я чувствовал себя негодяем. И всё же нежился в объятьях Эйприл, не спеша отцеплять её от себя. Великий Салазар, просто невероятно, что находятся женщины, влюбляющиеся в меня, ничего обо мне не зная! Может быть, их влечет некоторое ощущение таинственности? Или мой образ печального рыцаря? Хотя Ленора-то всё видела без прикрас. Бедная Ленора… При этом какова ирония судьбы — та единственная, для которой я готов вырвать сердце из груди, относится ко мне, как к брату! — Конечно, — проговорил я, стараясь заставить голос звучать ровно. Я не мог разбить ей сердце. Убеждал себя, что Эйприл Фиппс нужна мне для слежки за Краучем. Словом, как обычно, договаривался с собственной совестью. Эйприл явно ждала продолжения, так как не отпускала меня из объятий. Вздохнув, я сжал её ручку в своей руке и чуть повернул голову, касаясь щекой мягких волос девушки. — Я только не хочу испортить тебе жизнь, Эйприл. Ты ведь знаешь, что есть некоторые сложности… — Не думай об этом, любовь моя, — проворковала девушка, перебираясь ко мне на колени. — Нам хорошо вместе, а остальное же не важно? Просто используем представленный судьбой шанс побыть счастливыми. Она опять стала целовать меня, обвила руками, заерзала на моих коленях. Мужское начало во мне вновь пробудилось, ноющие ребра отошли на задний план… Я оставил тщетные попытки найти свою одежду и вновь откинулся на кровать, позволяя Эйприл делать со мной, что ей пожелается. А она, в своем стремлении сделать мне приятное, была неутомима. Мне пришлось дождаться, когда девушка заснёт, чтобы осторожно выбраться из её объятий и отыскать свои вещи. Прикрыв дверь в спальню, я оделся в гостиной. Из опасений, что Эйприл может проснуться и увидеть мою Метку, в душ я не пошёл. Наверняка ей не понравится, что я улизнул вот так в ночи. Но иначе было нельзя, поэтому я тихо ретировался посредством камина. Итак, я впутался в новую романтическую историю. И чем больше я убеждал самого себя, что это ненадолго, тем сильнее меня затягивало. Видите ли, я был абсолютно бессилен, когда чувствовал, что меня любят. Вдобавок, общаться с мисс Фиппс было легко и приятно. Она не была замужем, и разница в возрасте была небольшой; она не была прислугой, с которой нас разделяло положение в обществе. С ней можно было выстраивать полноценные, с позволения сказать, отношения. Эйприл Фиппс ничего от меня не требовала, но как-то так себя поставила с самого начала, что я понимал: нужно водить её в хорошие рестораны, дарить ей цветы и подарки, относиться бережно и уважительно. Допускаю, эти мысли родились у меня в голове, потому что Эйприл была обворожительной двадцати трёх-летней блондинкой, которая не зависела от меня, не видела во мне свой последний шанс на любовь, и, следовательно, в любой момент могла со мной расстаться, если бы моё поведение вышло за рамки придуманного ею образа.***
Октябрь 2018 года, Лондон, особняк Рабастана Лестрейнджа Дэшвуд и хотел было по привычке упрекнуть Рудольфуса Лестрейнджа в бесчестности, но тут вспомнил свою Линет и затосковал. Захотелось сжать её в объятиях и убедить, что все её подозрения —безосновательные домыслы. Но для этого нужен был Лестрейндж. — Прошу прощения, мистер Лестрейндж, но уже вечер… — вкрадчиво заметил Даниэль, когда старик выдержал паузу, глядя словно сквозь огонь в камине. — И в самом деле, — растерянно проговорил Рудольфус. Этот их разговор выдался очень долгим, они просидели весь день у камина в гостиной. Благо, Долли регулярно приносила закуски и напитки. — Мистер Лестрейндж, неловко, что я вынужден просить вас об этом, но вы могли бы показаться моей жене? — вывалил Дэшвуд. — И подтвердить, что я работаю по вечерам? — Желаете открыть благоверной мою личность? — насмешливо поинтересовался Рудольфус. — Не думаю, что вашу супругу это успокоит… — Да совсем не обязательно рассказывать Линет, кто вы такой! — быстро заговорил Дэшвуд, который уже всё придумал. —Скажем, что вы бывший аврор, что вы помогаете мне работать над историческим романом! Она вам поверит, ручаюсь! Вы произвели на Линет очень хорошее впечатление! Лестрейндж смотрел на журналиста с такой жалостью, с какой смотрят на неизлечимо больных. — Как это печально, что ваша супруга скорее поверит постороннему человеку, чем вам, — заметил он. — Когда ваша жена узнала о ваших похождениях, она вообще убила любовницу! — окрысился Даниэль, которому стремление воссоединиться с семьёй прибавляло смелости. Лестрейндж на удивление не разозлился, только тяжело вздохнул. — Вы со мной не расплатитесь, Дэшвуд. Ну что же, идёмте, пока я расположен вам помочь. — Если бы можно было пробраться через камин… — начал было Дэни, но Рудольфус прервал его жестом. — Камин здесь не подключен к общей сети. Если бы я сделал таковой запрос, слухи о том, кто поселился в этом особняке, быстро разошлись бы. — Ладно, если вы будете со мной, Линет точно откроет дверь, — решил Дэшвуд. Тем временем Миртл Скитер была крайне заинтересована причиной отсутствия своего коллеги. Она целый день развлекала себя тем, что придумывала всевозможные сценарии развития событий. Семейный скандал, раздел имущества, хлопоты в Министерстве по этому поводу. Или, может быть, Дэшвуд собрал вещи и перебрался к подружке, к которой ходил уже какую неделю? В любом случае история обещала быть очень скандальной. Может, статьи из этого не получилось бы раздуть, но зато что можно было порассказать коллегам! Скитер даже не пришлось придумывать благовидную причину, по которой она могла бы заявиться к Дэшвудам. Ведь Даниэля не было в офисе «Пророка» в этот день, а потому она, как доброжелательная коллега, вполне может его навестить. Для Миртл Скитер такового предлога было более чем достаточно. А потому сразу после работы она направилась прямиком к Дэшвудам —вызнать их адрес не составило для волшебницы никакого труда. Миртл по-деловому быстро шагала по маггловской улочке, предвкушая, как будет смаковать пикантные подробности разлада в семье Дэшвудов. Она была так увлечена своими домыслами, что уже применяла выражение сочувствия на лице — с таким она будет выслушивать объяснения Линет…. Подойдя к дому, Миртл Скитер занесла было руку, чтобы постучать… Но её остановил громкий хлопок в прихожей Дэшвудов. «Ага, он лупит жену!» — злорадно подумала Миртл. Но криков не доносилось. Вместо этого послышались шаги. Миртл, повинуясь своей чуйке журналиста, не стала спешить следом. Вместо этого она самым нахальным образом спустилась с крыльца и, прокравшись вдоль стены, заглянула в гостиную. Там происходило объяснение. Линет Дэшвуд, держа на руках хныкающую девочку, что-то выговаривала мужу, не стесняясь ещё какого-то человека. Последний стоял спиной к Миртл Скитер, но всё равно показался ей до крайности странным. Дело в том, что волшебник был в длинной старомодной мантии, а у его ног стоял самый настоящий домовой эльф. Так вот что за хлопок слышала Миртл. Всё её существо теперь кричало, что она просто обязана узнать, кто этот человек. Даниэль Дэшвуд стал активно доказывать что-то жене. Он жестикулировал, то складывая руки в молитвенном жесте, то указывая на их гостя. Линет слушала с недоверчивым выражением лица, поглядывая то на супруга, то на гостя. Наконец, она открыла рот от удивления, вытаращившись на таинственного волшебника во все глаза. Дэшвуд пригласил всех сесть, и вот загадочный гость повернулся лицом к окну и опустился на диван. Тут уже Миртл Скитер подавила вскрик, который был готов сорваться с её губ. В госте Дэшвуда она безошибочно узнала Рудольфуса Лестрейнджа. Даниэль в свою очередь даже не подозревал о том, что за ними наблюдают. Он попросту выбивался из сил, доказывая жене, что проводил вечера у Рудольфуса Лестрейнджа, так как работает над книгой. — Но я не совсем понимаю, чем именно тебе помогает мистер Лесс? — никак не могла взять в тол Линет. — Разве он не твой коллега из «Пророка»? — Скорее я независимый консультант, — ввернул Рудольфус. — Специалист по Первой и Второй войнах волшебников. Лестрейндж вновь вырядился в выходной костюм, был гладко выбрит и причёсан, словом, имел весьма респектабельный вид. Держался он уверенно и серьёзно, но обходился с миссис Дэшвуд с безупречной вежливостью. Не доверять ему не было причин. Вот только личный домовой эльф был диковинкой в эти времена, да вдобавок у Линет было смутное чувство, что где-то она уже видела этого человека. Причем не у них в гостях несколько недель назад, а где-то ещё… — Видите ли, я человек в возрасте, моё здоровье оставляет желать лучше. Вот ваш супруг и взялся оказывать мне помощь с покупками, — складно объяснял мистер Лесс. — Миссис Дэшвуд, я должен извиниться перед вами за то, что ваш супруг возвращался домой так поздно. Наш совместный проект достаточно объёмен и требует тщательной проработки. Но я уверен, что мистер Дэшвуд теперь расставит приоритеты верно и будет уделять достаточно времени супруге и ребёнку. Ведь это же попросту преступно обделять вниманием столь очаровательную волшебницу и столь милую девочку. Приправленная лестью речь Лестрейнджа заставила сомнения Линет развеяться. Комплимент в конец успокоил её, и она вздохнула и махнула рукой, как бы говоря, что вопрос улажен. — Я не против того, что Даниэль взялся за собственную книгу. В конце концов, он давно об этом мечтал, а я готова его поддержать, — заговорила молодая женщина. — Но только зачем вся эта таинственность? Мне что же, и на черновики нельзя взглянуть? — Нет! — поспешно воскликнул Дэни. — Не хочу, чтобы ты видела промежуточный вариант, дорогая. Линет недоверчиво прищурилась. В былые времена они, бывало, вместе просиживали ночи на пролёт над литературными трудами Дэни. Теперь же он как будто перестал доверять ей. Может быть, думал, что, пока она сидит дома с ребенком, растеряла всю сноровку? — Вы должны понять мистера Дэшвуда, — мягко улещивал Лестрейндж. —Книга, над которой он работает, это полноценный исторический роман. Даты и события требуют кропотливой проверки. Каждая часть будет редактироваться неоднократно. Данное произведение прославит вашего мужа, я ручаюсь. Так позвольте же ему и вам показать, на что он способен. Дэшвуд, устав поражаться тому, как у Лестрейнджа подвешен язык, рьяно кивал. Он был готов со всем согласиться, чтобы Линет позволила ему вернуться домой и задавала поменьше вопросов. Наконец, миссис Дэшвуд удалось убедить в том, что её брак вне опасности, а торопить мужа с тем, чтобы он показал роман, не нужно. Оттаяв, она даже предложила всем чаю. И пока Линет возилась на кухне, приготовляя его, маленькая Люси занимала их гостя, показывая ему свои игрушки. Дэшвуд, видя, как терпеливо и доброжелательно Лестрейндж обращается с его ребенком, не мог не понять, что в это время Рудольфус вспоминает собственную дочь. Мучительная тоска читалась в его обычно столь отрешенных зеленых глазах. Дэни почувствовал, что сам страшно соскучился по дочери и, поманив её, взял на руки. После чая Лестрейндж раскланялся и собрался уходить, заявив, что желает прогуляться. Даниэль вызвался его проводить. Он хотел поблагодарить старика за помощь в объяснениях с его женой. Вдобавок, Лестрейндж отпустил Долли, а потому Дэшвуд чувствовал некоторую ответственность — хотелось убедиться, что старик спокойно доберется до дома. Уже стемнело, влажные после прошедшего дождя улицы отражали огни фонарей и проезжающих машин. Рудольфус Лестрейндж, перекинувший подол мантии через локоть, чтобы не запачкать, шёл, опираясь на трость. До того нелепо он выглядел среди спешащих куда-то магглов, среди трамваев и машин, что на них то и дело оборачивались. — Вы не боитесь разгуливать вот так? Сами говорили, что многие хотели бы с вами поквитаться, — нарушил тишину Даниэль. — Я люблю прогуляться после дождя, — негромко ответил Лестрейндж. —Да и на мир магглов, признаюсь, было интересно посмотреть. До чего же всё тут изменилось… Как они только живут в таком шуме и смраде? Дэни пожал плечами. Сам он находил родной квартал вполне приемлемым. Хотя, может, машин и стало слишком много в последние годы. — К тому же, — не дожидаясь ответа, продолжал Лестрейндж, — вряд ли кто-то тут меня узнает. А на Косой аллее я надену капюшон. Признаюсь вам, что сидеть целыми днями в доме —страшно тоскливо. — Неужели никто из старых знакомых не хочет с вами увидеться? —вырвалось у Дэни. — Не все же умерли или сидят в Азкабане! Лестрейндж мрачно усмехнулся. — Те, кто остались на свободе, в последнюю очередь хотят пятнать свою репутацию, встречаясь со мной. Да и мне это не нужно. Те, кто были достойными, верными слугами Тёмного Лорда уже давно гниют в земле. А до остальных мне нет дела. — А Эйприл Фиппс? Она ведь в вас влюбилась? Рудольфус вздохнул и задрал голову, чтобы посмотреть в ночное небо. — Она-то хоть осталась жива, я надеюсь? — опасливо уточнил Дэшвуд. — Да, у неё всё хорошо. Во всяком случае, было при нашей последней встрече, — успокоил его Лестрейндж. — Что за город! Даже звёзд не видно из-за всех этих огней! Эйприл, Эйприл… Знаете ли, с ней у нас сложились неплохие отношения. Можно сказать, что это был самый удачный из моих романов. Всё развивалось как-то естественно, само собой…***
Весна 1980 года, Лестрейндж-холл, графство Йоркшир, Норт-Райдинг Вскоре я снял для Эйприл квартиру получше в доходном доме неподалёку от моего собственного лондонского особняка. Это были просторные светлые апартаменты с большими окнами, и я любил проводить там время с моей новой подругой. Обыкновенно я навещал её по вторникам и четвергам, так как в эти дни неизменно бывал в Лондоне по делам Министерства. Мы ужинали в небольшом, но приятном ресторанчике поблизости, или же Эйприл сама что-то готовила, — она умела прекрасно готовить, — и я оставался у неё до утра. Эйприл Фиппс от природы была пассивна и спокойна, а потому не требовала от меня большего, чем я мог дать. Мне же было приятно радовать её всякими мелочами —цветами, красивыми вещицами и поездками. В мае мы даже побывали в Италии, на острове Лидо близ Венеции. Так как я продолжал кашлять, доктор Фоули настойчиво советовал мне поехать к морю, и, когда представилась возможность, я предпринял поездку. Правда, мне пришлось быть крайне осторожным —я всё ещё скрывал Метку от Эйприл. Это оказалось невероятно сложным предприятием, к слову сказать. В Лондоне я всегда мог сослаться на то, что предпочитаю заниматься любовью в темноте. Эйприл даже верила в романтический бред, который я вешал ей на уши, и не настаивала на зажжённых свечах. Но вот на отдыхе приходилось сложнее. Благо, был май, и море оставалось холодным. Поэтому никто не ждал, что я буду плавать, и мы подолгу гуляли по пляжу. Эйприл —в лёгком платье и шляпе и широкими полями, и я —в белом летнем костюме. — Ты не хочешь позагорать немного? —спрашивала Эйприл. Её хорошенькое личико покрылось веснушками от солнца, а кожа приобрела золотистый оттенок — моя спутница, в отличие от меня, купалась и загорала в своё удовольствие. Я же оставался бледным, как один из призраков Хогвартса. — Нет. Я обгораю на солнце, — неизменно отвечал я. Не смотря на некоторые ограничения, я чувствовал себя превосходно. В Британии, насколько мне было известно, не переставая шли ливни. А я мог прогуливаться под итальянским солнцем, которое ещё не успело стать испепеляющим, а грело мягко и ласково. Мучавший меня после ранения кашель и тот почти пропал. Более того, в моей голове стали возникать странные мысли. Впервые в жизни я подумал о том, что есть и другой путь… Что мне не обязательно вечно торчать на страже покоя Беллатрикс и Тёмного Лорда. Что однажды, когда Милорд воцарится во власти, я стану не так уж необходим, и смогу посвятить остаток жизни себе… В моей голове рисовалась идеалистическая картина. Просторная вилла с большими окнами, бабушка Доротея и мой сын Эдгар, якобы приехавшие поправлять здоровье… Широкая коса пляжа, очищенного от магглов, ласкающая ноги тёплая вода… В покое и тишине я бы, быть может, забыл о Беллатрикс через несколько лет… Не всегда же будет продолжаться наша борьба? Не всегда же я буду нужен Тёмному Лорду?.. — О чём ты думаешь? —спросила меня Эйприл. Она смотрела из-под ладони, поставленной козырьком над глазами, и щурилась из-за яркого полуденного солнца. Как хорошо и покойно мне с ней было… Если бы только не ощущение, что я вечно притворяюсь кем-то, скрываюсь за чужой личиной. Смогла бы эта девушка полюбить меня настоящего? Принять таким, какой я есть? Глядя в ясные глаза Эйприл, я смутно понимал, что она была не готова к этому. Ей нравилось быть со мной, потому что я соответствовал вымышленному ею образу, который Эйприл нежно любила. Эйприл ждала моего ответа, продолжая задирать кверху своё хорошенькое веснушчатое личико и щурясь на солнце. Я выдавил улыбку и ответил так: — Как жаль, что редко выпадает возможность отдохнуть. Мой ответ Эйприл не удовлетворил. — Я вижу, что что-то точит тебя изнутри, Рудольфус, — настойчиво продолжила девушка. — Со мной ты можешь поделиться, ты ведь знаешь. Нельзя ведь всё держать в себе. Мне казалось, что я держу в себе такую пучину горя и отчаяния, накопленных годами, что вскоре они начнут плескаться через край. Отсутствие какой-либо надежды на то, что однажды любимая женщина будет моей, её крепнущее безумие, смерть драгоценной дочери Алиссандры, смерть Салазара, трагическая история Леноры, в которой я себя винил, убийство Вирджинии Гиббон, обагрившее мои руки… Это накапливалось как снежный ком годами и в Британии казалось привычным грузом. Но теперь, когда я был на отдыхе, и всё вокруг было таким солнечным и беззаботным, я чувствовал себя очень странно, словно я был совершенно чужеродным этому миру, был хищником под чужой личиной. Разве можно было рассказать об этом Эйприл? К счастью, она сама придумала ответ на свой же вопрос. — Конечно, всё дело в твоём браке, — вздохнув, протянула она. — Ты, наверно, хотел бы, чтобы на моём месте была твоя жена. О Беллатрикс Эйприл заговаривала редко. Я подозревал, что она наивно полагала, будто если не упоминать леди Лестрейндж, её и не будет в нашей жизни. — Ну что ты говоришь? Мне вполне хорошо тут с тобой, Эйприл, — проговорил я, поднося руку девушки к губам и целуя. Она заулыбалась, как и всегда от моих знаков внимания. — А до меня у тебя были отношения вне брака? — последовал новый вопрос. Я тяжело вздохнул и вопросительно посмотрел на Эйприл Фиппс. С чего вдруг такой интерес к моему прошлому. Но девушка так невинно хлопала глазами, что сомнений не возникло — её терзал лишь праздный интерес. — Да, бывало, — нехотя проговорил я. — Но это не самый удачный предмет для разговора, моя дорогая. — Мне просто интересно. А ты любил их? Я опять предупреждающе посмотрел на Эйприл. С тоской вспомнилась Ленора, которая боясь лишний раз рот открыть на тему моего брака. — Нет. — А они тебя? Я тяжело вздохнул. — Полагаю, что да. На этом давай закончим допрос, прошу тебя. Какое-то время мы шли молча. Эйприл хмурилась, о чём-то думая. — Прости, но я не понимаю, — заявила она наконец. — Несколько раз у тебя была возможность выбрать жизнь в любви и счастье, Рудольфус, а ты всё равно остаёшься с женой. Я хотел было по привычке одёрнуть её, возразить, что наши с Беллатрикс отношения сложные, и что судить о них со стороны невозможно. Но вместо этого задумался над словами Эйприл. Она всегда рассуждала так, словно всё было просто и понятно. Это было очень наивно, но всё же иногда рассуждения Эйприл попадали в цель. Опять подумалось, что когда-то, возможно, я буду уже не нужен Тёмному Лорду, и, может быть, смогу и Беллатрикс отпустить… Стоило мне так подумать, как образ Беллатрикс возникал перед мысленным взглядом. Образ моей бесстрашной, гордой и прекрасной жены. Великий Салазар, даже зная, что нет никаких шансов на возобновление отношений, я маниакально любил в ней всё. До каждого завитка чёрных волос, до кончиков тонких пальцев… И я с тоской и смирением понимал, что никогда и ни за что не смогу от неё освободиться. Беллатрикс, словно что-то почувствовав, напомнила о себе в тот же вечер. Вернувшись с прогулки, я взялся за почту. Среди прочей корреспонденции нашлось и письмо от моей супруги. Но вместо радостного возбуждения я ощутил тревогу. Белла не часто писала мне, пока я поправлял здоровье, а это её письмо ещё и тревожный характер имело. «Ты должен вернуться как можно скорее», — без обиняков писала Белла. — «Появилась новая угроза, и ты нужен мне, чтобы защитить Милорда».